Войдя в квартиру, достал из холодильника бутылку вина и накрыл стол.
За прожитые годы у нас вместо примитивного и утомительного выяснения отношений выработалась привычка просто не замечать друг друга, поэтому тактика поведения не требовала доводки.
* * *
Однако идея устроить засаду, изумить, сбить с толку Клер остроумными выпадами пришлась мне по вкусу. Я подумал, что это будет достаточно изящно и подло – в полном соответствии с атмосферой нашего втихаря умирающего брака.
Если Клер и заподозрила подвох, то не подала виду. Было почти десять вечера, она, как обычно, успела где-то перекусить; с бутылкой вина мы прошли прямо в гостиную. Я разжег камин и погрузился в любимое кресло. Клер тоже села.
Помолчав, я сказал:
– Нам нужно поговорить.
– О чем? – На ее лице не мелькнуло и тени тревоги.
– Я думаю уйти из фирмы.
– Вот как? – Клер сделала глоток вина. Ее выдержка поразила меня. Либо она ожидала этих слов, либо показывала, что мои проблемы ее не волнуют.
– Обратного пути нет.
– Почему?
– Я созрел для перемен. Надоел дух корпоративности, да и сама работа потеряла значение. Хочется приносить пользу.
– Очень красиво. – Клер явно задумалась о деньгах, и мне было любопытно, сколько ей потребуется времени, чтобы взять быка за рога. – Достойно восхищения, Майкл.
– Я говорил тебе о Мордехае Грине. Он предложил мне работу в своей конторе. Выхожу в понедельник.
– В понедельник?
– Да.
– Выходит, ты все решил?
– Да.
– Не обсудив со мной. Мое слово ничего не значит.
– Назад я не вернусь, Клер. Сегодня я сказал об этом Рудольфу.
Она снова пригубила вина, в злой усмешке блеснули зубы.
Или мне показалось? Как бы то ни было, я не мог не воздать Должное ее самообладанию.
* * *
Мы сидели и смотрели на пламя, загипнотизированные оранжевыми языками. Клер нарушила молчание:
– Могу я спросить, как твое решение отразится на наших финансах?
– Ситуация изменится.
– Каков твой новый оклад?
– Тридцать тысяч долларов в год.
– Тридцать тысяч… – пробормотала она и громко уточнила: – То есть меньше того, что получаю я.
Клер зарабатывала тридцать одну тысячу, но в ближайшие годы сумма обещала подпрыгнуть – хороший хирург делает хорошие деньги. Задавшись целью провести нашу дискуссию на максимально откровенном уровне, я запретил себе проявлять малейшие эмоции при обсуждении финансового вопроса.
– Зашита бедных не предполагает высоких гонораров. – Я постарался, чтобы это не прозвучало нравоучительно. – Если не ошибаюсь, и ты занялась медициной отнюдь не ради денег.
Подобно любому студенту, Клер клялась, что страждет помогать обездоленным. Все мы лгали.
Глядя в огонь, Клер углубилась в расчеты. Я решил, что в данный момент ее беспокоит квартирная плата. Жилище наше и впрямь было очень недурственным, однако за две четыреста в месяц бывает и получше. Мебель тоже обошлась недешево. Мы заслуженно гордились местом, где живем: приличный квартал, элегантный дом, милые и порядочные соседи. Но как мало времени мы здесь проводили! Как редко приглашали гостей! Квартиру, конечно, придется поменять, но ничего страшного.
Финансовые дела мы всегда обсуждали открыто, без недомолвок. Она знала, что на наших совместных накопительных счетах лежит около пятидесяти одной тысячи, еще двенадцать тысяч – на текущем. Я удивился, какую незначительную сумму накопили мы за шесть лет супружеской жизни. Когда тебя ждет блестящая карьера в солидной фирме, о деньгах забываешь.
– По-моему, необходимо произвести некоторые уточнения, – холодно взглянув на меня, сказала Клер.
“Уточнения”. Увесистое слово!
– Согласен.
– Я устала. – Допив вино, она удалилась в спальню.
Нам не хватило чувств даже на приличную ссору.
