За обедом мы говорили больше всего об Америке. Я знал от инспектора, что она туда ездила. Она рассказывала мне, как гостила у друзей в Калифорнии, пока не почувствовала, что ее долг – вернуться на родину и работать для фронта. Вернувшись, пробовала заняться то тем, то другим, но ничего у нее не ладилось, и она в конце концов открыла магазин подарков. Вся эта история, разумеется, не выдерживала никакой критики, но еще не настало время сказать ей об этом.
Я видел, что она сегодня искренно наслаждается всем. Я часто потом спрашивал себя, почему она была так весела в тот вечер. Оркестр гремел, почти не умолкая, и мы во время обеда разок потанцевали. После некоторого нажима с моей стороны официант принес мне того бренди, которым нас угощала миссис Джесмонд два дня назад; в это время к нашему столику подошел летчик, был мне представлен, отказался от бренди и пригласил мисс Экстон танцевать.
Не успели они отойти от стола, как ко мне подлетела Шейла Каслсайд. Как всегда возбужденная, а может быть, и чуточку подвыпившая, она была сегодня очень привлекательна. Мне нравился этот длинноватый, бесстыжий нос и забавные глаза – один немножко темнее другого.
– Где вы пропадали? – осведомилась она.
Я объяснил, что рыскал по городу, по разным делам и почти все время был очень занят.
– Зачем вы притащили с собой эту ужасную особу? – Шейла скорчила гримасу. – Я ведь вам говорила, что я ее терпеть не могу.
– Говорили. Но в конце концов я вам не муж, Шейла. Так что не устраивайте мне сцен.
– Если б вы знали то, что знаю я… – начала она, но вдруг осеклась.
– Что же именно?
– Нет, ничего. Напрасно я заговорила о ней. Раз она ваш друг… – Шейла пожала плечами.
Я заглянул ей в глаза.
– Шейла, мы с вами хотели поговорить, помните? Разговор будет серьезный.
Она испуганно, но утвердительно кивнула головой.
– Я готова. Когда хотите…
Едва Шейла подошла ко мне, я решил, что разговор с ней не следует откладывать. Справки, наведенные мною сегодня утром через отдел, дали мне в руки все, что нужно.
– Отлично. Но говорить здесь, на людях, неудобно. Если можете, улизните от своей компании, а я оставлю мисс Экстон на полчаса с ее летчиком. Нельзя ли где-нибудь поговорить без свидетелей? Не беспокойтесь, будет только разговор, больше ничего.
– Да знаю я, черт возьми! – сказала она. – Может быть, наверху есть свободная гостиная. Надо поискать. Кто первый найдет, пошлет другому записку… Что, эта Экстон пила бренди?
– Нет, даже не дотрагивалась. Хотите?
– Ваше здоровье! – Шейла залпом проглотила драгоценный напиток. – Не заказывайте ей больше. Она того не стоит. Ну, я пошла.
Она вернулась к своей компании, затем, посидев минуты две, подошла к миссис Джесмонд и заговорила с нею – должно быть, спрашивала относительно гостиной. Мне пришел в голову другой план, и, воспользовавшись тем, что мисс Экстон еще танцевала и, видимо, не собиралась пока бросать своего кавалера, я вышел и отправился на поиски Фенкреста. В кабинете его не было, в баре тоже, поэтому я вернулся и как раз вовремя, чтобы заказать выпивку для мисс Экстон и ее кавалера. Я извиняющимся тоном сказал мисс Экстон, что здесь обедают мои знакомые, с которыми я хотел бы перемолвиться несколькими словами, и, кроме того, мне нужно позвонить по междугородному телефону. Так, может быть, она потанцует, пока я все это проделаю? Она секунду пытливо смотрела на меня, словно спрашивая, что все это значит, но затем улыбнулась и сказала, что, конечно, с удовольствием потанцует еще, потому что ее летчик – великолепный партнер. Я подтвердил, что они прекрасная пара.
Шейла уже отошла от миссис Джесмонд; последняя несколько раз с улыбкой взглянула в мою сторону, и я счел необходимым подойти к ней. Я недолго выжидал удобного момента. Оркестр заиграл вальс, любимый танец мисс Экстон, и она умчалась с представителем военно-воздушных сил.
