Все занимались обычными делами, ничто не предвещало исторического конфликта с далеко идущими последствиями, которому было суждено разыграться здесь на следующий день. Шла вторая неделя сентября, но столбик термометра дополз до ста пяти градусов [16]. Побродив по центру города, Клей и Оскар вздохнули с облегчением, оказавшись наконец под сенью кондиционера.
В одном из залов шло совещание суда с адвокатами сторон, и вот здесь-то атмосфера оказалась весьма накаленной. Ложа присяжных пока пустовала, отбор жюри должен был начаться на следующее утро ровно в девять. Одну сторону арены занимал Дейл Мунихэм со своей командой. Орда «Гофмана» во главе с легендарным адвокатом из Лос-Анджелеса Роджером Реддингом оккупировала другое крыло. Роджера Реддинга называли Роджером-Ракетой за то, что он умел поражать противника молниеносно и смертельно. А еще его прозвали Роджером-Шельмой за то, что ездил по всей стране, сражался с самыми знаменитыми адвокатами и хитроумно добивался баснословных вердиктов.
Клей и Оскар заняли места среди прочих зрителей, которых для всего лишь предварительных слушаний собралось необычно много. На Уолл-стрит намеревались пристально следить за процессом. В финансовых изданиях это дело обещало стать темой номер один на предстоящие дни. Ну и, разумеется, стервятники вроде Клея проявляли к нему огромный интерес. Два передних ряда занимали корпоративные клоны – человек двенадцать одинаково одетых нервных мужчин, несомненно, из компании «Гофман».
Мунихэм метался по залу, как бык в загоне, рявкая то на судью, то на Роджера. Голос у него был низкий, глубокий, а интонация – всегда сварливая. Он был закаленным бойцом. Его хромота то появлялась, то исчезала. Он то брал в руки трость, то забывал о ней.
Роджер, напротив, демонстрировал голливудское хладнокровие. Костюм с иголочки, проседь в волосах, мощный подбородок, идеальный профиль. Наверняка когда-то хотел стать актером. Его красноречивые выступления в суде являли собой образцы почти художественной прозы, речь строилась красиво и слетала с губ без малейшей запинки. Никаких «э-э», «как бы», «ну»… Никаких поправок. Ведя спор, он использовал изысканные выражения, которые, однако, каждому были понятны, и обладал талантом одновременно оперировать тремя-четырьмя аргументами, которые элегантно сводил потом в один безукоризненно логичный вывод. Он ничуть не боялся ни Дейла Мунихэма, ни судьи, ни тех фактов, которые вменялись в вину корпорации.
Слушая, как Реддинг оспаривает даже самые ничтожные пункты, Клей чувствовал себя так, словно его гипнотизировали. Страшная мысль вдруг пронзила его: если придется судиться с «Гофманом» в округе Колумбия, компания и там не задумываясь бросит в бой Роджера-Ракету.
Пока Клей с интересом наблюдал за поединком двух великих адвокатов, его самого начали узнавать. Одному из членов команды Реддинга, окинувшему взглядом зал, лицо Клея показалось знакомым. Он подтолкнул соседа, и они вместе установили его личность. Из последних рядов команды «Гофмана» в первые пошли записки.
Судья объявил пятнадцатиминутный перерыв – ему нужно было в туалет. Клей пошел искать содовую. Два человека двинулись вслед за ним и в конце коридора зажали его в угол.
– Мистер Картер, – любезно начал один, – я Боб Митчелл, вице-президент и юрисконсульт компании «Гофман». – Он протянул руку и больно стиснул ладонь Клея.
– Очень приятно, – неискренне ответил Клей.
– А это Стерлинг Гибб, один из наших нью-йоркских адвокатов.
Клею пришлось потрясти руку и мистеру Гиббу.
– Мы просто хотели познакомиться, – продолжал Митчелл. – Не удивлен, что вижу вас здесь.
– Да, меня в известной мере интересует этот процесс, – сказал Клей.
– Не скромничайте. Сколько у вас сейчас дел?
– О, точно пока не могу сказать. Есть немного.
Гибб довольно ухмылялся и молча глазел на Клея.