Я понимал, насколько принятое решение понижает мой статус. Ситуация – находка для журналиста: полный честолюбивых помыслов молодой юрист меняет заманчивую карьеру в солидной фирме на дешевую должность адвоката бродяг и нищих. Даже Клер не дерзнула осудить блаженного.
Я подкинул в камин полено, прикончил бутылку и вытянулся на диване.
Спать.
Глава 13
На восьмом этаже у компаньонов имелась своя столовая, и приглашение туда на трапезу воспринималось сотрудниками как знак отличия. Рудольф оказался настолько наивным, что полагал, будто поданная в семь утра овсяная каша на воде без соли заставит меня изменить решение.
Неужели я откажусь от чести пожрать в компании небожителей?
Рудольф принес волнующие вести. Вчера поздним вечером он имел разговор с Артуром, в повестку дня включен вопрос о предоставлении Майклу Броку двенадцатимесячного академического отпуска. Какой бы оклад ни положили мне в адвокатской конторе, фирма готова доплачивать к нему сумму, эквивалентную моей потере. (Само по себе это было неплохо, но для защиты прав неимущих они могли бы сделать и побольше.) Фирма в течение года будет рассматривать меня в качестве юриста pro bono, то есть как откомандированного для оказания помощи беднейшим слоям населения на безвозмездных началах. (У компаньонов появится лишний повод гордиться собой.) Через год, утолив жажду неизведанного, я вернусь, полный сил и здоровья, и вновь поставлю свой дар на службу фирме (к вящей славе последней).
Что скрывать! Предложение впечатляло, даже трогало.
Отвергнуть его с ходу было нельзя, и я пообещал Рудольфу основательно и без проволочек еще раз все взвесить. Он тут же предупредил: поскольку я пока не являюсь компаньоном, данное предложение должно быть одобрено исполнительным комитетом. Никогда прежде фирма не рассматривала вопрос о предоставлении подобного отпуска рядовому сотруднику.
Рудольф очень хотел, чтобы я остался, но вовсе не из дружеского ко мне расположения. Отдел антитрестовского законодательства задыхался от обилия работы, постоянно растущие объемы требовали усилий по крайней мере двух старших сотрудников с не меньшим, чем у меня, опытом. С точки зрения интересов дела время для ухода я выбрал не самое подходящее. Но меня это не беспокоило: в фирме работают восемьсот юристов, так что для руководства не составит особого труда найти свежее пушечное мясо.
Год назад мои подбивки принесли фирме чуть меньше семисот пятидесяти тысяч долларов – вот почему я удостоился высочайшей милости быть приглашенным к завтраку и сидел за столом, выслушивая планы, разработанные в экстренном порядке.
Мы начали составлять список неотложных дел, когда за соседний столик уселся Брэйден Ченс. Моего присутствия в святая святых он поначалу не заметил. Вокруг поодиночке завтракали компаньонов десять, большинство – уткнувшись в утреннюю газету. Я старался не смотреть в сторону Ченса, и все-таки наши взгляды встретились.
– Доброе утро, Брэйден! – Мой громкий голос заставил его вздрогнуть, а Рудольфа повернуть голову.
Ченс молча кивнул и быстрым движением сунул в рот кусочек тоста.
– Ты знаком с ним? – тихо спросил Рудольф.
– Встречались.
Однажды Ченс потребовал, чтобы я назвал имя своего руководителя. Теперь стало ясно: никаких жалоб от него к Рудольфу не поступало.
– Дерьмо, – еще тише произнес мой босс.
Похоже, насчет этой личности разногласий в фирме нет.
Мы занялись следующей страницей списка, и Рудольф выбросил Ченса из головы. Чересчур много накопилось неоконченной работы.
Зато у меня в мозгах Брэйден подзадержался. Вот он – мягкий, вежливый, с очень светлой кожей, тонкими чертами лица, изысканными манерами. Он осматривает склады, пачкает холеные руки, проверяя, насколько тщательно выполнена работа? О нет! Я вспомнил запретный файл с делом о выселении. Естественно, сам Ченс никогда такими вещами не занимался, возлагал на помощников. Пока какой-нибудь Гектор Палма возился в грязи, Ченс из офиса осуществлял общее руководство. В его обязанности компаньона входили партия в гольф и хороший обед с коллегами из “Ривер оукс”.
