Но эти чисто внешние качества
никоим образом не отражали внутреннее содержание: быстроты, гибкости ума
Алексею было не занимать. Он, как и Валентин, любил шутку, острое слово,
но в отличие от товарища - пользовался ими осторожно, считаясь с тем, что
не все понимают и принимают юмор. А если говорить начистоту, он был мягче,
добродушнее Валентина. В уголовный розыск они пришли почти одновременно, с
разницей в несколько месяцев. Но, если Валентин, за плечами которого был
университет, уже вскоре получил офицерское звание, то Алексей еще долго
носил сержантские нашивки, честно заработанные в десантных войсках и
подкрепленные затем двумя годами милицейской патрульной службы. Среднюю и
высшую школу милиции он окончил заочно, уже будучи инспектором уголовного
розыска. При всем несходстве характеров, их дружба была объяснима: у
одного имелись прочные теоретические знания, у другого - опыт, оперативное
чутье. Со временем, когда процесс взаимообогащения исчерпал себя, а
дальнейший опыт стал общим, выявились различия во взглядах на саму суть
оперативной работы. Алексей считал основной и главной задачей оперативника
- раскрыть преступление, найти и обезвредить преступника; что же касается
прочего, в том числе причин и обстоятельств, обусловивших преступное
деяние, то это, по его мнению, должно уже заботить следователя, суд.
Валентин на этот счет придерживался иного мнения, так как полтора года
работал следователем и не понаслышке знал, как трудно задним числом
устанавливать факты, обстоятельства, показавшиеся кому-то несущественными,
но потом, когда время упущено, вдруг заявляющие о себе (вернее о своем
отсутствии) провалами в обвинительном заключении, ироническими улыбками
адвокатов, а то и судебным определением о возвращении дела на
доследование. Эти различия во взглядах, нередко приводили к спорам между
товарищами. Однако на их дружбе это не отражалось.
Валентин не разделял мнения Галины Юрко о том, что Мандзюк
маневрирует, "крутит" с делом Зимовца. Все было проще: Алексей не
торопился разбираться с Анатолием Зимовцем, полагая, что это дело
пустяковое, задержанный никуда не денется, а потерпевший не явился, а из
спецбольницы, куда вчера поместили Зимовца, сообщили, что у него
сотрясение мозга, и Мандзюк начал принимать меры. Но у него что-то не
ладилось, и он заморочил голову Юрко, которая так некстати пришла
справиться о своем подопечном. Это можно понять. Непонятно другое: почему
Алексей запаниковал после визита Юрко...
Мандзюк встретил Ляшенко невесело: поднял и тут же опустил глубоко
посаженные глаза.
- Что с Зимовцем? - с порога спросил Валентин.
- Плохо с Зимовцем, - глядя перед собой, буркнул Мандзюк. - Перелом
основания черепа. Это уже точно.
- Так! - Ляшенко сел напротив, рванул воротник модной рубашки. - Что
же ты Юрко голову морочил?
- А кто такая Юрко, чтобы я ей обо всем докладывал?
- Но и мне ты неправду сказал!
- Почему неправду? - поднял глаза Мандзюк. - Это ты зря, Валентин! О
том, что у Зимовца перелом, выяснилось только сегодня.
- Точнее?
- Когда консилиум собрался - пополудни.
- А сейчас уже 18 часов! Почему до сих пор не доложил? Надеялся, что
обойдется?
- Не скрою - надеялся. Консультант - профессор и тот поначалу
сомневался.
- Кто консультировал?
- Заведующий кафедрой неврологии и нейрохирургии, профессор
Пастушенко. По его настоянию Зимовца перевели в областную больницу.
Возможно, придется делать сложную операцию. А это клиническая больница,
базовая для кафедры Пастушенко - там самые лучшие специалисты. Я только
оттуда. Отвез туда мать и сестру Зимовца.
- Выходит, ты все как положено сделал, - невесело усмехнулся
Валентин. - И тебя не ругать - хвалить надо.
- Мордой меня об стол бить надо, - тяжело вздохнул Алексей.
- За что же, Лешенька, позволь узнать?
