— И он просунул Гилберту за решетку два плотных пальто. — Укройтесь ими.
— Очень мило с вашей стороны, — сказал Гилберт.
— Право, не стоит говорить об этом, — скромно заметил вежливый взломщик.
— Желаю вам спокойной ночи, — добавил он. — Если вам угодно известить вашу жену о том, что вы не сможете вернуться своевременно домой, так как вас задержали в Сити дела, то я охотно отошлю ей это сообщение.
Он протянул ему лист бумаги и вечное перо.
Гилберт по достоинству оценил оказанное ему внимание. Этот преступник оказался деликатнее многих законопослушных граждан…
Гилберт быстро набросал на бумаге несколько слов извинения, вложил письмо в конверт и машинально заклеил его, не сообразив, что Валлис, возможно, захочет ознакомиться с его содержанием.
— Простите мне мою поспешность, — сказал он, — но клей на конверте еще не высох… Вы еще сможете вскрыть его и прочесть содержание письма.
Валлис отрицательно покачал головой.
— Если вы написали только то, что я предложил написать, то проверять нечего. Я вам доверяю.
И с этими словами он покинул Гилберта.
Глава 13.
ДЯДЮШКА
Генерал Джон Стендертон обладал весьма вспыльчивым, раздражительным нравом. Единственным извиняющим обстоятельством служило то, что он большую часть жизни провел в Индии — в стране, ожесточившей многих и с более мягким характером.
Он был холостяком и коротал свою жизнь в одиночестве, живя в имении, которое приобрел лет двадцать тому назад.
У него в услужении находилась целая армия слуг, причем, недруги утверждали, что он содержит всю эту ораву только для того, чтобы иметь возможность постоянно кого-нибудь ругать. Двумя отрицательными чертами характера генерала были недоверие к окружающим и непредсказуемая смена настроений. Например, он ежегодно менял своего поверенного и часто переводил капитал из одного банка в другой.
…Как-то утром Лесли Франкфорт беседовал со своим братом.
Джек Франкфорт был способным, подававшим надежды адвокатом и работал в конторе, в настоящее время ведущей дела сэра Джона Стендертона.
— Кстати, — сказал Джек Франкфорт, — сегодня после обеда мне предстоит повидать одного из твоих приятелей.
— Какого приятеля?
— Стендертона.
— Гилберта?
Джек Франкфорт усмехнулся.
— Нет, его ужасного дядюшку. Нам придется составить завещание.
— Сколько уже завещаний составил на своем веку этот дядюшка! Бедный Гилберт!.. — задумчиво проговорил Лесли.
— Почему бедный? — спросил адвокат.
— Потому что ему однажды пришлось пробыть наследником своего дядюшки примерно минут десять.
— Да, сочувствую твоему приятелю. Мне говорили, что за последние двадцать лет этот старик завещал свое состояние поочередно всем больницам, всем собачьим питомникам, а также и многим своим родственникам. Сегодня же он надумал писать новое завещание.
— Замолви за Гилберта теплое словечко, — попросил Лесли.
Джек пожал плечами.
— Увы, это невозможно. Старый Томлинс, который вел до меня дела этого старого Стендертона, утверждал, что самая большая трудность заключается в том, что прежде чем успеваешь составить сам текст завещания, он уже изменяет свое решение и намечает себе новых наследников. Быть может, ты хочешь поехать вместе со мной к нему? Ты ведь знаком с ним?
— Ни за что, — ответил решительно Лесли. — Хоть мы и знакомы. Ему известно, что я в приятельских отношениях с Гилбертом. И не вздумай ему разболтать, что ты мой брат! Он тут же заведет себе нового поверенного…
…После обеда Джек Франкфорт отправился в Хентингдон, в имение генерала. Вместе с ним в одном купе очутился довольно приятный господин, с которым у него завязалась оживленная беседа.
У них оказалось множество общих знакомых. Они с часок поболтали, а затем вместе вышли на одной и той же станции.
— Какое совпадение! — заметил новый знакомый. — И я ехал сюда! Очень славное местечко!
В этом местечке оказалась единственная гостиница. Оба путешественника разместились в двух соседних номерах.
