Кирилл ощутил это во время короткого бестолкового рукопожатия, случившегося напоследок, – Лика протянула руку, чтобы открыть дверь, а Кирилл почему-то счел это за приглашение к рукопожатию...
Глупо все вышло. Впрочем, десять минут спустя Кирилл оценивал все уже иначе – ему предложили позвонить, с ним разговаривали целых сорок минут... Ну и еще состоялся первый физический контакт, пока на уровне ладоней. Обнадеживающее начало. В любом случае это было гораздо интереснее, чем общаться с мамиными студентками, которых преподносили почти что на блюдечке рядом с пельменями. Нет, это вам не Наташа... Это девушка с характером. Это игра, которая стоит свеч.
Кирилл даже начал что-то весело насвистывать, подходя к дому. В сумерках некому было оценить качество исполнения, но Кириллу не требовалось общественного признания, ему было достаточно собственного хорошего настроения.
Которое исчезло, как воздух из проколотого воздушного шарика, когда на темной лестничной площадке из-за мусоропровода вышел кто-то и сказал в спину Кириллу:
– Стоять. Не двигаться. Бояться.
Глава 7
В редакции "Криминал-Экспресса" Молчун появился не в лучшей своей форме – всю ночь мертвый брат не давал ему покоя. Он приходил из ночной тьмы, собирался в единое целое из миллиардов невидимых песчинок, пробивался наружу из-под земли... Он повисал в воздухе за окном, он вываливался из-за скрипучей двери шкафа, он был в полуночном урчании водопроводных труб. Молчун уже плохо различал, сон это или явь. Да и похоже, что мертвому брату было на это наплевать. Он приседал на корточки, смотрел в испуганные зрачки Молчуна и спрашивал шепотом:
– Ну как жизнь? Все нормально? Все путем?
Молчун вскакивал с постели в холодном поту, щелкал кнопкой светильника, тьма исчезала – но в те доли секунды, когда свет еще не распространился вокруг, а тьма уже начинала отступать, тогда Молчуну виделся неясный призрачный силуэт... Затем он пропадал. Молчун внимательно осматривал комнату, потом осторожно выглядывал в коридор, исследовал ванную комнату, туалет и кухню – везде предварительно включая свет. Выяснялось, что в квартире Молчун один. В лучшем случае удавалось застать на кухне пару неповоротливых тараканов и прибить их поваренной книгой – бесполезным подарком Гоши на прошлый Новый год. В конце концов и тараканы уяснили, что хозяину нынче совсем тяжко, и перестали высовываться наружу. Молчун, почесывая виски, возвращался в постель, но минут через пятнадцать все повторялось снова...
Часа в четыре ночи Молчун не выдержал – обозлившись на весь мир, он попытался схватить мертвого брата за горло, но рука лишь прорезала пустоту, и Молчун с грохотом рухнул с постели на пол. Некоторое время он лежал неподвижно и обиженно сопел. Потом в тишине послышался знакомый шепот:
– У тебя все в порядке? Ты не расшибся? У тебя все нормально?
– Нормально, – выдохнул Молчун.
– Везет тебе, – вздохнул мертвый брат. – А со мной такая история вышла... Убили меня, Мишаня.
– Я знаю, – сказал Молчун, по-прежнему уткнувшись в пол.
– Знаешь, – прошептал мертвый брат. – И так спокойно спишь?
– Я не сплю! – рявкнул Молчун. – Я совсем не сплю!
– Ты спишь, – укоризненно заметил мертвый брат. Надо же, даже на том свете он считал, что по праву старшего может бесконечно делать Молчуну замечания! – Меня убили, и ты спишь. Убили двух девочек, которых ты должен был охранять, и ты спишь. Интересно, кого нужно убить, чтобы ты проснулся?
– Эти девочки – проститутки, – возразил Молчун. – Они сами выбрали такую работу, рискованную работу...
Брат будто бы не слушал его и продолжал гнуть свое:
– Кого же нужно убить, чтобы ты проснулся? Может, нужно убить тебя?
Молчун в ярости выбросил вперед сжатую в кулак правую руку. Она врезалась в край дивана. Молчун взвыл от боли и снова проснулся.
Нетрудно теперь представить то милое настроение, в котором Молчун явился поутру в редакцию "Криминал-Экспресса".