Наверное, он даже не знал, кого выселяет со склада. Зачем? Ведь это всего лишь наглые захватчики – безликие, безымянные, бездомные. Ченс не помогал полиции выбрасывать на улицу нищенские пожитки обитателей вслед за их владельцами. А Гектор вполне мог наблюдать это.
Но если Ченсу действительно не были известны имена семейства Бертон, то, следовательно, не мог он и установить связь между выселением и его гибелью. Хотя сейчас, может быть, кто-то и рассказал ему. Так знает или не знает?
На вопрос должен был ответить Гектор Палма – и очень скоро. Сегодня среда, я ухожу в пятницу.
К восьми Рудольф расправился с завтраком, как раз чтобы успеть дойти до кабинета, где ждали важные клиенты.
Я вернулся к себе и раскрыл “Вашингтон пост”. В глаза бросился снимок: пять гробов перед алтарем. Под снимком шел текст с подробным описанием церемонии в храме и марша к Капитолийскому холму.
Редакционная статья с чувством и талантом призывала нас, то есть тех, кто имеет вдоволь хорошей еды и прочную крышу над головой, отложить дела и задуматься о людях вроде Лонти Бертон, живущих с нами в одном городе. Они никуда не уйдут, предупреждала статья. Их нельзя вымести с улиц, запихнуть в тайники. Они живут в брошенных машинах, в аварийных зданиях, замерзают в самодельных палатках, ночуют на скамьях в парках, почти не надеясь отыскать свободные койки в переполненных и порой опасных для жизни приютах. И тем не менее они являются частью нашего общества. Если не прийти им на помощь, количество их возрастет стократ, и они будут умирать прямо на наших глазах.
Я вырезал статью из газеты и спрятал в бумажник.
* * *
Через знакомых среди вспомогательного персонала я установил контакт с Гектором Палмой. Спускаться на его этаж было неразумно: поблизости наверняка околачивался Ченс.
Мы встретились в библиотеке на третьем этаже, между книжными стеллажами, вдали от объективов телекамер и людских ушей. Нервы у парня были напряжены до предела.
* * *
– Ты положил мне папку на стол? – прямо спросил я, не желая тратить драгоценное время на разговоры вокруг да около.
– Какую папку? – Палма настороженно оглянулся, словно за нами охотились наемные убийцы.
– “Ривер оукс”, дело о выселении. Ведь ты же им занимался, разве нет?
Он не знал, как много мне известно. Или мало.
– Да.
– Где основной материал?
Палма снял с полки книгу, раскрыл. Ни дать ни взять двое заняты профессиональной беседой.
– Все папки с делами хранятся у Ченса.
– В его кабинете?
– Стеллаж заперт.
Мы говорили шепотом. Хотя лично мне наша встреча ничем не грозила, пару раз я тоже взглянул по сторонам.
Внимательный человек скоро учуял бы запах жареного.
– Что за материал в деле?
– Грязь.
– Расскажи мне о ней.
– У меня жена и четверо детей, я не собираюсь терять свою работу.
– Положись на мое слово.
– Ты уходишь. Какая тебе разница? – Палма поставил книгу на полку.
Его осведомленность меня не удивила: новости у нас распространялись быстро. Всегда хотел узнать, кто более активный разносчик сплетен: юрист или его секретарша? Пока выходило – помощник.
– Зачем ты положил папку мне на стол?
Палма дрожащей рукой потянулся за другим изданием.
– Не понимаю, о чем речь.
Зашелестели страницы. Водворив том на место, Палма двинулся вдоль стеллажа. Я последовал за ним, уверенный, что убийцы отдыхают. Палма раскрыл третий фолиант, явно ждал продолжения разговора.
– Мне нужно досье, – сказал я.
– У меня его нет.
– Как его достать?
– Украсть.
– Отлично. Где ключ?
Несколько секунд он изучал мое лицо, пытаясь угадать, насколько я серьезен.
– Ключа у меня нет.
– Откуда в таком случае взялся список имен?
– Понятия не имею, что за список.
– Имеешь, имеешь. Ты сам положил мне на стол.
– Прости, но у тебя не все дома. – Развернувшись, Палма зашагал прочь.
