— Сколько вопросов вы мне задали! Вы врожденный экзаменатор, Гилберт!
Тот слабо улыбнулся и спрятал листок с записями в карман.
— Надо вам сказать, — произнес он, — что я сегодня утром составил свое завещание, и буду просить вас быть моим душеприказчиком.
Лесли изумленно воззрился на него.
— Вы самый большой чудак из всех, которых мне приходилось встречать в своей жизни, — сказал он смущенно. — Вы лишь вчера женились, а сегодня уже бродите с печальным лицом, словно факельщик из похоронного бюро… Поспешили зачем-то составить завещание… Теперь целых два часа вы расспрашивали меня о ценных бумагах, толковали о биржевых тонкостях… Очень оригинально!
Гилберт снова улыбнулся, затем пожал Лесли руку и направился к выходу.
— Я еду в Сент-Джонс-Вуд, — сказал он на прощанье приятелю. — Полагаю, что вам со мной не по пути…
— Мне очень приятно слышать, что вы едете именно в Сент-Джонс-Вуд, — заметил Лесли, насмешливо улыбаясь. — А я было опасался, что вы поедете в какой-нибудь крематорий или похоронное бюро!
Вернувшись домой, Гилберт застал свою жену в кабинете. Эдит сидела в глубоком кресле. От волнений вчерашнего вечера не осталось и следа. Она приветливо улыбнулась ему. Эдит почувствовала, что начинает уважать его, оценив самообладание, не покинувшее его даже в ту ужасную минуту объяснения…
…За завтраком он приветливо поздоровался с ней, но она не сомневалась в том, что ему пришлось пережить тяжелую, бессонную ночь — это было видно по его усталым глазам и напряженному голосу…
…Войдя в комнату, Гилберт направился к столу.
— Ты хочешь остаться один? — спросила Эдит.
Он вздрогнул и повернулся к ней.
— Нет, нет, — возразил он. — У меня нет необходимости оставаться наедине с собой. Я хочу поработать, но ты мне не мешаешь. Кстати, должен тебе сообщить, — добавил он равнодушно, — что я отказался от своей должности.
— От должности? — изумилась она.
— Да. Дело в том, что у меня сейчас слишком много других дел, исключающих мою дальнейшую службу в министерстве иностранных дел. Мне пришлось сделать выбор и пожертвовать службой во имя другого…
Эдит пребывала в полной неизвестности, не имея представления о том, чем, собственно, могло быть это занятие, ради которого Гилберт пожертвовал службой. Ее муж становился для нее загадкой. Но по мере того, как его начала окружать какая-то загадочность, он начинал интересовать ее. В том, что его жизнь была связана с какой-то трагедией, она не сомневалась. Он спокойно сообщил ей о том, что дядя лишил его наследства; по ее настоянию он изложил эту историю в письме, адресованном ее матери. В ожидании предстоящего бурного объяснения со своей матерью она не испытывала ни боязни, ни угрызений совести.
В глубине души она надеялась, что письмо немедленно возымеет свое действие, и что объяснение с матерью закончится прежде, чем ее супруг вернется домой. Но Гилберт вернулся ранее, чем его ожидали, а через полчаса после его возвращения разразилась гроза…
Внизу зазвонил звонок. Эдит вздрогнула. Затем она сбежала по лестнице и открыла дверь…
— Где твой милейший муженек? — хриплым голосом спросила мать.
— Мой муж у себя в кабинете, — ответила Эдит, не теряя спокойствия. — Ты желаешь его видеть? Тебе что-нибудь нужно от него?
— Нужно ли мне что-нибудь от него?! — переспросила миссис Каткарт, теряя самообладание.
Глаза ее гневно сверкали и, глядя на ее впалые щеки, Эдит на мгновение почувствовала к ней жалость: этой женщине пришлось в одно мгновение расстаться со всеми своими воздушными замками, и случилось это с ней именно тогда, когда она, казалось, была ближе всего к цели…
— Он знал, что я приду? — спросила мать.
— Я полагаю, что ему не только известно о твоем приходе, но и что он ожидает тебя, — сухо заметила молодая женщина.
