– Еще надо подучиться.
За два месяца после установки протеза, она добилась замечательных успехов. Физиотерапевт и протезист заверили ее, что со временем она сможет стряхивать пепел с сигареты в нужное место, не рассыпая его. Она сможет также брать этой рукой предмет, и пусть кто-нибудь посмеет – хоть кто-нибудь – вырвать его у нее. Бионическая женщина! Конечно, существуют границы. Она остановила свой выбор на менее заметной «косметической» коже в противовес более эффективным и более легким в пользовании металлическим щипцам. Однако в целом ее искусственная рука далеко превзошла ее ожидания. Необходимость сконцентрировать свое внимание на том, как научиться ею пользоваться, очень помогла преодолеть подавленное состояние.
Она все еще ужасно горевала о своем неродившемся младенце и по многу раз в день возвращалась к мысли о том, какой бы стала ее жизнь вместе с ним. Но она сознавала также, что все пережитое ею – теперь дело прошлого. Оценивая произошедшую трагедию, стараясь превозмочь боль и страдания, она становилась более умудренной, живя в местах, которые не изменились с тех пор, как она убежала из дома.
И потом, конечно, ее отец. За те месяцы, что прошли после ее возвращения в Стони-Хилл, Уиллис Грейсон изменился еще больше, чем она сама. Он стал мягче, терпимее и почти всегда готов был выслушать ее. И он лез из кожи вон, чтобы побольше побыть с ней. Лиза никогда не верила, что он способен измениться, но это случилось.
Она миновала узкий мостик перед въездом на длинный, покрытый гравием подъездной путь к дому. Ворота, охраняемые видеокамерами, были закрыты, но небольшая калитка рядом с ними открыта. До дома осталось четыре десятых мили. Мышцы ног начали уставать, но она добежит до места. Она знала, что сумеет это сделать.
– Мисс Грейсон, – окликнул ее откуда-то сзади мужской голос.
Лиза остановилась и повернулась, продолжая бег на месте. Из-за дерева вышел молодой человек в серой форме и шляпе. В руке он держал конверт федеральной почтовой службы «Экспресс».
– Встретимся у дома, – выдохнула она, не приближаясь к нему и гадая, где же остановился его грузовичок. – Хочу закончить пробежку.
– Не могу, – торопливо отозвался он. – Мне заплатили за то, чтобы я вручил вот это вам лично. Я уже третий день подкарауливаю вас. Патрульные охранники вашего отца отделают меня, если снова поймают, и с минуты на минуту они опять покажутся здесь. Надо поторопиться.
Удивленная, Лиза взглянула на свои часы, взвесила за и против и потом полностью остановилась.
– Хорошо, в чем дело? – спросила она. Между нею и молодым человеком все еще оставалось не меньше двадцати ярдов.
– Не знаю. Мне заплатили, чтобы я нашел способ передать это вам. Вот и все. Пожалуйста. Я слышу звук приближающейся машины.
– Кладите конверт на землю, где стоите, – велела она. – И уходите.
Молодой человек заколебался, затем опустил конверт в траву возле дороги.
– Не отдавайте его им, – крикнул он. Затем повернулся и бегом пустился прочь.
В тишине раннего утра Лиза действительно услышала, как от дома приближается машина. Она схватила конверт и бросилась вниз с холма, пока не нашла укромное место, сплошь заросшее кустарником. Тяжело дыша, она наблюдала из своего тайника, как два нанятые ее отцом охранника медленно проехали мимо. Когда затихли звуки мотора, она уже достаточно оправилась и оторвала край конверта федеральной почтовой службы «Экспресс». Внутри был вложен простой белый конверт, на котором мелким аккуратным почерком было написано имя Лизы. А в самом внутреннем конверте лежал машинописный листок.
