– Не имею ни малейшего представления, – ответил Фергюсон. – Методы меня не интересуют, только результаты.
– Простите, сэр, – вмешался Фокс, – кажется, у нас появилась компания.
Двое телефонистов бросили работу и теперь направлялись прямо к ним. По их клеенчатым плащам струилась вода. Фокс открыл отделение для перчаток и достал оттуда «вальтер».
– Очень интересно, – пробормотал Фергюсон, вглядываясь в приближавшиеся фигуры, потом опустил стекло. – Доброе утро, Тони. Здравствуйте, сержант-майор.
– Сэр, – машинально ответил Джексон, встав по стойке «смирно» и стукнув каблуками.
Вильерс наклонился к открытому окну машины и подал фотографию королевы, сделанную «Поляроидом».
– Еще что-нибудь, сэр? – спросил он.
Фергюсон изучил фотографию и, не говоря ни слова, передал ее суперинтенденту. Кравер взглянул на нее и вздрогнул.
– Бог ты мой!
Фергюсон забрал у него фотографию, щелкнул зажигалкой и поднес пламя к краю карточки. Горящую фотографию он отдал обратно Вильерсу.
– Это лучше уничтожить. А теперь – мы вас слушаем.
Вильерс держал карточку за угол, пока она не сгорела полностью. Потом сказал:
– Луч сигнальной системы в саду проходит всего лишь в двух футах от стены, поэтому через него очень легко перепрыгнуть. В самом дворце сигнализация устаревшей системы. Ничего не стоит ее отключить. Не надо даже быть заурядным взломщиком. – Он достал снимок дворца, сделанный накануне вечером. – Рабочие оставляют лестницы, прислуга не закрывает окна. Проникнуть во дворец просто.
Кравер мрачно рассматривал снимок.
– Мы прогуляемся немного. Фотографию можете взять себе, – добавил Вильерс.
Они с Джексоном отошли к ближайшему фонарю и закурили.
– Кто это такой, черт побери? – спросил Кравер. – Разговаривает, как джентльмен, а похож на хулигана с Ист-Энда.
– На самом деле он офицер гренадерского гвардейского полка. Сейчас работает в спецслужбе, – ответил Фергюсон.
– С такими-то волосами? Вы что, смеетесь?
– В спецслужбе разрешается носить длинные волосы, суперинтендент. В целях маскировки, если вы не хотите, чтобы вас сразу же распознали в доках Белфаста или где-то еще в темных переулках.
– Он надежный человек?
– О да! Имеет две награды. Военный крест за действия против партизан в Омане и еще за работу в Ирландии. Подробности разглашению не подлежат.
Кравер еще раз взглянул на снимок.
– Паршиво! Могу себе представить, чем это обернется для нас.
– Мы пришлем вам полный отчет.
– Не сомневаюсь!
Кравер вылез из машины, и Вильерс подошел к нему. В свете уличного фонаря его лицо казалось бледным.
– Забыл сказать вам еще кое-что, суперинтендент. Там в саду лежит ваш человек. Пришлось отключить его. Вы найдете его под деревом возле пруда в его собственных наручниках. С ним все в порядке, на обратном пути я проверил. Вот только собаку жаль.
– Сукин сын! – пробормотал Кравер.
Он подошел к своему «форду», хлопнул дверцей и уехал.
– Садись, Тони, – пригласил Фергюсон. – Я думаю, вы сможете самостоятельно избавиться от этого фургона, сержант-майор? Я не спрашиваю, где вы его взяли.
– Сэр. – Джексон щелкнул каблуками и пошел через площадь к фургону.
Вильерс сел в «бентли» рядом с Фергюсоном. Фокс завел мотор.
– Кажется, у тебя осталась еще неделя отпуска? – осведомился Фергюсон.
– Официально – да.
Фергюсон задумчиво посмотрел в окно. Автомобиль обогнул Мемориал королевы Виктории перед дворцом.
– Ты давно видел Габриель?
– Давно, – спокойно сказал Тони.
– Она все еще живет в той квартире на Кенсингтон Палас Гарденз?
– Иногда. Эта квартира принадлежит мне, но она пользуется ею с моего согласия. Конечно, у нее есть и своя квартира в Париже.
– Жаль, что вы разошлись.
– Не надо жалеть. Для нас обоих так будет лучше всего.
– В самом деле?
– Да.
