Есть места, где чувствуешь себя в каком-то мертвом тупике, и это кафе было именно таким местом.
Зато комната на Раглан-стрит показалась мне почти что родным домом, когда я вернулся туда к девяти часам, чтобы встретиться с инспектором. Миссис Уилкинсон убрала ее и развела в камине жаркий огонь. Я успел еще выкурить трубку и обмозговать кое-что до прихода инспектора. Он пришел и, к моему удовольствию, сразу же расположился, как у себя дома.
– Сожалею, что не могу предложить вам выпить, – сказал я, – но спиртного у меня нет, как вы сами понимаете.
– Конечно, понимаю, мистер Нейлэнд, – сказал он, закуривая трубку, удивительно маленькую для такого крупного человека. – Если у вас найдется чашка чая, это меня вполне устроит.
Я попросил миссис Уилкинсон принести нам чаю и уселся против инспектора. Мне еще ни разу со дня приезда в Грэтли не было так хорошо – отчасти потому, что я чувствовал симпатию к этому великану, а главное потому, что мог, наконец, поговорить откровенно о деле, не притворяться, не играть роль. Не забывайте, что хоть я был сыщиком с двухлетним стажем и знал все профессиональные хитрости и уловки, для себя я по-прежнему оставался инженером-строителем, который просто выполняет такую оборонную работу. По этим или другим причинам, но в тот вечер у меня было легко на душе.
– Я обещал вам его записную книжку, – сказал инспектор, извлекая ее из кармана. – Вот она. Вам, наверное, надо заняться ею уже после того, как я уйду.
– Спасибо, я так и сделаю. А у меня тоже найдется для вас кое-что. – Я дал ему бумажку с номерами телефонов, списанными в уборной Фифин. – Здесь нет телефонной книги, а кому-нибудь из ваших людей нетрудно будет выяснить, чьи это телефоны.
Инспектор бегло просмотрел их.
– Об одном я вам скажу сразу. – Он ткнул пальцем в бумажку. – Второй сверху – телефон «Трефовой дамы»… ну, вы знаете.
Я сказал, что знаю.
– Остальное – утром, – продолжал он. – А любопытно, что вы заинтересовались этим номером, потому что «Трефовая дама», по-видимому, играет какую-то роль в нашем деле. Для вас это новость?
– Нет, не новость. Продолжайте.
– Ладно. Сначала о том, что делал Олни в свой последний вечер. По окончании работы он попросил, чтобы его подвезли на машине к дому полковника Тарлингтона. Все это точно выяснено. Ездил он туда не по вашему общему делу, а по делам завода. Полковник Тарлингтон, который очень любит слушать самого себя на собраниях, согласился выступить на заводе по случаю недели Военного Флота. И Олни поручено было поговорить с ним.
– Странно, что Олни взял это на себя, – заметил я.
– Ничего странного. Полковник должен был выступать в заводской столовой, а Олни был членом столовой комиссии. Я сам говорил с полковником и все проверил. Он мне сообщил, куда Олни направился дальше: уходя, Олни сказал ему, что зайдет в «Трефовую даму» выпить чего-нибудь и съесть сандвич.
– И это тоже странно. «Трефовая дама» не такое место, куда пойдет заводской мастер за выпивкой и сандвичем. А Олни произвел на меня впечатление человека, который никогда не выйдет из роли. Ну, допустим. А куда же он пошел потом?
– Потом он уже никуда не ходил на собственных ногах, – ответил инспектор. – Потому что примерно в трехстах ярдах от подъезда «Трефовой дамы» его сшибли. Так я думаю. Правда, тело его найдено в двух милях оттуда. Но он попал туда уже мертвый.
Миссис Уилкинсон принесла чай, и мы ни о чем больше не говорили, пока она не ушла. Затем инспектор составил нечто вроде расписания передвижений Олни в роковой вечер. Оно мне показалось правдоподобным.
– А в «Трефовой даме» кто-нибудь видел его? – спросил я.
– Да, одна из официанток видела, как он разговаривал с Джо. Это бармен… говорят, любопытный тип…
– Знаю, видел его. Некоторые посетители, кажется, считают за честь, если сам Джо сбивает для них коктейли. Я не из их числа. Перед барменами не заискиваю.
