Доступ к шахте, которая вела в подземные помещения, где находилась мумия, прикрывала огромная плита. Часовня же оставалась открытой для посетителей, которые приходили помянуть усопшего и принести дары для его статуй и изображений.
Скульптор увековечил Беранира широкоплечим зрелым человеком, со спокойным лицом. Главный текст, расположенный горизонтально, приветствовал возродившегося на прекрасном Западе; в конце своего долгого путешествия он вновь оказывался среди своих, среди братьев-богов, питаясь звездами, и утоляя жажду водами первичного океана. Ведомый своим сердцем, он шел прямыми дорогами вечности.
Пазаир прочитал вслух строки, предназначенные для тех, кто пришел поклониться гробнице: О живущие на земле, проходящие мимо гробницыэтой, если любите вы жизнь и ненавидите смерть, произнесите имя мое, дабы я жил, произнесите для меня магическое слово.
– Я найду убийцу, – поклялся Пазаир.
Нефрет грезила о тихом счастье, не омрачаемом ни бедами, ни завистью, но ее любовь зародилась в буре, и ни она, ни Пазаир не обретут покоя, пока не откроют истину.
* * *
Когда тьма отступила, землю осветило солнце. Деревья и травы вновь зазеленели, птицы выпорхнули из гнезд, рыбы стали выпрыгивать из воды, вверх и вниз по реке поплыли суда. Пазаир и Нефрет вышли из часовни, которая окрасилась в рассветные тона. Они провели ночь рядом с душой Беранира, чувствуя ее близость, ее тепло и трепет. Это чувство они сохранят навсегда.
Праздник закончился, ремесленники возвращались к своей работе. Жрецы исполняли утренние службы, увековечивая память ушедших. Пазаир и Нефрет шли вдоль дороги, выложенной при царе Унасе и ведущей к храму, расположенному ниже. Они присели под пальмами, на краю хозяйственных насаждений. Смеющаяся девчушка принесла им финики, свежий хлеб и молоко.
– Мы могли бы остаться здесь, забыть о преступлениях, о поисках истины, о людях.
– Ты грезишь наяву, судья Пазаир?
– От меня избавились самым подлым способом, и они не остановятся. Разумно ли ввязываться в борьбу, проигранную заранее?
– У нас есть долг перед Бераниром, учителем, которого мы глубоко почитаем, мы должны бороться, забыв о себе.
– Я всего лишь мелкий судья, которого могущественные силы загонят в самый дальний угол самой удаленной провинции. Меня раздавят без малейшего усилия.
– Ты боишься?
– Мне не хватает духу. Каторжная тюрьма – это тяжкое испытание.
Она положила голову ему на плечо:
– Мы снова вместе. И ты полон сил, я знаю, я чувствую это.
Ласковое тепло согрело душу Пазаира. Боль стихла, усталость ушла. Нефрет была настоящей волшебницей.
– В течение месяца каждый день ты будешь пить воду из медного сосуда. Это прекрасно лечит от слабости и тоски.
– Кто мог так подставить меня? Скорее всего, тот, кому было известно, что Беранир вот-вот станет верховным жрецом Карнака и сможет нас поддерживать.
– Кому ты об этом рассказывал?
– Твоему врагу, старшему лекарю Небамону – чтобы он оставил тебя в покое.
– Небамону… Тому, у кого были доказательства твоей невиновности, и кто вынуждал меня выйти за него замуж!
– Я совершил ужасную ошибку. Узнав о предстоящем назначении Беранира, он решил одним ударом убить двух зайцев: устранить учителя и обвинить в этом преступлении меня.
Лоб Пазаира перерезала морщина.
– Он не единственный возможный виновник. После моего ареста начальник стражи Монтумес вступил в сговор со старшим судьей.
– Магистратура и стража, замешанные в одном преступлении…
– Заговор, Нефрет, заговор, объединивший людей влиятельных и властных. Беранир и я начали им мешать: я собирал серьезные улики, а он давал мне возможность вести расследование до конца. Зачем понадобилось уничтожать почетную стражу сфинкса – вот на какой вопрос необходимо найти ответ.