Фергюсон поежился и плотнее закутался в плащ. Тем не менее он еще ниже опустил стекло, и в салон ворвался холодный утренний ветер.
– Иногда я удивляюсь, зачем мы вообще живем?
– Меня не спрашивайте, – сказал Вильерс. – Я живу просто так.
Он сложил на груди руки, откинулся в угол, закрыл глаза и мгновенно уснул.
Глава 2
Бригадир Чарльз Фергюсон предпочитал работать дома, в своей квартире на Кавендиш-сквер, когда появлялась возможность. Ему нравилась домашняя обстановка. В квартире был настоящий камин, в котором горел настоящий огонь. Все остальное тоже было выдержано в георгианском стиле. Все подходило одно к другому, включая шторы на окнах.
В десять утра после той ночи, когда Вильерс проник во дворец, Фергюсон сидел у камина и читал «Файненшл таймс». Дверь открылась, и появился Ким, слуга Фергюсона, бывший гурка.
– Мадемуазель Легран, сэр.
Фергюсон снял очки и встал.
– Пригласи ее сюда, Ким, и принеси чай на троих. Ким исчез, а через несколько секунд в комнату вошла Габриель Легран.
Фергюсон снова отметил про себя, что Габриель – самая красивая женщина, которую он только встречал в своей жизни. Она была одета для верховой прогулки – сапожки, бриджи, белая блузка и старый пиджак из донегольского твида. Светлые волосы подвязаны красной ленточкой. Габриель серьезно смотрела на него своими большими зелеными глазами и похлопывала по ноге хлыстом, который держала в левой руке. Она была довольно высокой, почти пять футов восемь дюймов. Фергюсон подошел к ней, вытянув руки и приятно улыбаясь.
– Моя дорогая Габриель! – Он поцеловал ее в щеку. – Я вижу, что вы больше не миссис Вильерс?
– Нет, – просто ответила она. – Я – это снова я.
У нее было безупречное произношение леди из высшего английского общества и очень приятный голос. Она бросила хлыст на стол, подошла к окну и выглянула на улицу.
– Вы видели Тони? – спросила она.
– Как раз об этом я хотел спросить вас, – ответил Фергюсон. – Я думал, вы его видели. Он здесь, в городе. Что-то вроде отпуска. Разве он не появлялся в своей квартире?
– Нет. Он и не появится, пока я там живу.
Оба помолчали, потом Фергюсон мягко спросил:
– Что же не получилось у вас?
– Все не получилось. Вернее, ничего не получилось. Просто пять лет назад было одно длинное жаркое лето, когда мы думали, что любим друг друга. Я была красивой, а он тоже выглядел великолепно, особенно в форме.
– А потом?
– Оказалось, что мы не пара. Тогда мы не поняли этого. Все вышло не так. – Она говорила спокойно, но в ее голосе чувствовалась грусть. – Тони не безразличен мне, даже до сих пор, но я часто злюсь на него, сама не знаю почему. – Она пожала плечами. – Слишком много пустоты между нами, и мы так и не смогли ее заполнить.
– Очень жаль, – пробормотал Фергюсон.
Вошел Ким с серебряным подносом и поставил его на столик возле камина.
– А вот и чай! – воскликнул Фергюсон и добавил, обращаясь к слуге: – Позови капитана Фокса, Ким.
Ким ушел. Габриель села у окна, а Фергюсон устроился напротив и налил ей чая в чашку из тонкого фарфора.
Она попробовала чай и улыбнулась:
– Превосходный! Моя английская половина полностью одобряет ваш чай.
– Кофе – дрянь по сравнению с хорошим чаем.
Он предложил ей сигарету, но она отказалась.
– Нет, спасибо. Давайте перейдем к делу. У меня назначена встреча, так что времени не так уж много. Что вы хотели?
В этот момент появился Фокс. Он был в легком сером фланелевом костюме и в гвардейском галстуке. В руке он держал папку, которую положил на стол.
– Рад вас видеть, Габриель.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Он действительно был рад ее видеть.
– Я тоже, Гарри.
Фокс взял чашку чая, которую ему предложил Фергюсон, и вопросительно посмотрел на него. Фергюсон кивнул.
– Что вы знаете о Фолклендских островах, Габриель? – спросил молодой капитан.
– Это в Южной Атлантике, – ответила она. – Примерно в четырехстах милях от аргентинского побережья. Правительство Аргентины в течение многих лет оспаривает их у нас.
