– Электроника, вооружение и все такое прочее. Он живет в Марселе и иногда присылает мне подарки.
Он помолчал, потом сказал серьезно:
– Я думаю, глупо надеяться, что такая девушка, как вы, смогла дожить до двадцати восьми лет без осложнений. Вы замужем? Я не ошибаюсь?
– Разведена.
– А, понятно.
– А вы?
– Моя жена умерла четыре года назад. От лейкемии. Наша семья довольно консервативная, и поэтому моя мать сама выбирала мне невесту. Вот так. Она была дочерью друга семьи.
– Достойная пара для Монтеры?
– Точно. У меня есть десятилетняя дочь, Линда. Она живет у бабушки. Я не очень хороший отец. Слишком нетерпелив.
– Не могу этому поверить.
Они стояли совсем рядом. Он вдруг обнял ее и прикоснулся губами к ее щеке.
– Я люблю вас. Не спрашивайте, как это получилось, но это правда. Я никогда не встречал женщины такой, как вы.
Он поцеловал ее в губы. Она ответила на поцелуй, но в следующий момент мягко отстранила его. В ее глазах промелькнуло что-то странное, похожее на страх.
– Пожалуйста, Рауль, не надо. Не сейчас.
Он нежно взял ее за руку и кивнул.
– Конечно. Я понимаю. Можно мне позвонить вам утром?
– Да, позвоните, пожалуйста.
Он отпустил ее, взял свой плащ и пошел к двери. Здесь он взглянул на нее и улыбнулся немного виноватой улыбкой. Габриель подбежала к нему и положила руки на плечи.
– Вы были так добры ко мне. Я к этому не привыкла. Очень мало таких мужчин, как вы. Но дайте мне немного времени.
– Сколько хотите. – Он опять улыбнулся. – С вами я чувствую себя таким нежным, что сам удивляюсь.
Дверь за ним тихо закрылась. Габриель прислонилась к ней спиной, переполненная такой радостью, какой никогда раньше не испытывала.
Как только Монтера сел в свою посольскую машину, водитель завел мотор и уехал. Мгновение спустя из парадного на противоположной стороне улицы вышел Тони Вильерс. Он закурил сигарету, посмотрел вслед машине, потом – на окна квартиры. Свет в окнах погас. Он постоял несколько секунд, затем повернулся и зашагал прочь.
* * *
Бригадир Чарльз Фергюсон сидел на кровати, опершись спиной о груду подушек. Он работал, просматривая какие-то бумаги. Зазвонил красный телефон. Это была прямая связь со службой безопасности, штаб которой размещался в лондонском Уэст-Энде, в большом красно-белом здании без всяких вывесок, недалеко от отеля «Хилтон».
– Фергюсон слушает.
В трубке послышался голос Гарри Фокса:
– Получено шифрованное сообщение из Вашингтона, сэр, из ЦРУ. Кажется, они считают, что аргентинцы собираются нанести удар по Фолклендским островам в ближайшие дни.
– Неужели? А что говорят в нашем Министерстве иностранных дел?
– Они думают, что это провокация, сэр.
– Вот как? От Габриель ничего не слышно?
– Пока нет.
– Интересная мысль, Гарри. Рауль Монтера – один из лучших летчиков в Аргентине. У него есть настоящий боевой опыт, а таких у них не много. Если они собираются что-то начать, его отзовут домой.
– Еще умнее в таком случае оставить его в Лондоне.
– Верно. Ладно, увидимся утром. Если до полудня ничего не услышим от Габриель, я сам позвоню ей.
Он положил трубку и вернулся к своим бумагам.
Глава 4
Когда на следующее утро Монтера, в джинсах и летной куртке из черной кожи, явился к Габриель, она только что вышла из ванной и была в том же самом старом халате. Часы показывали только восемь, но он не мог больше ждать.
– Это неофициальный визит, – пояснил он, показывая на свой наряд.
Она поцеловала его в щеку и потрогала крестик, который висел у него на шее на тонкой цепочке.
– Ты выглядишь роскошно.
Она говорила по-английски, и Монтера ответил на том же языке:
– Роскошно? По-моему, это неподходящее слово для мужчины.
– Роскошно! – повторила она с шутливым упрямством. – И не спорь со мной. Я хочу выйти прогуляться. Пойдем через Кенсингтонский сад, потом зайдем в «Харродз». Мне надо кое-что купить.
– Отлично!
