Старый мастер различал малейшие оттенки вкуса, собирая сотни сортов меда – от ярко-красного до прозрачного. Так было до тех пор, пока завистливый чиновник не оклеветал его, обвинив в краже. А красть этот ценный продукт, который перевозили под охраной, считалось очень серьезным преступлением. Никогда уже больше ему не наливать свежий мед в маленькие горшочки, которые он имел обыкновение тщательно запечатывать и пронумеровывать. Никогда больше не услышит он привычного жужжания, бывшего для его уха приятнее любой музыки. Когда солнце плакало, несколько слезинок скатилось на землю, превратившись в пчел. Родившись от божественного света, эти существа построили свой мир.
Но это мечты, а в действительности солнце освещало высохшую фигуру каторжника, занятого приготовлением отвратительной пищи для товарищей по несчастью. Оставив очаг, он пошел к заключенным, что столпились у ворот.
В каторжную тюрьму прибыла целая экспедиция: полсотни солдат, повозки, лошади. Может, это нападение ливийцев? Протерев глаза, старик различил египетских пехотинцев. Стража склонила головы перед человеком, решительно направившимся прямиком на кухню.
Изумленный пчеловод узнал в нем Пазаира.
– Это ты… Так ты выжил?
– Ты дал мне очень толковые советы.
– А зачем ты вернулся?
– Я не забыл о своем обещании.
– Беги отсюда! Быстро! Они снова схватят тебя!
– Успокойся, эти стражники подчиняются мне.
– Ты снова стал судьей?
– Фараон назначил меня визирем.
– Не смейся над старым человеком.
Двое солдат подвели толстого чиновника с лицом, обрамленным двойным подбородком.
– Узнаешь его? – спросил Пазаир.
– Это он! Лгун, который меня оклеветал!
– Я предлагаю тебе поменяться: он остается вместо тебя на каторге, а ты занимаешь его место и становишься управляющим службой по заготовке меда.
Старик закатил глаза и упал на руки визирю.
* * *
Полученное сообщение было ясным и четким, судья поздравил ответственного писца с удачей. Каменное масло, обнаруженное в большом количестве в западной пустыне, очень интересовало ливийцев. Несколько раз они делали попытки извлечь его из недр и продать, однако войска фараона не позволяли им этого сделать. Египетские мудрецы считали нефть, по выражению Адафи, продуктом вредным и опасным.
Единственному знатоку редких масел при дворе было поручено сделать анализ горючего, чтобы выяснить его происхождение. Только он имел доступ в государственные хранилища, где под контролем военных содержался запас этого вещества. Узнав его имя, визирь поблагодарил богов и тотчас отправился в царский дворец.
* * *
– Я тщательно обследовал подземный проход, ведущий от сфинкса к нижней камере Великой пирамиды.
– Доступ в него должен быть закрыт навсегда, – приказал фараон.
– Каменщики уже приступили к работе.
– Ты что-нибудь там нашел?
– Кубок из долерита, в котором жгли нефть для освещения.
– Кто достал этот продукт?
– Тот, кому было поручено сделать его анализ.
– Как его зовут?
– Это химик Чечи, верный раб и козел отпущения Денеса.
– Ты знаешь, где его найти?
– Согласно новым данным, полученным Кемом, он прячется у Денеса.
– Есть ли у них сообщники?
– Я узнаю это, Ваше Величество.
* * *
Госпожа Тапени остановила повозку визиря на улице.
– Я хочу с вами поговорить!
Офицер, управлявший повозкой и охранявший Пазаира, поднял свой хлыст. Визирь жестом успокоил его.
– Это так срочно?
Тапени начала кокетничать.
– То, что я хочу сказать, будет вам интересно.
Он вышел из повозки.
– Прошу вас, покороче.
– Вы олицетворяете правосудие, не так ли? Так вот, я нуждаюсь в защите! Обманутая, оскорбленная и опороченная женщина – это жертва?
– Конечно.
– Мой муж бросил меня, суд его наказал.
– Ваш муж…
– Да, ваш приятель Сути. Его ливийскую шлюху выгнали из страны, а его приговорили к году тюремного заключения. И он еще легко отделался, – суд отправил его в ссылку в Чару, в Нубию, где он должен служить в военном гарнизоне. Место не очень приятное, по правде сказать, но там Сути получит возможность защищать свою родину от набегов черных варваров. А когда он вернется, то наймется посыльным, и будет выплачивать мне содержание.
– Вам надо было бы разойтись по-хорошему.
– Я передумала; я его люблю, что тут поделаешь, и не хочу отпускать от себя. Если вы вздумаете его защищать, это будет нарушением законов Маат, и я всем об этом расскажу.
Ее улыбка стала угрожающей.
– Сути отбудет свой срок, – сказал визирь, с трудом сдерживая гнев. – Но когда он вернется…
– Если он сделает мне что-нибудь плохое, его обвинят в покушении на убийство, а за это полагается каторга. Так что он мой раб навсегда. Его будущее – это я.
– Расследование убийства Беранира не закрыто, госпожа Тапени.
– Это ваше дело – искать виновных.
– Это мое самое горячее желание. Вы мне как-то намекали, что кое-что знаете?
– Простая болтовня.
– Или неосторожность? Вы ведь прекрасно умеете управляться с иголками?
На лице Тапени появилось беспокойство.
– В моем деле это необходимо.
– Возможно, я не там ищу, а убийца находится рядом со мной?
Не выдержав взгляда Пазаира, хорошенькая брюнетка развернулась и пошла прочь.
Пазаир собирался отправиться к начальнику стражи, но теперь он предпочел проверить сказанное Тапени и попросил принести ему протокол судебного заседания и копию приговора Сути. Все оказалось правдой. Положение визиря было не из простых; как выручить друга, не нарушая закона, неукоснительное соблюдение которого он призван был обеспечить?