Я было подумал, что он остановится, но нет. Миновав ряды стеллажей, пустые столы и стойку дежурной, Палма покинул библиотеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
За прожитые годы у нас вместо примитивного и утомительного выяснения отношений выработалась привычка просто не замечать друг друга, поэтому тактика поведения не требовала доводки.
* * *
Однако идея устроить засаду, изумить, сбить с толку Клер остроумными выпадами пришлась мне по вкусу. Я подумал, что это будет достаточно изящно и подло – в полном соответствии с атмосферой нашего втихаря умирающего брака.
Если Клер и заподозрила подвох, то не подала виду. Было почти десять вечера, она, как обычно, успела где-то перекусить; с бутылкой вина мы прошли прямо в гостиную. Я разжег камин и погрузился в любимое кресло. Клер тоже села.
Помолчав, я сказал:
– Нам нужно поговорить.
– О чем? – На ее лице не мелькнуло и тени тревоги.
– Я думаю уйти из фирмы.
– Вот как? – Клер сделала глоток вина. Ее выдержка поразила меня. Либо она ожидала этих слов, либо показывала, что мои проблемы ее не волнуют.
– Обратного пути нет.
– Почему?
– Я созрел для перемен. Надоел дух корпоративности, да и сама работа потеряла значение. Хочется приносить пользу.
– Очень красиво. – Клер явно задумалась о деньгах, и мне было любопытно, сколько ей потребуется времени, чтобы взять быка за рога. – Достойно восхищения, Майкл.
– Я говорил тебе о Мордехае Грине. Он предложил мне работу в своей конторе. Выхожу в понедельник.
– В понедельник?
– Да.
– Выходит, ты все решил?
– Да.
– Не обсудив со мной. Мое слово ничего не значит.
– Назад я не вернусь, Клер. Сегодня я сказал об этом Рудольфу.
Она снова пригубила вина, в злой усмешке блеснули зубы.
Или мне показалось? Как бы то ни было, я не мог не воздать Должное ее самообладанию.
* * *
Мы сидели и смотрели на пламя, загипнотизированные оранжевыми языками. Клер нарушила молчание:
– Могу я спросить, как твое решение отразится на наших финансах?
– Ситуация изменится.
– Каков твой новый оклад?
– Тридцать тысяч долларов в год.
– Тридцать тысяч… – пробормотала она и громко уточнила: – То есть меньше того, что получаю я.
Клер зарабатывала тридцать одну тысячу, но в ближайшие годы сумма обещала подпрыгнуть – хороший хирург делает хорошие деньги. Задавшись целью провести нашу дискуссию на максимально откровенном уровне, я запретил себе проявлять малейшие эмоции при обсуждении финансового вопроса.
– Зашита бедных не предполагает высоких гонораров. – Я постарался, чтобы это не прозвучало нравоучительно. – Если не ошибаюсь, и ты занялась медициной отнюдь не ради денег.
Подобно любому студенту, Клер клялась, что страждет помогать обездоленным. Все мы лгали.
Глядя в огонь, Клер углубилась в расчеты. Я решил, что в данный момент ее беспокоит квартирная плата. Жилище наше и впрямь было очень недурственным, однако за две четыреста в месяц бывает и получше. Мебель тоже обошлась недешево. Мы заслуженно гордились местом, где живем: приличный квартал, элегантный дом, милые и порядочные соседи. Но как мало времени мы здесь проводили! Как редко приглашали гостей! Квартиру, конечно, придется поменять, но ничего страшного.
Финансовые дела мы всегда обсуждали открыто, без недомолвок. Она знала, что на наших совместных накопительных счетах лежит около пятидесяти одной тысячи, еще двенадцать тысяч – на текущем. Я удивился, какую незначительную сумму накопили мы за шесть лет супружеской жизни. Когда тебя ждет блестящая карьера в солидной фирме, о деньгах забываешь.
– По-моему, необходимо произвести некоторые уточнения, – холодно взглянув на меня, сказала Клер.
“Уточнения”. Увесистое слово!
– Согласен.
– Я устала. – Допив вино, она удалилась в спальню.
Нам не хватило чувств даже на приличную ссору.
Я понимал, насколько принятое решение понижает мой статус. Ситуация – находка для журналиста: полный честолюбивых помыслов молодой юрист меняет заманчивую карьеру в солидной фирме на дешевую должность адвоката бродяг и нищих. Даже Клер не дерзнула осудить блаженного.