- За то, что беспокоился о том пижоне с поцарапанной рукой, а о
Зимовце не подумал. А еще за то, что никак не могу найти этого пижона!
- Плохо ищешь! - повысил голос Ляшенко. - Не так уже сложно отыскать
в городе с семисоттысячным населением человека, о котором известно все, за
исключением фамилии.
- Да-да, - меланхолично закивал Мандзюк. - Он врач, скорее всего -
хирург. У него автомашина марки "Лада" бежевого цвета. Возраст в пределах
от тридцати до тридцати пяти. Выше среднего роста. Шатен. Хорошо сложен,
очевидно, занимается спортом. Особые приметы - свежая ножевая рана на
правом плече и предплечье.
- За чем же остановка?
- Из двенадцати врачей-хирургов городских больниц, приметы которых
приблизительно совпадают с названными, ни у одного нет свежей ножевой раны
на правой руке.
- Не исключено, что он - военный или железнодорожный врач, - уже
менее уверенно предположил Валентин.
- Мы выяснили через прокуратуру гарнизона, в железнодорожной больнице
тоже справлялись. Даже наших врачей потревожили. Безрезультатно.
- Тебе не откажешь в оперативности, - счел нужным заметить Ляшенко. -
Надо будет еще в районных, сельских больницах проверить. Возможно, он
приезжий.
- Возможно. Хотя сомневаюсь. А вот в том, что он сукин сын - убежден.
Все понимаю: прицепился пьяный, полез драться, схватился за нож. За такое
можно и надо давать по зубам. Одно до меня не доходит, он же видел, как
парень упал, как треснулся затылком о бетонное покрытие площадки.
Врач-хирург - он должен был сообразить, к чему это может привести. И он
сообразил. Понимаешь, Валентин, он сразу сообразил, что сталось! Никто еще
не понял, а он понял. Поэтому-то и удрал!
В логике Мандзюку отказать было нельзя. И все-таки Ляшенко мысленно
возразил ему. Что бы не говорили об этом человеке, трусом он не был. Трус
непременно запаниковал бы, будь он хоть трижды хирург. А этот человек
меньше всего думал о себе. Да, он заподозрил, что Зимовец получил черепную
травму - несмотря на свою рану и вполне понятную неприязнь к тому, кто ее
нанес, подумал об этом. И не только подумал - предупредил работников
милиции. К сожалению, его неправильно поняли... Нет, Алексей прав. Ход
рассуждений верный, а вывод неправильный.

Очевидцы не только не внесли ясности, но еще больше озадачили
оперативников, следователя. Официант ресторана "Сосновый бор" Шерстюк -
богатырского роста и сложения человек - показал, что молодой мужчина в
темно-серой рубашке и девушка в белых джинсах зашли в ресторан около
девяти вечера, сели за столик в противоположном от входа углу зала,
заказали две чашки кофе, пирожные, сигареты. Когда они проходили через
зал, с мужчиной поздоровался старший инструктор турбазы Бортник, который
отмечал с двумя товарищами начало своего отпуска. Бортник пригласил
мужчину и девушку к своему столу, но те отказались, сели за столик в углу.
Не прошло и пяти минут, как появился Зимовец. Как раз в это время включили
свето-музыку: в зале воцарился полумрак, несколько пар пошли танцевать.
Зимовец стал подходить то к одной, то к другой паре, заглядывать в лица.
Это не всем понравилось. Солидный на вид армянин, лет сорока, оттолкнул
Зимовца от своей партнерши, выругал его.
- Вы знаете этого посетителя? - спросил следователь Кандыба, молодой,
серьезный парень, всего год назад пришедший в райотдел после окончания
университета.
- Нет! - быстро, словно он ожидал этого вопроса, сказал Шерстюк.
- А почему вы решили, что он армянин?
- По наружности определил, - отвел глаза официант.
Шерстюк говорил неправду, это было ясно, и Кандыба начал его
"прижимать".
- Вы уверены, что не ошиблись?
Но Мандзюк сделал предостерегающий жест: дескать, уходи от этого
вопроса. Кандыба недовольно хмыкнул, но упорствовать не стал и спросил
свидетеля о другом:
- Раньше вы встречали этих посетителей: мужчину в темно-серой рубашке
и девушку в белых джинсах?
