Его самолет словно остановился в воздухе. Пилот «Харриера» резко направил свою машину вверх, чтобы избежать столкновения. Монтера воспользовался моментом, бросив «Скайхок» вниз, почти до самой воды.
На высоте ста футов он выровнял самолет и стал уходить. Пожалуй, это была самая опасная часть полета, потому что ветер внизу дул очень сильный, и волны вздымались почти на сорок футов.
Монтера поискал своего Преследователя и увидел его высоко вверху. В наушниках раздался треск атмосферных помех, и незнакомый голос сказал по-английски:
– Удачи тебе, кто бы ты ни был! Ты ее заслужил.
«Харриер» развернулся и пошел обратно на свой авианосец.
* * *
«Скайхок» Монтеры шел над морем на малой высоте. Через разбитый колпак в кабину задувал ледяной ветер. Его лицо, израненное осколками, было в крови, Левый рукав и левая штанина комбинезона тоже пропитались кровью. Монтера сидел, вцепившись руками в штурвал, на лице застыла странная, неподвижная улыбка. До базы в Рио-Гальегосе оставалось совсем немного.
– Габриель, – вслух сказал он. – Не дай мне упасть сейчас, Габриель.
Впереди показался аэродром, огни полосы мерцали в сером свете пасмурного утра. Генерал Лами Дозо стоял на вышке, вглядываясь в бинокль в приближающийся самолет.
Из динамика послышался голос Монтеры:
– Захожу на посадку.
«Скайхок» промчался над крышами зданий, едва не зацепив их, и побежал по полосе. От штаба к самолету устремились машины. Наконец он остановился.
Монтера сидел в кабине, уронив голову на грудь. Все вокруг него заволокло туманом, откуда-то издалека, словно сквозь толщу воды, до него донеслись голоса людей. Он почувствовал, как чьи-то руки бережно вытаскивают его из кабины. Он открыл глаза и увидел лица, много лиц. Среди них он узнал генерала Лами Дозо.
– Уши и хвост, а, генерал?
Монтера улыбнулся и потерял сознание.
* * *
А потом все было кончено. В Порт-Стэнли аргентинцы сложили оружие, а в Буэнос-Айресе разъяренная толпа ясно дала понять, что Гальтьери должен уйти. В Лондоне, в Вестминстерском дворце, премьер-министр Великобритании поздравила членов парламента с победоносным окончанием кампании.
* * *
В госпитале Сестер милосердия в Буэнос-Айресе Габриель и донна Елена ждали возле палаты Монтеры. Наконец дверь открылась и вышел главный хирург.
– Как он? – спросила донна Елена.
– Не очень хорошо, но жить будет, – ответил врач. – Летать на реактивных истребителях он, конечно, больше не сможет. Вы можете войти.
Габриель вопросительно взглянула на донну Елену, и та, улыбнувшись, сказала:
– Я получила своего сына обратно, больше мне ничего не надо. Войдите, я подожду.
Когда Габриель открыла дверь, Монтера лежал на кровати, закрыв глаза, как будто спал. Многочисленные порезы на его лице были заклеены пластырем, левая рука – в гипсе, левая нога – тоже.
Она молча стояла у его кровати, но он почувствовал се присутствие и открыл глаза.
– У тебя кошмарный вид, – сказала она.
– Ничего, все будет в порядке. Доктор сказал, что я еще смогу играть на скрипке. Знаешь, самое смешное, что я никогда не мог играть на скрипке.
Она смеялась и плакала одновременно, упав на колени рядом с кроватью и прижавшись лицом к его лицу.
Глава 17
В Лондоне было чудесное утро начала зимы. Ветви деревьев в Сент-Джеймсском парке, подернутые морозом, серебрились в лучах яркого солнца. Тони Вильерс ехал в такси по Пэлл-Мэллу к Букингемскому дворцу.
Он был в форме своего полка. Красно-синяя парадная фуражка сверкала золотым галуном, ремни блестели, орденские планки и нашивки аккуратными рядами украшали левую сторону груди.
– Какой день сегодня, а, командир? – с энтузиазмом сказал таксист. – Тоже были там, на Фолклендах?
– Был, – ответил Вильерс.
– Интересно, командир. Я и не знал, что гренадеры тоже там воевали.
– Только некоторые.
Шофер улыбнулся в зеркальце.
– Всыпали мы им перцу, а?