Некоторые из компании миссис Джесмонд танцевали, и она усадила меня рядом. Сегодня ее бархатные щеки еще больше напоминали персик и были еще соблазнительнее. Я посмотрел на ее стройную шею, и мне захотелось что-то с нею сделать. Но что? Погладить или свернуть? Этого я и сам не знал.
Я спросил, не видела ли она Периго.
– Не видела с того вечера, когда он без всякого приглашения пришел в мою гостиную наверху, – отвечала она.
Я пустил пробный шар:
– Знаете, как это вышло? Я искал вас, поднялся и заблудился. Вдруг вижу: у закрытой двери стоит Периго и явно подслушивает. Я сначала остановился, потом пошел прямо к двери, и в эту самую минуту ваш приятель из Манчестера открыл ее.
– Это все именно так и было, мистер Нейлэнд?
– Именно так, миссис Джесмонд, – ответил я твердо. – Как вы думаете, чем занимается Периго?
– Не знаю. – Она широко раскрыла глаза и шепотом добавила: – Не шантажист ли он? А вы как думаете?
– Он говорит, что он бывший торговец картинами и приехал сюда, потому что один приятель сдал ему свой коттедж.
– Это слишком очевидная ерунда.
– Меня это заинтересовало, – продолжал я небрежно, – и я попросил знакомого, который знает всех и вся, навести справки. Ответ очень любопытный. Оказывается, Периго действительно торговал картинами.
Она раскрыла портсигар.
– Я удивлена, – сказала она медленно, постукивая сигаретой о крышку. – Хотя он знает толк в живописи. Между прочим, он тогда наврал, что часами любовался моими картинами. Он их всего-то один раз и видел. Он постоянно врет. И себе на уме. Помните, как он говорил о войне в тот вечер? Уж, конечно, с определенной целью.
– Да, и у меня тоже сложилось такое впечатление, – сказал я уклончиво. – Он всегда хитрит со мной. Видимо, ловит. Догадывается, что я смотрю на вещи не так, как разные близорукие глупцы.
Она в каком-то раздумье глядела на меня, а я в это время заметил, что сигарета у нее не зажжена. Я стал нашаривать в кармане спички, но миссис Джесмонд остановила меня.
– Спасибо, не трудитесь. У меня есть хорошенькая новая зажигалка, и мне хочется ее испробовать.
Она достала из сумочки маленькую зажигалку, красную с черным, точно такую, как та, что лежала у меня в кармане. Такой зажигалки не купишь нигде. Итак, либо эта женщина из наших, либо у нее зажигалка Олни. Пришлось соображать быстро. «Если миссис Джесмонд не наша, но знает назначение наших зажигалок, – размышлял я, – то, показав ей свою, я тем самым открою, кто я, и разрушу все сделанное до сих пор». Риск был слишком велик, и я пошел на компромисс, сказав:
– У меня есть почти такая же – подарок одного старого приятеля.
Миссис Джесмонд безмятежно смотрела мне в лицо. Было ясно, что она не обратила внимания на эту условную фразу и, значит, не связана ни с контрразведкой, ни с Особым отделом, ни с военной разведкой. Теперь надо было выяснить, как к ней попала зажигалка Олни.
– Мой приятель, – продолжал я, – сам делает эти зажигалки, и они редко попадают в продажу. Держу пари, что вы свою не купили.
– Нет, – улыбнулась она. – Мне ее подарили вчера вечером. Прелесть!
Я старался не выдать своего волнения.
– А кто подарил?
Она не нашла мой вопрос неуместным. Наоборот, ей было приятно.
– Дерек Мюр. Вы ведь его знаете? Вон тот высокий… майор авиации… танцует с толстушкой в зеленом.
Я посмотрел на майора – это был один из всегда сопровождавших ее поклонников. Разумеется, она сказала правду. И тем самым задала мне нелегкую задачу. Я был убежден, что это зажигалка Олни. Откуда взял ее летчик? Придется его допросить – и сделать это тактично, чтобы он не догадался, что кроется за всем этим. Но когда и как подойти к нему, не вызвав подозрений у миссис Джесмонд? Пока я ломал себе голову, подошла официантка, спросила, не я ли Нейлэнд, и сунула мне в руки записку. Это, разумеется, не укрылось от глаз миссис Джесмонд, и, когда я, извинившись, развернул записку, она иронически усмехнулась, как женщина, ставшая свидетельницей чужой интриги. Но, может быть, я и ошибался. Может быть, она просто подумала, что я болван и больше ничего.