Он закурил и сел в кресло, просматривая утреннюю газету, пока она одевалась. Он нашел отчет о вчерашнем заседании парламента, где премьер-министру задавали вопросы о Фолклендских островах. Монтера с интересом углубился в чтение и поднял голову только тогда, когда Габриель вышла из своей комнаты.
В желтой футболке, туго обтягивающей грудь, в белой юбке выше колен и в коротких ковбойских сапожках на высоком каблуке, она выглядела удивительно молодой и свежей. Солнечные очки утопали в ее пышных светлых волосах.
– Идем? – спросила она.
– Конечно. – Он встал и открыл перед ней дверь. – Ты полна сюрпризов. Кто-нибудь говорил тебе это?
– Очень часто.
* * *
Толпа в Кенсингтонском саду была весьма пестрой. Арабы и азиаты всех мастей перемешались с британцами. Люди сидели на траве, прогуливались по дорожкам, мальчишки играли в футбол на поляне. Большинство мужчин провожало Габриель восхищенными взглядами.
Она взяла Рауля под руку.
– Ответь мне на одни вопрос: зачем ты летаешь?
Один из самых дорогих и фешенебельных магазинов Лондона.
– Это моя работа.
– Но ты, наверное, очень богат. Все знают, что в аргентинских военно-воздушных силах полно аристократов. Ты мог бы делать все, что захочешь.
– Попробую объяснить, – ответил он. – У меня был дядя Хуан, брат моей матери. Сказочно богатый человек. Он происходил из старейшей мексиканской семьи, но с самого детства питал лишь одну страсть.
– Женщины?
– Да нет, я серьезно говорю. Бой быков. И он все-таки стал тореро, профессиональным бойцом. Для семьи это явилось величайшим позором, потому что в тореро обычно идут цыгане или бедняки.
– И что же?
– Однажды, мальчишкой, я сидел с ним, когда он наряжался в свой костюм перед выходом на арену в Мехико. Я насчитал на его теле девять шрамов от рогов. Я спросил: «Дядя, у тебя все есть – титул, деньги, власть, а ты выходишь сражаться с быками. Каждую неделю ты рискуешь своей жизнью. Зачем это тебе?»
– И что он ответил?
– Он сказал: «Такой уж я есть. Просто это единственное, что мне хочется делать». Со мной то же самое. Я хочу летать, вот и все.
Она дотронулась до шрама на его щеке.
– Но ведь ты мог бы погибнуть!
Он усмехнулся.
– Тогда я был моложе. Глупее. Я верил в свободу, справедливость и тому подобную чушь. Сейчас я стал старше. Ничего уже не осталось.
– Ну, это мы еще посмотрим!
– Это обещание?
– Да так... А что случилось с твоим дядей?
– Однажды он все-таки угодил быку на рога и погиб.
Габриель вздохнула.
– Ужасно!
Она крепче схватилась за его руку. Они вышли из сада и пошли по Кенсингтон-роуд.
– Боюсь показаться бестактным, – сказал он, – но ты выглядишь сегодня очень соблазнительно. Ты специально так оделась?
– А как ты думаешь? – ответила она вопросом на вопрос.
– Я думаю, в этом есть определенная цель.
Габриель пожала плечами.
– Не знаю. Какое это имеет значение? Возможно, иногда хочется быть соблазнительной.
Он остановился и взглянул на нее.
– Ты – самая красивая женщина из всех, которых я видел в своей жизни. Несмотря на этот легкомысленный наряд.
– Очень мило с твоей стороны.
– Я вот о чем подумал: принимаешь ли ты сегодня просителей с предложением руки и сердца? Или сегодня неприемный день?
Габриель вдруг помрачнела и потупилась.
– Не надо, Рауль, это не смешно. Совсем не смешно!
Он нежно поцеловал ее.
– Неужели ты не видишь, как я люблю тебя? Для меня это вполне серьезно. Я не шучу.
У нее в глазах появились слезы.
– О Боже! – прошептала она. – Я терпеть не могу мужчин, но ты не такой, как другие. Такого, как ты, я еще никогда не встречала.
Монтера остановил проезжавшее мимо такси.
– Зачем это? – удивилась Габриель. – Куда мы едем?
– Домой, – ответил он, – На Кенсингтон Палас Гарденз. Какой замечательный адрес, как раз рядом с русским посольством!
Они лежали в постели рядом, глядя, как колышется белая занавеска под легким ветерком из приоткрытого окна. Монтера подумал, что много лет он не чувствовал себя так хорошо и спокойно.