— Я хочу переговорить с ним наедине, — заявила миссис Каткарт.
— Нет, ты будешь говорить с ним в моем присутствии, иначе тебе вообще не удастся переговорить с ним.
— Ты сделаешь то, что я тебе прикажу, — попыталась овладеть положением мать.
Эдит улыбнулась.
— Мама, — заметила она мягко, — ты утратила свое право отдавать мне приказания и распоряжаться мною. Ты вручила мою судьбу другому человеку, и твои права должны теперь уступить место его правам…
Это было не особенно удачным вступлением ко всему дальнейшему разговору, и Эдит это хорошо понимала.
Она пригласила мать в кабинет Гилберта.
Увидев вошедшую миссис Каткарт, Гилберт поднялся со своего кресла и поклонился ей.
— Вам угодно присесть, миссис Каткарт? — осведомился он.
— Благодарю вас. То, что я хочу сказать, я охотнее всего скажу стоя, мой дорогой, — дала она волю своим чувствам. — Что все это значит, милейший? — Она вытащила из кармана письмо, содержание которого знала наизусть; она перечитывала его до тех пор, пока каждое слово врезалось в память. — Это правда? — осведомилась она резко. — Это правда, что вы бедняк? Что вы нас обманули? Что вы построили свой брак на обмане и лжи…
Он предостерегающе поднял руку.
— Вы забываете, миссис Каткарт, — заявил он с достоинством, — что мое материальное положение уже служило предметом нашего обсуждения, и вы неоднократно подчеркивали, что материальный вопрос и прочие земные блага не имеют для вас никакого значения.
— Земные блага! — простонала миссис Каткарт. — Что вы хотите этим сказать, мистер Стендертон? Что вы живете не на земле? Вы не живете в доме, не питаетесь хлебом? Вам не нужны деньги? Ваш автомобиль не стоит вам денег? Пока мы живем на земле, земные блага имеют для нас значение! Я полагала, что вы богатый человек, а вы на самом деле оказались бедняком!
Гилберт молча улыбнулся.
— В славную историю впутали вы нас, — продолжала миссис Каткарт. — Вы женились на девушке, которая вас не любит… я полагаю, что вам это известно?
Он наклонил голову.
— Я все знаю, миссис Каткарт, — ответил он, — и это было самое худшее, что я мог узнать. А то, что вы затеяли все это, полагая, что я унаследую большое состояние, меня и не трогает. Я полагал, что вы все же лучше, чем большинство матерей из общества, но вынужден признать, что вы не только не лучше, а даже несколько хуже, — сказал он, задумчиво глядя на нее.
В его взгляде скользило нечто необычное, и миссис Каткарт никак не могла постичь, что, собственно, заставляет его вести себя подобным образом в ее обществе. Где-то она уже видела этот взгляд… Она невольно почувствовала, как ее гнев сменяется чувством страха.
— Я просил вас об отсрочке свадьбы, — продолжал он мягко. — У меня были на то особые и, притом, веские основания. Не считаю необходимым вдаваться сейчас в обсуждение этих оснований, но несомненно, что через несколько месяцев они возбудят ваше любопытство. Вас пугала вероятность упустить богатого зятя — в то время я еще не сознавал, что именно эта боязнь заставляла вас спешить со свадьбой — и теперь вы видите, что ответственность за этот брак падает на вас…
Миссис Каткарт вынуждена была, несмотря на всю свою злобу, признать, что перед ней был совсем иной человек. Никогда она не ожидала, что встретит в Гилберте столько решимости. Глаза его загорелись холодным блеском, от него веяло жестокостью и неумолимостью.
— Ваша дочь вышла замуж за меня в силу ложного представления о ряде обстоятельств. Она уже довела до вашего сведения все то, что я счел нужным сообщить вам… Почти все, — поправился он. — И я знал, что вы явитесь сюда. Если бы вы не явились сюда сами, то мне пришлось бы пригласить вас явиться сюда. Ваша дочь совершенно свободна, по крайней мере, я нисколько не стесню ее свободы. Я полагаю, что вы в достаточной степени знаете наши законы. Она сможет завтра же подать прошение на развод. Я полагаю, что ей удастся добиться его без особых трудностей.