В записке было сказано: «Номер 37. Как можно скорее. Ш.К.». Это могло означать только одно: Шейла Каслсайд желает немедленно видеть меня наверху, в номере 37. Я бросил взгляд вокруг – Шейлы нигде не было. Следовательно, она уже там. Мисс Экстон все еще вальсировала в объятиях летчика. Я повернулся к миссис Джесмонд и довольно неуверенно попросил разрешения позвонить по междугородному телефону.
– Разумеется, пожалуйста. Но смотрите, не попадите в беду, – добавила она с улыбкой.
– В беду? – удивился я, вставая. – Почему?
– Не знаю. У этих междугородных телефонных разговоров иногда бывают неприятные последствия. Так что осторожность не помешает.
Наверху было очень тихо и безлюдно. Я несколько минут бродил по тускло освещенным коридорам, пока в конце одного из них – полутемном уединенном уголке, словно существующем вне остального мира, – не наткнулся на номер 37. Я постучал и вошел. Это оказалась не гостиная, а спальня, и Шейлы я здесь не обнаружил. В этой комнате никто не жил, но свет горел, и было тепло от раскаленной электрической печи, которую, очевидно, включили по крайней мере четверть часа назад. Двуспальная кровать была покрыта розовым стеганым пуховым одеялом, и все вокруг тоже было розовое, так что комната производила впечатление «дамской», и притом очень дурного тона. По одну сторону электрической печи стоял диванчик, по другую – кресло. Здесь можно, конечно, посидеть и поговорить, но эта комната в розовеющих шелках недвусмысленно говорила о том, что от вас ждут совершенно иного. Я сразу почувствовал это и стоял на пороге, не понимая, кто из нас ошибся – я или Шейла.
Через минуту влетела она, с треском захлопнула дверь и, увидев, где мы находимся, свирепо набросилась на меня:
– Господи! Привести меня сюда! Да как у вас нахальства хватило!
В это мгновение что-то тихо щелкнуло: нас заперли снаружи. Шейла тоже услышала этот звук и стала яростно дергать дверную ручку.
– Одну минуту, – спокойно остановил я ее, когда она уже собиралась снова заорать на меня. – Прежде чем устраивать сцену, взгляните-ка. – И я показал ей записку.
– А мне передали записку от вас! – ахнула Шейла. – Где она? Ах, да, я же ее порвала… Но неужели вы не видели, что это совсем не мой почерк?
Я не спросил, каким образом, по ее мнению, я мог это увидеть. Нужно было поскорее успокоить ее. Вероятно, тот, кто это подстроил, как раз и рассчитывает, что Шейла начнет скандалить, шуметь, колотить в дверь и наше пребывание здесь вдвоем станет достоянием гласности.
– Послушайте, Шейла, – начал я, – кто-то послал нам фальшивые записки и теперь запер нас. Не знаю, какая у него цель. Это или просто идиотская шутка, или что-нибудь похуже. Но самое лучшее – отнестись к этому хладнокровно. Мы пришли сюда поговорить – так давайте поговорим. И не беспокойтесь, дело ограничится одним разговором, дальше этого я не пойду. Тем более, – я усмехнулся, – что подобная спальня, как ничто, способна удержать человека от глупостей. Ее следовало бы показывать молодым людям, которые собираются постричься в монахи. Ну, присаживайтесь и перестаньте нервничать.
Мои слова произвели желаемое действие. Шейла села на диванчик и, глядя, как я устраиваюсь в кресле, вдруг захихикала.
– Не хватает только новеньких чемоданов и конфетти на полу, тогда было бы прямо как свадебное путешествие.
– Ну, а на самом деле ничего похожего, – сказал я, не зная, с чего начать, потому что мне не хотелось слишком много ей выкладывать. Мы помолчали.
Совершенно неожиданно Шейла сказала:
– Поцелуйте меня.
Я выпучил глаза.
