Мягким кошачьим движением Сабабу поднялась и скользнула за занавеску. Вернулась, держа в руках папирус.
– Вот документ, где я записывала причуды и капризы своих лучших клиентов, их извращенные желания, в которых трудно признаться. Когда читаешь это, теряешь веру в людей. Хотя в большинстве своем египетская знать все-таки занимается любовью, как то положено природой – не причиняя другому боли телесной или душевной. Ничего нового я вам не расскажу. Это прошлое заслуживает забвения.
И она разорвала папирус на мелкие кусочки:
– Вы даже не попытались мне помешать. А если я вам солгала?
– Я верю вам.
Сабабу посмотрела на судью алчным взглядом:
– Я не могу ни помочь вам, ни любить вас, и мне очень жаль. Сделайте Нефрет счастливой, думайте только о ее счастье, и вы проживете самую прекрасную жизнь.
* * *
Скользя вдоль него, Пантера ласкала нагое тело Сути, гибкое, как стебель папируса на ветру. Она останавливалась и вновь продолжала свое движение, пока, наконец, не припала к губам своего любовника.
Измученный этой медленной лаской, он положил конец этому страстному изысканию, резко опрокинув Пантеру на бок. Их ноги сплелись, они сжали друг друга в объятиях, испытав обжигающее блаженство. Оба знали, что это совершенство желания и его удовлетворения накрепко связывало их, но ни тот ни другой не хотели в этом признаться. Пантера была столь ненасытна, что одного объятия ей было мало; снова и снова своими сокровенными ласками она разжигала пламя в теле любовника. Молодой человек называл ее «ливийской кошкой», напоминавшей богиню любви, ушедшую в западную пустыню в образе львицы и вернувшуюся ласковым домашним зверьком, которого, однако, невозможно приручить. Каждый жест Пантеры был полон сладострастия, обволакивающего и причиняющего страдание; она играла с Сути, как играют на лире, заставляя звучать ее струны в лад со своей чувственностью.
– Я поведу тебя завтракать в город. Один грек недавно открыл харчевню, где подают мясо, завернутое в виноградные листья, и белое вино из его страны.
– Когда мы пойдем забрать золото?
– Как только я смогу отправиться в такое путешествие.
– По-моему, ты уже совсем выздоровел…
– Заниматься с тобой любовью легко, во всяком случае, менее утомительно, чем шагать несколько дней по пустыне; мне нужно восстановить силы.
– Я пойду с тобой; без меня ты не сможешь.
– Как можно продать металл и не вляпаться в историю?
– Надо продать ливийцам.
– Ни за что. Попробуем найти покупателя в Мемфисе. Если не выйдет, поищем в Фивах. Это опасное предприятие.
– Но это так возбуждает! Богатство стоит того.
– Сажи мне, Пантера… что ты испытывала, когда убивала предателя-стражника?
– Я боялась, что промахнусь.
– Тебе доводилось раньше убивать?
– Я хотела спасти тебя, и мне это удалось. А если ты попытаешься меня бросить, я убью тебя.
* * *
Сути как будто заново открывал для себя Мемфис. Город удивлял его, сбивал с толку, казался незнакомым после долгой дороги в пустыне. В самом центре квартала Смоковницы пестрая толпа толкалась у входа в храм богини Хатхор, чтобы услышать глашатая, возвещавшего о датах грядущих праздников. Молодые рекруты отправлялись к месту службы, в свои отряды. Торговцы с ослами и повозками проталкивались к помещениям хранилищ, где получали свою порцию зерна и свежих продуктов. В порту «Счастливое путешествие» сновали лодки, напевая что-то, готовились к отплытию моряки.
Грек открыл харчевню в одной из улочек южной окраины, недалеко от того места, где находилась прежняя контора Пазаира. Когда Пантера и Сути подошли туда, они услышали ужасные крики.
По узкому переулку на огромной скорости неслась обезумевшая лошадь, запряженная в повозку, где сидела насмерть перепуганная, бросившая поводья женщина. Левым колесом телега задела за стену здания, ее тряхнуло, и женщина оказалась на земле. Прохожим удалось остановить эту безумную скачку.