Я подкинул в камин полено, прикончил бутылку и вытянулся на диване.
Спать.
Глава 13
На восьмом этаже у компаньонов имелась своя столовая, и приглашение туда на трапезу воспринималось сотрудниками как знак отличия. Рудольф оказался настолько наивным, что полагал, будто поданная в семь утра овсяная каша на воде без соли заставит меня изменить решение.
Неужели я откажусь от чести пожрать в компании небожителей?
Рудольф принес волнующие вести. Вчера поздним вечером он имел разговор с Артуром, в повестку дня включен вопрос о предоставлении Майклу Броку двенадцатимесячного академического отпуска. Какой бы оклад ни положили мне в адвокатской конторе, фирма готова доплачивать к нему сумму, эквивалентную моей потере. (Само по себе это было неплохо, но для защиты прав неимущих они могли бы сделать и побольше.) Фирма в течение года будет рассматривать меня в качестве юриста pro bono, то есть как откомандированного для оказания помощи беднейшим слоям населения на безвозмездных началах. (У компаньонов появится лишний повод гордиться собой.) Через год, утолив жажду неизведанного, я вернусь, полный сил и здоровья, и вновь поставлю свой дар на службу фирме (к вящей славе последней).
Что скрывать! Предложение впечатляло, даже трогало.
Отвергнуть его с ходу было нельзя, и я пообещал Рудольфу основательно и без проволочек еще раз все взвесить. Он тут же предупредил: поскольку я пока не являюсь компаньоном, данное предложение должно быть одобрено исполнительным комитетом. Никогда прежде фирма не рассматривала вопрос о предоставлении подобного отпуска рядовому сотруднику.
Рудольф очень хотел, чтобы я остался, но вовсе не из дружеского ко мне расположения. Отдел антитрестовского законодательства задыхался от обилия работы, постоянно растущие объемы требовали усилий по крайней мере двух старших сотрудников с не меньшим, чем у меня, опытом. С точки зрения интересов дела время для ухода я выбрал не самое подходящее. Но меня это не беспокоило: в фирме работают восемьсот юристов, так что для руководства не составит особого труда найти свежее пушечное мясо.
Год назад мои подбивки принесли фирме чуть меньше семисот пятидесяти тысяч долларов – вот почему я удостоился высочайшей милости быть приглашенным к завтраку и сидел за столом, выслушивая планы, разработанные в экстренном порядке.
Мы начали составлять список неотложных дел, когда за соседний столик уселся Брэйден Ченс. Моего присутствия в святая святых он поначалу не заметил. Вокруг поодиночке завтракали компаньонов десять, большинство – уткнувшись в утреннюю газету. Я старался не смотреть в сторону Ченса, и все-таки наши взгляды встретились.
– Доброе утро, Брэйден! – Мой громкий голос заставил его вздрогнуть, а Рудольфа повернуть голову.
Ченс молча кивнул и быстрым движением сунул в рот кусочек тоста.
– Ты знаком с ним? – тихо спросил Рудольф.
– Встречались.
Однажды Ченс потребовал, чтобы я назвал имя своего руководителя. Теперь стало ясно: никаких жалоб от него к Рудольфу не поступало.
– Дерьмо, – еще тише произнес мой босс.
Похоже, насчет этой личности разногласий в фирме нет.
Мы занялись следующей страницей списка, и Рудольф выбросил Ченса из головы. Чересчур много накопилось неоконченной работы.
Зато у меня в мозгах Брэйден подзадержался. Вот он – мягкий, вежливый, с очень светлой кожей, тонкими чертами лица, изысканными манерами. Он осматривает склады, пачкает холеные руки, проверяя, насколько тщательно выполнена работа? О нет! Я вспомнил запретный файл с делом о выселении. Естественно, сам Ченс никогда такими вещами не занимался, возлагал на помощников. Пока какой-нибудь Гектор Палма возился в грязи, Ченс из офиса осуществлял общее руководство. В его обязанности компаньона входили партия в гольф и хороший обед с коллегами из “Ривер оукс”.
