— Хватит паясничать! — нервно оборвала его Валерия. — Или у тебя крыша поехала? Хорош муж, нечего сказать. Мало того, что неудачник и нищий, так еще и псих!
В это время зазвонил телефон. Вадим хотел было приподнять трубку и снова положить на место, но затем передумал и вышел в прихожую, где стоял параллельный аппарат.
— Вадик, ты? — раздался в трубке знакомый голос Гриши Проценко. — Все думал позвонить, да не знал, где ты да что ты… А теперь вот собрался…
Вадим молчал.
— Слушай, чего там у тебя в Риме вышло?
— А ты не слышал? — спросил Вадим.
— Слыхать-то слышал, я ж не глухой… Да сомнительная какая-то история… Я, как узнал, заснуть не мог, все думал. И как же это случилось? Подлянка, что ли, какая? Как это было? Как ты попался?
— Как люди попадаются, так и попался…
— Так ведь разве…
— Что ты хочешь знать? Принимал я допинг или нет? Какие вы все вдруг стали любопытные.
— Да я ж вовсе не потому, — опешил на другом конце провода Гриша. — Я же думал… я хотел… может, тебе помочь чем?
— Ничего мне не надо, — сухо ответил Вадим.
— Ну как знаешь, — растерянно отозвался Гриша, не ожидавший такой отповеди. — Кстати, как жена?
— Прекрасно.
— Я вот тоже скоро женюсь, уже и документы подали.
— Поздравляю, — односложно ответил Вадим самым безразличным тоном.
— Вот думал тебя на свадьбу пригласить.
— Спасибо, конечно, но я, пожалуй, не смогу прийти. Уезжаю. Надолго. Но прими мои поздравления.
— Ну спасибо.
Говорить было больше не о чем, и Гриша, попрощавшись, повесил трубку, а Вадим вернулся в комнату.
— Значит, я тебя не устраиваю? — Вадим замер посреди комнаты. — Смотри-ка, как быстро я успел разонравиться! А ведь не так давно ты души во мне не чаяла, или как, птичка моя? Или тебе был нужен не я, а Вадим Воронов, который загребает деньги лопатой и клоуна из себя корчит по телевизору? Надо же было так пролететь! А, кисонька?
— Идиот! — сказала Валерия сквозь зубы.
— Конечно. Разумеется, я идиот. Таких идиотов поискать, как я. Я и не спорю! Кстати, куда делся этот пожилой немец, за которого ты собиралась замуж? Надо бы написать ему, может, вышлет мне тысчонку-другую марок за то, что я избавил его от такого счастья? Да о чем я?! — Вадим картинно хлопнул себя ладонью по лбу. — А был ли мальчик? Немец был или нет? Ну скажи, теперь это ведь все равно. Уже ничего не изменишь, я твой муж. Так был он или ты его выдумала, в качестве некоего катализатора?
— Посмотри на себя! — закричала Валерия. — Ты действительно похож на психа.
— Значит, не было немца! — Вадим тяжело опустился на диван. — Значит, все это был обман с самого начала. И с твоей стороны не было ни капли любви.
— Ну почему? — пожала плечами Валерия. — Этого я не говорила.
— Нет, не говорила. Сказала сейчас. Но, собственно говоря… какое теперь это имеет значение… Хотя нет имеет. Короче, я немедленно ухожу из фонда. Позвони Эдуардычу, я с ним не хочу разговаривать, и от моего имени скажи, что я не имею к нему никакого отношения.
— Не стоит волноваться, — скривилась Валерия. — Общее собрание уже вывело тебя из совета директоров. Фонду не нужны, — она холодно посмотрела Вадиму прямо в глаза, — люди с подмоченной репутацией. Ты их очень подвел этой историей в Риме, если хочешь знать.
— Что? Я подвел Эдуардыча? — Вадим снова расхохотался. — Смотри-ка ты, верно говорят, что во всем есть свои положительные стороны. Как хорошо, что меня дисквалифицировали…
— Слушать тебя противно, — огрызнулась Валерия. — Ты, по крайней мере, понимаешь, что ты наделал? За квартиру нам нечем платить, дом не на что достраивать.
— Придется продать, — спокойно сказал Вадим.
— То есть как продать?
