– Еще один адвокат. Более скользкий, чем другие, если вы понимаете, что я хочу сказать. По фамилии Мэллон.
– К несчастью, и он мне знаком.
– Сара, Питер сказал о вас некоторые очень нехорошие вещи. Думаю, он хотел, чтобы я их услышала тоже. Он сказал, что вы никогда не были хорошим специалистом по лечебным травам или иглотерапевтом, хотя самонадеянность ваша известна. Я чуть не попросила его замолчать, хотела просто уйти, но не решилась ни на то, ни на другое. Очень... очень сожалею.
– Аннали, ни о чем не жалейте, – посоветовала Сара. – Поступайте так, как вам подсказывает сердце. И не пропадайте. Очень признательна, что вы позвонили мне так, по-свойски.
– Жаль, что так получилось, – добавила Аннали.
Сара повесила трубку, ничего больше не сказав. Она почувствовала, что если скажет еще хоть одно слово, то расплачется. И Аннали не заслуживала дополнительных переживаний: Как это все горько. Когда ни были вместе – работали и любили, – Питер говорил ей и любому встречному, готовому выслушать его, что она одна из лучших американских фито– и иглотерапевтов, которых он когда-либо встречал. А теперь она неожиданно стала неумелой обманщицей.
Сара взбила подушку, опрокинулась на нее навзничь и уставилась утомленно в потолок. Истина заключалась в том, что, получив степень Д.М. и пытаясь слить воедино лучшие достижения восточной и западной медицины, она превратилась в угрозу для врачей по обе стороны. То, что Эндрю и Питер, два врача, теперь нападали на нее, и оба эти врача были мужчины, могло иметь или не имело никакого значения. Но она подозревала, что имело.
Так, оставаясь в одиночестве, она немного поплакала. Но вскоре почувствовала новый душевный подъем, который приходил на смену гневу. Она не сделала ничего плохого, если не считать, что ущипнула два надутых самомнения. И раз они захотели драки, то они ее получат. Сара взяла трубку телефона и по личному переговорному устройству, пейджу, соединилась с Ели Бленкеншипом. Через минуту он позвонил ей.
– Доктор Бленкеншип, – начала она. – Точно не знаю, с кем мне надо переговорить или что мне надо делать, но я бы хотела поскорее с вами встретиться. Думаю, что против меня затевается судебное дело.
Глава 17
20 июля
Сара была уверена, что были моменты в ее жизни, когда она чувствовала себя так же не в своей тарелке и так же неловко, как сегодня, но никак не могла припомнить, когда же именно. Зал заседаний правления МЦБ был длинный и довольно узкий, с пушистым восточным ковром на полу, высокими, от пола до потолка, окнами с видом на город и массивным столом из орехового дерева, вокруг которого стояли двадцать обтянутых кожей стульев с высокими спинками. Хотя Сара и не бывала в этом зале раньше, она о нем слышала, главным образом в связи с причитаниями докторов, что Гленн Пэрис оборудовал этот зал за счет закупки медицинского оборудования. На одном конце стола сидели и мирно беседовали, попивая коктейли, приготовленные в зеркальном баре, пять человек – Пэрис, доктора Снайдер и Бленкеншип, начальник финансового отдела Колин Смит и очень чопорный адвокат по имени Арнольд Хайден. Сара ходила возле другого конца стола, поглядывая то на окна, по которым стучал дождь, то на свои ручные часы.
Несколько дней назад от адвоката Джереми Мэллона поступило письмо в страховую компанию Сары, Организацию взаимной медицинской защиты (ОВМЗ), придав иску официальный характер. Лиза Грейсон подала на нее в суд за неправильное лечение. Двумя днями позже ответственный за разборы материальных исков в Организации взаимной медицинской защиты поручил ее дело адвокату по имени Мэтью Даниелс. Это он попросил устроить сегодня встречу.
Сара разговаривала по телефону со своим новым адвокатом почти час, но мало что почерпнула из этой беседы: он был южанин и не очень словоохотлив. Личной встречи с ним у нее еще не было, и ей мешало туманное представление об адвокатах вообще по голливудским стандартам: лысеющие, потеющие чиновники с животиками.