– Не забудь также о химике Чечи, о краже небесного железа и об Ашере, полководце-изменнике.
– У меня никак не получается связать воедино преступления и подозреваемых.
– Прежде всего, надо позаботиться о памяти Беранира.
* * *
Сути хотел достойно отметить возвращение своего друга Пазаира. Он пригласил его с женой в одну из самых изысканных таверн Мемфиса, где подавали красное вино, датированное первым годом правления Рамсеса, великолепно зажаренного ягненка, овощи, соус и необыкновенно вкусные пирожные. Он изо всех сил старался хотя бы на время отвлечь друзей от мучившего их вопроса об убийстве Беранира.
Пошатываясь, с мутной головой, он вернулся к себе, где наткнулся на Пантеру. Светловолосая ливийка вцепилась ему в волосы.
– И где же ты был?
– На каторге.
– Это ты там напился?
– Я напился, зато Пазаир жив и здоров.
– А обо мне ты вспоминал?
Он схватил ее за талию, поднял и держал, прижав к себе.
– Я вернулся, разве это не чудо?
– Ты мне не нужен.
– Лжешь. Мы еще не насытились друг другом.
Он осторожно положил свою подругу на ложе, ловко снял с нее короткое платье и с юношеской страстью стремительно овладел ею. Она издала крик сладострастья, не в силах сопротивляться тому, чего так ждала. Потом, когда они лежали рядом, переводя дух от пережитого счастья, она положила руку ему на грудь.
– Я дала себе слово изменить тебе в твое отсутствие.
– Удалось?
– Не скажу. Чтобы ты мучился от неизвестности.
– Я тебя разочарую. Единственное, что имеет для меня значение, это наслаждение в данный момент.
– Ты чудовище!
– Я тебе не нравлюсь?
– Ты и дальше будешь помогать Пазаиру?
– Мы смешали нашу кровь.
– Он хочет мстить?
– Прежде всего, он судья, а уж потом обыкновенный человек. Истина для него ценнее собственных переживаний.
– Послушай меня хоть раз в жизни. Не ввязывайся в эти дела, держись в стороне.
– К чему эти советы?
– Его враги слишком сильны.
– Откуда это тебе известно?
– У меня предчувствие.
– Ты от меня что-то скрываешь?
– Разве есть женщина, способная тебя обмануть?
* * *
Служебный кабинет верховного стража был похож на возбужденный улей. Монтумес ходил взад и вперед, отдавая приказания, часто противоречащие одно другому, и поторапливал подчиненных, собиравших свитки папируса, деревянные дощечки – весь архив, накопившийся за время его службы. Глаза его были воспалены, он то и дело почесывал лысый череп, понося медлительность своих служащих. Выйдя на улицу, чтобы проследить за погрузкой документов на повозку, он столкнулся с Пазаиром.
– Мой дорогой судья…
– Вы на меня смотрите так, как будто перед вами привидение.
– Вы шутите! Я надеюсь, что ваше самочувствие…
– Пребывание в каторжной тюрьме его не улучшило, но моя жена быстро поставит меня на ноги. Вы переезжаете?
– Ведомство, следящее за оросительными каналами, предсказывает сильный паводок. Приходится принимать меры.
– Но, мне кажется, до этого квартала вода не поднимается.
– Береженого бог бережет.
– И где же вы устроитесь?
– Ну… видимо, у себя. Но это, конечно, временно.
– Прежде всего, это незаконно. А старший судья об этом знает?
– Наш дорогой судья очень утомился. Не следует его беспокоить.
– На мой взгляд, перевозку документов следует приостановить.
Голос Монтумеса стал пронзительным и гнусавым.
– Возможно, вы и невиновны в преступлении, в котором вас обвиняли, но ваше положение все же не настолько прочно, чтобы вы могли мне приказывать.
– Это так. Но ваше положение обязывает вас мне помогать.
Начальник стражи по-кошачьи прищурил глаза.
– Чего вы хотите?
– Провести экспертизу перламутровой иглы, которой убили Беранира.
Монтумес почесал голову:
– Но здесь такой беспорядок из-за переезда…
– Мне нужны не документы, а всего лишь вещественное доказательство. Оно должно фигурировать в досье вместе с запиской, с помощью которой меня заманили на место преступления: «Приходите поскорее, Беранир в опасности».