"Дорогая Лиза,
человек, который передаст вам это, не работает в федеральной службе «Экспресс». Я наняла его в надежде, что он найдет способ передать вам это письмо. Меня зовут Роза Суарес. Может быть, вы меня помните. Я – эпидемиолог, которого назначил Центр по борьбе с болезнями для расследования трех случаев болезни ВСК в Медицинском центре Бостона. Мне нужна ваша помощь, но я не смогла связаться с вами ни по телефону, ни по почте. Несколько, раз я оставляла для вас послания по вашему старому номеру телефона, а потом выяснила, что ваш номер телефона изменился, но новый номер неизвестен – во всяком случае, мне его не дали. Мне сообщили, что вам были доставлены два моих заказных письма. Может быть, вы их и получили, но меня одолевают сомнения. Думаю, что ни ваш адвокат, ни ваш отец не хотят выслушать меня... не хотят, чтобы я обратилась к вам с просьбой..."
– Мистер Даниелс?
– Да.
– Здравствуйте, я – Роджер Фелпс. Рад, что застал вас. «А я нет», – подумал Мэт. Инспектор по искам в ОВМЗ, возможно, приложил руку к тому, чтобы именно Даниелсу было поручено вести дело Сары, но было что-то такое в этом маленьком человечке... что-то в его речи, а возможно и в глазах, от чего Мэту становилось не по себе.
– Здравствуйте, мистер Фелпс. Чем могу служить?
Письменный стол Мэта был завален подшивками документов, томами юридических справочников, копиями историй болезни из больницы. В ближайшие две недели он будет брать показания под присягой у двух свидетелей – экспертов Мэллона и у самой Лизы Грейсон. От имени истицы Мэллон навалился на Сару и на Квонга Тян-Вена. Напряженный финал в день показаний Питера Эттингера так и повис в воздухе. Ни намека. Мэт в душе надеялся, что его противник по крайней мере предложит притормозить это дело, пока обвинения в адрес порошка для похудения не будут оценены. Ничего подобного. Было похоже, что, независимо от характера вскрытых фактов, Мэллон оставался невозмутимым.
– Мистер Даниелс, – начал Фелпс, – во-первых, хочу поблагодарить вас за то, что вы держите меня в курсе событий по делу Болдуин. Это значительно облегчило нашу задачу – правильно оценить обстановку, и мы приняли решение, как поступать дальше.
– Решение?
– Да, мистер Даниелс. Тщательно взвесив все аспекты и перспективы этого дела, мы решили пойти на урегулирование.
– Что?
– Вы проделали отличную работу, и могу вас заверить, что в будущем вас будут приглашать много...
– Мистер Фелпс, простите, но мне непонятно.
– Что же вам непонятно, мистер Даниелс? Мы прикинули расходы, связанные с продолжением этого разбирательства, с потенциальным размером вознаграждения присяжным заседателям и возможностью проигрыша этого дела, и решили попытаться предложить мировую. Когда довели до сведения Мэллона примерную цифру взаимных расчетов, он согласился от имени своего клиента. Конечно, урегулирование не будет включать признание вины доктора Болдуин.
Мэт в полнейшем недоумении уставился на своего собеседника.
– Мистер Фелпс, – произнес он как можно более спокойно. – Сару Болдуин невозможно осудить за преступную медицинскую небрежность. Многое выявилось... очень важные вещи. Мы выиграем это дело.
– Ах, эта китайская история о тонгах. Простите, мистер Даниелс, но это мы тоже обсудили. Пока что перед присяжными могут выступить этот несчастный старик и...
– Сколько вы предлагаете в качестве мировой сделки?
– Мистер Даниелс, совершенно ни к чему так раздражаться.
– И все же?
– Двести тысяч.
– И Уиллис Грейсон согласился на это?
– Вероятно.
– Мистер Фелпс. Для Уиллиса Грейсона – это мелочь, которую он держит у себя в коробочке для конфет. Он хотел упрятать доктора Болдуин за решетку. Ему нужна была ее шкура, понятно? Почему же, черт побери, он соглашается на мировую, если считает, что он прав?
– Мистер Даниелс, пожалуйста, оставим это. Я зашел к вам не для того, чтобы затеять спор. Решение уже принято.
– А две другие женщины? Что будет, когда их родственники пронюхают об этом?
– Мы займемся этим в свое время. А теперь, если у вас других вопросов нет...
– Доктор Болдуин может отказаться прекратить это дело.
– Тогда она сама будет оплачивать все судебные расходы и любое вознаграждение для присяжных. Зачем ей это?