Джек Франкфорт надеялся, что ему удастся до вечера покончить с составлением завещания и благополучно отбыть в Лондон. Но его надежды были напрасны. Вскоре к нему прибыло в гостиницу извещение, что сэр Джон желает принять его в десять часов вечера.
«Значит, придется заночевать в этой дыре», — понял расстроенный адвокат.
За чаем он снова встретился со своим дорожным спутником.
Оказалось, что его новый знакомый приехал в эти края по делам своей фирмы. Как он сообщил адвокату, он являлся владельцем склада несгораемых шкафов.
— Несгораемых шкафов? — переспросил изумленный адвокат.
— Совершенно верно, — подтвердил приветливый господин. — Между прочим, весьма выгодное дело. Мы торгуем несгораемыми шкафами и сейфами, как новыми, так и подержанными. В Лондоне у нас имеется довольно большой склад. Кстати, могу предложить вам приобрести один из имеющихся у меня шкафов.
Франкфорта заинтересовали подробности.
— Торговля несгораемыми шкафами? — повторил он — Вот уж никогда не предполагал, что и на этом можно зарабатывать деньги!
— Зарабатывать деньги можно на любом деле. Кстати, самыми доходными являются дела, в которых торгуют не вещами, а умом и знаниями.
— Например?
— Например — профессия адвоката, — пошутил собеседник Джека Франкфорта. — Да, да, я знаю, вы — адвокат. Я угадал бы это, даже не видя вашего портфеля.
Джек Франкфорт расхохотался.
— Я вижу, вы в достаточной мере обладаете умом и знаниями для того, чтобы самому быть адвокатом, — заметил он.
…Когда Джек нанимал такси для того, чтобы поехать в имение сэра Стендертона, он заметил стоявший возле гостиницы грузовик, на котором красовалась надпись: «Акционерное общество несгораемых шкафов Сент-Брайда».
Также успел он заметить, что его приветливый спутник о чем-то серьезно беседовал с чернобородым шофером грузовика.
Затем грузовик тронулся с места и поехал по направлению к Лондону.
Джек Франкфорт не успел поразмышлять о том, какие возможности для продажи столь крупных сейфов могли существовать в этом крошечном городишке, потому что не прошло и пяти минут, как он уже находился в рабочем кабинете сэра Стендертона.
Старый генерал принадлежал к категории людей, частенько изображаемых на страницах юмористических журналов. Он был высокого роста, на его багрового цвета лице выделялись седые бакенбарды и пушистые седые усы, лысину окаймлял узенький венчик седых волос. Речь его обычно напоминала серию следующих один за другим взрывов. Когда молодой человек вошел к нему в комнату, старик сначала пристально изучил его лицо, затем оглядел с головы до пят.
Уже имевший на своем веку дело со многими адвокатами, генерал подразделял их всех на две группы — на дураков и на мошенников.
Неглупого на вид молодого человека трудно было отнести к дуракам, поэтому генерал мысленно причислил его к мошенникам.
Генерал Стендертон предложил адвокату присесть.
— Я хочу потолковать с вами о завещании, — выстрелил он. — С некоторых пор вынашиваю мысль, чтобы внести изменения в распределение моих средств между наследниками.
С этой фразы он обычно всегда начинал свою беседу с адвокатами. Серьезность тона, каким она произносилась, должна была создать впечатление, что сказавший ее придает составлению завещания особое значение и принимает подобное решение впервые в жизни.
Джек кивнул.
— Прекрасно, — сказал он. — Вы уже набросали проект нового завещания?
— Нет, — ответил генерал. — Я держу его в памяти.
Генерал помолчал немного, а затем строго произнес:
— Прошу вас самым точным образом передать мое волеизъявление в письменном виде. Во-первых, я объявляю недействительными все мои ранее составленные завещания. Во-вторых, я выражаю свою волю определенным образом: ни один пенни из принадлежащих мне денег не должен пойти на содержание собачьего питомника доктора Свинула! Этот человек оказался непочтителен ко мне, кроме того, если честно, то собак я вообще терпеть не могу!
Он снова умолк.