– Мы постоянно следим за вашим сайтом, – говорил тем временем Митчелл. – По последним сведениям, у вас двадцать шесть тысяч клиентов.
Ухмылка Гибба стала неприязненной: он явно презирал игры в массовые тяжбы.
– Что-то около того, – согласился Клей.
– Вы, кажется, сняли свою рекламу? Набрали наконец достаточное количество истцов?
– Достаточно никогда не бывает, мистер Митчелл.
– Что вы собираетесь делать со всем этим, если мы выиграем этот процесс? – поинтересовался наконец и Гибб.
– А что собираетесь делать вы, если проиграете его? – парировал Клей.
Митчелл приблизился еще на шаг.
– Если мы здесь выиграем, мистер Картер, у вас будет уйма времени, чтобы поискать какого-нибудь нищего адвоката, который согласится забрать ваши двадцать шесть тысяч дел. Тогда они ничего не будут стоить.
– А если проиграете? – спросил Клей.
Гибб тоже подошел поближе.
– Если мы проиграем здесь, то отправимся прямо в округ Колумбия, чтобы в суде оспорить вашу фальшивку. Если, конечно, вы к тому времени еще не окажетесь за решеткой.
– Буду рад с вами встретиться, – сказал Клей, едва сдерживаясь, чтобы не ответить на оскорбление.
– Вы дорогу-то в суд найдете? – съязвил Гибб.
– Я играю в гольф с судьей и встречаюсь с корреспонденткой судебной хроники, они подскажут. – Это было вранье, но собеседники на миг опешили.
Митчелл, опомнившись, протянул Картеру руку и сказал:
– Ну что ж, я просто хотел познакомиться.
Клей пожал его руку и ответил:
– Было очень приятно поговорить наконец с сотрудниками компании. Вы ведь до сих пор не подтвердили получение моего иска.
Гибб, не сказав ни слова, повернулся и пошел прочь.
– Давайте сначала покончим с этим процессом, а потом поговорим о вашем, – со скрытой угрозой произнес Митчелл.
Клей хотел уже вернуться в зал, когда нахальный репортер Дерек-как-его-там из «Файнэншл уикли» преградил ему дорогу и попросил сказать несколько слов. Его газета исповедовала правые взгляды, ненавидела адвокатов, поносила коллективные тяжбы, являлась рупором корпораций, и Клей не собирался отмахиваться от ее сотрудника обычным «без комментариев» или посылать его вон. Фамилия Дерека показалась смутно знакомой. Не тот ли это корреспондент, который написал про него столько гадостей?
– Можно поинтересоваться, что вы здесь делаете? – спросил Дерек.
– Поинтересоваться – можно.
– Так что вы здесь делаете?
– То же, что и вы.
– И что же это?
– Наслаждаюсь жарой.
– Это правда, что вы собрали двадцать пять тысяч исков по максатилу?
– Нет.
– А сколько?
– Двадцать шесть.
– И сколько они стоят?
– Где-то между нулем и парой миллиардов.
Неизвестный Клею судья уже предупредил адвокатов обеих сторон о недопустимости публичных высказываний до окончания процесса. Поскольку мистер Картер не отказывался говорить, вокруг него собралась толпа оставшихся «на безрыбье» и жаждущих информации журналистов. Он ответил еще на несколько вопросов, сумев при этом почти ничего не сказать.
* * *
«Аризона леджер» процитировала его слова о том, что дело может стоить два миллиарда долларов, и поместила фотографию Клея перед зданием суда, лес микрофонов был направлен ему в лицо. Заголовок гласил: «КОРОЛЬ СДЕЛКИ В НАШЕМ ГОРОДЕ». Далее следовал краткий отчет о пребывании Клея во Флагстафе, а также несколько абзацев, посвященных ходу самого процесса. Автор не называл Клея впрямую жадным ловкачом, но между строк явственно читалось, что он считает своего героя стервятником, кружащим над добычей, оголодавшим, ждущим момента, когда можно будет наброситься на труп производителя максатила.
