– Я Майкл Брок. Какого черта?
– Лейтенант Гэско, – вызывающе представился тот.
– Покажите ваш жетон. – Я повернулся к Клер, стоящей у холодильника с чашкой кофе в руке. Похоже, она обрела привычную невозмутимость.
– Дай, пожалуйста, ручку и чистый лист бумаги.
Лейтенант сунул мне в лицо полицейский жетон.
Я громко прочел имя.
– Что ж, вы будете первым, на кого я завтра в девять утра подам жалобу в суд. Кто там еще?
– Трое каких-то типов, – ответила Клер, передавая мне ручку и бумагу. – По-моему, они в спальне.
Я прошел в глубь квартиры. За мной потянулись Гэско и Клер. В спальне для гостей коп, стоя на четвереньках, заглядывал под кровать.
– Ваши документы! – рявкнул я.
Коп вскочил на ноги, готовый растерзать меня. Сделав шаг вперед, я прошипел:
– Документы, ничтожество!
* * *
– Кто вы такой? – Отступив, он с недоумением посмотрел на Гэско.
– Майкл Брок личной персоной. А вы?
Коп протянул жетон.
– Даррел Кларк, – прочитал я и записал имя. – Ответчик номер два.
– Вы не сможете выдвинуть против меня обвинения.
– Слушай, малыш, ровно через восемь часов в здании федерального суда я предъявлю тебе иск на миллион долларов за незаконный обыск. И выиграю его. Получу решение и пущу тебя по миру.
Из соседней комнаты, моей бывшей спальни, вышли двое.
– Клер, достань, пожалуйста, видеокамеру. Я хочу запечатлеть это безобразие.
Клер скрылась в гостиной.
– У нас есть выписанный судьей ордер, – ушел в защиту Гэско. Трое его подручных взяли меня в кольцо.
– Обыск незаконен. Тому, кто послал вас, придется отвечать, как, впрочем, и всем вам. Сначала вас уволят, надеюсь, без выходного пособия, а потом вы будете отвечать по вульгарному гражданскому иску.
– Полицейские неприкосновенны. – Гэско обвел взглядом подчиненных.
– Черта с два!
Появилась Клер с видеокамерой.
– Ты сказала им, что я здесь больше не живу?
– Да. – Она направила на нас объектив.
– А вы все-таки начали обыск, чем и нарушили закон.
Знали, что должны убраться, однако решили поразвлечься.
Любопытно покопаться в чужом барахле, да? Вам дали шанс отличиться, парни, но вы упустили его. За это нужно платить.
– Чушь, – неуверенно возразил Гэско.
Он знал, что перед ним правовед, но не представлял, что Лед, на котором я выписывал юридические кренделя, весьма хрупок.
– Ваши имена, – обратился я к оставшимся полисменам, не удостоив Гэско взглядом.
Они предъявили жетоны. Ральф Лилли и Роберт Блоуэр.
– Благодарю. Вы, таким образом, становитесь ответчиками номер три и номер четыре. А теперь вам пора проваливать.
– Где досье? – насупился Гэско.
– Его здесь нет, поскольку я живу в другом месте. Именно поэтому, лейтенант, вы будете давать объяснения в суде.
– Мне это не впервой.
– Тем лучше. Кто ваш адвокат?
Он промолчал, и я направился к двери. Четверка неохотно потопала за мной.
Похоже, видеокамера присмирила их. Блоуэр пробормотал что-то про чертовых юристов, и на том инцидент был исчерпан.
Захлопнув дверь, я взял постановление на обыск. Клер сидела у кухонного стола с чашкой кофе и следила за мной.
Отвратительная процедура явно изнурила ее. Однако показывать, что мало-мальски нуждается в моем присутствии, она не собиралась.
– О каком досье шла речь?
Вряд ли мои дела ее интересуют.
– Долгая история.
Другими словами, не суйся. Клер поняла.
– Ты вправду обратишься в суд?
– Нет. У меня нет никаких оснований. Просто хотел их выгнать.
– Удалось. Поздравляю. Они вернутся?
– Нет.
– Приятно слышать.
Я сунул ордер в карман. Искать предписывалось только один предмет: папку с делом “Ривер оукс/ТАГ”. Досье вместе с копией было надежно спрятано у меня на чердаке.
– Ты сказала им, где я живу?