— Сто фунтов, — продолжил он, — я завещаю обществу трезвенников, хотя ничего глупее этого общества и не придумаешь. Сто фунтов — приюту для военных ветеранов в Олдершоте. Да смотрите, чтобы ни один пенни не попал в руки этого негодного собачника!
Примерно полчаса перечислял он людей, которым не должно было достаться ни пенни, пересыпая этот перечень ругательствами. Затем он упомянул еще несколько учреждений, которым завещал незначительные суммы. Покончив с ним, он взглянул на адвоката с каким-то странным блеском в глазах.
— Я полагаю, что мы позаботились обо всех, — сказал он. — Кстати, знакомы ли вы с моим племянником? — спросил он неожиданно.
— Я знаю одного из друзей вашего племянника, — ответил адвокат.
— Уж не родственник ли вы этого идиота Лесли Франкфорта? — прорычал генерал.
— Я его брат, — ответил Джек.
— Гм, — заметил генерал. — То-то мне ваше лицо показалось знакомым, когда вы вошли. А с самим Гилбертом Стендертоном вы не знакомы?
— Я встречался с ним несколько раз, — ответил адвокат, — но это было в основном шапочное знакомство: «Здравствуйте, как поживаете, до свидания…»
— Ну, и какого вы мнения о нем? — поинтересовался старик.
Джек Франкфорт вспомнил о просьбе брата замолвить словечко за Гилберта.
— Я полагаю, что он очень порядочный человек, хотя и держится несколько сдержанно и замкнуто.
Генерал снова запыхтел.
— Разумеется, мой племянник сдержан и обладает замкнутым характером! Все Стендертоны таковы, слава Богу! Это наша фамильная черта. А я — самый сдержанный человек в нашей семье!
«Ну-ну», — подумал адвокат, но предпочел не высказывать вслух своих сомнений.
— Я полагаю, что таким людям, как он, не стоит завещать деньги, — хитро заметил он.
— Это почему же? — спросил, свирепея, генерал.
— Да потому, что он не пытается играть роль в обществе. Он поступает так, словно считает себя выше его.
— Ну, разумеется, он выше этого общества! Быть может, вы воображаете, что и я уделяю внимание нашему обществу? Быть может, вы воображаете, что мне импонирует лорд Тауэрс или леди Грейндж? Или все эти новоявленные богачи, наводнившие страну? Нет, сэр! И я доверяю моему племяннику, который смотрит на вещи так же, как и я! Нынешнее общество и ломаного гроша не стоит! — помахал он пальцем перед лицом адвоката. — А теперь записывайте: все остальное мое состояние я завещаю Гилберту Стендертону. Вот так-то!
Уже не первый раз произносил он эти слова и было не исключено (зная установившуюся за ним репутацию), что наутро он захочет снова изменить завещание.
— Останьтесь в городе до утра. А завтра утром я подпишу завещание, — сказал генерал.
— В котором часу? — вежливо осведомился адвокат.
— Во время завтрака, — прорычал генерал.
— А когда вы завтракаете?
— Тогда же, когда завтракают все культурные люди, — вскипел генерал. — Без двадцати минут час. А в котором часу изволите завтракать вы?
— Без пятнадцати час, — мягко ответил адвокат, боясь вызвать новую вспышку генеральского гнева.
…В этот вечер ему больше не пришлось встретиться со своим попутчиком; он увидел его только на следующее утро, за девятичасовым завтраком. По-видимому, за время их разлуки что-то произошло, ибо жизнерадостный и приветливый характер его собеседника изменился. Он стал мрачным и неразговорчивым. «Быть может, у него деловые неприятности», — подумал Джек. Он тщательно избегал в разговоре с ним затрагивать тему о причинах его плохого настроения; поэтому завтрак прошел почти в полном молчании.
Когда Джек Франкфорт прибыл в резиденцию генерала, то он к большому своему изумлению узнал, что намерения генерала относительно основного пункта завещания за ночь не переменились. Более того, его намерение сделать своим единственным наследником Гилберта настолько укрепилось, что Джеку едва удалось отстоять лишь жалкую сумму в сто фунтов, завещанную одной провинциальной аптеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— Очень мило с вашей стороны, — сказал Гилберт.