На маленьком столике рядом с кроватью стоял кассетный магнитофон. Габриель включила его, и чудесный голос Эллы Фицджеральд запел: «Наша любовь останется с нами навсегда».
– Это для тебя, – сказала она.
– Ты – прелесть!
Он поцеловал ее в лоб. Она замурлыкала от удовольствия. Потом перевернулась на живот и вздохнула.
– Как хорошо было! Может, еще раз попробуем?
– Дай мне хоть отдышаться!
Она засмеялась:
– Бедный ты мой старичок! Устал? Дай я на тебя посмотрю.
Она внимательно изучала его лицо своими зелеными глазами, будто старалась запечатлеть его образ в памяти навсегда.
– Расскажи мне, откуда у тебя этот шрам.
Монтера пожал плечами.
– Я летал с острова Фернандо-По в Порт-Харкорт в Биафре во время гражданской войны в Нигерии. Мы летали на «Дакотах» обычно ночью, но в тот раз мне пришлось лететь днем. Им срочно понадобились медикаменты. Шел дождь, настоящая гроза. Ко мне прицепился русский «МиГ». Летчик был египтянин, как я потом узнал. Он просто расстреливал меня, как живую мишень. Через несколько секунд трое из моего экипажа оказались убиты. Тогда я и получил вот это. – Он коснулся пальцем своего шрама.
– А что потом?
– Опустился до пятисот футов. Когда он следующий раз зашел мне в хвост, я опустил закрылки, «тормознул». «Дакота» почти повисла в воздухе.
– А «МиГ»?
– У него не осталось пространства для маневра. Он перелетел меня и врезался в джунгли.
– Ты молодец!
Она провела пальцами по его губам. Монтера сонно пробормотал:
– Я хочу быть честным с тобой до конца, понимаешь? Я еще никогда ни с кем этого не чувствовал. Я бы хотел отдать тебе всего себя.
У Габриель защемило в груди, потому что она-то обманывала его. Ей все же удалось улыбнуться.
– Не беспокойся ни о чем. Усни. У нас еще целый день впереди.
– Нет, ты ошибаешься, У нас впереди целая жизнь. – Он улыбнулся. – Я всегда любил ночной город. Молодым я часто гулял ночью по Парижу, Лондону или Буэнос-Айресу. В ночном городе есть что-то волшебное. Кажется, что в конце улицы тебя ждет что-то совершенно необыкновенное.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне уже сорок пять. В июле стукнет сорок шесть. Как долго ты шла ко мне! Но все же пришла наконец. Я не спросил, какой у тебя знак Зодиака?
– Козерог.
– Ужасная комбинация. Лев и Козерог. Совершенно безнадежно.
– Так уж безнадежно?
Она поцеловала его, и через мгновение он уже спал.
Габриель стояла у окна, смотрела на сад и думала о Рауле. В гостиной зазвонил телефон. Она торопливо вышла в другую комнату и взяла трубку. Это был Фергюсон.
– Привет, Габриель! Какие у нас новости?
– Никаких.
– Он сейчас с вами?
Габриель вздохнула.
– Да. Спит в другой комнате.
– Обстановка накаляется. По всем признакам, они готовятся к нападению. Вы уверены, что он остается в Лондоне?
– Да. Абсолютно уверена.
– Отлично. Я еще позвоню потом.
Габриель положила трубку. В этот момент она ненавидела Фергюсона так, как никого другого в своей жизни. Рауль Монтера вдруг резко вскрикнул. Она бросилась в спальню.
Этот сон был таким реальным, каких он еще никогда не видел. Он летел в самолете, который превратился в решето. В фюзеляже зияли огромные дыры. Он даже слышал, как дребезжат оторванные куски обшивки, и чувствовал запах горящего масла и дыма. В панике он пытался открыть плексигласовый колпак, но не мог.
– Боже милостивый, не дай мне сгореть! – шептал он.
Колпак наконец слетел. Его пальцы были в крови. Он начал выбираться из кабины, но его вдруг накрыла большая черная тень. Он поднял голову и увидел огромного орла, который стремительно пикировал на него, выпустив острые блестящие когти. Еще мгновение – и когти вонзятся в его тело. Он закричал от ужаса и проснулся. Над ним склонилась Габриель.
* * *
Они сидели вдвоем в большой ванне, друг против друга, и пили чай из тонких фарфоровых чашек. Монтера курил сигарету.
– Чай превосходный, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29