– Кто тут Курочкин? – сурово поинтересовался Молчун, заглянув в большую комнату, заставленную столами с компьютерами, ксероксами и принтерами. Еще в комнате было много пачек с газетами и пустых пивных банок. Из восьми человек, что находились в комнате, на голос Молчуна обернулся один.
– Курочкин? – переспросил он, поправляя очки на переносице. – Зачем вам Курочкин?
Молчун был не в том настроении, чтобы вдаваться в подробные объяснения.
– Мне надо, – твердо сказал он и пристально посмотрел на очкарика: у Молчуна возникло подозрение, что это и есть Курочкин. Очкарик заволновался от такого взгляда и второй вопрос задал уже не так уверенно:
– А вы с ним договаривались?
– Мы не договаривались, – сказал Молчун. – Я – сюрприз.
– Ну тогда я не знаю... – развел руками очкарик. Молчун вздохнул, ухватил очкарика за грудки и вынес в коридор. Там он прислонил собеседника к стене и пару раз тряхнул, чтобы придать очкарику вдохновения.
– Курочкин – ты? – спросил Молчун, тяжелым взглядом буравя очкарика.
– Нет, – прохрипел очкарик. – Курочкин – не я...
– Курочкин – где? – продолжал беседу Молчун.
– Кажется... Кажется, он курить пошел, – сообщил перепуганный очкарик. – Это в той стороне...
– Покажешь, – железобетонно объявил Молчун и потащил очкарика в сторону курилки. Люди в коридоре ничуть не удивились такому повороту событий. Из редакции "Криминал-Экспресса" тоже никто не выглянул в коридор и не поинтересовался судьбой коллеги. Значит, такое здесь было в порядке вещей. Значит, Молчун действовал правильно.
В курилке находилось трое мужчин разного возраста, роста и комплекции, но одинаковой степени небритости. Молчун встряхнул очкарика, и тот поспешно вытянул руку в сторону небритого типа, занимавшего второе место по росту.
– Курочкин? – спросил Молчун. Тот, небрежно стряхивая пепел с сигареты, еще не разглядел за табачным дымом выражение глаз пришельца и потому так же небрежно бросил:
– Допустим.
– Свободны, – бросил Молчун двоим остальным курильщикам и очкарику заодно. Дважды повторять не пришлось, и в курилке остались Молчун и постепенно бледнеющий Курочкин. Теперь он видел глаза Молчуна.
– Что? – неуверенно спросил Курочкин.
– А вот что. – Молчун ткнул газету Курочкину в физиономию. Получилось неплохо, можно было считать это тренировкой перед финальным ударом в морду Стаса. Курочкин не знал, что это тренировка, и испугался не на шутку, вероятно решив, что к нему явился недовольный публикацией кровавый маньяк.
– Ты написал?
– Ну... Я! – вылетело из Курочкина после тычка кулаком в солнечное сплетение.
– Тогда рассказывай, – велел Молчун.
– Что? Про что рассказывать?
– Про все, – многозначительно сказал Молчун. В этом "все" содержались следующие вопросы: откуда ты узнал про это убийство? Откуда ты взял эти фотографии? Откуда ты узнал про все подробности, в том числе про два вырезанных прямоугольника на ногах Милы? С чего вдруг ты связал это убийство с убийством какого-то мужика месяц назад в районе Павелецкого вокзала? С чего ты решил, что это дело рук одного и того же маньяка?
Курочкин исподлобья посмотрел на Молчуна и верно расшифровал содержание слова "все".
– А тебе-то какое до этого дело? – спросил Курочкин. Это было ошибкой. Молчун был не в настроении докладывать первому встречному свою автобиографию. Он нехотя, но очень больно ударил Курочкина коленом в пах и, пока газетчик выл и причитал, вернулся к двери курительной комнаты и запер ее изнутри. Увидев это, Курочкин выть перестал и перешел на деловой тон:
– Ладно, я скажу, что вам нужно. Информация будет стоить триста баксов.
– Отлично, – кивнул Молчун и пнул расслабившегося было Курочкина в то же самое место.
– Сто, – сказал Курочкин, переведя дух, но заметил начавшееся движение тяжелого ботинка и капитулянтски замахал руками. – Ну хватит, хватит! Больно же!
– Бесплатно, – сказал Молчун.