— Право, не стоит говорить об этом, — скромно заметил вежливый взломщик.
— Желаю вам спокойной ночи, — добавил он. — Если вам угодно известить вашу жену о том, что вы не сможете вернуться своевременно домой, так как вас задержали в Сити дела, то я охотно отошлю ей это сообщение.
Он протянул ему лист бумаги и вечное перо.
Гилберт по достоинству оценил оказанное ему внимание. Этот преступник оказался деликатнее многих законопослушных граждан…
Гилберт быстро набросал на бумаге несколько слов извинения, вложил письмо в конверт и машинально заклеил его, не сообразив, что Валлис, возможно, захочет ознакомиться с его содержанием.
— Простите мне мою поспешность, — сказал он, — но клей на конверте еще не высох… Вы еще сможете вскрыть его и прочесть содержание письма.
Валлис отрицательно покачал головой.
— Если вы написали только то, что я предложил написать, то проверять нечего. Я вам доверяю.
И с этими словами он покинул Гилберта.
Глава 13.
ДЯДЮШКА
Генерал Джон Стендертон обладал весьма вспыльчивым, раздражительным нравом. Единственным извиняющим обстоятельством служило то, что он большую часть жизни провел в Индии — в стране, ожесточившей многих и с более мягким характером.
Он был холостяком и коротал свою жизнь в одиночестве, живя в имении, которое приобрел лет двадцать тому назад.
У него в услужении находилась целая армия слуг, причем, недруги утверждали, что он содержит всю эту ораву только для того, чтобы иметь возможность постоянно кого-нибудь ругать. Двумя отрицательными чертами характера генерала были недоверие к окружающим и непредсказуемая смена настроений. Например, он ежегодно менял своего поверенного и часто переводил капитал из одного банка в другой.
…Как-то утром Лесли Франкфорт беседовал со своим братом.
Джек Франкфорт был способным, подававшим надежды адвокатом и работал в конторе, в настоящее время ведущей дела сэра Джона Стендертона.
— Кстати, — сказал Джек Франкфорт, — сегодня после обеда мне предстоит повидать одного из твоих приятелей.
— Какого приятеля?
— Стендертона.
— Гилберта?
Джек Франкфорт усмехнулся.
— Нет, его ужасного дядюшку. Нам придется составить завещание.
— Сколько уже завещаний составил на своем веку этот дядюшка! Бедный Гилберт!.. — задумчиво проговорил Лесли.
— Почему бедный? — спросил адвокат.
— Потому что ему однажды пришлось пробыть наследником своего дядюшки примерно минут десять.
— Да, сочувствую твоему приятелю. Мне говорили, что за последние двадцать лет этот старик завещал свое состояние поочередно всем больницам, всем собачьим питомникам, а также и многим своим родственникам. Сегодня же он надумал писать новое завещание.
— Замолви за Гилберта теплое словечко, — попросил Лесли.
Джек пожал плечами.
— Увы, это невозможно. Старый Томлинс, который вел до меня дела этого старого Стендертона, утверждал, что самая большая трудность заключается в том, что прежде чем успеваешь составить сам текст завещания, он уже изменяет свое решение и намечает себе новых наследников. Быть может, ты хочешь поехать вместе со мной к нему? Ты ведь знаком с ним?
— Ни за что, — ответил решительно Лесли. — Хоть мы и знакомы. Ему известно, что я в приятельских отношениях с Гилбертом. И не вздумай ему разболтать, что ты мой брат! Он тут же заведет себе нового поверенного…
…После обеда Джек Франкфорт отправился в Хентингдон, в имение генерала. Вместе с ним в одном купе очутился довольно приятный господин, с которым у него завязалась оживленная беседа.
У них оказалось множество общих знакомых. Они с часок поболтали, а затем вместе вышли на одной и той же станции.
— Какое совпадение! — заметил новый знакомый. — И я ехал сюда! Очень славное местечко!
В этом местечке оказалась единственная гостиница. Оба путешественника разместились в двух соседних номерах.