Наверное, он даже не знал, кого выселяет со склада. Зачем? Ведь это всего лишь наглые захватчики – безликие, безымянные, бездомные. Ченс не помогал полиции выбрасывать на улицу нищенские пожитки обитателей вслед за их владельцами. А Гектор вполне мог наблюдать это.
Но если Ченсу действительно не были известны имена семейства Бертон, то, следовательно, не мог он и установить связь между выселением и его гибелью. Хотя сейчас, может быть, кто-то и рассказал ему. Так знает или не знает?
На вопрос должен был ответить Гектор Палма – и очень скоро. Сегодня среда, я ухожу в пятницу.
К восьми Рудольф расправился с завтраком, как раз чтобы успеть дойти до кабинета, где ждали важные клиенты.
Я вернулся к себе и раскрыл “Вашингтон пост”. В глаза бросился снимок: пять гробов перед алтарем. Под снимком шел текст с подробным описанием церемонии в храме и марша к Капитолийскому холму.
Редакционная статья с чувством и талантом призывала нас, то есть тех, кто имеет вдоволь хорошей еды и прочную крышу над головой, отложить дела и задуматься о людях вроде Лонти Бертон, живущих с нами в одном городе. Они никуда не уйдут, предупреждала статья. Их нельзя вымести с улиц, запихнуть в тайники. Они живут в брошенных машинах, в аварийных зданиях, замерзают в самодельных палатках, ночуют на скамьях в парках, почти не надеясь отыскать свободные койки в переполненных и порой опасных для жизни приютах. И тем не менее они являются частью нашего общества. Если не прийти им на помощь, количество их возрастет стократ, и они будут умирать прямо на наших глазах.
Я вырезал статью из газеты и спрятал в бумажник.
* * *
Через знакомых среди вспомогательного персонала я установил контакт с Гектором Палмой. Спускаться на его этаж было неразумно: поблизости наверняка околачивался Ченс.
Мы встретились в библиотеке на третьем этаже, между книжными стеллажами, вдали от объективов телекамер и людских ушей. Нервы у парня были напряжены до предела.
* * *
– Ты положил мне папку на стол? – прямо спросил я, не желая тратить драгоценное время на разговоры вокруг да около.
– Какую папку? – Палма настороженно оглянулся, словно за нами охотились наемные убийцы.
– “Ривер оукс”, дело о выселении. Ведь ты же им занимался, разве нет?
Он не знал, как много мне известно. Или мало.
– Да.
– Где основной материал?
Палма снял с полки книгу, раскрыл. Ни дать ни взять двое заняты профессиональной беседой.
– Все папки с делами хранятся у Ченса.
– В его кабинете?
– Стеллаж заперт.
Мы говорили шепотом. Хотя лично мне наша встреча ничем не грозила, пару раз я тоже взглянул по сторонам.
Внимательный человек скоро учуял бы запах жареного.
– Что за материал в деле?
– Грязь.
– Расскажи мне о ней.
– У меня жена и четверо детей, я не собираюсь терять свою работу.
– Положись на мое слово.
– Ты уходишь. Какая тебе разница? – Палма поставил книгу на полку.
Его осведомленность меня не удивила: новости у нас распространялись быстро. Всегда хотел узнать, кто более активный разносчик сплетен: юрист или его секретарша? Пока выходило – помощник.
– Зачем ты положил папку мне на стол?
Палма дрожащей рукой потянулся за другим изданием.
– Не понимаю, о чем речь.
Зашелестели страницы. Водворив том на место, Палма двинулся вдоль стеллажа. Я последовал за ним, уверенный, что убийцы отдыхают. Палма раскрыл третий фолиант, явно ждал продолжения разговора.
– Мне нужно досье, – сказал я.
– У меня его нет.
– Как его достать?
– Украсть.
– Отлично. Где ключ?
Несколько секунд он изучал мое лицо, пытаясь угадать, насколько я серьезен.
– Ключа у меня нет.
– Откуда в таком случае взялся список имен?
– Понятия не имею, что за список.
– Имеешь, имеешь. Ты сам положил мне на стол.
– Прости, но у тебя не все дома. – Развернувшись, Палма зашагал прочь.
Я было подумал, что он остановится, но нет. Миновав ряды стеллажей, пустые столы и стойку дежурной, Палма покинул библиотеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47