— А так — молча. Взять и продать. Раз ты не в состоянии его строить. А мне он не нужен. Вот Жора Лисовский все им восхищался: и место и проект — все ему нравилось. Поговори с ним, он быстро достроит.
Валерия с ненавистью смотрела на мужа и молчала. Она прекрасно понимала, что, к сожалению, другого выхода нет и дом действительно придется продавать. При этом она получит за него неплохие деньги, все-таки участок приличный и дом почти готов. Что, собственно, осталось? Мелочи кое-какие по малярной части, двери есть, навесить только… Ну, фурнитура… Ерунда какая-то: полштуки всего. А если хохлов нанять, триста долларов — за глаза и за уши. Халтурят, правда, земляки, но если продавать — какая, блин, разница.
Сообразиловка заработала вовсю. Только вот где бы найти долларов хоть триста-четыреста?
А если продать как есть, с недоделками? Жора — подходящая кандидатура…
Она все понимала, но не могла с этим смириться. Это надо ж было так проколоться! Валерия имела в виду собственное замужество.
Дом эпохи Георгов
Но делать нечего — приходится смотреть правде в глаза. С мечтами о собственном доме с гаражом, из которого выезжает «мерседес» цвета белой ночи, такой как у Антона, приходилось расстаться навсегда. Да и вообще с мечтой стать настоящей гранд-дамой.
В сущности, Валерии было все равно, кто ее муж — главный дирижер Мариинского театра, чемпион мира или крупнейший в городе мафиози. В качестве мужа ее в равной степени устроили бы Мавроди, Невзоров или Ростропович. Она видела в Вадиме второго Кафельникова и ошиблась. Что ж, теперь придется начинать все сначала.
По крайней мере, были деньги — от реализации недостроенного коттеджа она получила на руки восемь тысяч с хвостиком. И еще двадцать четыре в банке. Нет, не в «Хопер-инвесте» и даже не в «Тверьуниверсалбанке», а там, где надо. Другими словами, она получила банковский счет за границей.
Дело в том, что владельцем недостроенного особняка под Пушкином стал вовсе не Жора Лисовский, а Валентин Эдуардович Бугаев, который, в отличие от других гипотетических покупателей, мог оформить документы купли-продажи за два дня, а на третий день выложить сполна деньги. Поэтому Валерия закрыла глаза на две-три тысячи баксов.
Разумеется, Валерии и в голову не могло прийти, что эти деньги по совести принадлежат не ей, а Вадиму. Дом и участок были записаны на ее имя, значит, и деньги ее.
Значит, еще есть время на то, чтобы немного отдышаться и осмотреться. И после некоторого размышления Валерия пришла к выводу, что в целом ее замужество принесло ей скорее пользу, чем вред, пусть и не такую большую, как она рассчитывала. Она жила в значительно более престижной квартире в одном из лучших районов города, была окружена красивыми дорогими вещами, у нее были наряды, загранпаспорт, где уже стояла испанская виза, и вполне приличное количество зеленых. Другими словами, ее уровень повысился. Теперь надо было крепко подумать о будущем.
О разводе с Вадимом Валерия даже не размышляла, как о деле решенном, разве что случилось бы чудо и пятно на его спортивной биографии исчезло… Но Лера Бабенко давно уже не верила ни в сказки, ни в чудеса, а потому особых надежд на Вадима больше не питала. Надо было придумать что-то другое…
Разумеется, о том, чтобы вернуться на работу в казино, также не было речи. Прошли те дни, когда неопытная провинциалочка думала, что тут-то она моментально подхватит себе толстосума. Клиенты смотрели на нее как на часть обстановки, да и она самане очень рвалась замуж за игрока. Еще неизвестно, кто лучше — игрок или запойный алкоголик.
Итак, надо было очень серьезно все обдумать и взвесить. Можно уехать за границу. Но куда, к кому? Денег хватит на первое время, но что будет потом? Хорошо, если она удачно выйдет замуж, а если нет? Валерия знала, что нравится мужчинам, но замуж ее не торопились звать. Один Вадим попался, и то не без некоторых хитростей с ее стороны.