– Черт с тобой, только не говори никому, что я бесплатно сдал информацию! – прошептал Курочкин, с трудом приподнимаясь с пола. – Ребята мне такого демпинга не простят...
Какой такой демпинг заныкал от ребят Курочкин, Молчуну было плевать. Он держал правую ногу полусогнутой в колене и ставил вопросы:
– Откуда узнал про убийство?
– Знакомые есть в ментуре... Позвонили, сказали. Потом я снимки у них купил. Рассказали они мне все в подробностях. В самой квартире я не был, там уже все убрали...
– Что это за бред про возвращение кровавого маньяка-убийцы?
– Почему бред? – обиделся Курочкин. – Это нормальный материал для первой полосы.
– Ты это выдумал?
– Ну как тебе сказать... Для заседания суда у меня фактов маловато... Но мужика того убили похожим способом. У него вырезали кусок кожи, только не с ног, а со спины. И убили – перерезали горло. Деньги и ценные вещи не тронули. Следов практически никаких. Я писал о том убийстве месяц назад, а когда узнал про этих двух убитых блядей, вспомнил про тот случай... Может, это просто совпадение, но для первой полосы нам был нужен крепкий маньяк с фотографиями. И он у нас получился!
– Поздравляю, – сказал Молчун. – Теперь мне нужна та газета. Месячной давности. Там есть фотографии?
– Само собой, – заверил Курочкин. – Что же это за материал о маньяке без фотографий?!
– И еще мне нужен твой источник.
– Чего? – Курочкин перестал улыбаться. – Какой такой источник?
– Знакомые в ментуре, – пояснил Молчун. – Которые рассказали тебе про то, первое убийство.
– Журналисты, – пафосно сказал Курочкин, пытаясь выпрямиться, – не раскрывают своих источников! Ни за что!
– Так то журналисты, – скептически заметил Молчун, сгибая ногу.
Глава 8
Выждав десятисекундную паузу, Львов вышел из темноты и сказал замершему в напряженном ожидании Кириллу:
– Все, расслабься. Можешь опустить руки. И сменить нижнее белье.
– Придурок! – выдохнул Кирилл. – Я же мог тебя...
– Это вряд ли, – спокойно отозвался Львов, но все же приближаться к Кириллу не стал, лишь посоветовал: – Открывай дверь, а то что это мы на лестнице треплемся...
Кирилл обиженно проворчал в ответ, что это еще большой вопрос – стоит ли пускать в квартиру Львова после его дурацких шуток. Львов хмыкнул.
– Дурацкие шутки, Киря, – сказал он, – это у тебя. И ты меня не то что в квартиру должен пустить, ты меня должен до старости холить и лелеять.
– С чего это вдруг? – Кирилл вошел в прихожую, включил свет, увидел рот Львова и неожиданно захихикал: – Блин, извини... Но ты здорово похож на этого...
– Мне это говорили уже семь человек, и я поклялся, что восьмого пристрелю, – мрачно заявил Львов, сбрасывая с ног ботинки и проходя по скрипучему паркету в комнату. – Будешь восьмым?
– Я дико извиняюсь, – Кирилл имел в виду зубы Львова. – Лелеять до старости не обещаю, но чаю налью. Будешь?
– Я не за чаем пришел, – сказал Львов, пробуя на упругость пружины дивана. – Я пришел за результатами экспертизы, которые ты утащил с работы. Совершенно напрасно, между прочим.
– Читаю их перед сном, – крикнул с кухни Кирилл. – Помогают от бессонницы...
Он вскипятил воду и засыпал в чайник заварки, когда за его спиной бесшумно возник Львов. Осмотрев интерьер кухни, Львов зевнул – не оттого, что хотел спать, и не оттого, что ему было скучно. Это было от нервов. Странно, но в этот поздний час Львова слегка колотила нервная дрожь, будто слабый электрический заряд. Вроде бы причин к тому не было, все причины остались в прошлом – стрельба в гостинице, выбитые зубы, трупы один на другом... Все это Львов уже пережил, и трястись насчет пережитого не было смысла. Тем не менее пальцы пощипывал кто-то невидимый, да и щека то и дело дергалась. Поразмыслив, Львов решил, что это предчувствие. Предчувствие каких-то грядущих неприятностей. Тут все было железно – неприятности были видны невооруженным глазом. Верняк, как сказал несколько дней назад Кирилл про Мурзика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Глупо все вышло. Впрочем, десять минут спустя Кирилл оценивал все уже иначе – ему предложили позвонить, с ним разговаривали целых сорок минут... Ну и еще состоялся первый физический контакт, пока на уровне ладоней. Обнадеживающее начало. В любом случае это было гораздо интереснее, чем общаться с мамиными студентками, которых преподносили почти что на блюдечке рядом с пельменями. Нет, это вам не Наташа... Это девушка с характером. Это игра, которая стоит свеч.