– Сара, – позвал ее Пэрис, – идите сюда и выпейте рюмку «Шабли». Нам всем действует на нервы, что вы там топчетесь.
Сара заколебалась, потом решила идти путем наименьшего сопротивления и согласилась. Пэрис и руководители двух отделений достаточно любезно отнеслись к ней после предъявления иска, но она видела, что у каждого были свои сомнения.
– Интересно, почему это Даниелс захотел, чтобы мы собрались здесь, в больнице, а не в его конторе, – громко заметил Арнольд Хайден. – Странно. Совершенно необычно.
– Арнольд, вам о нем что-нибудь известно? – спросил Смит.
– Нет, я начал наводить справки, но пока узнал немного. – Он закончил юридическое училище в Эссексе.
– Это вам не Гарвард.
– Его фирма называется «Даниелс, Ханниган, Гольдштейн». Никогда не слышал о такой. Но я поручил навести справки.
– Уверена, что страховая компания не станет назначать плохого специалиста, – заметила Сара. – Речь идет о деньгах. К тому же, думаю, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы доказать несостоятельность обвинений в мой адрес. У Мэллона для обоснования его иска имеется лишь одно – все три женщины принимали мои дополнительные лекарственные травы. Но вы можете показать на многих других, которые тоже принимали эти лекарства и совершенно нормально разродились.
– Верно, – подтвердил Бленкеншип. – Впрочем, чтобы завершить весь цикл, нам бы надо найти еще один аналогичный случай ВСК, который бы произошел с женщиной, не принимавшей никаких других лекарств, кроме обычных предродовых витаминов.
– Я бы предпочла быть осужденной, только бы не знать ни об одном подобном случае, – воскликнула Сара.
– Конечно, разумеется. Нечего и говорить, что мы все думаем так же. Но если бы такой случай произошел – или уже произошел где-то в другом месте, – Это сразу же сняло бы удавку и с вас, и с ваших смесей, просто автоматически.
Сара снова посмотрела на часы и возобновила хождение. Мэтью Даниелс опаздывал уже на пять минут. Когда он подойдет, то среди собравшихся будут два адвоката, два профессора медицины, два старших должностных лица больницы и она. То, что она оказывалась единственной женщиной в группе, более или менее нейтрализовывал ее статус Д.М. Но на душе было неспокойно. Еще бы, она – почти обвиняемая. Жаль, что не согласилась присутствовать Роза Суарес. Эпидемиолог отбрыкнулась, сказав, что для ее расследования будет лучше, если она останется в стороне от происходящего.
После приезда на место Сураес, казалось, дневала и ночевала в МЦБ. Сара видела ее в любое время дня. Она ходила по коридорам с копиями бумаг в руках, сидела за горой книг в библиотеке, делала выписки в регистратуре или разговаривала с сотрудниками. Она провела с Сарой длительную беседу в начале своего расследования и несколько более коротких бесед позже. Хотя Суарес неохотно говорила о чем-либо, не связанном с ее командировкой, она все-таки делилась некоторыми сведениями о себе: у нее есть муж в штате Джорджия, а в Бостоне нет ни родных, ни друзей. Сара отреагировала на это, пригласив ее на обед, но женщина любезно отказалась. Манера ее поведения была мягкая, совершенно не агрессивная, но Сара без труда определила, что она была проницательным и решительным человеком.
– Сара, – спросил Пэрис. – Вы составили этот список трав, входящих в ваше предродовое средство?
– Список составила, а вот описание каждой составной части пока нет. Это сделала Роза Суарес. Она намерена подробно представить эту информацию, когда проведет свои исследования.
– Она сейчас занимается этим делом. Что за любопытный медвежонок, эта женщина. Мне остается лишь пожелать, чтобы она получше информировала меня о происходящем. Похоже, я ей не очень нравлюсь, хотя, будь я проклят, если знаю почему. Практически я предоставил ей свободу действий в больнице. Удалось ей до чего-нибудь докопаться?