Луч надежды блеснул на ее лице.
— Об этом я и не подумала, — сказала она словно про себя, а так как она принадлежала к числу женщин, быстро принимающих решения, то немедленно обратилась к своей дочери: — собирай свои вещи и поедем со мной!
Эдит не тронулась с места.
Бросив взгляд на своего мужа, она продолжала спокойно стоять у камина.
— Ты слышала, что сказал мистер Стендертон, — продолжала с раздражением миссис Каткарт. — Он указал тебе способ, прибегнув к которому ты сможешь выйти из создавшегося положения. И он прав. Мы добьемся развода без особых затруднений. Ступай за мной, а за твоими вещами я пришлю…
Эдит по-прежнему не двигалась с места.
Затем она улыбнулась, откинула голову назад и расхохоталась. Смех ее прозвучал звонко и искренне.
— О, мама! — воскликнула она, и в ее восклицании было столько нескрываемого презрения, что мать вздрогнула, словно от удара бича. — Ты, видно, не знаешь меня! Вернуться к тебе? Развестись с ним? Ты с ума сошла! Если бы он на самом деле был богатым человеком, я бы послушалась тебя, но сейчас я ни в чем не упрекну его! Моя судьба связана с его судьбой и мое место — рядом с ним.
— Какое трогательное зрелище, — злобно прошипела пожилая леди.
— В этом зрелище гораздо больше порядочности и искренности, чем вы предполагаете, миссис Каткарт, — холодно заметил Гилберт.
Побелев от злости, миссис Каткарт окинула взглядом молодых, затем повернулась на месте и покинула комнату. Через несколько мгновений до Гилберта и Эдит донесся грохот двери.
В течение нескольких секунд молодожены внимательно смотрели друг на друга, затем Гилберт протянул своей жене руки и сказал:
— Благодарю тебя.
Молодая женщина опустила глаза.
— Тебе не за что благодарить меня, — сказала она покорно. — Я причинила тебе слишком много зла. И мой поступок вряд ли сможет смягчить мою вину перед тобой…
Глава 6.
СКЛАД НЕСГОРАЕМЫХ ШКАФОВ
В лондонском Сити, как известно всему миру, расположено множество разнообразных и процветающих фирм, горделиво оповещающих о том, что они существуют вот уже сотни лет благодаря добросовестному ведению дел.
Но там же можно найти и весьма элегантные помещения с анфиладами комнат, занятые акционерными компаниями, синдикатами и тому подобными торговыми предприятиями, возникающими весной для того, чтобы к зиме исчезнуть без следа. Единственным следом их существования остаются многочисленные неоплаченные счета.
Большинство трагедий в Сити разыгрываются близ мрачного, неприветливого здания Биржи. И большинство жертв этих трагедий продолжают безмолвными, бледными тенями бродить вокруг этого здания.
Разорившийся предприниматель — распространенное явление в этом огромном городе.
Некоторые фирмы пытаются завоевать себе право на существование большой шумихой, некоторые пытаются внедриться в деловую жизнь страны незаметно.
Одна из фирм, возникших за год до описываемых событий, значилась в телефонной и в адресной книгах Лондона как «Общество сейфов Сент-Брайда». Общество это торговало новыми и подержанными денежными шкафами, металлическими шкатулками и сейфами, равно как и всеми прочими приспособлениями, изобретенными человечеством для охраны своих драгоценностей.
В витринах фирмы красовались несгораемые шкафы различных конструкций, видов и размеров, а также множество прочих металлических предметов, созданных для того, чтобы уберечься от взломщиков.
Владелец фирмы подобрал себе штат служащих по газетным объявлениям; затем, ознакомившись с ними, предоставил в распоряжение управляющего делами фирмы, имевшего безукоризненные рекомендации и большие деньги на оборудование и ведение дела.
Время от времени он пополнял оборотный капитал новыми ассигнованиями. И, несмотря на то что продажа шла очень слабо, не смущаясь, нес большие расходы по оплату помещения и персонала.
Иногда он появлялся в помещениях фирмы, но это бывало очень редко и обычно по вечерам, потому что, как он объяснял, прочие его предприятия находились в Бирмингеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Тот слабо улыбнулся и спрятал листок с записями в карман.