Валерия задумчиво шла по Невскому, мрачно разглядывая его меняющийся облик. «Знать бы языки… английский…» — думала она, искренне не подозревая, что для этого надо было в школе зубрить иностранные слова, а не хвастаться тем, что, кроме «Май нэйм из Лера», ничего на этом языке не знаешь. На самом деле Валерия знала еще «Ай лав ю» и «Маде ин». Знание иностранного языка представлялось ей врожденной способностью, которая у одних людей есть, а у других отсутствует. Начать учиться ей даже в голову не приходило.
Она спустилась в подземный переход под Садовой. Просила милостыню старушка в старой болоньевой куртке, которую лет пятнадцать назад носил ее внук, рядом на перевернутом ящике дед торговал пемзой, лыком для мочалок и почти черным хозяйственным мылом.
«Господи, — с отвращением подумала Валерия, — неужели теперь так всю жизнь? Надо было сразу ехать в Москву».
По сути дела, Лере Бабенко было все равно куда ехать — в Москву, Ленинград или Киев. Из Днепродзержинска эти столицы казались практически равноценными. Почему она остановила свой выбор на Ленинграде? Она и сама не знала. То ли в то время показывали «Новые приключения итальянцев в России», то ли какая-то подруга уехала в Ленинград… Да и про ленинградцев ходили легенды о том, что они особо культурные и вежливые. «Например, Эдуардыч», — усмехнулась Валерия, вспоминая все эти рассказы.
И вот теперь, уже после перестройки, стало очевидно, что она здорово просчиталась. Богатые люди со всей России съезжались именно в Москву. Стоило в каком-нибудь Урюпинске чуть выдвинуться «Хопер-инвесту» или «Русскому дому Селенга», как его устроители тут же перебирались в первопрестольную, по которой ездили как хозяева, переговариваясь друг с другом по радиотелефонам,
По сравнению с сытой капиталистической Москвой Питер выглядел убого. Здания, хоть и значительно более красивые по своему замыслу, трескались, время от времени падали балконы, а люди донашивали то, что купили десять лет назад, и постепенно злобились, но в массе все-таки оставались вежливыми и культурными, если не считать неизвестно откуда выползавших наверх эдуардычей. Короче, здесь было форменное не то.
«Надо ехать в Москву, — продолжала думать Валерия. — Сниму квартиру. Хорошо бы устроиться в фирму».
Она посмотрела на часы, которые недавно установили на углу Невского. Без пяти шесть. «Нет ли кого в Москве?» — продолжала размышлять Валерия,
— Мадам Воронов, — услышала она рядом приятный мужской голос.
Валерия резко обернулась.
— Добрый вечер. Вы меня не узнаете?
Рядом с ней, улыбаясь, стоял мистер Уолш. Вот уж кого она в этот момент не ожидала увидеть, так это почтенного мистера Уолша. Он широко улыбался, показывая свои белоснежные зубы.
— Я рад вас видеть, — заговорил он, пожимая руку, которую протянула ему Валерия. — Я с удовольствием вспоминаю нашу встречу. Как поживает ваш супруг?
— Спасибо, прекрасно, — машинально ответила Валерия.
У нее мелькнула мысль, что, раз уж ей попался этот англичанин, может быть, стоит с ним пообщаться — вдруг из этого выйдет какой-нибудь толк, но она не могла сообразить, с чего начать.
Мистер Уолш сам пришел ей на помощь:
— Вы куда-то торопитесь? Я могу вас подвезти, у меня рядом машина с шофером. Но если вы не спешите, я бы хотел угостить вас чашечкой кофе.
— Спасибо, с удовольствием, — ответила Валерия. Мистер Уолш привел ее в уютное кафе на втором этаже, где подавали восхитительные пирожные, которыми славится «Гранд-отель Европа», а чашка кофе обходится в пять долларов.
Мистер Уолш завел непринужденную светскую беседу, рассуждая о русском искусстве, об архитектуре, о своей любви к России. Упомянул он и о художнике Вадиме Воронове, работы которого высоко котировались и хорошо шли на аукционе Сотби.
— Жаль, что мне не удалось уговорить семью вашего мужа продать «Женщину с петухом», — как бы между прочим сказал мистер Уолш. — Они могли бы получить за это полотно солидную сумму.
Валерия смутно вспомнила, как Вадим как-то рассказывал ей про эту картину, — это был то ли портрет его бабушки, то ли еще какой-то родственницы. Валерия не очень вслушивалась и подробностей не запомнила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70