- И взгляд Ларисы не изменился?
- Я уже сказала: в их отношениях появились определенные проблемы.
По-моему, она ревнует Пашу к его поклонницам.
- Новицкий - нравственный человек?
- Не знаю, что вы вкладываете в это во многом субъективное понятие.
Он честен, правдив - порой даже чересчур, что не всегда и не всем
нравится. Однако в чужие дела не вмешивается без особого на то
приглашения. Аккуратен, пунктуален. Любит свою профессию: готов дневать и
ночевать в операционной. Но вместе с тем, подвержен депрессиям - это я как
специалист отмечаю, - бывает ни с того ни с сего бросает все, в том числе
работу, и исчезает на день-два неизвестно куда. Потом появляется как ни в
чем не бывало. Его уже разбирали на месткоме, членом которого я имею честь
быть; так что говорю об этом не понаслышке. Что еще? Нравится женщинам и
порой уступает их домогательствам, хотя сердцеедом его не назовешь. Может
выпить и даже напиться, я наблюдала один такой случай. Не курит, поскольку
всерьез занимается спортом...
Ответ был чересчур многословен - Инна Антоновна умела давать более
сжатые характеристики. Некоторая доля иронии не меняла положения. Но
акцентировать внимание на этом, пожалуй не стоило.
- Как он смотрит на то, что Лариса встречается с Боковым?
- Искоса смотрел, и Лариса перестала встречаться с Донатом.
- Новицкий имеет на нее такое влияние?
- Лариса сама не очень серьезно относилась к поползновениям Дона. Она
девушка неглупая и понимала, что для Доната ухаживание за ней не самоцель,
но средство.
- Средство для чего?
- Ну хотя бы для того, чтобы стать зятем профессора Яворского.
- А как относилась к этому Надежда Семеновна?
- По-разному. Когда Матвей Петрович был здоров, она считала, что
Ларисе не следует торопиться с замужеством. Но едва он слег, как Надежда
Семеновна воспылала к Донату почти материнской нежностью. Она - женщина
трезвая и понимала, что рискует потерять не только мужа, но и поставщика.
- Поставщика чего?
- В основном, дефицитных промтоваров. Надежда Семеновна большая
модница и не допускает мысли, что в осенне-зимнем сезоне останется без
югославской дубленки, или, допустим, итальянских сапожек.
- Лариса тоже пользовалась услугами Бокова?
- А чем она хуже мачехи! Мне кажется, это лишний вопрос.
- Простите, по своей наивности я подумал, что интеллигентным женщинам
не пристало прибегать к услугам фарцовщика, - усмехнулся Ляшенко.
- Ну что вы! Разве так можно говорить о человеке с хорошими манерами,
который был принят в доме Надежды Семеновны? О нем следует говорить: наш
друг Донат.
- Кажется, вы не очень любите Надежду Семеновну?
- Это у нас взаимно!
- Тем не менее, бываете у нее.
- И она порой заглядывает ко мне. Мы мило улыбаемся друг другу и так
же мило говорим друг другу гадости. А куда денешься! У нас слишком много
общего: профессия, институт, приятели, память...
- Что за человек Боков?
- Неотразимый мужчина - это его основная специальность. По
совместительству врач, по призванию великий комбинатор. Но при всем том,
ужасно респектабельный: носит кольцо с печаткой, бреется два раза в день,
говорит на трех языках, посещает секцию йогов.
- Матвея Петровича удовлетворяли эти качества?
- Я уже сказала, что Боков - великий комбинатор, а на каждой
практической кафедре всегда чего-то не хватает, на что-то не достает
денег. В этом смысле Боков не заменим. Матвей Петрович не вдавался в
детали, довольствовался результатом. Кроме того, их связывали книги: Донат
снабжал Матвея Петровича всеми новинками. - Профессор, увы, не был лишен
человеческих слабостей!
- Какова судьба библиотеки Матвея Петровича?
- Часть книг Новицкий передал нашему институту.
- Так завещал Матвей Петрович?
- Очевидно.
- Оставшимися книгами распоряжается Новицкий?