— Надо вам сказать, — произнес он, — что я сегодня утром составил свое завещание, и буду просить вас быть моим душеприказчиком.
Лесли изумленно воззрился на него.
— Вы самый большой чудак из всех, которых мне приходилось встречать в своей жизни, — сказал он смущенно. — Вы лишь вчера женились, а сегодня уже бродите с печальным лицом, словно факельщик из похоронного бюро… Поспешили зачем-то составить завещание… Теперь целых два часа вы расспрашивали меня о ценных бумагах, толковали о биржевых тонкостях… Очень оригинально!
Гилберт снова улыбнулся, затем пожал Лесли руку и направился к выходу.
— Я еду в Сент-Джонс-Вуд, — сказал он на прощанье приятелю. — Полагаю, что вам со мной не по пути…
— Мне очень приятно слышать, что вы едете именно в Сент-Джонс-Вуд, — заметил Лесли, насмешливо улыбаясь. — А я было опасался, что вы поедете в какой-нибудь крематорий или похоронное бюро!
Вернувшись домой, Гилберт застал свою жену в кабинете. Эдит сидела в глубоком кресле. От волнений вчерашнего вечера не осталось и следа. Она приветливо улыбнулась ему. Эдит почувствовала, что начинает уважать его, оценив самообладание, не покинувшее его даже в ту ужасную минуту объяснения…
…За завтраком он приветливо поздоровался с ней, но она не сомневалась в том, что ему пришлось пережить тяжелую, бессонную ночь — это было видно по его усталым глазам и напряженному голосу…
…Войдя в комнату, Гилберт направился к столу.
— Ты хочешь остаться один? — спросила Эдит.
Он вздрогнул и повернулся к ней.
— Нет, нет, — возразил он. — У меня нет необходимости оставаться наедине с собой. Я хочу поработать, но ты мне не мешаешь. Кстати, должен тебе сообщить, — добавил он равнодушно, — что я отказался от своей должности.
— От должности? — изумилась она.
— Да. Дело в том, что у меня сейчас слишком много других дел, исключающих мою дальнейшую службу в министерстве иностранных дел. Мне пришлось сделать выбор и пожертвовать службой во имя другого…
Эдит пребывала в полной неизвестности, не имея представления о том, чем, собственно, могло быть это занятие, ради которого Гилберт пожертвовал службой. Ее муж становился для нее загадкой. Но по мере того, как его начала окружать какая-то загадочность, он начинал интересовать ее. В том, что его жизнь была связана с какой-то трагедией, она не сомневалась. Он спокойно сообщил ей о том, что дядя лишил его наследства; по ее настоянию он изложил эту историю в письме, адресованном ее матери. В ожидании предстоящего бурного объяснения со своей матерью она не испытывала ни боязни, ни угрызений совести.
В глубине души она надеялась, что письмо немедленно возымеет свое действие, и что объяснение с матерью закончится прежде, чем ее супруг вернется домой. Но Гилберт вернулся ранее, чем его ожидали, а через полчаса после его возвращения разразилась гроза…
Внизу зазвонил звонок. Эдит вздрогнула. Затем она сбежала по лестнице и открыла дверь…
— Где твой милейший муженек? — хриплым голосом спросила мать.
— Мой муж у себя в кабинете, — ответила Эдит, не теряя спокойствия. — Ты желаешь его видеть? Тебе что-нибудь нужно от него?
— Нужно ли мне что-нибудь от него?! — переспросила миссис Каткарт, теряя самообладание.
Глаза ее гневно сверкали и, глядя на ее впалые щеки, Эдит на мгновение почувствовала к ней жалость: этой женщине пришлось в одно мгновение расстаться со всеми своими воздушными замками, и случилось это с ней именно тогда, когда она, казалось, была ближе всего к цели…
— Он знал, что я приду? — спросила мать.
— Я полагаю, что ему не только известно о твоем приходе, но и что он ожидает тебя, — сухо заметила молодая женщина.
— Я хочу переговорить с ним наедине, — заявила миссис Каткарт.