К девяти часам следующего утра зал уже был набит потенциальными присяжными и зрителями, однако ни адвокатов, ни судьи видно не было. Они совещались во внутренних кабинетах, несомненно, продолжая обсуждать процессуальные тонкости. Судебные приставы и секретари суетились вокруг кафедры. Откуда-то из глубины появился молодой человек в строгом костюме, прошел мимо стола судьи и дальше по центральному проходу между креслами зрителей. Поравнявшись с Клеем, он внезапно остановился, посмотрел прямо ему в глаза, потом наклонился и шепотом спросил:
– Вы мистер Картер?
Отпрянув от неожиданности, Клей кивнул.
– Вас хочет видеть судья.
На столе судьи лежала газета. Дейл Мунихэм стоял в одном углу кабинета, Роджер Реддинг – в другом, изящно опершись на подоконник. Судья раскачивался в своем вертящемся кресле. Все были крайне чем-то недовольны. Последовали натянутые представления. Мунихэм не пожелал подойти и пожать руку Клею, а лишь едва заметно кивнул. В его взгляде читалась ненависть.
– Вам было известно о том, что я наложил запрет на какие-либо публичные высказывания, мистер Картер? – спросил судья.
– Нет, сэр.
– Так знайте – я это сделал.
– Я не представляю ни одну из сторон в этом деле, – возразил Клей.
– Мистер Картер, мы стараемся сделать все возможное, чтобы процессы, происходящие в Аризоне, были справедливыми. Обе стороны хотят, чтобы присяжные сохраняли максимальную объективность и не испытывали дополнительное влияние. А теперь по вашей милости они знают, что в стране существует еще по меньшей мере двадцать шесть тысяч истцов по этому делу.
Клей не собирался оправдываться и демонстрировать свою слабость, во всяком случае, не перед лицом Роджера Реддинга.
– Я склонен думать, что это неизбежно, они все равно узнали бы, – сказал он. Ему никогда не придется выступать на процессе под председательством этого судьи, так что он его ничуть не боялся.
– Почему бы вам немедленно не уехать из Аризоны? – прогромыхал из своего угла Мунихэм.
– Не вижу необходимости, – огрызнулся Клей.
– Вы хотите, чтобы я проиграл?
Это произвело впечатление на Клея. Он не считал, что его присутствие может навредить Мунихэму, но зачем рисковать?
– Ну что ж, ваша честь, тогда я, видимо, с вами попрощаюсь.
– Прекрасная идея, – ответил судья.
Клей бросил взгляд на Роджера Реддинга и сказал:
– До встречи в округе Колумбия.
Роджер любезно улыбнулся и чуть заметно покачал головой, что означало – едва ли.
Оскар согласился остаться во Флагстафе, чтобы следить за ходом процесса. Клей сел в свой «Гольфстрим» и в мрачном настроении полетел домой. Его, в сущности, выставили из Аризоны.
Глава 37
Известие о том, что «Хэнна Портленд» увольняет тысячу двести рабочих, взбудоражило весь Ридсбург. Уведомление, которое подписал Маркус Хэнна, было вручено и большинству служащих.
За пятьдесят лет существования компания лишь четыре раза прибегала к свертыванию производства. Это происходило в моменты экономических спадов, и хозяева, несмотря ни на что, всегда старались максимально сохранить штат. Теперь, когда речь шла о банкротстве, правила изменились. Компании приходилось доказывать суду и кредиторам, что она жизнеспособна и в состоянии исправить свое финансовое положение.
Причиной были обстоятельства, не подвластные администрации. Снижение продаж тоже играло свою роль, но такое неоднократно случалось и в прошлом. Сокрушительный же удар компании нанесли непомерно жадные адвокаты из вашингтонской конторы, которые выдвинули запредельные требования по коллективному иску и не пожелали пойти на уступки.
На кону стояла жизнь компании, и Маркус заверил своих подчиненных, что она не умрет. Необходимо было радикально снизить цены, сократить расходы на следующий год, но это позволило бы «Хэнна Портленд» выжить и в будущем снова стать доходным предприятием.
Тысяче двумстам рабочих, получивших уведомление об увольнении, Маркус пообещал всяческую помощь со стороны компании. Пособие по безработице будет выплачиваться им в течение года. Разумеется, их примут обратно при первой же возможности, но пока никаких гарантий. В ближайшем будущем, вероятно, даже предстоят новые увольнения.