– Господи помилуй, минуту назад вы готовы были закатить истерику, а сейчас…
– А сейчас совсем другое дело, – перебила она нетерпеливо. – Я знаю, что через минуту вы заговорите серьезно и, наверное, очень строго, а несмотря на это, вы мне все-таки нравитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Я видел, что она сегодня искренно наслаждается всем. Я часто потом спрашивал себя, почему она была так весела в тот вечер. Оркестр гремел, почти не умолкая, и мы во время обеда разок потанцевали. После некоторого нажима с моей стороны официант принес мне того бренди, которым нас угощала миссис Джесмонд два дня назад; в это время к нашему столику подошел летчик, был мне представлен, отказался от бренди и пригласил мисс Экстон танцевать.
Не успели они отойти от стола, как ко мне подлетела Шейла Каслсайд. Как всегда возбужденная, а может быть, и чуточку подвыпившая, она была сегодня очень привлекательна. Мне нравился этот длинноватый, бесстыжий нос и забавные глаза – один немножко темнее другого.
– Где вы пропадали? – осведомилась она.
Я объяснил, что рыскал по городу, по разным делам и почти все время был очень занят.
– Зачем вы притащили с собой эту ужасную особу? – Шейла скорчила гримасу. – Я ведь вам говорила, что я ее терпеть не могу.
– Говорили. Но в конце концов я вам не муж, Шейла. Так что не устраивайте мне сцен.
– Если б вы знали то, что знаю я… – начала она, но вдруг осеклась.
– Что же именно?
– Нет, ничего. Напрасно я заговорила о ней. Раз она ваш друг… – Шейла пожала плечами.
Я заглянул ей в глаза.
– Шейла, мы с вами хотели поговорить, помните? Разговор будет серьезный.
Она испуганно, но утвердительно кивнула головой.
– Я готова. Когда хотите…
Едва Шейла подошла ко мне, я решил, что разговор с ней не следует откладывать. Справки, наведенные мною сегодня утром через отдел, дали мне в руки все, что нужно.
– Отлично. Но говорить здесь, на людях, неудобно. Если можете, улизните от своей компании, а я оставлю мисс Экстон на полчаса с ее летчиком. Нельзя ли где-нибудь поговорить без свидетелей? Не беспокойтесь, будет только разговор, больше ничего.
– Да знаю я, черт возьми! – сказала она. – Может быть, наверху есть свободная гостиная. Надо поискать. Кто первый найдет, пошлет другому записку… Что, эта Экстон пила бренди?
– Нет, даже не дотрагивалась. Хотите?
– Ваше здоровье! – Шейла залпом проглотила драгоценный напиток. – Не заказывайте ей больше. Она того не стоит. Ну, я пошла.
Она вернулась к своей компании, затем, посидев минуты две, подошла к миссис Джесмонд и заговорила с нею – должно быть, спрашивала относительно гостиной. Мне пришел в голову другой план, и, воспользовавшись тем, что мисс Экстон еще танцевала и, видимо, не собиралась пока бросать своего кавалера, я вышел и отправился на поиски Фенкреста. В кабинете его не было, в баре тоже, поэтому я вернулся и как раз вовремя, чтобы заказать выпивку для мисс Экстон и ее кавалера. Я извиняющимся тоном сказал мисс Экстон, что здесь обедают мои знакомые, с которыми я хотел бы перемолвиться несколькими словами, и, кроме того, мне нужно позвонить по междугородному телефону. Так, может быть, она потанцует, пока я все это проделаю? Она секунду пытливо смотрела на меня, словно спрашивая, что все это значит, но затем улыбнулась и сказала, что, конечно, с удовольствием потанцует еще, потому что ее летчик – великолепный партнер. Я подтвердил, что они прекрасная пара.
Шейла уже отошла от миссис Джесмонд; последняя несколько раз с улыбкой взглянула в мою сторону, и я счел необходимым подойти к ней. Я недолго выжидал удобного момента. Оркестр заиграл вальс, любимый танец мисс Экстон, и она умчалась с представителем военно-воздушных сил.
Некоторые из компании миссис Джесмонд танцевали, и она усадила меня рядом. Сегодня ее бархатные щеки еще больше напоминали персик и были еще соблазнительнее. Я посмотрел на ее стройную шею, и мне захотелось что-то с нею сделать. Но что? Погладить или свернуть? Этого я и сам не знал.