– Я не знаю, где ты живешь.
* * *
Воцарившейся паузы вполне хватило бы на выяснение моего нового адреса. Клер ею не воспользовалась.
– Мне очень жаль, что так получилось.
– Ничего страшного. Лишь бы не повторилось.
– Обещаю.
Расстались мы без объятий и поцелуев, даже не прикоснулись друг к другу. Я пожелал ей спокойной ночи и убыл.
Именно этого она и ждала от меня.
Глава 20
Во вторник мы с Мордехаем должны были вести прием в организации “Братство активных сторонников ненасилия”, сокращенно БАСН, едва ли не самом большом приюте столицы. За рулем опять сидел Мордехай. Он решил в течение первой недели сопровождать меня повсюду, дабы потом избавить от опеки навсегда.
Барри Нуццо остался глух к моим угрозам и предупреждениям. В “Дрейк энд Суини” предпочли жесткие правила игры, чему я не удивился. Похоже, ночной налет явился прологом моего светлого будущего. Я посчитал себя обязанным рассказать Мордехаю правду.
– Я уехал от жены, – начал я, когда машина тронулась с места.
В столь ранний час – восемь утра – печальная весть застала Мордехая врасплох.
– Мне искренне жаль, – ответил он, едва не сбив мужчину, совершавшего пробежку по обочине.
– Жалеть не о чем. Сегодня ночью в нашу квартиру ввалилась полиция с обыском. Хотели видеть меня, но больше всего – досье, которое я прихватил, уходя из фирмы.
– Что за досье?
– Дело Девона Харди и Лонти Бертон.
– Рассказывай.
– Как ты знаешь, Харди захватил заложников, потому что юристы “Дрейк энд Суини” лишили его крыши над головой.
Заодно с ним на улицу было вышвырнуто еще шестнадцать человек, не считая детей. В том числе и Лонти Бертон.
– Мир тесен, – вздохнул Мордехай.
– Склад, где они жили, стоит на участке, который “Ривер оукс” приобрела для строительства почтамта. Проект оценивается в двадцать миллионов долларов.
– Склад знаю. Там постоянно живут захватчики.
– Отнюдь не захватчики. Во всяком случае, мне они таковыми не кажутся.
– У тебя есть факты?
– Пока только предположения. Документы в папке подтасованы: кое-что изъято, кое-что добавлено. Самую грязную работу проделали руками ассистента из отдела недвижимости Гектора Палмы, он выезжал для инспекции и руководил процедурой выселения. Похоже, впоследствии его стала мучить совесть. Он прислал мне анонимную записку, где утверждал, что выселение было юридически небезупречным, и дал ключи от стеллажа, где хранилась папка. В вашингтонском отделении фирмы Палма со вчерашнего дня не работает.
– А где он?
– Хотел бы я знать.
– Он дал тебе ключи?
– Косвенно: оставил на столе вместе с запиской.
– И ты воспользовался ими?
– Да.
– Выкрал досье.
– Я не собирался совершать кражу, хотел снять копию.
Но по дороге в контору какой-то идиот врезался в мою машину, и я оказался на больничной койке.
* * *
– Это та самая папка, за которой мы ездили в отстойник?
– Совершенно верно. Я хотел без шума вернуть ее на место. Никто бы ничего не узнал.
– Весьма сомнительное предприятие. – Мордехай вознамерился обозвать меня ослом, да повременил до более близкого знакомства. – Что, говоришь, пропало из папки?
Я коротко изложил суть сделки.
– Главным для “Ривер оукс” было как можно быстрее стать владельцем участка. Когда Палма впервые появился на складе, его избили. Он подшил в дело докладную записку и поехал во второй раз, с охраной. Но отчет об этой инспекции отсутствует. Запись в регистрационной карточке есть, а отчета – нет. Думаю, его вытащил Брэйден Ченс.
– Что было в отчете?
Я пожал плечами:
– Кажется, Гектор прошелся по складу, поговорил с жильцами, узнал, что они исправно платят за клетушки Тилману Гэнтри. Понял, что эти люди вовсе не захватчики, а квартиросъемщики, находящиеся под защитой закона, регулирующего отношения между домовладельцем и нанимателем жилья. Но к тому моменту маховик уже набрал обороты, нужно было либо подписывать акт купли-продажи, либо расторгать сделку. Этого Гэнтри допустить не мог, отчет Палмы благополучно исчез из папки, выселение состоялось.