- И Лариса. Но, на мой взгляд, они делают это не очень удачно:
некоторые книги, как в воду канули.
- Что за книги?
- Обо всех не скажу, но недавно я попросила две книги по
средневековой медицине - они мне понадобились для работы. Покойный Матвей
Петрович берег их, как зеницу ока, даже мне давал их просматривать только
в своем кабинете.
- Редкие книги?
- Уникальные! Лечебники двенадцатого века. Язык универсальный -
латинский. Но содержание более широкое - многие сведения почерпнуты из
практики современных автору медицинских авторитетов, а также из трудов
античных врачевателей, чьи рукописи, увы! - не дошли до наших дней. Латынь
я знаю неплохо и кое-какие разделы заинтересовали меня. Я просила
лечебники буквально на день-два.
- Их не оказалось?
Инна Антоновна развела руками.
- Вы просили лечебники у Новицкого?
- Да...
Ответила и тут же бросила на собеседника настороженный взгляд, видимо
пожалев, что ответила утвердительно. Валентин сделал вид, что не заметил
ее настороженности и счел за лучшее на время отойти от этой темы.
- Боков и сейчас бывает у Яворских?
- Последнее время он обходит их дом за версту.
- Что так?
- Новицкий спустил его с лестницы, - оживилась хозяйка. - Вместе с
каким-то чемоданом. Хотя, возможно, чемодан был спущен раньше, точно не
скажу.
- Из-за чего произошла ссора?
- Я уже сказала, точными сведениями не располагаю, хотя об этой
истории мне стало известно от самого Доната. Я встретила его в тот же день
в нашей поликлинике, куда он вынужден был обратиться после объяснения с
Новицким.
- Донат сообщил вам только о факте?
- Он комментировал его и довольно пространно. Но я не решаюсь
повторять этот комментарий по причине его абсурдности и непристойности
содержания.
- Что вы думаете о причине их ссоры?
- У Новицкого давно чесались руки на Доната, но приходилось считаться
с Матвеем Петровичем.
- И все-таки должны быть какие-то причины.
- Их было немало: начиная от попыток увлечь Ларису, кончая импортными
вещами, которыми Донат ублажал Надежду Семеновну.
- Не сыграли ли своей роли книги Матвея Петровича?
- Возможно.
- И в частности, лечебники двенадцатого века?
Инна Антоновна развела руками, то ли затрудняясь, то ли не желая
отвечать на этот вопрос, но затем сказала:
- Я не присутствовала при их объяснении. Спрашивала Пашу, но он не
счел нужным посвятить меня в это.
- Во время выдворения Боков сопротивлялся?
- Судя по синякам на физиономии Доната, такая попытка была. Дон не
учел, что спорить с Пашей опасно: когда тот выходит из себя, его не
остановит и танк.
- Как реагировала на это Надежда Семеновна?
- Была огорчена, но пришлось смириться. Паша не часто переходит ей
дорогу, но если делает это, то весьма решительно.
- Не слишком ли смело для сына?
- Для сына? - усмехнулась Инна Антоновна. - Надежду Семеновну
передергивает, когда ей напоминают, что у нее такой взрослый сын. Паша
называет ее Надей, и это ее вполне устраивает. Странно? А как по-другому
называть женщину, которую ты до своего совершеннолетия видел считанные
разы, когда она возвращалась из очередной загранкомандировки и уже через
неделю уезжала в Ялту, Сочи, на Рижское взморье с чужим дядей, оставив
тебе ворох подарков и запах французских духов?
- Как давно Новицкий выставил Бокова?
- Примерно месяц назад. Погодите, сейчас скажу точно. В тот день,
когда я встретила Доната, было заседание ученого совета... 3 июня.
Ляшенко прошелся по комнате, остановился у книжного шкафа, с верхней
полки которого скалился лобастый череп, заглянул в пустые глазницы.
- Конечный итог всех наших треволнений, споров, проблем, - следя за
ним, сказала Инна Антоновна. - Я поставила его на виду, чтобы не забывать
об этом.