В кафе и парикмахерских, в школьных вестибюлях и церковных приделах, на дешевых местах стадионов во время футбольных матчей, на городских площадях, в пивных и бильярдных весь город только об этом и говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
В одном из залов шло совещание суда с адвокатами сторон, и вот здесь-то атмосфера оказалась весьма накаленной. Ложа присяжных пока пустовала, отбор жюри должен был начаться на следующее утро ровно в девять. Одну сторону арены занимал Дейл Мунихэм со своей командой. Орда «Гофмана» во главе с легендарным адвокатом из Лос-Анджелеса Роджером Реддингом оккупировала другое крыло. Роджера Реддинга называли Роджером-Ракетой за то, что он умел поражать противника молниеносно и смертельно. А еще его прозвали Роджером-Шельмой за то, что ездил по всей стране, сражался с самыми знаменитыми адвокатами и хитроумно добивался баснословных вердиктов.
Клей и Оскар заняли места среди прочих зрителей, которых для всего лишь предварительных слушаний собралось необычно много. На Уолл-стрит намеревались пристально следить за процессом. В финансовых изданиях это дело обещало стать темой номер один на предстоящие дни. Ну и, разумеется, стервятники вроде Клея проявляли к нему огромный интерес. Два передних ряда занимали корпоративные клоны – человек двенадцать одинаково одетых нервных мужчин, несомненно, из компании «Гофман».
Мунихэм метался по залу, как бык в загоне, рявкая то на судью, то на Роджера. Голос у него был низкий, глубокий, а интонация – всегда сварливая. Он был закаленным бойцом. Его хромота то появлялась, то исчезала. Он то брал в руки трость, то забывал о ней.
Роджер, напротив, демонстрировал голливудское хладнокровие. Костюм с иголочки, проседь в волосах, мощный подбородок, идеальный профиль. Наверняка когда-то хотел стать актером. Его красноречивые выступления в суде являли собой образцы почти художественной прозы, речь строилась красиво и слетала с губ без малейшей запинки. Никаких «э-э», «как бы», «ну»… Никаких поправок. Ведя спор, он использовал изысканные выражения, которые, однако, каждому были понятны, и обладал талантом одновременно оперировать тремя-четырьмя аргументами, которые элегантно сводил потом в один безукоризненно логичный вывод. Он ничуть не боялся ни Дейла Мунихэма, ни судьи, ни тех фактов, которые вменялись в вину корпорации.
Слушая, как Реддинг оспаривает даже самые ничтожные пункты, Клей чувствовал себя так, словно его гипнотизировали. Страшная мысль вдруг пронзила его: если придется судиться с «Гофманом» в округе Колумбия, компания и там не задумываясь бросит в бой Роджера-Ракету.
Пока Клей с интересом наблюдал за поединком двух великих адвокатов, его самого начали узнавать. Одному из членов команды Реддинга, окинувшему взглядом зал, лицо Клея показалось знакомым. Он подтолкнул соседа, и они вместе установили его личность. Из последних рядов команды «Гофмана» в первые пошли записки.
Судья объявил пятнадцатиминутный перерыв – ему нужно было в туалет. Клей пошел искать содовую. Два человека двинулись вслед за ним и в конце коридора зажали его в угол.
– Мистер Картер, – любезно начал один, – я Боб Митчелл, вице-президент и юрисконсульт компании «Гофман». – Он протянул руку и больно стиснул ладонь Клея.
– Очень приятно, – неискренне ответил Клей.
– А это Стерлинг Гибб, один из наших нью-йоркских адвокатов.
Клею пришлось потрясти руку и мистеру Гиббу.
– Мы просто хотели познакомиться, – продолжал Митчелл. – Не удивлен, что вижу вас здесь.
– Да, меня в известной мере интересует этот процесс, – сказал Клей.
– Не скромничайте. Сколько у вас сейчас дел?
– О, точно пока не могу сказать. Есть немного.
Гибб довольно ухмылялся и молча глазел на Клея.
– Мы постоянно следим за вашим сайтом, – говорил тем временем Митчелл. – По последним сведениям, у вас двадцать шесть тысяч клиентов.
Ухмылка Гибба стала неприязненной: он явно презирал игры в массовые тяжбы.