– Она попросила меня выделить ей одного из моих технических работников и проводит параллельно со мной лабораторные работы по выращиванию некоторых бактерий, – вступил в беседу Бленкеншип. – Сара, я согласен с Гленном. Миссис Суарес чрезвычайно способный человек. Но она ужасно скрытная. Но, впрочем, я предчувствую, что ей удастся докопаться до истины.
– Что ставит под вопрос всю эту затею с нашей сегодняшней встречей, – добавил Пэрис. – А адвокат сильно опаздывает.
– Опаздывает на назначенное им же совещание, – причмокнул Арнольд Хайден. – Странно. Очень стран...
Как будто по подсказке, в дверях зала заседаний показался Мэт Даниелс, который, не входя, отряхнул свой зонтик, снял плащ и боком вошел в зал. Как только он повернулся, Сара с удовольствием отметила, что ее представление о нем очень отличалось от действительности. Он был высок и хорошо сложен, с обветренным суровым лицом. И промок насквозь.
– Даниелс. Мэт Даниелс, – произнес он, отирая мокрым платком лоб и черные волосы. – Простите за опоздание. Спустило колесо. Сегодня я столько натворил глупостей, вы себе просто не представляете.
У него было характерное для южан протяжное произношение, и он казался достаточно бесхитростным и почти так же не на своем месте здесь, как и она сама. Адвокат собрался поздороваться за руку с мужчинами, которые были ближе к нему, первым оказался Рэндал. Снайдер. Но когда увидел, что заведующий родильным отделением смотрит на него сухо, сделал шаг назад и просто поклонился.
– Непривычно, – подумала с удовольствием Сара. – Очень странно.
Даниелс обошел стол, направляясь к незанятому стулу, положил свой атташе-кейс на стол и насухо вытер его рукавом своего спортивного пиджака. Если он и заметил выражение насмешки и удивления на лицах остальных пяти мужчин, то никак не показал это.
– Мистер Даниелс, – она протянула ему руку, которая утонула в его ладони, – я – Сара Болдуин.
– Мэт, – отозвался он. – Просто Мэт.
Она представила ему остальных пятерых, но не назвала имени Арнольда Хайдена.
– Ну что же, еще раз прошу извинить меня и благодарю вас всех за то, что вы пришли сюда в такой вечер, – начал Даниелс после того, как Хайден с некоторым раздражением восполнил пробел Сары. – Нашим противником в этом деле является юрист по имени Джереми Мэллон. Я решил организовать это совещание после того, как поговорил с ним сегодня с утра. Как вы увидите ниже, он настроен по-боевому.
Никакой характеристики этого противника. Сара заметила, что сотрудники МЦБ обмениваются взглядами, ей нетрудно было прочитать их мысли. По словам Гленна Пэриса, Мэллон стал легендарной личностью в кругу нечистоплотных дельцов.
– Мистер Даниелс, известно ли вам, что за человек этот Джереми Мэллон? – спросил Арнольд Хайден.
«Ох ты, – подумала Сара. – Начинается».
– Нет, сэр. Практически не знаю.
– Так вот, мистер Даниелс, – продолжал Хайден, откашлявшись. – Я... э... думаю, что перед тем как начать нашу беседу, неплохо было бы немного узнать о вашем опыте работы в области преступной небрежности среди медиков. На больницу пока что в суд не подавали, но имеются все основания полагать, что на нас подадут иск, если Сара будет проигрывать... и не только от имени Грейсон, но также и от имени семей и других женщин; Более того, нам угрожает трепка в прессе. Поэтому, надеюсь, вы не сочтете мой вопрос дерзким.
– Отнюдь нет, мистер Хайден, – ровным голосом ответил Даниелс. – Похоже, вам не нравятся самонадеянные люди. Посмотрим, что можно ответить на ваш вопрос. Я защищал только одного доктора, обвинявшегося в преступной небрежности при лечении. Собственно, он был дантист. Одна женщина утверждала, что ее головные боли вызывались тем, что он вытащил лишний коренной зуб и испортил ей прикус. Как бы там ни было, мы приняли участие в судебном процессе, и я выиграл это дело.
– Это очень обнадеживает, – произнес не очень любезно Хайден.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67