– Да, кое у кого денег больше, чем ума. Ну, так вот, я порасспросил этого Джо, и он не помнит Олни. Он мне заявил, что знает всех постоянных посетителей и всех наиболее известных людей в городе, но нельзя требовать, чтобы он помнил каждого. А запомнила Олни та девушка, что подавала ему пиво и сандвичи. Вот и все, мистер Нейлэнд. Картина достаточно ясна. Олни заезжает к полковнику Тарлингтону по заводскому делу. В этом нет ничего подозрительного. Он идет в «Трефовую даму» выпить и закусить. Оттуда направляется домой, чтобы встретиться с вами. Он дошел до остановки автобуса на углу, потом решил пройти дальше, до следующей остановки. Между остановками, там, где мы нашли его записную книжку, на него налетела машина. Она ехала по обочине – помните, я говорил вам о глине… Самое подходящее место, чтобы наехать на человека – если и увидят, так подумают, что это несчастный случай. Дело ясное: кто-то вышел из «Трефовой дамы» одновременно с Олни, вскочил в автомобиль, поехал вслед за беднягой и покончил с ним.
– Или знал, куда идет Олни, и дожидался его на дороге в автомобиле.
– Правильно, – согласился инспектор. – Теперь о времени. По словам официантки, он был в «Трефовой даме» в половине девятого, но позже она его уже не видела. В восемь сорок от остановки на углу отходит автобус, но, вероятно, на него Олни не попал. В самом начале десятого мимо того места, где его сшибли, прошел следующий автобус, и водитель не заметил на дороге ничего необычного. Все было спокойно. Поэтому, я думаю, можно считать, что Олни был убит между без четверти девять и девятью. Теперь надо выяснить, что делали некоторые люди вчера вечером в это время.
– Например, полковник Тарлингтон, – ввернул я. – Он знал, куда пошел Олни.
– Да, но он судья, председатель десятка всяких обществ и организаций и не такой человек, у которого можно спрашивать, где он был и что делал.
– Может быть, и так, а все же я хотел бы знать это, – сказал я резко.
– Не кипятитесь, Нейлэнд. Полковник сам, по собственному почину, сказал мне, что он делал после визита Олни. Он хотел ехать в свой клуб – Клуб конституционалистов, – но ему пришлось дожидаться важного делового разговора с Лондоном, а соединили его только без четверти девять… и я на всякий случай проверил это. – Инспектор понизил голос, словно стыдясь себя самого. – Оказывается, у него был длинный разговор с министерством снабжения, который начался без четверти девять и продолжался до девяти. – Инспектор усмехнулся. – Я проверял это специально ради вас, мой милый. Не стоило терять время, потому что никому и в голову не придет подозревать полковника Тарлингтона.
– Разумеется, – подтвердил я, не моргнув глазом. – А что с тем списком фамилий, который я дал вам сегодня утром?
Его большая рука нырнула в карман пиджака.
– Я сделал все, что мог, мистер Нейлэнд, но узнал немного. Во-первых, миссис Джесмонд. Она живет за городом, в «Трефовой даме», но не постоянно, потому что довольно много разъезжает. Приехала она сюда из южной Франции, как раз тогда, когда французы начали собирать пожитки. Денег у нее куча. И кто-то из моих ребят говорил мне, что она большая охотница до молодых офицеров.
– Все это я и без вас знаю, – сказал я. – И даже больше. Мне, например, известно, что она владелица «Трефовой дамы».
Инспектор свистнул.
– А я полагал, что Сеттл…
– Он только управляющий. И его настоящая фамилия не Сеттл, а Фенкрест. Я сталкивался с ним раньше. Темная личность.
– А чем они занимаются, по-вашему?
– Сам еще не знаю, – честно признался я. – За всей этой компанией стоит последить. Миссис Джесмонд, несомненно, орудует на черном рынке – и не только, чтобы добывать вина и продукты для своего ресторана. Думаю, что она и сама спекулирует или, во всяком случае, вкладывает деньги в чужие спекуляции. Я видел у нее субъекта, который называет себя Тимоном. Он из Манчестера. Это, несомненно, ее компаньон. Не мешает вам выяснить, кто он такой. – Хэмп записал приметы смуглого толстяка с манчестерским выговором. – Не знаю, как далеко она зашла, – продолжал я. – Одно ясно – эта особа способна на все ради денег и роскоши и легко может продаться нацистам. Может быть, она завлекает молодых летчиков только ради своего удовольствия, а возможно, за этим кроется нечто гораздо более опасное.