– Затем, что она невиновна, вот зачем, проклятье.
– Мистер Даниелс, мне известны ваши отношения с доктором Болдуин. Если вы уговорите ее продолжать это дело и получите за работу хоть какую-либо оплату, то я расценю это как серьезное нарушение этики.
– Что вы знаете о правовой этике?
– Я адвокат и член ассоциации юристов, сэр. Вот так. А теперь полагаю, что внятно изложил нашу позицию. Что касается Организации взаимной медицинской защиты, то это дело прекращено.
* * *
За двадцать три года своей работы государственным эпидемиологом Роза встречалась с министрами, губернаторами и двумя вице-президентами. Она не склонила голову перед боссом, который хотел распять ее, и смело смотрела в дуло подкомитета конгресса по расследованию ее обвинений по адресу БАРТ. Но никогда ее не запугивали так сильно, никогда она так тщательно не взвешивала свои слова, как в сегодняшнем разговоре с Уиллисом Грейсоном.
Вертолет его корпорации забрал Розу на крыше хирургического корпуса Медицинского центра Бостона, потом сделал широкий круг над сверкающим центром города и взял курс на Лонг-Айленд. Машина была шикарно оборудована и совсем не такая шумная, как казалось раньше Розе. Пилота и второго мужчину отделяла от кабины стеклянная панель, которая в случае необходимости плавно отодвигалась на колесиках и которая фактически обеспечивала звукоизоляцию. Помимо Розы в обитой плюшем кабине находился всего один пассажир – Грейсон. Его холодная манера поведения и постоянно злобный взгляд совершенно ясно говорили о том, что не ему принадлежит идея полета из Бостона в Нью-Йорк и обратно просто для того, чтобы взять анализ крови у ее дочери. Он кивнул ей в порядке приветствия, когда его человек помогал Розе подняться, а потом знаком предложил ей пристегнуть ремень безопасности. Но они пролетали уже над Провиденс, когда он, собственно, заговорил с ней.
– Не понимаю, почему вы настояли, чтобы самой взять у Лизы кровь, когда у нас достаточно людей, которые вполне бы могли это сделать, – заметил он после обмена общими фразами.
– Я узнала на собственном опыте, что в критических ситуациях ничего нельзя передоверять другим, целиком положиться можно только на себя.
В улыбке Грейсона отразилась ирония.
– Такой подход выделяет вас среди девяносто процентов моего руководящего персонала. Похоже, вы чувствуете себя не очень уютно. Вы боитесь полета?
– Нет.
– Боитесь меня?
Она пожала плечами.
– Вы очень богатый и очень могущественный человек, но почему я должна вас бояться.
– Я не люблю, когда мне приказывают, миссис Суарес: А теперь, из-за вашего письма и из-за трюка с подставным посыльным федеральной службы «Экспресс», моя дочь отдает мне приказы, как настоящий боевой генерал. У меня нет выбора, я должен выполнять ее просьбы, чтобы не потерять ее снова.
– Мистер Грейсон, меня вынудили к этому ваши поступки. Вы расписались в получении заказных писем для Лизы. Вы поменяли номер телефона, чтобы я не смогла с ней связаться.
– Так, но теперь я вам дал свой новый номер телефона и обещал сотрудничать с вами в любой желательной для вас форме.
– Уверена, что Лиза оценит значение этих ваших поступков.
– Надеюсь на это. У вас есть дети, миссис Суарес?
– Три дочери.
– Если бы кто-то причинил боль одной из ваших девочек, вы бы наказали этого человека, если бы смогли, не правда ли?
– Я бы сделала все, что могла, законным путем, чтобы такие люди были должным образом наказаны, если вы имеете в виду это.