— Нет, ты будешь говорить с ним в моем присутствии, иначе тебе вообще не удастся переговорить с ним.
— Ты сделаешь то, что я тебе прикажу, — попыталась овладеть положением мать.
Эдит улыбнулась.
— Мама, — заметила она мягко, — ты утратила свое право отдавать мне приказания и распоряжаться мною. Ты вручила мою судьбу другому человеку, и твои права должны теперь уступить место его правам…
Это было не особенно удачным вступлением ко всему дальнейшему разговору, и Эдит это хорошо понимала.
Она пригласила мать в кабинет Гилберта.
Увидев вошедшую миссис Каткарт, Гилберт поднялся со своего кресла и поклонился ей.
— Вам угодно присесть, миссис Каткарт? — осведомился он.
— Благодарю вас. То, что я хочу сказать, я охотнее всего скажу стоя, мой дорогой, — дала она волю своим чувствам. — Что все это значит, милейший? — Она вытащила из кармана письмо, содержание которого знала наизусть; она перечитывала его до тех пор, пока каждое слово врезалось в память. — Это правда? — осведомилась она резко. — Это правда, что вы бедняк? Что вы нас обманули? Что вы построили свой брак на обмане и лжи…
Он предостерегающе поднял руку.
— Вы забываете, миссис Каткарт, — заявил он с достоинством, — что мое материальное положение уже служило предметом нашего обсуждения, и вы неоднократно подчеркивали, что материальный вопрос и прочие земные блага не имеют для вас никакого значения.
— Земные блага! — простонала миссис Каткарт. — Что вы хотите этим сказать, мистер Стендертон? Что вы живете не на земле? Вы не живете в доме, не питаетесь хлебом? Вам не нужны деньги? Ваш автомобиль не стоит вам денег? Пока мы живем на земле, земные блага имеют для нас значение! Я полагала, что вы богатый человек, а вы на самом деле оказались бедняком!
Гилберт молча улыбнулся.
— В славную историю впутали вы нас, — продолжала миссис Каткарт. — Вы женились на девушке, которая вас не любит… я полагаю, что вам это известно?
Он наклонил голову.
— Я все знаю, миссис Каткарт, — ответил он, — и это было самое худшее, что я мог узнать. А то, что вы затеяли все это, полагая, что я унаследую большое состояние, меня и не трогает. Я полагал, что вы все же лучше, чем большинство матерей из общества, но вынужден признать, что вы не только не лучше, а даже несколько хуже, — сказал он, задумчиво глядя на нее.
В его взгляде скользило нечто необычное, и миссис Каткарт никак не могла постичь, что, собственно, заставляет его вести себя подобным образом в ее обществе. Где-то она уже видела этот взгляд… Она невольно почувствовала, как ее гнев сменяется чувством страха.
— Я просил вас об отсрочке свадьбы, — продолжал он мягко. — У меня были на то особые и, притом, веские основания. Не считаю необходимым вдаваться сейчас в обсуждение этих оснований, но несомненно, что через несколько месяцев они возбудят ваше любопытство. Вас пугала вероятность упустить богатого зятя — в то время я еще не сознавал, что именно эта боязнь заставляла вас спешить со свадьбой — и теперь вы видите, что ответственность за этот брак падает на вас…
Миссис Каткарт вынуждена была, несмотря на всю свою злобу, признать, что перед ней был совсем иной человек. Никогда она не ожидала, что встретит в Гилберте столько решимости. Глаза его загорелись холодным блеском, от него веяло жестокостью и неумолимостью.
— Ваша дочь вышла замуж за меня в силу ложного представления о ряде обстоятельств. Она уже довела до вашего сведения все то, что я счел нужным сообщить вам… Почти все, — поправился он. — И я знал, что вы явитесь сюда. Если бы вы не явились сюда сами, то мне пришлось бы пригласить вас явиться сюда. Ваша дочь совершенно свободна, по крайней мере, я нисколько не стесню ее свободы. Я полагаю, что вы в достаточной степени знаете наши законы. Она сможет завтра же подать прошение на развод. Я полагаю, что ей удастся добиться его без особых трудностей.