Кирилл даже начал что-то весело насвистывать, подходя к дому. В сумерках некому было оценить качество исполнения, но Кириллу не требовалось общественного признания, ему было достаточно собственного хорошего настроения.
Которое исчезло, как воздух из проколотого воздушного шарика, когда на темной лестничной площадке из-за мусоропровода вышел кто-то и сказал в спину Кириллу:
– Стоять. Не двигаться. Бояться.
Глава 7
В редакции "Криминал-Экспресса" Молчун появился не в лучшей своей форме – всю ночь мертвый брат не давал ему покоя. Он приходил из ночной тьмы, собирался в единое целое из миллиардов невидимых песчинок, пробивался наружу из-под земли... Он повисал в воздухе за окном, он вываливался из-за скрипучей двери шкафа, он был в полуночном урчании водопроводных труб. Молчун уже плохо различал, сон это или явь. Да и похоже, что мертвому брату было на это наплевать. Он приседал на корточки, смотрел в испуганные зрачки Молчуна и спрашивал шепотом:
– Ну как жизнь? Все нормально? Все путем?
Молчун вскакивал с постели в холодном поту, щелкал кнопкой светильника, тьма исчезала – но в те доли секунды, когда свет еще не распространился вокруг, а тьма уже начинала отступать, тогда Молчуну виделся неясный призрачный силуэт... Затем он пропадал. Молчун внимательно осматривал комнату, потом осторожно выглядывал в коридор, исследовал ванную комнату, туалет и кухню – везде предварительно включая свет. Выяснялось, что в квартире Молчун один. В лучшем случае удавалось застать на кухне пару неповоротливых тараканов и прибить их поваренной книгой – бесполезным подарком Гоши на прошлый Новый год. В конце концов и тараканы уяснили, что хозяину нынче совсем тяжко, и перестали высовываться наружу. Молчун, почесывая виски, возвращался в постель, но минут через пятнадцать все повторялось снова...
Часа в четыре ночи Молчун не выдержал – обозлившись на весь мир, он попытался схватить мертвого брата за горло, но рука лишь прорезала пустоту, и Молчун с грохотом рухнул с постели на пол. Некоторое время он лежал неподвижно и обиженно сопел. Потом в тишине послышался знакомый шепот:
– У тебя все в порядке? Ты не расшибся? У тебя все нормально?
– Нормально, – выдохнул Молчун.
– Везет тебе, – вздохнул мертвый брат. – А со мной такая история вышла... Убили меня, Мишаня.
– Я знаю, – сказал Молчун, по-прежнему уткнувшись в пол.
– Знаешь, – прошептал мертвый брат. – И так спокойно спишь?
– Я не сплю! – рявкнул Молчун. – Я совсем не сплю!
– Ты спишь, – укоризненно заметил мертвый брат. Надо же, даже на том свете он считал, что по праву старшего может бесконечно делать Молчуну замечания! – Меня убили, и ты спишь. Убили двух девочек, которых ты должен был охранять, и ты спишь. Интересно, кого нужно убить, чтобы ты проснулся?
– Эти девочки – проститутки, – возразил Молчун. – Они сами выбрали такую работу, рискованную работу...
Брат будто бы не слушал его и продолжал гнуть свое:
– Кого же нужно убить, чтобы ты проснулся? Может, нужно убить тебя?
Молчун в ярости выбросил вперед сжатую в кулак правую руку. Она врезалась в край дивана. Молчун взвыл от боли и снова проснулся.
Нетрудно теперь представить то милое настроение, в котором Молчун явился поутру в редакцию "Криминал-Экспресса".