– Иногда я прибегаю к более прямым методам, – продолжал Грейсон. – Сегодня мне позвонил мой адвокат и посоветовал, чтобы я согласился с предложением страховой компании полюбовно урегулировать этот иск против доктора Болдуин без вынесения суждения о виновности. В свете открывшихся фактов, связанных с Лизой и этим средством для похудения, мой адвокат счел, что мы, возможно, не сможем убедить присяжных в виновности доктора Болдуин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
За два месяца после установки протеза, она добилась замечательных успехов. Физиотерапевт и протезист заверили ее, что со временем она сможет стряхивать пепел с сигареты в нужное место, не рассыпая его. Она сможет также брать этой рукой предмет, и пусть кто-нибудь посмеет – хоть кто-нибудь – вырвать его у нее. Бионическая женщина! Конечно, существуют границы. Она остановила свой выбор на менее заметной «косметической» коже в противовес более эффективным и более легким в пользовании металлическим щипцам. Однако в целом ее искусственная рука далеко превзошла ее ожидания. Необходимость сконцентрировать свое внимание на том, как научиться ею пользоваться, очень помогла преодолеть подавленное состояние.
Она все еще ужасно горевала о своем неродившемся младенце и по многу раз в день возвращалась к мысли о том, какой бы стала ее жизнь вместе с ним. Но она сознавала также, что все пережитое ею – теперь дело прошлого. Оценивая произошедшую трагедию, стараясь превозмочь боль и страдания, она становилась более умудренной, живя в местах, которые не изменились с тех пор, как она убежала из дома.
И потом, конечно, ее отец. За те месяцы, что прошли после ее возвращения в Стони-Хилл, Уиллис Грейсон изменился еще больше, чем она сама. Он стал мягче, терпимее и почти всегда готов был выслушать ее. И он лез из кожи вон, чтобы побольше побыть с ней. Лиза никогда не верила, что он способен измениться, но это случилось.
Она миновала узкий мостик перед въездом на длинный, покрытый гравием подъездной путь к дому. Ворота, охраняемые видеокамерами, были закрыты, но небольшая калитка рядом с ними открыта. До дома осталось четыре десятых мили. Мышцы ног начали уставать, но она добежит до места. Она знала, что сумеет это сделать.
– Мисс Грейсон, – окликнул ее откуда-то сзади мужской голос.
Лиза остановилась и повернулась, продолжая бег на месте. Из-за дерева вышел молодой человек в серой форме и шляпе. В руке он держал конверт федеральной почтовой службы «Экспресс».
– Встретимся у дома, – выдохнула она, не приближаясь к нему и гадая, где же остановился его грузовичок. – Хочу закончить пробежку.
– Не могу, – торопливо отозвался он. – Мне заплатили за то, чтобы я вручил вот это вам лично. Я уже третий день подкарауливаю вас. Патрульные охранники вашего отца отделают меня, если снова поймают, и с минуты на минуту они опять покажутся здесь. Надо поторопиться.
Удивленная, Лиза взглянула на свои часы, взвесила за и против и потом полностью остановилась.
– Хорошо, в чем дело? – спросила она. Между нею и молодым человеком все еще оставалось не меньше двадцати ярдов.
– Не знаю. Мне заплатили, чтобы я нашел способ передать это вам. Вот и все. Пожалуйста. Я слышу звук приближающейся машины.
– Кладите конверт на землю, где стоите, – велела она. – И уходите.
Молодой человек заколебался, затем опустил конверт в траву возле дороги.
– Не отдавайте его им, – крикнул он. Затем повернулся и бегом пустился прочь.
В тишине раннего утра Лиза действительно услышала, как от дома приближается машина. Она схватила конверт и бросилась вниз с холма, пока не нашла укромное место, сплошь заросшее кустарником. Тяжело дыша, она наблюдала из своего тайника, как два нанятые ее отцом охранника медленно проехали мимо. Когда затихли звуки мотора, она уже достаточно оправилась и оторвала край конверта федеральной почтовой службы «Экспресс». Внутри был вложен простой белый конверт, на котором мелким аккуратным почерком было написано имя Лизы. А в самом внутреннем конверте лежал машинописный листок.