Луч надежды блеснул на ее лице.
— Об этом я и не подумала, — сказала она словно про себя, а так как она принадлежала к числу женщин, быстро принимающих решения, то немедленно обратилась к своей дочери: — собирай свои вещи и поедем со мной!
Эдит не тронулась с места.
Бросив взгляд на своего мужа, она продолжала спокойно стоять у камина.
— Ты слышала, что сказал мистер Стендертон, — продолжала с раздражением миссис Каткарт. — Он указал тебе способ, прибегнув к которому ты сможешь выйти из создавшегося положения. И он прав. Мы добьемся развода без особых затруднений. Ступай за мной, а за твоими вещами я пришлю…
Эдит по-прежнему не двигалась с места.
Затем она улыбнулась, откинула голову назад и расхохоталась. Смех ее прозвучал звонко и искренне.
— О, мама! — воскликнула она, и в ее восклицании было столько нескрываемого презрения, что мать вздрогнула, словно от удара бича. — Ты, видно, не знаешь меня! Вернуться к тебе? Развестись с ним? Ты с ума сошла! Если бы он на самом деле был богатым человеком, я бы послушалась тебя, но сейчас я ни в чем не упрекну его! Моя судьба связана с его судьбой и мое место — рядом с ним.
— Какое трогательное зрелище, — злобно прошипела пожилая леди.
— В этом зрелище гораздо больше порядочности и искренности, чем вы предполагаете, миссис Каткарт, — холодно заметил Гилберт.
Побелев от злости, миссис Каткарт окинула взглядом молодых, затем повернулась на месте и покинула комнату. Через несколько мгновений до Гилберта и Эдит донесся грохот двери.
В течение нескольких секунд молодожены внимательно смотрели друг на друга, затем Гилберт протянул своей жене руки и сказал:
— Благодарю тебя.
Молодая женщина опустила глаза.
— Тебе не за что благодарить меня, — сказала она покорно. — Я причинила тебе слишком много зла. И мой поступок вряд ли сможет смягчить мою вину перед тобой…
Глава 6.
СКЛАД НЕСГОРАЕМЫХ ШКАФОВ
В лондонском Сити, как известно всему миру, расположено множество разнообразных и процветающих фирм, горделиво оповещающих о том, что они существуют вот уже сотни лет благодаря добросовестному ведению дел.
Но там же можно найти и весьма элегантные помещения с анфиладами комнат, занятые акционерными компаниями, синдикатами и тому подобными торговыми предприятиями, возникающими весной для того, чтобы к зиме исчезнуть без следа. Единственным следом их существования остаются многочисленные неоплаченные счета.
Большинство трагедий в Сити разыгрываются близ мрачного, неприветливого здания Биржи. И большинство жертв этих трагедий продолжают безмолвными, бледными тенями бродить вокруг этого здания.
Разорившийся предприниматель — распространенное явление в этом огромном городе.
Некоторые фирмы пытаются завоевать себе право на существование большой шумихой, некоторые пытаются внедриться в деловую жизнь страны незаметно.
Одна из фирм, возникших за год до описываемых событий, значилась в телефонной и в адресной книгах Лондона как «Общество сейфов Сент-Брайда». Общество это торговало новыми и подержанными денежными шкафами, металлическими шкатулками и сейфами, равно как и всеми прочими приспособлениями, изобретенными человечеством для охраны своих драгоценностей.
В витринах фирмы красовались несгораемые шкафы различных конструкций, видов и размеров, а также множество прочих металлических предметов, созданных для того, чтобы уберечься от взломщиков.
Владелец фирмы подобрал себе штат служащих по газетным объявлениям; затем, ознакомившись с ними, предоставил в распоряжение управляющего делами фирмы, имевшего безукоризненные рекомендации и большие деньги на оборудование и ведение дела.
Время от времени он пополнял оборотный капитал новыми ассигнованиями. И, несмотря на то что продажа шла очень слабо, не смущаясь, нес большие расходы по оплату помещения и персонала.
Иногда он появлялся в помещениях фирмы, но это бывало очень редко и обычно по вечерам, потому что, как он объяснял, прочие его предприятия находились в Бирмингеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19