– Семнадцать человек.
– Без детей.
– Имена выселенных известны?
– Да. Кто-то – подозреваю, Палма – подсунул мне перечень. Если мы найдем этих людей, у нас будут свидетели.
– Возможно. Но Гэнтри скорее всего удалось запугать их. Он личность известная, для него пощекотать человеку Ребра пистолетом – удовольствие. Мнит себя крестным отцом и не без оснований. Если он приказывает держать рот а замке, то так и происходит, в противном случае тело вытаскивают из реки.
– Но ты его не боишься, а, Мордехай? Давай прижмем Гэнтри. Он расколется и расскажет все, что знает.
– Нахватался уличного духа, да? Мне повезло, я принял на работу осла. – Шаг к сближению сделан. – Сколько Гэнтри получил за склад?
– Двести тысяч. Приобрел за полгода до сделки. О цене в досье ни слова.
– Кто продавец?
– Город. Здание считалось брошенным.
– В таком случае он заплатил тысяч пять, максимум десять.
– Получив маленькую прибыль.
С чувством юмора у Мордехая было плохо, как, впрочем, и с отоплением в машине. Я дрожал от холода.
– Огромную. Для Гэнтри это прорыв. Раньше он промышлял мелочью типа моек для машин и овощных магазинчиков.
– Зачем ему понадобилось покупать склад и оборудовать площади под дешевое жилье?
– Наличные деньги. Он затратил пять тысяч на покупку, вложил тысчонку, чтобы установить фанерные перегородки и сортиры, дал дешевенькую рекламу. Новость быстро облетела улицы, и к складу потянулись бездомные. Гэнтри брал с каждого по сотне в месяц, исключительно наличными. Вряд ли его квартиросъемщики были искушены в бухгалтерии. Здание намеренно поддерживалось в самом неприглядном виде, чтобы городским властям, вздумай они наведаться, можно было заявить: склад захвачен самовольно. Чиновникам пообещать выгнать бродяг и, конечно, пальцем не пошевелить. Такое здесь творится сплошь и рядом.
Неузаконенное предоставление жилья.
Я хотел спросить, почему город не вмешивается, но вовремя спохватился. Ответ ясен: если выбоин на дорогах ни сосчитать, ни объехать, если треть полицейских машин – катафалки, если в школах протекают потолки, а в больницах пациенты лежат в коридорах, значит, городской механизм разрушается на глазах.
Кого волнует ловкач, помогавший, пусть сомнительными методами, убирать с уродливых улиц их безобразных обитателей!
– Где думаешь искать Палму?
– Предполагаю, фирма не столь глупа, чтобы уволить Гектора. Полно филиалов, куда его могли запихнуть. Я найду его.
Мы въехали в деловую часть города.
– Видишь трейлеры вон там? – Мордехай махнул в сторону. – Это площадь Маунт-Вернон.
Из-за высокого забора вокруг территории примерно в полквартала виднелись облезлые, покореженные фургоны, поставленные друг на друга.
– Самая паршивая ночлежка в округе, – пояснил Мордехай. – Раньше в трейлерах перевозили почту, потом списали и отдали городу, а уж он догадался осчастливить бездомных. Спят они там, как сардины в банке.
Миновав перекресток, мы припарковались у длинного трехэтажного сооружения, которое тринадцать сотен человек считали своим домом.
* * *
БАСН было создано в начале семидесятых годов группой противников войны во Вьетнаме, поставивших себе цель Действовать на нервы правительству до тех пор, пока оно не прекратит бойню. Члены братства сняли дом в северо-западном пригороде Вашингтона и организовали нечто вроде коммуны. Во время маршей протеста вокруг Капитолийского холма они частенько заговаривали с бездомными ветеранами, привлекали их в свои ряды. Братство росло. По окончании войны активные сторонники ненасилия деятельность не свернули, как можно было ожидать, а направили в новое русло: занялись практической помощью бездомным. Где-то в восьмидесятых лидером братства стал Митчел Снайдер, страстный защитник всех, кого общество отвергло.
Обнаружив пустующее здание городской школы, числившееся собственностью федерального правительства, члены братства заселили его шестью сотнями отчаявшихся найти крышу над головой. Школа стала домом для бродяг и штаб-квартирой для организации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47