– Это испытание, как некоторые из вас уже знают, безошибочно выявляет ложь, степень правдивости определяется уровнем активности, вызываемой в мозгу определенными химическими препаратами. Процедура впервые была показана не в полном объеме в медицинской школе университета имени Вашингтона в Сент-Луисе. Слайды зафиксировали деятельность человеческого мозга.
На огромном белом экране, висевшим перед ними, появилось сначала одно крупное изображение, затем второе, третье. По мере того, как пациенты читали, слушали или говорили, в различных частях мозга вспыхивали яркие цветные точки, иногда даже при мысли пациента о значении того или иного слова. Доктор Аннакконе использовал форменные элементы крови, чтобы помечать их радиоактивными метками.
– По существу, – объяснял доктор Аннакконе, – при этом исследовании мозг говорит с нами при помощи цвета. Точка в глубине мозга вспыхивает во время чтения. Там же на темно-синем фоне вы можете увидеть белое пятно неправильной формы с крошечным розовым пятнышком с инфильтрацией синего цвета. Оно просматривается, когда пациент говорит. В передней части мозга аналогичное пятно вспыхивает во время мыслительного процесса. На эти изображения мы накладываем магнетическую резонирующую картину мозга. Весь мозг представляет собой волшебный фонарь.
Доктор Аннакконе оглядел сидящих в зале, чтобы убедиться все ли слушают его внимательно, затем продолжил:
– Вы видите, как меняется это пятно в середине мозга? Когда пациент лжет, увеличивается приток крови в мозг, который меняет изображение.
В центре белого пятна на желтом фоне появилось красное колечко.
– Пациент лжет… – констатировал доктор Аннакконе. – Когда мы подвергнем испытанию президента, то должны следить за красной точкой внутри желтого пятна. – Аннакконе кивнул президенту. – Теперь мы пройдем в испытательный кабинет.
В кабинете со свинцовыми стенами Фрэнсис Кеннеди лег на холодный жесткий стол. У него за спиной был виден большой металлический цилиндр. Когда Аннакконе закрепил у президента на лбу и на подбородке пластиковую маску, Фрэнсис Кеннеди на мгновение задрожал от страха. Он ненавидел, когда что-либо закрывало его лицо. Его руки привязали к бокам. Затем Кеннеди почувствовал, как доктор Аннакконе вдвинул его стол внутрь цилиндра. Пространство внутри цилиндра оказалось уже и темнее, чем он ожидал. Наступила тишина. Теперь Фрэнсис Кеннеди очутился в кольце радиоактивных кристаллов.
До Кеннеди, как эхо, доносился голос доктора Аннакконе, объяснявшего, что он должен смотреть на белый крест прямо перед его глазами.
– Вы должны не отрывать глаз от креста, – повторил доктор.
Пятью этажами ниже, в подвале клиники, в пневматической трубке находился шприц, содержащий радиоактивный кислород, циклотрон с меченой водой.
Когда из кабинета поступила команда, эта трубка, как ракета, взлетела по скрытым в стенах клиники каналам.
Доктор Аннакконе, вскрыв пневматическую трубку, взял в руки шприц, подошел к испытательному стенду и обратился к Кеннеди. Опять голос его звучал глухо, когда Кеннеди услышал слово «инъекция» и затем почувствовал, как доктор в темноте нашел его руку и воткнул иглу.
Отгороженные стеклянной стеной члены президентского штаба могли видеть только ноги Кеннеди. Доктор Аннакконе, присоединившись к ним, включил компьютер, расположенный высоко на стене, чтобы они могли следить за функционированием мозга Кеннеди. Они наблюдали за тем, как меченый атом циркулирует в его крови, излучая позитроны, частицы антиматерии, которые сталкиваются с электронами, и при этом возникают взрывы энергии гамма-лучей.
Они видели, как радиоактивная кровь врывалась в кору головного мозга, порождая потоки гамма-лучей, немедленно фиксируемых кольцом радиоактивных кристаллов. Все это время, повинуясь указаниям доктора, Кеннеди смотрел на белый крест.
Затем через микрофон, вмонтированный в установку, Кеннеди услышал вопрос, заданный Аннакконе:
– Знали ли вы, что взрыв атомной бомбы в Нью-Йорке можно было предотвратить?