Джек Франкфорт надеялся, что ему удастся до вечера покончить с составлением завещания и благополучно отбыть в Лондон. Но его надежды были напрасны. Вскоре к нему прибыло в гостиницу извещение, что сэр Джон желает принять его в десять часов вечера.
«Значит, придется заночевать в этой дыре», — понял расстроенный адвокат.
За чаем он снова встретился со своим дорожным спутником.
Оказалось, что его новый знакомый приехал в эти края по делам своей фирмы. Как он сообщил адвокату, он являлся владельцем склада несгораемых шкафов.
— Несгораемых шкафов? — переспросил изумленный адвокат.
— Совершенно верно, — подтвердил приветливый господин. — Между прочим, весьма выгодное дело. Мы торгуем несгораемыми шкафами и сейфами, как новыми, так и подержанными. В Лондоне у нас имеется довольно большой склад. Кстати, могу предложить вам приобрести один из имеющихся у меня шкафов.
Франкфорта заинтересовали подробности.
— Торговля несгораемыми шкафами? — повторил он — Вот уж никогда не предполагал, что и на этом можно зарабатывать деньги!
— Зарабатывать деньги можно на любом деле. Кстати, самыми доходными являются дела, в которых торгуют не вещами, а умом и знаниями.
— Например?
— Например — профессия адвоката, — пошутил собеседник Джека Франкфорта. — Да, да, я знаю, вы — адвокат. Я угадал бы это, даже не видя вашего портфеля.
Джек Франкфорт расхохотался.
— Я вижу, вы в достаточной мере обладаете умом и знаниями для того, чтобы самому быть адвокатом, — заметил он.
…Когда Джек нанимал такси для того, чтобы поехать в имение сэра Стендертона, он заметил стоявший возле гостиницы грузовик, на котором красовалась надпись: «Акционерное общество несгораемых шкафов Сент-Брайда».
Также успел он заметить, что его приветливый спутник о чем-то серьезно беседовал с чернобородым шофером грузовика.
Затем грузовик тронулся с места и поехал по направлению к Лондону.
Джек Франкфорт не успел поразмышлять о том, какие возможности для продажи столь крупных сейфов могли существовать в этом крошечном городишке, потому что не прошло и пяти минут, как он уже находился в рабочем кабинете сэра Стендертона.
Старый генерал принадлежал к категории людей, частенько изображаемых на страницах юмористических журналов. Он был высокого роста, на его багрового цвета лице выделялись седые бакенбарды и пушистые седые усы, лысину окаймлял узенький венчик седых волос. Речь его обычно напоминала серию следующих один за другим взрывов. Когда молодой человек вошел к нему в комнату, старик сначала пристально изучил его лицо, затем оглядел с головы до пят.
Уже имевший на своем веку дело со многими адвокатами, генерал подразделял их всех на две группы — на дураков и на мошенников.
Неглупого на вид молодого человека трудно было отнести к дуракам, поэтому генерал мысленно причислил его к мошенникам.
Генерал Стендертон предложил адвокату присесть.
— Я хочу потолковать с вами о завещании, — выстрелил он. — С некоторых пор вынашиваю мысль, чтобы внести изменения в распределение моих средств между наследниками.
С этой фразы он обычно всегда начинал свою беседу с адвокатами. Серьезность тона, каким она произносилась, должна была создать впечатление, что сказавший ее придает составлению завещания особое значение и принимает подобное решение впервые в жизни.
Джек кивнул.
— Прекрасно, — сказал он. — Вы уже набросали проект нового завещания?
— Нет, — ответил генерал. — Я держу его в памяти.
Генерал помолчал немного, а затем строго произнес:
— Прошу вас самым точным образом передать мое волеизъявление в письменном виде. Во-первых, я объявляю недействительными все мои ранее составленные завещания. Во-вторых, я выражаю свою волю определенным образом: ни один пенни из принадлежащих мне денег не должен пойти на содержание собачьего питомника доктора Свинула! Этот человек оказался непочтителен ко мне, кроме того, если честно, то собак я вообще терпеть не могу!
Он снова умолк.