Я спросил, не видела ли она Периго.
– Не видела с того вечера, когда он без всякого приглашения пришел в мою гостиную наверху, – отвечала она.
Я пустил пробный шар:
– Знаете, как это вышло? Я искал вас, поднялся и заблудился. Вдруг вижу: у закрытой двери стоит Периго и явно подслушивает. Я сначала остановился, потом пошел прямо к двери, и в эту самую минуту ваш приятель из Манчестера открыл ее.
– Это все именно так и было, мистер Нейлэнд?
– Именно так, миссис Джесмонд, – ответил я твердо. – Как вы думаете, чем занимается Периго?
– Не знаю. – Она широко раскрыла глаза и шепотом добавила: – Не шантажист ли он? А вы как думаете?
– Он говорит, что он бывший торговец картинами и приехал сюда, потому что один приятель сдал ему свой коттедж.
– Это слишком очевидная ерунда.
– Меня это заинтересовало, – продолжал я небрежно, – и я попросил знакомого, который знает всех и вся, навести справки. Ответ очень любопытный. Оказывается, Периго действительно торговал картинами.
Она раскрыла портсигар.
– Я удивлена, – сказала она медленно, постукивая сигаретой о крышку. – Хотя он знает толк в живописи. Между прочим, он тогда наврал, что часами любовался моими картинами. Он их всего-то один раз и видел. Он постоянно врет. И себе на уме. Помните, как он говорил о войне в тот вечер? Уж, конечно, с определенной целью.
– Да, и у меня тоже сложилось такое впечатление, – сказал я уклончиво. – Он всегда хитрит со мной. Видимо, ловит. Догадывается, что я смотрю на вещи не так, как разные близорукие глупцы.
Она в каком-то раздумье глядела на меня, а я в это время заметил, что сигарета у нее не зажжена. Я стал нашаривать в кармане спички, но миссис Джесмонд остановила меня.
– Спасибо, не трудитесь. У меня есть хорошенькая новая зажигалка, и мне хочется ее испробовать.
Она достала из сумочки маленькую зажигалку, красную с черным, точно такую, как та, что лежала у меня в кармане. Такой зажигалки не купишь нигде. Итак, либо эта женщина из наших, либо у нее зажигалка Олни. Пришлось соображать быстро. «Если миссис Джесмонд не наша, но знает назначение наших зажигалок, – размышлял я, – то, показав ей свою, я тем самым открою, кто я, и разрушу все сделанное до сих пор». Риск был слишком велик, и я пошел на компромисс, сказав:
– У меня есть почти такая же – подарок одного старого приятеля.
Миссис Джесмонд безмятежно смотрела мне в лицо. Было ясно, что она не обратила внимания на эту условную фразу и, значит, не связана ни с контрразведкой, ни с Особым отделом, ни с военной разведкой. Теперь надо было выяснить, как к ней попала зажигалка Олни.
– Мой приятель, – продолжал я, – сам делает эти зажигалки, и они редко попадают в продажу. Держу пари, что вы свою не купили.
– Нет, – улыбнулась она. – Мне ее подарили вчера вечером. Прелесть!
Я старался не выдать своего волнения.
– А кто подарил?
Она не нашла мой вопрос неуместным. Наоборот, ей было приятно.
– Дерек Мюр. Вы ведь его знаете? Вон тот высокий… майор авиации… танцует с толстушкой в зеленом.
Я посмотрел на майора – это был один из всегда сопровождавших ее поклонников. Разумеется, она сказала правду. И тем самым задала мне нелегкую задачу. Я был убежден, что это зажигалка Олни. Откуда взял ее летчик? Придется его допросить – и сделать это тактично, чтобы он не догадался, что кроется за всем этим. Но когда и как подойти к нему, не вызвав подозрений у миссис Джесмонд? Пока я ломал себе голову, подошла официантка, спросила, не я ли Нейлэнд, и сунула мне в руки записку. Это, разумеется, не укрылось от глаз миссис Джесмонд, и, когда я, извинившись, развернул записку, она иронически усмехнулась, как женщина, ставшая свидетельницей чужой интриги. Но, может быть, я и ошибался. Может быть, она просто подумала, что я болван и больше ничего.