– Мои люди ее не нашли.
– А игла?
– Секунду.
Начальник стражи ретировался.
Возбуждение, вызванное переездом, спадало. Разложив поклажу по полкам, служащие переводили дух.
Монтумес вернулся десять минут спустя, со скорбным выражением на лице.
– Игла исчезла.
8
Когда Пазаир начал пить лечебную воду из медного сосуда, Смельчак тут же потребовал свою долю. У пса были длинные лапы, хвост, изгибавшийся в зависимости от его настроения, большие висячие уши, которые поднимались в предвкушении кормежки, и бело-розовый ошейник с надписью «Смельчак, друг Пазаира». Пес лакал благодатную влагу, в очередь за ним встал осел, откликавшийся на изящное имя Северный Ветер. Зеленая обезьянка Нефрет, известная плутовка, прыгнула на спину ослу, дернула за хвост собаку и спряталась за спину хозяйки.
– Как лечиться в таких условиях?
– Не прибедняйтесь, судья Пазаир. Вы имеете возможность пользоваться услугами добросовестного лекаря, причем на дому.
Он поцеловал ее в шею, в заветное местечко, от чего по ее телу всегда пробегала дрожь. Однако Нефрет нашла в себе силы отстранить мужа.
– Письмо.
Пазаир сел в позу писца и развернул на коленях прекрасно выделанный папирус, шириной сантиметров в двадцать. Ввиду особой важности документа, он сделает запись только с лицевой стороны. Левая часть оставалась свернутой, правую судья развернул. Чтобы придать тексту торжественный вид, он будет писать по вертикали, разделяя строки прямыми линиями, прочерченными самыми красивыми чернилами с помощью идеально заостренной тростниковой кисточки.
Его рука была тверда.
«Визирю Баги от судьи Пазаира.
Пусть боги защитят визиря, Ра осветит его своими лучами, Амон сохранит его неприкосновенность, Птах даст ему силу. Я надеюсь, что вы находитесь в добром здравии, а благосостояние ваше прочно. Если я, простой судья, обращаюсь к вам, то лишь для того, чтобы поставить в известность об обстоятельствах чрезвычайной важности. Помимо того, что я был несправедливо обвинен в убийстве мудрейшего Беранира, и заключен в тюрьму для воров, исчезло орудие преступления, которое находилось в распоряжении начальника стражи Монтумеса.
В качестве квартального судьи мне удалось выявить подозрительное поведение полководца Ашера и доказать, что пятеро ветеранов, составлявших почетный караул при сфинксе, были уничтожены.
В моем лице оказался попранным Закон. При содействии начальника стражи и старшего судьи была предпринята попытка избавиться от меня, чтобы помешать продолжению расследования и вывести из-под удара заговорщиков, которые преследуют неведомую мне цель.
Что произошло со мной лично, в данном случае не так важно, но я должен найти виновного или виновных в смерти моего учителя. Позволю себе также высказать определенное беспокойство за судьбу страны: если столько ужасных преступлений остаются безнаказанными, не станут ли ложь и убийство новой путеводной звездой нашего народа? Только визирь располагает возможностями вырвать это зло с корнем. Поэтому я хлопочу о вашем вмешательстве, под благосклонным взглядом богов, и клянусь Законом, что все изложенное выше есть чистая правда».
Пазаир обозначил дату, поставил свою печать, свернул папирус и запечатал свиток. Затем надписал свое имя и имя адресата. Меньше чем через час он передаст свиток почтовому служащему, который в течение дня доставит его визирю.
Судья поднялся, лицо его выражало тревогу.
– Это письмо может привести к нашему изгнанию.
– Успокойся. У визиря Баги прекрасная репутация.
– Если мы ошибаемся, то можем потерять друг друга навсегда.
– Этого не случится: я поеду с тобой куда угодно.
* * *
В палисаднике никого не было.
Дверь маленького белого домика оказалась открытой, и Пазаир вошел. Несмотря на позднее время, ни Сути, ни Пантеры не было. В этот предзакатный час любовники, должно быть, отправились в беседку возле источника, чтобы подышать свежим воздухом.