— Сто фунтов, — продолжил он, — я завещаю обществу трезвенников, хотя ничего глупее этого общества и не придумаешь. Сто фунтов — приюту для военных ветеранов в Олдершоте. Да смотрите, чтобы ни один пенни не попал в руки этого негодного собачника!
Примерно полчаса перечислял он людей, которым не должно было достаться ни пенни, пересыпая этот перечень ругательствами. Затем он упомянул еще несколько учреждений, которым завещал незначительные суммы. Покончив с ним, он взглянул на адвоката с каким-то странным блеском в глазах.
— Я полагаю, что мы позаботились обо всех, — сказал он. — Кстати, знакомы ли вы с моим племянником? — спросил он неожиданно.
— Я знаю одного из друзей вашего племянника, — ответил адвокат.
— Уж не родственник ли вы этого идиота Лесли Франкфорта? — прорычал генерал.
— Я его брат, — ответил Джек.
— Гм, — заметил генерал. — То-то мне ваше лицо показалось знакомым, когда вы вошли. А с самим Гилбертом Стендертоном вы не знакомы?
— Я встречался с ним несколько раз, — ответил адвокат, — но это было в основном шапочное знакомство: «Здравствуйте, как поживаете, до свидания…»
— Ну, и какого вы мнения о нем? — поинтересовался старик.
Джек Франкфорт вспомнил о просьбе брата замолвить словечко за Гилберта.
— Я полагаю, что он очень порядочный человек, хотя и держится несколько сдержанно и замкнуто.
Генерал снова запыхтел.
— Разумеется, мой племянник сдержан и обладает замкнутым характером! Все Стендертоны таковы, слава Богу! Это наша фамильная черта. А я — самый сдержанный человек в нашей семье!
«Ну-ну», — подумал адвокат, но предпочел не высказывать вслух своих сомнений.
— Я полагаю, что таким людям, как он, не стоит завещать деньги, — хитро заметил он.
— Это почему же? — спросил, свирепея, генерал.
— Да потому, что он не пытается играть роль в обществе. Он поступает так, словно считает себя выше его.
— Ну, разумеется, он выше этого общества! Быть может, вы воображаете, что и я уделяю внимание нашему обществу? Быть может, вы воображаете, что мне импонирует лорд Тауэрс или леди Грейндж? Или все эти новоявленные богачи, наводнившие страну? Нет, сэр! И я доверяю моему племяннику, который смотрит на вещи так же, как и я! Нынешнее общество и ломаного гроша не стоит! — помахал он пальцем перед лицом адвоката. — А теперь записывайте: все остальное мое состояние я завещаю Гилберту Стендертону. Вот так-то!
Уже не первый раз произносил он эти слова и было не исключено (зная установившуюся за ним репутацию), что наутро он захочет снова изменить завещание.
— Останьтесь в городе до утра. А завтра утром я подпишу завещание, — сказал генерал.
— В котором часу? — вежливо осведомился адвокат.
— Во время завтрака, — прорычал генерал.
— А когда вы завтракаете?
— Тогда же, когда завтракают все культурные люди, — вскипел генерал. — Без двадцати минут час. А в котором часу изволите завтракать вы?
— Без пятнадцати час, — мягко ответил адвокат, боясь вызвать новую вспышку генеральского гнева.
…В этот вечер ему больше не пришлось встретиться со своим попутчиком; он увидел его только на следующее утро, за девятичасовым завтраком. По-видимому, за время их разлуки что-то произошло, ибо жизнерадостный и приветливый характер его собеседника изменился. Он стал мрачным и неразговорчивым. «Быть может, у него деловые неприятности», — подумал Джек. Он тщательно избегал в разговоре с ним затрагивать тему о причинах его плохого настроения; поэтому завтрак прошел почти в полном молчании.
Когда Джек Франкфорт прибыл в резиденцию генерала, то он к большому своему изумлению узнал, что намерения генерала относительно основного пункта завещания за ночь не переменились. Более того, его намерение сделать своим единственным наследником Гилберта настолько укрепилось, что Джеку едва удалось отстоять лишь жалкую сумму в сто фунтов, завещанную одной провинциальной аптеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19