В записке было сказано: «Номер 37. Как можно скорее. Ш.К.». Это могло означать только одно: Шейла Каслсайд желает немедленно видеть меня наверху, в номере 37. Я бросил взгляд вокруг – Шейлы нигде не было. Следовательно, она уже там. Мисс Экстон все еще вальсировала в объятиях летчика. Я повернулся к миссис Джесмонд и довольно неуверенно попросил разрешения позвонить по междугородному телефону.
– Разумеется, пожалуйста. Но смотрите, не попадите в беду, – добавила она с улыбкой.
– В беду? – удивился я, вставая. – Почему?
– Не знаю. У этих междугородных телефонных разговоров иногда бывают неприятные последствия. Так что осторожность не помешает.
Наверху было очень тихо и безлюдно. Я несколько минут бродил по тускло освещенным коридорам, пока в конце одного из них – полутемном уединенном уголке, словно существующем вне остального мира, – не наткнулся на номер 37. Я постучал и вошел. Это оказалась не гостиная, а спальня, и Шейлы я здесь не обнаружил. В этой комнате никто не жил, но свет горел, и было тепло от раскаленной электрической печи, которую, очевидно, включили по крайней мере четверть часа назад. Двуспальная кровать была покрыта розовым стеганым пуховым одеялом, и все вокруг тоже было розовое, так что комната производила впечатление «дамской», и притом очень дурного тона. По одну сторону электрической печи стоял диванчик, по другую – кресло. Здесь можно, конечно, посидеть и поговорить, но эта комната в розовеющих шелках недвусмысленно говорила о том, что от вас ждут совершенно иного. Я сразу почувствовал это и стоял на пороге, не понимая, кто из нас ошибся – я или Шейла.
Через минуту влетела она, с треском захлопнула дверь и, увидев, где мы находимся, свирепо набросилась на меня:
– Господи! Привести меня сюда! Да как у вас нахальства хватило!
В это мгновение что-то тихо щелкнуло: нас заперли снаружи. Шейла тоже услышала этот звук и стала яростно дергать дверную ручку.
– Одну минуту, – спокойно остановил я ее, когда она уже собиралась снова заорать на меня. – Прежде чем устраивать сцену, взгляните-ка. – И я показал ей записку.
– А мне передали записку от вас! – ахнула Шейла. – Где она? Ах, да, я же ее порвала… Но неужели вы не видели, что это совсем не мой почерк?
Я не спросил, каким образом, по ее мнению, я мог это увидеть. Нужно было поскорее успокоить ее. Вероятно, тот, кто это подстроил, как раз и рассчитывает, что Шейла начнет скандалить, шуметь, колотить в дверь и наше пребывание здесь вдвоем станет достоянием гласности.
– Послушайте, Шейла, – начал я, – кто-то послал нам фальшивые записки и теперь запер нас. Не знаю, какая у него цель. Это или просто идиотская шутка, или что-нибудь похуже. Но самое лучшее – отнестись к этому хладнокровно. Мы пришли сюда поговорить – так давайте поговорим. И не беспокойтесь, дело ограничится одним разговором, дальше этого я не пойду. Тем более, – я усмехнулся, – что подобная спальня, как ничто, способна удержать человека от глупостей. Ее следовало бы показывать молодым людям, которые собираются постричься в монахи. Ну, присаживайтесь и перестаньте нервничать.
Мои слова произвели желаемое действие. Шейла села на диванчик и, глядя, как я устраиваюсь в кресле, вдруг захихикала.
– Не хватает только новеньких чемоданов и конфетти на полу, тогда было бы прямо как свадебное путешествие.
– Ну, а на самом деле ничего похожего, – сказал я, не зная, с чего начать, потому что мне не хотелось слишком много ей выкладывать. Мы помолчали.
Совершенно неожиданно Шейла сказала:
– Поцелуйте меня.
Я выпучил глаза.
– Господи помилуй, минуту назад вы готовы были закатить истерику, а сейчас…
– А сейчас совсем другое дело, – перебила она нетерпеливо. – Я знаю, что через минуту вы заговорите серьезно и, наверное, очень строго, а несмотря на это, вы мне все-таки нравитесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33