– Что же я должен делать?
– Пока ничего. Предоставьте ее мне. А что вы узнали о миссис Каслсайд?
– Немногим больше, – сказал инспектор. – Это молодая жена майора Лайонела Каслсайда. Он прислан сюда с полгода назад, командует зенитной батареей. Я слышал, что они женаты не так давно, но что она уже раньше была замужем в Индии и овдовела…
– Да, так она рассказывает. Но это неправда. И она знает, что я ей не верю. Я встречал ее раньше, и ей сейчас уже тоже кажется, что она меня видела где-то, – конечно, не в Индии на похоронах ее первого мужа. Эта женщина кажется глупенькой, но у нее хватило ума и ловкости сочинить сказку и поймать Каслсайда. Теперь она страшно боится разоблачения. Таких-то и ищет гестапо. Запугивает их, а потом использует в своих целях. Это его излюбленная тактика. Вот почему я включил в свой список Шейлу Каслсайд. Муж ее офицер. Она шляется повсюду, главным образом по ресторанам, с другими офицерами. Ее считают пустой и легкомысленной, а она совсем не глупа. Стало быть, она может узнать очень многое, надо только внимательно слушать. И если на нее нажмут, она выложит все, что знает.
– Понятно, – сказал инспектор, и его маленькие глазки заблестели. – И, кажется, эта молодая особа тратит большую часть своего времени и чужих денег именно в «Трефовой даме», не так ли?
– Так. Я, может быть, в самом ближайшем времени рискну поговорить с нею начистоту. Да, кстати… – Тут я записал себе для памяти, что нужно позвонить с утра в Лондон и навести некоторые справки, в том числе и о Шейле Каслсайд.
– Следующий в списке – Периго, – продолжал инспектор, глядя в свои записи. – Я с ним не так давно уже беседовал, вполне по-дружески. Дело в том, что полковник Тарлингтон, человек горячий, сказал что-то о нем моему начальнику, а тот направил его ко мне. Полковник где-то встретил Периго и остался очень недоволен его наружностью и разговорами. Вот нам и было предложено «проверить» этого человека. Премерзкая миссия, скажу я вам!… Когда я его увидел, мне показалось, – добавил инспектор мрачно, – мне показалось, что он красит щеки!
– Вам не показалось, это так и есть, – усмехнулся я. – Периго говорит, будто он в Лондоне занимался продажей картин и его дом разбомбили, и тогда он, оставшись без дела, но имея немного денег, переехал в Грэтли, так как один его друг уступил ему коттедж за городом. Такова история, которую он рассказывает.
– Знаю, – почему-то рассердился инспектор. – И ведь все это чистейшая правда, прах его возьми! Да-да, мы проверяли. И картинная галерея и коттедж – все правда. Что вы на это скажете?
– Ничего не скажу. Я этого ожидал. Периго слишком умен, чтобы врать, когда его так легко проверить. Все это он мне рассказал при первой встрече, – он прямо-таки пристает ко всем с этой историей. Я тогда же понял, что она абсолютно правдива и под нее не подкопаешься. Он говорил мне также, что приехал сюда развлечься. Если так, то можете считать, что я приехал за тем же и что Грэтли – знаменитый курорт. Одним словом, этот Периго – фальшивая монета. И умница. Он, например, догадался, что мамзель Фифин, которую вы можете увидеть в вашем «Ипподроме» на этой неделе, не совсем та, за кого себя выдает. Видели вы Фифин?
– Завтра вечером, если все будет благополучно, поведу туда жену, – с важностью промолвил инспектор. – Я-то предпочел бы кино, но жена любит цирковые представления. Так кто же такая эта Фифин?
– Могучая женщина, примерно вашего типа, инспектор. Она работает на трапеции и предлагает всем вести счет своим вращениям и оборотам. Весь зал считает. Это очень нравится публике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33