– Что-то около того, – согласился Клей.
– Вы, кажется, сняли свою рекламу? Набрали наконец достаточное количество истцов?
– Достаточно никогда не бывает, мистер Митчелл.
– Что вы собираетесь делать со всем этим, если мы выиграем этот процесс? – поинтересовался наконец и Гибб.
– А что собираетесь делать вы, если проиграете его? – парировал Клей.
Митчелл приблизился еще на шаг.
– Если мы здесь выиграем, мистер Картер, у вас будет уйма времени, чтобы поискать какого-нибудь нищего адвоката, который согласится забрать ваши двадцать шесть тысяч дел. Тогда они ничего не будут стоить.
– А если проиграете? – спросил Клей.
Гибб тоже подошел поближе.
– Если мы проиграем здесь, то отправимся прямо в округ Колумбия, чтобы в суде оспорить вашу фальшивку. Если, конечно, вы к тому времени еще не окажетесь за решеткой.
– Буду рад с вами встретиться, – сказал Клей, едва сдерживаясь, чтобы не ответить на оскорбление.
– Вы дорогу-то в суд найдете? – съязвил Гибб.
– Я играю в гольф с судьей и встречаюсь с корреспонденткой судебной хроники, они подскажут. – Это было вранье, но собеседники на миг опешили.
Митчелл, опомнившись, протянул Картеру руку и сказал:
– Ну что ж, я просто хотел познакомиться.
Клей пожал его руку и ответил:
– Было очень приятно поговорить наконец с сотрудниками компании. Вы ведь до сих пор не подтвердили получение моего иска.
Гибб, не сказав ни слова, повернулся и пошел прочь.
– Давайте сначала покончим с этим процессом, а потом поговорим о вашем, – со скрытой угрозой произнес Митчелл.
Клей хотел уже вернуться в зал, когда нахальный репортер Дерек-как-его-там из «Файнэншл уикли» преградил ему дорогу и попросил сказать несколько слов. Его газета исповедовала правые взгляды, ненавидела адвокатов, поносила коллективные тяжбы, являлась рупором корпораций, и Клей не собирался отмахиваться от ее сотрудника обычным «без комментариев» или посылать его вон. Фамилия Дерека показалась смутно знакомой. Не тот ли это корреспондент, который написал про него столько гадостей?
– Можно поинтересоваться, что вы здесь делаете? – спросил Дерек.
– Поинтересоваться – можно.
– Так что вы здесь делаете?
– То же, что и вы.
– И что же это?
– Наслаждаюсь жарой.
– Это правда, что вы собрали двадцать пять тысяч исков по максатилу?
– Нет.
– А сколько?
– Двадцать шесть.
– И сколько они стоят?
– Где-то между нулем и парой миллиардов.
Неизвестный Клею судья уже предупредил адвокатов обеих сторон о недопустимости публичных высказываний до окончания процесса. Поскольку мистер Картер не отказывался говорить, вокруг него собралась толпа оставшихся «на безрыбье» и жаждущих информации журналистов. Он ответил еще на несколько вопросов, сумев при этом почти ничего не сказать.
* * *
«Аризона леджер» процитировала его слова о том, что дело может стоить два миллиарда долларов, и поместила фотографию Клея перед зданием суда, лес микрофонов был направлен ему в лицо. Заголовок гласил: «КОРОЛЬ СДЕЛКИ В НАШЕМ ГОРОДЕ». Далее следовал краткий отчет о пребывании Клея во Флагстафе, а также несколько абзацев, посвященных ходу самого процесса. Автор не называл Клея впрямую жадным ловкачом, но между строк явственно читалось, что он считает своего героя стервятником, кружащим над добычей, оголодавшим, ждущим момента, когда можно будет наброситься на труп производителя максатила.
К девяти часам следующего утра зал уже был набит потенциальными присяжными и зрителями, однако ни адвокатов, ни судьи видно не было. Они совещались во внутренних кабинетах, несомненно, продолжая обсуждать процессуальные тонкости. Судебные приставы и секретари суетились вокруг кафедры. Откуда-то из глубины появился молодой человек в строгом костюме, прошел мимо стола судьи и дальше по центральному проходу между креслами зрителей. Поравнявшись с Клеем, он внезапно остановился, посмотрел прямо ему в глаза, потом наклонился и шепотом спросил:
– Вы мистер Картер?