– Нет, не знал, – ответил Кеннеди, и внутри черного цилиндра его слова, казалось, отлетели от стенок и, как ветерок, коснулись лица.
Доктор Аннакконе следил за экраном компьютера, расположенным над его головой.
Компьютер показывал рисунок синей массы мозга, аккуратно уложенной в черепной коробке Кеннеди.
Члены штаба с волнением смотрели на экран.
Однако в нем не появились ни предательская желтая точка, ни красное кольцо.
– Он говорит правду, – весело заявил доктор Аннакконе.
Кристиан Кли почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Он знал, что не смог бы пройти подобное испытание.
24
На следующий день после того, как президент Фрэнсис Кеннеди проходил мозговое испытание, Кристиан Кли отправился с визитом к Оракулу.
После обеда они перебрались в библиотеку, где царил полумрак и обстановка располагала к доверительной беседе.
Кристиан занялся бренди и сигарами, а Оракул задремал в своем кресле-каталке.
– Кристиан, – вдруг произнес Оракул, – я думаю, что тебе пора сдвинуться с места. Сегодня по телевизору заявили, что Кеннеди прошел испытание, и он не повинен в скандале с атомной бомбой. Он в полном порядке. Так когда, черт возьми будет прием по случаю моего дня рождения?
Вот неугомонный старик, подумал Кристиан, разве ему скажешь, что все забыли про его день рождения.
– Мы все спланировали, – начал он. – После инаугурации президента в следующем месяце мы устраиваем большой прием в Розовом саду Белого дома. Будет присутствовать премьер-министр Великобритании, чей отец был одним из ваших друзей. Вы останетесь довольны. Основной смысл всего праздника будет заключаться в том, что вы – символ прошлого Америки, Великий Старик нашей страны, воплощение ее процветания, трудолюбия, возможностей человека подняться от самых низов до вершины, короче говоря, того, что может произойти только в Америке. Мы преподнесем вам цилиндр Дяди Сэма со звездами и полосами.
Оракул отозвался на эту лесть легким смешком. Кристиан улыбнулся ему и допил бокал бренди, чтобы поддержать хорошее расположение духа.
– А что от этого будет иметь твой друг Кеннеди? – поинтересовался Оракул.
– Фрэнсис Кеннеди станет олицетворять будущее Америки, – ответил Кристиан. – Американский народ начнет жить в условиях более прочного общественного договора, люди будут крепче связаны между собой. То, что вы посеяли, Кеннеди взрастит до подлинного величия.
Глаза Оракула сверкнули в полумраке библиотеки.
– Кристиан, какого дьявола ты пытаешься заморочить мне голову после всех лет нашей дружбы? Заткни свои символы себе в задницу. Какой Общественный договор? С чем его кушают? Слушай меня. Есть только те, кто управляет, и те, кем управляют. Вот и весь твой Общественный договор. А все остальное только купля-продажа.
– Я поговорю с Дэйзи и вице-президентом, – засмеялся Кристиан. – Кеннеди сделает все, что надо. Он знает, что в долгу перед вами.
– Старикам никто ничего не должен, – проворчал Оракул. – А теперь давай поговорим о тебе. Ты завяз в трясине, мой мальчик.
– Что верно, то верно, – согласился Кристиан. – Но меня это не трогает.
– Тебе еще нет и пятидесяти, – задумчиво произнес Оракул, – и тебя это уже не трогает? Очень плохой признак. Обычно только невежественную молодежь ничего не трогает. Мне вот уже сто лет, а если бы я сказал, что меня ничего не трогает, это было бы слишком смело. Но ты, Кристиан, в слишком опасном возрасте, чтобы тебя ничего не трогало.
Он выглядел по-настоящему рассерженным и наклонился вперед, чтобы выхватить сигару из руки Кристиана. А тот ощутил в этот момент такой прилив нежности к старику, что чуть не прослезился.
– Это все Фрэнсис, – сказал он. – Я думаю, он хитрит со мной всю жизнь.
– Ага, – вымолвил Оракул, – это испытание детектором лжи, которое он прошел. Как они ее называют? Машина химического исследования мозга. Человек, придумавший такое название, просто гений.