– Кто тут Курочкин? – сурово поинтересовался Молчун, заглянув в большую комнату, заставленную столами с компьютерами, ксероксами и принтерами. Еще в комнате было много пачек с газетами и пустых пивных банок. Из восьми человек, что находились в комнате, на голос Молчуна обернулся один.
– Курочкин? – переспросил он, поправляя очки на переносице. – Зачем вам Курочкин?
Молчун был не в том настроении, чтобы вдаваться в подробные объяснения.
– Мне надо, – твердо сказал он и пристально посмотрел на очкарика: у Молчуна возникло подозрение, что это и есть Курочкин. Очкарик заволновался от такого взгляда и второй вопрос задал уже не так уверенно:
– А вы с ним договаривались?
– Мы не договаривались, – сказал Молчун. – Я – сюрприз.
– Ну тогда я не знаю... – развел руками очкарик. Молчун вздохнул, ухватил очкарика за грудки и вынес в коридор. Там он прислонил собеседника к стене и пару раз тряхнул, чтобы придать очкарику вдохновения.
– Курочкин – ты? – спросил Молчун, тяжелым взглядом буравя очкарика.
– Нет, – прохрипел очкарик. – Курочкин – не я...
– Курочкин – где? – продолжал беседу Молчун.
– Кажется... Кажется, он курить пошел, – сообщил перепуганный очкарик. – Это в той стороне...
– Покажешь, – железобетонно объявил Молчун и потащил очкарика в сторону курилки. Люди в коридоре ничуть не удивились такому повороту событий. Из редакции "Криминал-Экспресса" тоже никто не выглянул в коридор и не поинтересовался судьбой коллеги. Значит, такое здесь было в порядке вещей. Значит, Молчун действовал правильно.
В курилке находилось трое мужчин разного возраста, роста и комплекции, но одинаковой степени небритости. Молчун встряхнул очкарика, и тот поспешно вытянул руку в сторону небритого типа, занимавшего второе место по росту.
– Курочкин? – спросил Молчун. Тот, небрежно стряхивая пепел с сигареты, еще не разглядел за табачным дымом выражение глаз пришельца и потому так же небрежно бросил:
– Допустим.
– Свободны, – бросил Молчун двоим остальным курильщикам и очкарику заодно. Дважды повторять не пришлось, и в курилке остались Молчун и постепенно бледнеющий Курочкин. Теперь он видел глаза Молчуна.
– Что? – неуверенно спросил Курочкин.
– А вот что. – Молчун ткнул газету Курочкину в физиономию. Получилось неплохо, можно было считать это тренировкой перед финальным ударом в морду Стаса. Курочкин не знал, что это тренировка, и испугался не на шутку, вероятно решив, что к нему явился недовольный публикацией кровавый маньяк.
– Ты написал?
– Ну... Я! – вылетело из Курочкина после тычка кулаком в солнечное сплетение.
– Тогда рассказывай, – велел Молчун.
– Что? Про что рассказывать?
– Про все, – многозначительно сказал Молчун. В этом "все" содержались следующие вопросы: откуда ты узнал про это убийство? Откуда ты взял эти фотографии? Откуда ты узнал про все подробности, в том числе про два вырезанных прямоугольника на ногах Милы? С чего вдруг ты связал это убийство с убийством какого-то мужика месяц назад в районе Павелецкого вокзала? С чего ты решил, что это дело рук одного и того же маньяка?
Курочкин исподлобья посмотрел на Молчуна и верно расшифровал содержание слова "все".
– А тебе-то какое до этого дело? – спросил Курочкин. Это было ошибкой. Молчун был не в настроении докладывать первому встречному свою автобиографию. Он нехотя, но очень больно ударил Курочкина коленом в пах и, пока газетчик выл и причитал, вернулся к двери курительной комнаты и запер ее изнутри. Увидев это, Курочкин выть перестал и перешел на деловой тон:
– Ладно, я скажу, что вам нужно. Информация будет стоить триста баксов.
– Отлично, – кивнул Молчун и пнул расслабившегося было Курочкина в то же самое место.
– Сто, – сказал Курочкин, переведя дух, но заметил начавшееся движение тяжелого ботинка и капитулянтски замахал руками. – Ну хватит, хватит! Больно же!
– Бесплатно, – сказал Молчун.
– Черт с тобой, только не говори никому, что я бесплатно сдал информацию! – прошептал Курочкин, с трудом приподнимаясь с пола. – Ребята мне такого демпинга не простят...