Сути подбежал и склонился над выпавшей женщиной. Голова ее была в крови, казалось, она не дышала. Это была госпожа Нанефер.
* * *
Первую помощь оказали на месте, а потом пострадавшую отправили в лечебницу. Многочисленные ушибы, тройной перелом левой ноги, смятая грудная клетка, рана на затылке – спасти несчастную могло лишь чудо. Нефрет и еще два хирурга немедленно приступили к операции. Благодаря своей крепкой конституции Нанефер удалось избегнуть смертельного исхода, но передвигаться теперь она сможет только с помощью костылей.
Когда она пришла в сознание и смогла говорить, Кем попросил разрешения допросить ее вместе с Пазаиром.
– Судья пришел со мной как свидетель, – уточник начальник стражи. – Мне бы хотелось, чтобы при нашей беседе присутствовал магистрат.
– Зачем такие предосторожности?
– Потому что причины происшествия мне непонятны.
– Лошадь, запряженная в повозку, почему-то понесла… И мне не удалось с ней совладать.
– Вы умеете управлять такими повозками? – спросил Пазаир.
– Нет.
– В таком случае, что же произошло?
– Я поднялась в повозку, поводья должен был взять слуга. И вдруг какой-то предмет, наверное, кем-то брошенный камень, попал в лошадь. Она заржала, взвилась и понесла.
– Это похоже на покушение, не правда ли?
Нанефер, с перевязанной головой, выглядела растерянной.
– Невероятно.
– Я подозреваю, что это мог быть ваш муж.
– Это неслыханно!
– По-вашему, я ошибаюсь? За его достойной внешностью кроется мелкая и подлая натура, которая печется лишь о своей выгоде.
Нанефер казалась потрясенной. Пазаир продолжал.
– Есть также подозрения и в отношении вас.
– Меня?
– Убийца Беранира использовал перламутровую иглу. А вы великолепно умеете обращаться с такими иглами.
Нанефер поднялась и обвела комнату блуждающим взглядом.
– Это чудовищно… Как вы смеете выдвигать подобные обвинения?
– В ходе процесса, которому помешала амнистия, вам были бы предъявлены обвинения в незаконной торговле тканями, одеждой и другими текстильными изделиями. Разве одно преступление не тянет за собой другое?
– Почему вы так настроены против меня?
– Потому что ваш муж возглавляет преступный заговор. А вы для него – лучший соучастник.
Нанефер печально улыбнулась:
– Вы плохо осведомлены, судья Пазаир. До этого происшествия я собиралась с ним развестись.
– А теперь ваши намерения изменились?
– Целясь в меня, хотели попасть в Денеса. Я не брошу его в такую трудную минуту.
– Извините за резкость. Я желаю вам скорейшего выздоровления.
* * *
Двое мужчин присели на каменную скамью. Павиан был спокоен, что означало, что они нашли укромный уголок, где их никто не видит.
– Ваше мнение, Кем?
– Вопиющий случай хронической и неизлечимой глупости. Она не способна понять, что ее муж пытался избавиться от нее, потому что, разведясь с ним, она обрекала его на нищету. В этой семье всем владеет Нанефер. Денес и не догадывался, что его игра беспроигрышна при любом исходе. Или жена погибает от несчастного случая, или она становится его сообщницей! Большую идиотку среди нашей знати трудно найти.
– Приговор грубоват, – оценил Пазаир, – однако справедлив. Можно считать, что один факт мы установили: Беранира убила не она.
37
В середине зимы, которая выдалась холоднее других, Рамсес Великий отмечал праздник возрождения Осириса. За плодородием Нила, очевидным для всех, шло изобилие, побеждающее дух смерти; в каждом святилище были зажжены лампы, чтобы огонь возрождения сиял вечно.
Фараон отправился в Саккару; целый день он собирался с мыслями, созерцая пирамиду, а затем статую своего знаменитого предшественника Джосера.