– Всыпали, – согласился Вильерс.
Они объехали вокруг памятника королевы Виктории и подкатили к главным воротам, где разрешалось останавливаться такси. Вильерс вышел и достал бумажник.
– Не надо ничего, командир. Сегодня – бесплатно.
Таксист еще раз улыбнулся и уехал.
Вильерс направился к главному входу во дворец. Вокруг собралось много народу. Здесь были представители всех родов войск, многие вместе со своими родными и близкими. На женщинах красовались новые шляпки, купленные специально для такого случая.
Во дворце царил дух оживления и радости. Все поднимались по лестнице, устланной красными ковровыми дорожками, в картинную галерею. Большой зал был уставлен рядами стульев, обращенных в сторону небольшого возвышения, где сядет королева.
Военный оркестр играл легкую музыку, в зале стоял гул приглушенных голосов. Люди рассаживались по местам. Каждый, кому предстояло получить сегодня награду, мог привести с собой двух гостей, обычно членов своей семьи. Только Вильерсу некого было приглашать.
Он сел на предназначенный для него стул и принялся рассматривать мраморные статуи, картины на стенах и окружавшую его толпу.
Разговоры вдруг смолкли, оркестр заиграл «Боже, храни королеву», и в зал вышла Елизавета Вторая.
* * *
Награды выдавались в определенном порядке, сначала военно-морскому флоту, как главному виду вооруженных сил Великобритании, потом представителям сухопутных войск, потом – летчикам. Услышав свое имя, каждый выходил вперед, чтобы получить награду из рук королевы. Для любого у нее находилось несколько слов. Вильерса представили к ордену «За боевые заслуги». Когда пришел его черед и он приблизился к королеве, она сказала:
– О ваших заслугах в газетах не напишут, и немногие знают о них, не так ли, полковник Вильерс?
– Майор, мэм.
Королева улыбнулась.
– Вы, верно, не видели еще сегодняшнего номера «Армейского листка»?
Вильерс поклонился и отошел, а его место уже занял другой офицер.
Он спустился по ступеням дворца, остановился, открыл коробку и еще раз посмотрел на орден. Потом закрыл коробку, сунул ее в карман и направился к главным воротам. Дежурный констебль отдал ему честь. Тони двинулся через толпу туристов, которых здесь всегда было много, а сегодня – особенно. То и дело щелкали фотоаппараты, но он не обращал на них внимания. Пройдя через площадь, он остановился в нерешительности, потом пошел к Сент-Джеймсскому парку.
Закуривая на ходу сигарету, он заметил черный «бентли», который быстро приближался и затормозил в нескольких шагах от него. За рулем сидел Гарри Фокс.
Задняя дверь открылась, и из машины высунулся Фергюсон.
– Прекрасно выглядишь, Тони. Большой день сегодня.
– Пожалуй, что да.
– Я слышал, Габриель вышла замуж за своего полковника в Буэнос-Айресе в прошлом месяце.
– Я знаю, – сказал Вильерс. – Она мне написала.
Фергюсон кивнул.
– Слышал о своем повышении?
– Да.
– Хорошо. Садись в машину.
– Зачем?
– Дорогой мой Тони, как ты думаешь, кто добился твоего повышения? Конечно же, я, и не в виде подарка на день рождения, а потому, что это отвечает моим целям. Кстати замечу, что в твоем полку будут не очень довольны.
– Вы хотите сказать, что у вас есть для меня работа?
– Есть. Ну, давай, садись. У меня не очень много времени. В два часа я должен быть в Министерстве обороны.
Вильерс едва не повиновался по привычке, но вспомнил слова Габриель в Мезон-Блане: «Я думаю, что ты заслуживаешь чего-то лучшего, чем Фергюсон и его темные игры. Может быть, немного радости в жизни». Да, именно так она и сказала.
Он захлопнул дверцу автомобиля. Фергюсон изумленно уставился на него через окно.
– Что это ты затеял, Тони? Ты куда?
– Пойду, погуляю в парке.
Через несколько минут его фигура скрылась за деревьями.
Гарри Фокс даже не пытался скрыть своего удовольствия.
– Похоже, что вы потеряли его, сэр.
– Ерунда, – ответил Фергюсон. – Он вернется. Поехали, Гарри.
Он откинулся на спинку сиденья, достал из портфеля папку и принялся листать какие-то бумаги. Черный «бентли» влился в уличный поток.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29