Удивленный Пазаир пересек гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Скульптор увековечил Беранира широкоплечим зрелым человеком, со спокойным лицом. Главный текст, расположенный горизонтально, приветствовал возродившегося на прекрасном Западе; в конце своего долгого путешествия он вновь оказывался среди своих, среди братьев-богов, питаясь звездами, и утоляя жажду водами первичного океана. Ведомый своим сердцем, он шел прямыми дорогами вечности.
Пазаир прочитал вслух строки, предназначенные для тех, кто пришел поклониться гробнице: О живущие на земле, проходящие мимо гробницыэтой, если любите вы жизнь и ненавидите смерть, произнесите имя мое, дабы я жил, произнесите для меня магическое слово.
– Я найду убийцу, – поклялся Пазаир.
Нефрет грезила о тихом счастье, не омрачаемом ни бедами, ни завистью, но ее любовь зародилась в буре, и ни она, ни Пазаир не обретут покоя, пока не откроют истину.
* * *
Когда тьма отступила, землю осветило солнце. Деревья и травы вновь зазеленели, птицы выпорхнули из гнезд, рыбы стали выпрыгивать из воды, вверх и вниз по реке поплыли суда. Пазаир и Нефрет вышли из часовни, которая окрасилась в рассветные тона. Они провели ночь рядом с душой Беранира, чувствуя ее близость, ее тепло и трепет. Это чувство они сохранят навсегда.
Праздник закончился, ремесленники возвращались к своей работе. Жрецы исполняли утренние службы, увековечивая память ушедших. Пазаир и Нефрет шли вдоль дороги, выложенной при царе Унасе и ведущей к храму, расположенному ниже. Они присели под пальмами, на краю хозяйственных насаждений. Смеющаяся девчушка принесла им финики, свежий хлеб и молоко.
– Мы могли бы остаться здесь, забыть о преступлениях, о поисках истины, о людях.
– Ты грезишь наяву, судья Пазаир?
– От меня избавились самым подлым способом, и они не остановятся. Разумно ли ввязываться в борьбу, проигранную заранее?
– У нас есть долг перед Бераниром, учителем, которого мы глубоко почитаем, мы должны бороться, забыв о себе.
– Я всего лишь мелкий судья, которого могущественные силы загонят в самый дальний угол самой удаленной провинции. Меня раздавят без малейшего усилия.
– Ты боишься?
– Мне не хватает духу. Каторжная тюрьма – это тяжкое испытание.
Она положила голову ему на плечо:
– Мы снова вместе. И ты полон сил, я знаю, я чувствую это.
Ласковое тепло согрело душу Пазаира. Боль стихла, усталость ушла. Нефрет была настоящей волшебницей.
– В течение месяца каждый день ты будешь пить воду из медного сосуда. Это прекрасно лечит от слабости и тоски.
– Кто мог так подставить меня? Скорее всего, тот, кому было известно, что Беранир вот-вот станет верховным жрецом Карнака и сможет нас поддерживать.
– Кому ты об этом рассказывал?
– Твоему врагу, старшему лекарю Небамону – чтобы он оставил тебя в покое.
– Небамону… Тому, у кого были доказательства твоей невиновности, и кто вынуждал меня выйти за него замуж!
– Я совершил ужасную ошибку. Узнав о предстоящем назначении Беранира, он решил одним ударом убить двух зайцев: устранить учителя и обвинить в этом преступлении меня.
Лоб Пазаира перерезала морщина.
– Он не единственный возможный виновник. После моего ареста начальник стражи Монтумес вступил в сговор со старшим судьей.
– Магистратура и стража, замешанные в одном преступлении…
– Заговор, Нефрет, заговор, объединивший людей влиятельных и властных. Беранир и я начали им мешать: я собирал серьезные улики, а он давал мне возможность вести расследование до конца. Зачем понадобилось уничтожать почетную стражу сфинкса – вот на какой вопрос необходимо найти ответ.
– Не забудь также о химике Чечи, о краже небесного железа и об Ашере, полководце-изменнике.
– У меня никак не получается связать воедино преступления и подозреваемых.