- Не встречал, - поднял глаза Шерстюк. - Правду говорю, товарищ
следователь: первый раз видел. Мужчину, как я понял, хорошо знает старший
инструктор Бортник, а с девушкой вроде бы наша буфетчица Марта Чижевская
знакома. Марта на крытой веранде работает, там вечером тоже посетители
бывают. Когда на стоянке поднялся шум, Марта выбежала на улицу. И девушка
в белых джинсах выбежала из зала. Марта еще удержала ее, потому что
девушка чуть было в перепалку не бросилась.
- Вот как! - подал реплику Ляшенко.
- Отчаянная девчонка! - подхватил Шерстюк. - Как заметила на своем
кавалере кровь, взъярилась, что твоя тигрица: с земли какую-то железяку
подняла и к этому парню рвется, кричит: "Ах ты, подонок!" Хорошо, что
Марта ее удержала, а то свободно могла парня железякой рубануть.
- Вы сказали, что Чижевская знает эту девушку.
- Так мне показалось. Когда подъехал милицейский "Москвич", Марта
что-то сказала девушке, и та сразу угомонилась: пошла к "Ладе", села за
руль, кликнула своего дружка.
- Вы спрашивали Чижевскую об этой девушке?
- Спрашивал, но Марта отмолчалась.
- Чижевскую вызывали? - спросил Валентин у Мандзюка.
- Она в отгуле, в село поехала, - опередил Мандзюка Шерстюк. - У нее
в селе родственники живут, а здесь она у кастелянши турбазы квартирует.
- Скажите, Шерстюк, оказывал ли вам сопротивление Зимовец, когда вы
выводили его из ресторана?
- Да вроде бы брыкался, - хмыкнул Шерстюк, расправляя саженные плечи.
- Вы били его?
- Что вы, товарищ следователь! Мне драться нельзя - я покалечить
ненароком могу...

Старший инструктор турбазы Бортник был в отпуске, который проводил
где-то под Одессой, но где именно, никто сказать не мог.
Туристы Сошников (рабочий-литейщик из Жданова, 25 лет) и Попелястый
(бухгалтер райпотребсоюза с Тернопольщины, 38 лет) в основном подтвердили
показания Шерстюка. Что же касается бежевой "Лады", то и они, к сожалению,
не запомнили ее номера.
- Я на машину посмотрел только, когда они уже сели в нее. Но на номер
не обратил внимания, - сказал Попелястый.
- Возможно, Лена запомнила номер, - сказал Сошников. - Это наша
туристка: мы с ней у ворот базы стояли, когда драка началась. Но она там
стояла и до этого. Мы с Попелястым из города возвращались, и когда подошли
к базе, Лена уже стояла у ворот. Потом она рассказывала, что видела, как
этот мужчина и девушка в белых джинсах подъехали к ресторану. А минут
через пять этот самый Зимовец с приятелем на мотоцикле подкатил.
- На мотоцикле, с приятелем? - быстро переспросил Ляшенко.
- Зимовец сидел позади, а мотоцикл вел второй парень. Так
рассказывала Лена.
- Вы видели, как началась драка?
- Мужчина в темно-серой рубашке подбежал к Зимовцу, когда тот ногой
по кабине "Лады" ударял. Со злости надо думать. "Лада" - новенькая без
одной царапинки, а он ее ботинком. Мужчина, понятно, оттолкнул его. Нет,
поначалу не бил - оттолкнул. А вот, когда Зимовец схватил его за рубашку и
что-то стал выкрикивать, мужчина отступил на шаг и ударил его прямым в
челюсть. По всем боксерским правилам врезал! И нокаутировал - парень упал.
Но затем поднялся и снова к мужчине, как ошалелый, кинулся, полоснул его
ножом.
- Скажите, Сошников, когда Зимовец первый раз к мужчине подступил,
был у него в руке нож? - спросил Кандыба.
- Боюсь утверждать: мужчина к нам спиной стоял, а Зимовец к нему
лицом, так что правую руку Зимовца нам не было видно.
- Вы видели, как Зимовец упал после удара?
- Видел. Навзничь упал. Полминуты, не меньше, лежал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26