"Дорогая Лиза,
человек, который передаст вам это, не работает в федеральной службе «Экспресс». Я наняла его в надежде, что он найдет способ передать вам это письмо. Меня зовут Роза Суарес. Может быть, вы меня помните. Я – эпидемиолог, которого назначил Центр по борьбе с болезнями для расследования трех случаев болезни ВСК в Медицинском центре Бостона. Мне нужна ваша помощь, но я не смогла связаться с вами ни по телефону, ни по почте. Несколько, раз я оставляла для вас послания по вашему старому номеру телефона, а потом выяснила, что ваш номер телефона изменился, но новый номер неизвестен – во всяком случае, мне его не дали. Мне сообщили, что вам были доставлены два моих заказных письма. Может быть, вы их и получили, но меня одолевают сомнения. Думаю, что ни ваш адвокат, ни ваш отец не хотят выслушать меня... не хотят, чтобы я обратилась к вам с просьбой..."
– Мистер Даниелс?
– Да.
– Здравствуйте, я – Роджер Фелпс. Рад, что застал вас. «А я нет», – подумал Мэт. Инспектор по искам в ОВМЗ, возможно, приложил руку к тому, чтобы именно Даниелсу было поручено вести дело Сары, но было что-то такое в этом маленьком человечке... что-то в его речи, а возможно и в глазах, от чего Мэту становилось не по себе.
– Здравствуйте, мистер Фелпс. Чем могу служить?
Письменный стол Мэта был завален подшивками документов, томами юридических справочников, копиями историй болезни из больницы. В ближайшие две недели он будет брать показания под присягой у двух свидетелей – экспертов Мэллона и у самой Лизы Грейсон. От имени истицы Мэллон навалился на Сару и на Квонга Тян-Вена. Напряженный финал в день показаний Питера Эттингера так и повис в воздухе. Ни намека. Мэт в душе надеялся, что его противник по крайней мере предложит притормозить это дело, пока обвинения в адрес порошка для похудения не будут оценены. Ничего подобного. Было похоже, что, независимо от характера вскрытых фактов, Мэллон оставался невозмутимым.
– Мистер Даниелс, – начал Фелпс, – во-первых, хочу поблагодарить вас за то, что вы держите меня в курсе событий по делу Болдуин. Это значительно облегчило нашу задачу – правильно оценить обстановку, и мы приняли решение, как поступать дальше.
– Решение?
– Да, мистер Даниелс. Тщательно взвесив все аспекты и перспективы этого дела, мы решили пойти на урегулирование.
– Что?
– Вы проделали отличную работу, и могу вас заверить, что в будущем вас будут приглашать много...
– Мистер Фелпс, простите, но мне непонятно.
– Что же вам непонятно, мистер Даниелс? Мы прикинули расходы, связанные с продолжением этого разбирательства, с потенциальным размером вознаграждения присяжным заседателям и возможностью проигрыша этого дела, и решили попытаться предложить мировую. Когда довели до сведения Мэллона примерную цифру взаимных расчетов, он согласился от имени своего клиента. Конечно, урегулирование не будет включать признание вины доктора Болдуин.
Мэт в полнейшем недоумении уставился на своего собеседника.
– Мистер Фелпс, – произнес он как можно более спокойно. – Сару Болдуин невозможно осудить за преступную медицинскую небрежность. Многое выявилось... очень важные вещи. Мы выиграем это дело.
– Ах, эта китайская история о тонгах. Простите, мистер Даниелс, но это мы тоже обсудили. Пока что перед присяжными могут выступить этот несчастный старик и...
– Сколько вы предлагаете в качестве мировой сделки?
– Мистер Даниелс, совершенно ни к чему так раздражаться.
– И все же?
– Двести тысяч.
– И Уиллис Грейсон согласился на это?
– Вероятно.
– Мистер Фелпс. Для Уиллиса Грейсона – это мелочь, которую он держит у себя в коробочке для конфет. Он хотел упрятать доктора Болдуин за решетку. Ему нужна была ее шкура, понятно? Почему же, черт побери, он соглашается на мировую, если считает, что он прав?
– Мистер Даниелс, пожалуйста, оставим это. Я зашел к вам не для того, чтобы затеять спор. Решение уже принято.
– А две другие женщины? Что будет, когда их родственники пронюхают об этом?
– Мы займемся этим в свое время. А теперь, если у вас других вопросов нет...
– Доктор Болдуин может отказаться прекратить это дело.
– Тогда она сама будет оплачивать все судебные расходы и любое вознаграждение для присяжных. Зачем ей это?