– Верно. Конечно, это британская территория, но такое место, которое находится в восьми тысячах миль от Англии, защищать трудновато.
– Ради интереса скажу, – вмешался Фергюсон, – что у нас там в данный момент шестьдесят морских пехотинцев, не считая местных сил самообороны, один корабль Королевского военно-морского флота «Эндьюранс», патрульный катер, вооруженный двумя двадцатимиллиметровыми пушками, и пара вертолетов. Наши хозяева в парламенте ясно дали понять, что по соображениям экономии не собираются держать там большие силы.
– А в четырехстах милях оттуда – прекрасно оснащенные военно-воздушные силы, большая армия и флот, – добавил Фокс.
Габриель пожала плечами.
– Ну и что? Не думаете же вы в самом деле, что правительство Аргентины решится захватить острова.
– Боюсь, что как раз это мы и думаем, – ответил Фергюсон. – Все идет к тому еще с января. А ЦРУ серьезно считает, что делаются необходимые приготовления. Во всем этом есть смысл. Страной правит хунта из трех человек. Президент, генерал Гальтьери, сделал ставку на экономический подъем. Но, к несчастью, страна находится на грани банкротства.
– Вторжение на Фолкленды будет очень кстати, – сказал Фокс. – Оно поможет отвлечь людей от домашних проблем и занять их умы чем-то другим.
– Как в древнем Риме, – продолжал Фергюсон. – Хлеба и зрелищ вполне достаточно, чтобы толпа была счастлива. Еще чашечку чая?
Он налил Габриель еще чашку.
– И все-таки я не понимаю, какое отношение ко всему этому имею я? – спросила она.
– Ну, это очень просто. – Фергюсон кивнул Фоксу. Тот открыл папку, взял оттуда пригласительную карточку и подал ее Габриель.
Карточка была на двух языках – английском и испанском. Его превосходительство Карлос Ортис де Розас, посол Аргентины, приглашает мадемуазель Габриель Симон Легран на званый вечер с коктейлем с половины восьмого до восьми. Вечер состоится в аргентинском посольстве на Уилтон Кресент.
– Рядом с Белгрейв-сквер, – подсказал Фокс.
– Что, сегодня вечером? Невозможно. Я иду в театр.
– Это важнее, Габриель. – Фергюсон опять кивнул, и Фокс достал из папки черно-белую фотографию, которую положил на стол.
Габриель взяла фотографию. На ней был человек лет сорока в военном летном костюме, какой надевают летчики сверхзвуковых самолетов, и с шарфом на шее. В правой руке он держал шлем. Как и большинство летчиков, не очень высокого роста. Черные волнистые волосы, тронутые сединой на висках, спокойные глаза. На правой щеке шрам.
– Полковник Рауль Карлос Монтера, – пояснил Фокс. – В настоящее время – специальный военный атташе в посольстве Аргентины.
Габриель продолжала разглядывать фотографию. Ей казалось, что она смотрит на старого друга, на человека, которого давно и хорошо знает, хотя она была уверена, что никогда его не видела.
– Расскажите мне о нем.
– Возраст – сорок пять лет, – сказал Фокс. – Аристократ. Мать – донна Елена, занимает видное положение в обществе в Буэнос-Айресе. Отец умер в прошлом году. Семье принадлежат Бог знает сколько земли и чуть ли не весь скот в мире. Они очень богатые.
– И что же, при таком богатстве он – летчик?
– Да, в некотором роде он – одержимый. Научился летать в шестнадцать лет. Окончил Гарвард, получил степень по языкам, потом поступил на службу в ВВС Аргентины. Обучался в Королевских военно-воздушных силах в Крануэлле. Также проходил подготовку в ЮАР и в Израиле.
– И что очень важно, – заметил Фергюсон, отходя к окну, – он не похож на всех этих южноамериканских фашистов. В 1967 году вышел в отставку и отправился в Африку. Во время гражданской войны в Нигерии воевал на стороне республики Биафра. Совершал ночные полеты на «Дакотах» с Фернандо-По в Порт-Харкот. Задача не из легких. Потом он где-то познакомился со шведским аристократом, графом Карлом-Густавом фон Розеном. Республика Биафра купила у шведов пять учебных самолетов «Миникон». Он сам установил на них пулеметы и прочее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29