– Прежде всего, надо позаботиться о памяти Беранира.
* * *
Сути хотел достойно отметить возвращение своего друга Пазаира. Он пригласил его с женой в одну из самых изысканных таверн Мемфиса, где подавали красное вино, датированное первым годом правления Рамсеса, великолепно зажаренного ягненка, овощи, соус и необыкновенно вкусные пирожные. Он изо всех сил старался хотя бы на время отвлечь друзей от мучившего их вопроса об убийстве Беранира.
Пошатываясь, с мутной головой, он вернулся к себе, где наткнулся на Пантеру. Светловолосая ливийка вцепилась ему в волосы.
– И где же ты был?
– На каторге.
– Это ты там напился?
– Я напился, зато Пазаир жив и здоров.
– А обо мне ты вспоминал?
Он схватил ее за талию, поднял и держал, прижав к себе.
– Я вернулся, разве это не чудо?
– Ты мне не нужен.
– Лжешь. Мы еще не насытились друг другом.
Он осторожно положил свою подругу на ложе, ловко снял с нее короткое платье и с юношеской страстью стремительно овладел ею. Она издала крик сладострастья, не в силах сопротивляться тому, чего так ждала. Потом, когда они лежали рядом, переводя дух от пережитого счастья, она положила руку ему на грудь.
– Я дала себе слово изменить тебе в твое отсутствие.
– Удалось?
– Не скажу. Чтобы ты мучился от неизвестности.
– Я тебя разочарую. Единственное, что имеет для меня значение, это наслаждение в данный момент.
– Ты чудовище!
– Я тебе не нравлюсь?
– Ты и дальше будешь помогать Пазаиру?
– Мы смешали нашу кровь.
– Он хочет мстить?
– Прежде всего, он судья, а уж потом обыкновенный человек. Истина для него ценнее собственных переживаний.
– Послушай меня хоть раз в жизни. Не ввязывайся в эти дела, держись в стороне.
– К чему эти советы?
– Его враги слишком сильны.
– Откуда это тебе известно?
– У меня предчувствие.
– Ты от меня что-то скрываешь?
– Разве есть женщина, способная тебя обмануть?
* * *
Служебный кабинет верховного стража был похож на возбужденный улей. Монтумес ходил взад и вперед, отдавая приказания, часто противоречащие одно другому, и поторапливал подчиненных, собиравших свитки папируса, деревянные дощечки – весь архив, накопившийся за время его службы. Глаза его были воспалены, он то и дело почесывал лысый череп, понося медлительность своих служащих. Выйдя на улицу, чтобы проследить за погрузкой документов на повозку, он столкнулся с Пазаиром.
– Мой дорогой судья…
– Вы на меня смотрите так, как будто перед вами привидение.
– Вы шутите! Я надеюсь, что ваше самочувствие…
– Пребывание в каторжной тюрьме его не улучшило, но моя жена быстро поставит меня на ноги. Вы переезжаете?
– Ведомство, следящее за оросительными каналами, предсказывает сильный паводок. Приходится принимать меры.
– Но, мне кажется, до этого квартала вода не поднимается.
– Береженого бог бережет.
– И где же вы устроитесь?
– Ну… видимо, у себя. Но это, конечно, временно.
– Прежде всего, это незаконно. А старший судья об этом знает?
– Наш дорогой судья очень утомился. Не следует его беспокоить.
– На мой взгляд, перевозку документов следует приостановить.
Голос Монтумеса стал пронзительным и гнусавым.
– Возможно, вы и невиновны в преступлении, в котором вас обвиняли, но ваше положение все же не настолько прочно, чтобы вы могли мне приказывать.
– Это так. Но ваше положение обязывает вас мне помогать.
Начальник стражи по-кошачьи прищурил глаза.
– Чего вы хотите?
– Провести экспертизу перламутровой иглы, которой убили Беранира.
Монтумес почесал голову:
– Но здесь такой беспорядок из-за переезда…
– Мне нужны не документы, а всего лишь вещественное доказательство. Оно должно фигурировать в досье вместе с запиской, с помощью которой меня заманили на место преступления: «Приходите поскорее, Беранир в опасности».