Отпрянув от неожиданности, Клей кивнул.
– Вас хочет видеть судья.
На столе судьи лежала газета. Дейл Мунихэм стоял в одном углу кабинета, Роджер Реддинг – в другом, изящно опершись на подоконник. Судья раскачивался в своем вертящемся кресле. Все были крайне чем-то недовольны. Последовали натянутые представления. Мунихэм не пожелал подойти и пожать руку Клею, а лишь едва заметно кивнул. В его взгляде читалась ненависть.
– Вам было известно о том, что я наложил запрет на какие-либо публичные высказывания, мистер Картер? – спросил судья.
– Нет, сэр.
– Так знайте – я это сделал.
– Я не представляю ни одну из сторон в этом деле, – возразил Клей.
– Мистер Картер, мы стараемся сделать все возможное, чтобы процессы, происходящие в Аризоне, были справедливыми. Обе стороны хотят, чтобы присяжные сохраняли максимальную объективность и не испытывали дополнительное влияние. А теперь по вашей милости они знают, что в стране существует еще по меньшей мере двадцать шесть тысяч истцов по этому делу.
Клей не собирался оправдываться и демонстрировать свою слабость, во всяком случае, не перед лицом Роджера Реддинга.
– Я склонен думать, что это неизбежно, они все равно узнали бы, – сказал он. Ему никогда не придется выступать на процессе под председательством этого судьи, так что он его ничуть не боялся.
– Почему бы вам немедленно не уехать из Аризоны? – прогромыхал из своего угла Мунихэм.
– Не вижу необходимости, – огрызнулся Клей.
– Вы хотите, чтобы я проиграл?
Это произвело впечатление на Клея. Он не считал, что его присутствие может навредить Мунихэму, но зачем рисковать?
– Ну что ж, ваша честь, тогда я, видимо, с вами попрощаюсь.
– Прекрасная идея, – ответил судья.
Клей бросил взгляд на Роджера Реддинга и сказал:
– До встречи в округе Колумбия.
Роджер любезно улыбнулся и чуть заметно покачал головой, что означало – едва ли.
Оскар согласился остаться во Флагстафе, чтобы следить за ходом процесса. Клей сел в свой «Гольфстрим» и в мрачном настроении полетел домой. Его, в сущности, выставили из Аризоны.
Глава 37
Известие о том, что «Хэнна Портленд» увольняет тысячу двести рабочих, взбудоражило весь Ридсбург. Уведомление, которое подписал Маркус Хэнна, было вручено и большинству служащих.
За пятьдесят лет существования компания лишь четыре раза прибегала к свертыванию производства. Это происходило в моменты экономических спадов, и хозяева, несмотря ни на что, всегда старались максимально сохранить штат. Теперь, когда речь шла о банкротстве, правила изменились. Компании приходилось доказывать суду и кредиторам, что она жизнеспособна и в состоянии исправить свое финансовое положение.
Причиной были обстоятельства, не подвластные администрации. Снижение продаж тоже играло свою роль, но такое неоднократно случалось и в прошлом. Сокрушительный же удар компании нанесли непомерно жадные адвокаты из вашингтонской конторы, которые выдвинули запредельные требования по коллективному иску и не пожелали пойти на уступки.
На кону стояла жизнь компании, и Маркус заверил своих подчиненных, что она не умрет. Необходимо было радикально снизить цены, сократить расходы на следующий год, но это позволило бы «Хэнна Портленд» выжить и в будущем снова стать доходным предприятием.
Тысяче двумстам рабочих, получивших уведомление об увольнении, Маркус пообещал всяческую помощь со стороны компании. Пособие по безработице будет выплачиваться им в течение года. Разумеется, их примут обратно при первой же возможности, но пока никаких гарантий. В ближайшем будущем, вероятно, даже предстоят новые увольнения.
В кафе и парикмахерских, в школьных вестибюлях и церковных приделах, на дешевых местах стадионов во время футбольных матчей, на городских площадях, в пивных и бильярдных весь город только об этом и говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61