– Я не могу понять, как он прошел это испытание, – признался Кристиан.
Оракул ответил ему с презрением, едва различимым, учитывая его возраст, умственные и физические возможности:
– Выходит, теперь наша цивилизация располагает безотказным научным способом определять, говорит ли человек правду, и они думают, что смогут разгадать самую сложную загадку – виновен он или нет. Смех, да и только. Мужчины и женщины постоянно обманывают друг друга. Мне уже сто лет исполнилось, а я все еще не знаю, была ли моя жизнь правдой или ложью. Я действительно не знаю.
Кристиан забрал свою сигару у Оракула и раскурил ее, в этом слабом кружке света лицо Оракула казалось музейной маской.
– Я допустил взрыв атомной бомбы, – отозвался Кристиан, – и несу за это ответственность. А когда я стану проходить испытание, я буду знать правду, и ее будет знать экзаменатор. Но я думал, что понимаю Кеннеди лучше, чем кто-либо другой. Я ясно прочел его мысль, чтобы я не допрашивал Грессе и Тиббота, и чтобы взрыв прошел. Так как же он прошел это испытание?
– Мы имеем дело с хитростью вашего доктора Аннакконе – вот ответ на твой вопрос. Мозг Кеннеди отказался принять его вину, поэтому и компьютер объявил его невиновным. И он всегда будет невиновным даже в собственной душе. А теперь, раз ты планируешь на следующей неделе подвергнуться испытанию, позволь спросить: ты тоже сможешь обмануть машину? В конце концов, это только грех умолчания.
– Нет, – сказал Кристиан, – в отличие от Кеннеди я навсегда останусь виноватым.
– Не унывай, – возразил Оракул. – Ты убил только десять или двадцать тысяч человек. Твоя единственная надежда отказаться от испытаний.
– Я обещал Фрэнсису, – отозвался Кристиан, – и кроме того, если я откажусь, средства массовой информации уничтожат меня.
– Тогда какого черта ты согласился на испытание? – задал вопрос Оракул.
– Я думал, Фрэнсис блефует, – ответил Кристиан. – Я надеялся, что он не допустит испытания и отступит, поэтому и настаивал, чтобы он подвергся испытанию первым.
Оракул выразил свое нетерпение тем, что включил моторчик кресла-каталки.
– Взгромоздись на статую свободы, – посоветовал он. – Ссылайся на права личности и свое человеческое достоинство. Только так ты можешь избежать испытания. Никто не хочет, чтобы эта дьявольская наука превратилась в правовой инструмент.
– Конечно, – согласился Кристиан. – Мне придется так поступить, но Фрэнсис будет знать, что я виновен.
– Кристиан, – спросил его Оракул, – если при испытании тебя спросят, злодей ли ты, что ты ответишь со всей искренностью?
Кристиан рассмеялся от всей души.
– Я отвечу – нет, я не злодей, и пройду через испытание. Вот это действительно смешно. – Он благодарно дотронулся до плеча Оракула. – Я не забуду о приеме в честь вашего дня рождения.
Когда Кристиан Кли заявил президенту Фрэнсису Кеннеди и всем собравшимся членам президентского штаба, что не станет проходить мозговое испытание, они не удивились. Кли выразил убеждение, что это является вопиющим нарушением прав человека. Он пообещал, что если будет принят закон, который объявит такое испытание легальным, но не принудительным, он вновь добровольно выразит свою готовность подвергнуться ему.
Кристиан Кли убедился, что его отказ, по всей видимости, воспринят благожелательно. Приободрившись, он спросил Юджина Дэйзи об отложенном приеме по поводу дня рождения Оракула.
– Чепуха, – буркнул Дэйзи. – Фрэнсису никогда не нравился этот старик. Может мы просто забудем о нем?
– Это будет глупо, – возразил Кристиан. – Ты и Кеннеди не любите его потому, что он член Сократова клуба. Бог мой, Юджин, неужели ты можешь злиться на человека, которому уже за сто?
– Оказывается, – улыбнулся ему Дэзи, – даже у такого крутого парня, как ты, есть уязвимое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79