– Затем, что она невиновна, вот зачем, проклятье.
– Мистер Даниелс, мне известны ваши отношения с доктором Болдуин. Если вы уговорите ее продолжать это дело и получите за работу хоть какую-либо оплату, то я расценю это как серьезное нарушение этики.
– Что вы знаете о правовой этике?
– Я адвокат и член ассоциации юристов, сэр. Вот так. А теперь полагаю, что внятно изложил нашу позицию. Что касается Организации взаимной медицинской защиты, то это дело прекращено.
* * *
За двадцать три года своей работы государственным эпидемиологом Роза встречалась с министрами, губернаторами и двумя вице-президентами. Она не склонила голову перед боссом, который хотел распять ее, и смело смотрела в дуло подкомитета конгресса по расследованию ее обвинений по адресу БАРТ. Но никогда ее не запугивали так сильно, никогда она так тщательно не взвешивала свои слова, как в сегодняшнем разговоре с Уиллисом Грейсоном.
Вертолет его корпорации забрал Розу на крыше хирургического корпуса Медицинского центра Бостона, потом сделал широкий круг над сверкающим центром города и взял курс на Лонг-Айленд. Машина была шикарно оборудована и совсем не такая шумная, как казалось раньше Розе. Пилота и второго мужчину отделяла от кабины стеклянная панель, которая в случае необходимости плавно отодвигалась на колесиках и которая фактически обеспечивала звукоизоляцию. Помимо Розы в обитой плюшем кабине находился всего один пассажир – Грейсон. Его холодная манера поведения и постоянно злобный взгляд совершенно ясно говорили о том, что не ему принадлежит идея полета из Бостона в Нью-Йорк и обратно просто для того, чтобы взять анализ крови у ее дочери. Он кивнул ей в порядке приветствия, когда его человек помогал Розе подняться, а потом знаком предложил ей пристегнуть ремень безопасности. Но они пролетали уже над Провиденс, когда он, собственно, заговорил с ней.
– Не понимаю, почему вы настояли, чтобы самой взять у Лизы кровь, когда у нас достаточно людей, которые вполне бы могли это сделать, – заметил он после обмена общими фразами.
– Я узнала на собственном опыте, что в критических ситуациях ничего нельзя передоверять другим, целиком положиться можно только на себя.
В улыбке Грейсона отразилась ирония.
– Такой подход выделяет вас среди девяносто процентов моего руководящего персонала. Похоже, вы чувствуете себя не очень уютно. Вы боитесь полета?
– Нет.
– Боитесь меня?
Она пожала плечами.
– Вы очень богатый и очень могущественный человек, но почему я должна вас бояться.
– Я не люблю, когда мне приказывают, миссис Суарес: А теперь, из-за вашего письма и из-за трюка с подставным посыльным федеральной службы «Экспресс», моя дочь отдает мне приказы, как настоящий боевой генерал. У меня нет выбора, я должен выполнять ее просьбы, чтобы не потерять ее снова.
– Мистер Грейсон, меня вынудили к этому ваши поступки. Вы расписались в получении заказных писем для Лизы. Вы поменяли номер телефона, чтобы я не смогла с ней связаться.
– Так, но теперь я вам дал свой новый номер телефона и обещал сотрудничать с вами в любой желательной для вас форме.
– Уверена, что Лиза оценит значение этих ваших поступков.
– Надеюсь на это. У вас есть дети, миссис Суарес?
– Три дочери.
– Если бы кто-то причинил боль одной из ваших девочек, вы бы наказали этого человека, если бы смогли, не правда ли?
– Я бы сделала все, что могла, законным путем, чтобы такие люди были должным образом наказаны, если вы имеете в виду это.
– Иногда я прибегаю к более прямым методам, – продолжал Грейсон. – Сегодня мне позвонил мой адвокат и посоветовал, чтобы я согласился с предложением страховой компании полюбовно урегулировать этот иск против доктора Болдуин без вынесения суждения о виновности. В свете открывшихся фактов, связанных с Лизой и этим средством для похудения, мой адвокат счел, что мы, возможно, не сможем убедить присяжных в виновности доктора Болдуин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67