Рамсес умолял своих предков, ставших звездами на небосводе, указать путь, который вывел бы его из темного оврага, куда ввергли правителя происки его невидимых врагов. Царское величие этого места, соединенное с прозрачной тишиной преображенной жизни, успокоило его; взгляд фараона наполнился игрой света на каменных ступенях гигантской многоярусной пирамиды – средоточия огромного некрополя.
На закате в его сердце родился ответ.
* * *
Кем не был человеком, созданным для того, чтобы сидеть на одном месте. С Сути он беседовал, прогуливаясь по берегу Нила.
– Странное приключение вы себе устроили. Вернуться живым из пустыни – на такое способен не каждый.
– Со мной была удача. Она защищает меня лучше любого божества.
– Это очень ветреная подружка, на нее не стоит особо рассчитывать.
– Быть осторожным – это очень скучно.
– Эфраим был завзятый плут. Его исчезновение вас не очень опечалило.
– Он бежал с полководцем Ашером.
– Стражники пустыни сбились с ног, но найти их так и не смогли.
– Они очень ловко прячутся. Я это заметил, когда сам скрывался от стражников.
– Вы просто волшебник, Сути.
– Это похвала или упрек?
– Ускользнуть из когтей Ашера – настоящий фокус. Как вам это удалось?
– Я сам не очень понимаю.
– Логичнее было бы, если бы он вас уничтожил, согласитесь. Другая странность: зачем полководцу понадобилось забираться туда, где расположены рудники?
– Вы спросите это у него, когда арестуете.
– Золото – это богатство высшего порядка, недостижимая мечта. Как и вы, Ашер не верит в богов; Эфраим знает расположение заброшенных шахт, и рассказал о них полководцу. Накопив золота, Ашер мог не бояться будущего.
– Он мне ничего такого не говорил.
– А у вас не возникло желания пойти с ним?
– Я был ранен, у меня не было сил.
– Я думаю, что это вы его уничтожили. Вы его так ненавидите, что готовы пойти на любой риск.
– Это слишком серьезный соперник для человека, находившегося в моем положении.
– Я видел такие ситуации. Силой воли можно заставить свое тело, даже истощенное, делать многое.
– Когда Ашер вернется, он подпадет под амнистию.
– Он не вернется. Его тело досталось ястребам и грызунам. А кости развеет ветер. Где вы спрятали золото?
– В моем распоряжении есть только удача.
– Украсть этот металл было бы непростительной ошибкой. Никому еще не удавалось спрятать украденное золото в горах. Верните его, пока ваша удача вас не покинула.
– Вы стали настоящим стражником.
– Я люблю порядок. Страна живет счастливо и процветает, если все существа илредметы находятся на своих местах. Место золота – в храме. Везите свою добычу в Коптос, и я никому ничего не скажу. Если нет, то считайте меня своим врагом.
* * *
Нефрет отказалась поселиться в доме Небамона, своего предшественника на посту старшего лекаря царства; это место, казалось ей, до сих пор наполняли вредоносные силы. Она предпочитала подождать, когда управляющие предоставят ей другое жилье, а пока довольствовалась скромным жилищем, куда приходила только ночевать.
Уже на второй день после ее вступления в должность различные подведомственные ей службы потребовали аудиенции из опасения впасть в немилость.
Нефрет успокоила всех и призвала нетерпеливых набраться выдержки. Прежде чем заняться новыми назначениями, она должна решить накопившиеся проблемы населения. Вначале она пригласила к себе ответственных за снабжение населения водой, затем принялась изучать список лечебниц и выяснила, что в некоторых из них не хватает самого необходимого. Соотношение между количеством лекарей широкого профиля и узких специалистов в разных частях страны показалось ей не отвечавшим потребности. Среди первоочередных вопросов числились и ответы иноземным владыкам, просившим прислать египетских лекарей для ухода за знатными больными.
Понемногу молодая женщина начинала понимать масштаб свалившихся на нее задач. К этой огромной тяжести добавлялась и скрытая враждебность тех, кто после кончины Небамона занимался здоровьем Рамсеса; терапевт, хирург и зубной лекарь наперебой рекламировали свои профессиональные достоинства, утверждая, что царь ими вполне доволен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53