- Кто был с Ларисой в ресторане вечером двадцать восьмого? - все еще
глядя на череп, спросил Валентин.
- Этого я не скажу.
- Причина?
- Сугубо личная.
- Этот человек близок вам?
- Валентин Георгиевич, побойтесь бога!
- Так или иначе мы установим его личность.
- Но без моей помощи. Странная позиция? А вы не торопитесь давать
оценку моей позиции. Определите лучше свою. Это не упрек - совет.
- Что вы имеете в виду? - пристально посмотрел на нее Ляшенко.
Она выдержала его взгляд, улыбнулась.
- У вас красивые глаза, Валентин Георгиевич, и они смущают меня. Но
не в том плане, в котором вам хотелось бы. - Улыбка исчезла с ее лица.
Валентин вспыхнул, но сдержался, отошел к машинописному столику,
взглянул на заложенный за валик машинки наполовину уже отпечатанный лист.
Непривычные слова, мудреные фразы...
- Научная статья?
- Увы!
- Инна Антоновна, позвольте быть бесцеремонным?
- Любопытно, как это у вас получится... Ну что же вы? Валяйте!
- С кем вы советовались по поводу предстоящей беседы со мной?
Она сняла очки, положила их рядом с машинкой.
- Считаете, что я нуждаюсь в чьих-то советах?
- Думаю, что после того, как мы договорились о встрече, вы были
заняты не только статьей.
- Вы правы, но лишь отчасти. По ряду соображений я не хотела этой
беседы и пыталась сделать так, чтобы она не состоялась. Но ваш шеф
оказался слишком принципиальным.
- Вы ему звонили?
- Что вы? Я бы не посмела... Да, кстати о звонках: Регина не звонила
вам вчера, сегодня?
- Нет.
Ему понадобилась вся выдержка, чтобы не спросить: откуда ей известно,
что Регина собиралась позвонить ему. Не спросил, потому что догадался: и
Регина угодила в число ходатаев. Что ж, надо признать: люди, которыми он
интересуется, не сидят сложа руки.
Он уже собирался уходить, когда Инна Антоновна спросила:
- Вы удовлетворены нашей беседой? Я готовилась к ней, как к защите
диссертации.
- Я это понял, - серьезно сказал Валентин. - Но защищаться, очевидно,
все-таки легче, чем защищать.
- Вы о чем?
- Полно, Инна Антоновна! Вы все прекрасно понимаете. Скажу больше: я
нечасто встречал таких проницательных людей. Вот только с компромиссами у
вас не получается: вы старались не лгать, но и всей правды не хотели
говорить. Наивная позиция в разговоре с работником милиции, который,
помимо элегантности, обладает кое-какими профессиональными навыками.
- А вы злопамятный, - натянуто улыбнулась хозяйка.
- Возможно. Тем не менее, передайте Новицкому, что мужчине, а я
считаю его таковым, не пристало прятаться за спинами женщин. Я имею в виду
не только вас...

Это хорошо, когда за тобой остается последнее слово, когда ты делаешь
правильный ход и столь эффектно преподносишь его. И все-таки полного
удовлетворения Валентин не испытывал: у него было такое чувство, словно в
последний момент он допустил непростительную бестактность, чем не столько
смутил, сколько обидел хозяйку. А она этого не заслуживала. Инна Антоновна
ничего не скрывала, кроме имени того, кто был с Ларисой в ресторане тем
вечером. Но этого человека было нетрудно угадать из ее рассказа о других
событиях. Странно, что она не учитывала это. Хотя возможно учитывала, но
считала, что милиции уже все известно, и не хотела, как говорится, брать
на душу лишний грех. Тем более, не следовало похваляться своим открытием,
ставить ее в неловкое положение.
Что же до самого Новицкого, то, невзирая на старания Сторожука и Инны
Антоновны, мнение Валентина о нем не стало лучше. Похоже, что наиболее
ценные книги из библиотеки профессора Яворского попали в чужие руки не без
ведома ученика и воспитанника профессора. А это, по меньшей мере, хамство!
Не в пользу Новицкого свидетельствует и его бегство из города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26