– Мои люди ее не нашли.
– А игла?
– Секунду.
Начальник стражи ретировался.
Возбуждение, вызванное переездом, спадало. Разложив поклажу по полкам, служащие переводили дух.
Монтумес вернулся десять минут спустя, со скорбным выражением на лице.
– Игла исчезла.
8
Когда Пазаир начал пить лечебную воду из медного сосуда, Смельчак тут же потребовал свою долю. У пса были длинные лапы, хвост, изгибавшийся в зависимости от его настроения, большие висячие уши, которые поднимались в предвкушении кормежки, и бело-розовый ошейник с надписью «Смельчак, друг Пазаира». Пес лакал благодатную влагу, в очередь за ним встал осел, откликавшийся на изящное имя Северный Ветер. Зеленая обезьянка Нефрет, известная плутовка, прыгнула на спину ослу, дернула за хвост собаку и спряталась за спину хозяйки.
– Как лечиться в таких условиях?
– Не прибедняйтесь, судья Пазаир. Вы имеете возможность пользоваться услугами добросовестного лекаря, причем на дому.
Он поцеловал ее в шею, в заветное местечко, от чего по ее телу всегда пробегала дрожь. Однако Нефрет нашла в себе силы отстранить мужа.
– Письмо.
Пазаир сел в позу писца и развернул на коленях прекрасно выделанный папирус, шириной сантиметров в двадцать. Ввиду особой важности документа, он сделает запись только с лицевой стороны. Левая часть оставалась свернутой, правую судья развернул. Чтобы придать тексту торжественный вид, он будет писать по вертикали, разделяя строки прямыми линиями, прочерченными самыми красивыми чернилами с помощью идеально заостренной тростниковой кисточки.
Его рука была тверда.
«Визирю Баги от судьи Пазаира.
Пусть боги защитят визиря, Ра осветит его своими лучами, Амон сохранит его неприкосновенность, Птах даст ему силу. Я надеюсь, что вы находитесь в добром здравии, а благосостояние ваше прочно. Если я, простой судья, обращаюсь к вам, то лишь для того, чтобы поставить в известность об обстоятельствах чрезвычайной важности. Помимо того, что я был несправедливо обвинен в убийстве мудрейшего Беранира, и заключен в тюрьму для воров, исчезло орудие преступления, которое находилось в распоряжении начальника стражи Монтумеса.
В качестве квартального судьи мне удалось выявить подозрительное поведение полководца Ашера и доказать, что пятеро ветеранов, составлявших почетный караул при сфинксе, были уничтожены.
В моем лице оказался попранным Закон. При содействии начальника стражи и старшего судьи была предпринята попытка избавиться от меня, чтобы помешать продолжению расследования и вывести из-под удара заговорщиков, которые преследуют неведомую мне цель.
Что произошло со мной лично, в данном случае не так важно, но я должен найти виновного или виновных в смерти моего учителя. Позволю себе также высказать определенное беспокойство за судьбу страны: если столько ужасных преступлений остаются безнаказанными, не станут ли ложь и убийство новой путеводной звездой нашего народа? Только визирь располагает возможностями вырвать это зло с корнем. Поэтому я хлопочу о вашем вмешательстве, под благосклонным взглядом богов, и клянусь Законом, что все изложенное выше есть чистая правда».
Пазаир обозначил дату, поставил свою печать, свернул папирус и запечатал свиток. Затем надписал свое имя и имя адресата. Меньше чем через час он передаст свиток почтовому служащему, который в течение дня доставит его визирю.
Судья поднялся, лицо его выражало тревогу.
– Это письмо может привести к нашему изгнанию.
– Успокойся. У визиря Баги прекрасная репутация.
– Если мы ошибаемся, то можем потерять друг друга навсегда.
– Этого не случится: я поеду с тобой куда угодно.
* * *
В палисаднике никого не было.
Дверь маленького белого домика оказалась открытой, и Пазаир вошел. Несмотря на позднее время, ни Сути, ни Пантеры не было. В этот предзакатный час любовники, должно быть, отправились в беседку возле источника, чтобы подышать свежим воздухом.
Удивленный Пазаир пересек гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53