Какой такой демпинг заныкал от ребят Курочкин, Молчуну было плевать. Он держал правую ногу полусогнутой в колене и ставил вопросы:
– Откуда узнал про убийство?
– Знакомые есть в ментуре... Позвонили, сказали. Потом я снимки у них купил. Рассказали они мне все в подробностях. В самой квартире я не был, там уже все убрали...
– Что это за бред про возвращение кровавого маньяка-убийцы?
– Почему бред? – обиделся Курочкин. – Это нормальный материал для первой полосы.
– Ты это выдумал?
– Ну как тебе сказать... Для заседания суда у меня фактов маловато... Но мужика того убили похожим способом. У него вырезали кусок кожи, только не с ног, а со спины. И убили – перерезали горло. Деньги и ценные вещи не тронули. Следов практически никаких. Я писал о том убийстве месяц назад, а когда узнал про этих двух убитых блядей, вспомнил про тот случай... Может, это просто совпадение, но для первой полосы нам был нужен крепкий маньяк с фотографиями. И он у нас получился!
– Поздравляю, – сказал Молчун. – Теперь мне нужна та газета. Месячной давности. Там есть фотографии?
– Само собой, – заверил Курочкин. – Что же это за материал о маньяке без фотографий?!
– И еще мне нужен твой источник.
– Чего? – Курочкин перестал улыбаться. – Какой такой источник?
– Знакомые в ментуре, – пояснил Молчун. – Которые рассказали тебе про то, первое убийство.
– Журналисты, – пафосно сказал Курочкин, пытаясь выпрямиться, – не раскрывают своих источников! Ни за что!
– Так то журналисты, – скептически заметил Молчун, сгибая ногу.
Глава 8
Выждав десятисекундную паузу, Львов вышел из темноты и сказал замершему в напряженном ожидании Кириллу:
– Все, расслабься. Можешь опустить руки. И сменить нижнее белье.
– Придурок! – выдохнул Кирилл. – Я же мог тебя...
– Это вряд ли, – спокойно отозвался Львов, но все же приближаться к Кириллу не стал, лишь посоветовал: – Открывай дверь, а то что это мы на лестнице треплемся...
Кирилл обиженно проворчал в ответ, что это еще большой вопрос – стоит ли пускать в квартиру Львова после его дурацких шуток. Львов хмыкнул.
– Дурацкие шутки, Киря, – сказал он, – это у тебя. И ты меня не то что в квартиру должен пустить, ты меня должен до старости холить и лелеять.
– С чего это вдруг? – Кирилл вошел в прихожую, включил свет, увидел рот Львова и неожиданно захихикал: – Блин, извини... Но ты здорово похож на этого...
– Мне это говорили уже семь человек, и я поклялся, что восьмого пристрелю, – мрачно заявил Львов, сбрасывая с ног ботинки и проходя по скрипучему паркету в комнату. – Будешь восьмым?
– Я дико извиняюсь, – Кирилл имел в виду зубы Львова. – Лелеять до старости не обещаю, но чаю налью. Будешь?
– Я не за чаем пришел, – сказал Львов, пробуя на упругость пружины дивана. – Я пришел за результатами экспертизы, которые ты утащил с работы. Совершенно напрасно, между прочим.
– Читаю их перед сном, – крикнул с кухни Кирилл. – Помогают от бессонницы...
Он вскипятил воду и засыпал в чайник заварки, когда за его спиной бесшумно возник Львов. Осмотрев интерьер кухни, Львов зевнул – не оттого, что хотел спать, и не оттого, что ему было скучно. Это было от нервов. Странно, но в этот поздний час Львова слегка колотила нервная дрожь, будто слабый электрический заряд. Вроде бы причин к тому не было, все причины остались в прошлом – стрельба в гостинице, выбитые зубы, трупы один на другом... Все это Львов уже пережил, и трястись насчет пережитого не было смысла. Тем не менее пальцы пощипывал кто-то невидимый, да и щека то и дело дергалась. Поразмыслив, Львов решил, что это предчувствие. Предчувствие каких-то грядущих неприятностей. Тут все было железно – неприятности были видны невооруженным глазом. Верняк, как сказал несколько дней назад Кирилл про Мурзика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51