Не обращая внимания на надвигавшуюся бурю, он мрачно сел в повозку. Надо было ехать к Кему – они должны вдвоем составить план действий.
* * *
Из своего напряженного рабочего дня Нефрет удалось выкроить немного времени, для того чтобы помочь Силкет, которую мучил приступ печени. Несмотря на молодость, супруга Бел-Трана заметно полнела – ее любовь к лакомствам оказалась сильнее, чем желание сберечь фигуру.
– Вам необходимо на пару дней ограничить себя в еде.
– Я думала, что умру… Такая ужасная рвота!
– Зато очистился желудок.
– Я измучилась… Но перед вами мне стыдно! Ведь у меня нет других дел, кроме детей и мужа.
– Как он себя чувствует?
– Он счастлив, что будет работать под руководством Пазаира. Он им так восхищается! С их талантами они вдвоем могут обеспечить процветание страны. Вы не боитесь, что, как и я, совсем перестанете видеть своего мужа?
– Как бы мы ни были заняты, мы видимся каждый день и успеваем поговорить.
– Извините меня за нескромность… Вы не хотите завести ребенка?
– Не раньше, чем будет найден убийца Беранира. Мы так решили перед лицом богов и не нарушим эту клятву.
* * *
Мемфис как будто накрыло черным пологом. Тяжелые облака сгрудились над городом и зависли при полном безветрии. Тоскливо выли собаки. Было так темно, что Денес зажег несколько ламп. Его жена, приняв успокоительную настойку, заснула; ее жизнерадостность и энергия ушли, уступив место постоянной усталости. Тихая и покорная, она не причинит ему неприятностей.
Он пошел в мастерскую, где Чечи убивал время, затачивая лезвия ножей и кинжалов; он уверял, что таким образом успокаивает нервы.
Денес протянул ему чашу с пивом.
– Отдохни немного.
– Есть новости от Пазаира?
– Визирь занялся сбором меда. Его речь произвела впечатление на высших чиновников, но это всего лишь слова. Подковерная борьба вот-вот возобновится, положить ей конец ему не под силу.
– Ты всегда веришь в благоприятный исход.
– Терпение – одна из главных добродетелей. Если бы Кадаш это понимал, он был бы сейчас жив. Новый визирь будет суетиться, а мы – радоваться жизни, ожидая, пока власть над Египтом сама упадет нам в руки.
– Как я хотел бы постареть на несколько месяцев.
– Скромный, деятельный, неутомимый… Из тебя получится великолепный сановник. Под твоим руководством египетские мастера сделают огромный шаг вперед.
– Нефть, лекарства, металлургия… Египет не придает должного значения новшествам. Используя кое-какие находки, которые не интересуют Рамсеса, мы освободимся от устаревших традиций.
Лицо у Чечи вытянулось.
– Снаружи кто-то есть.
– Я ничего не слышал.
– Надо проверить.
– Наверное, это садовник.
– Вокруг мастерской они не ходят.
Чечи подозрительно смотрел на Денеса.
– Может, это поглотитель теней?
Лицо судовладельца окаменело.
– Кадаш сам виноват, наделал слишком много глупостей.
Темное небо рассекла молния, грянул гром. Химик вышел из мастерской, сделал несколько шагов по направлению к дому и бегом вернулся. Он был смертельно бледен, зубы у него стучали.
– Там демон!
– Успокойся.
– Черный силуэт, а вместо лица – огонь!
– Возьми себя в руки, и пойдем со мной.
Химик не без колебаний согласился. Левое крыло дома горело.
– Воды, скорее!
Денес кинулся к дому, но вышедший из тьмы черный силуэт преградил ему дорогу. Судовладелец попятился.
– Кто… кто ты?
Демон размахивал факелом.
Собрав всю волю в кулак, Чечи схватил в мастерской кинжал и пошел на странного противника. Тот в ответ ткнул факелом ему в лицо. Плоть начала тлеть, химик завопил и упал на колени, пытаясь вырвать у противника его оружие. Но странное существо подняло с земли кинжал, выпущенный из рук Чечи, и одним взмахом перерезало ему горло. Денес в ужасе кинулся в сад, но ноги у него подкосились: он услышал голос демона.
– Тебе еще интересно, кто я?
Он обернулся. Это был человек, вызов ему бросила отнюдь не потусторонняя сила. Его страх сменился любопытством.
– Посмотри, Денес. Полюбуйся на дело рук твоих и Чечи.
Было так темно, что судовладельцу пришлось подойти поближе. С улицы донеслись крики. Видимо, пожар уже заметили. Демон открыл лицо: когда-то тонкое и прекрасное, сегодня оно представляло собой сплошную, плохо зарубцевавшуюся рану.
– Ты узнаешь меня?
– Царевна Хаттуса!
– Ты разрушил меня, я отплачу тебе тем же.
– Вы убили Чечи…
– Я покарала своего палача. Тот, кто убил, заслуживает возмездия.
Она погрузила свой кинжал в пламя, казалось, что ее рука была нечувствительна к огню.
– Тебе не убежать от меня, Денес.
Хаттуса пошла на него, держа в вытянутой руке покрасневший клинок. Денес бросился на нее, надеясь опрокинуть, но явное безумие хеттской царевны помешало ему это сделать. Пусть ею занимаются стражники.
Молния раскроила небо пополам и ударила в горящий дом, кусок стены обвалился, от него загорелась одежда Денеса. Он пошатнулся, упал и покатился по земле, чтобы сбить пламя.
И не видел, как над ним навис силуэт демона с лицом мертвеца.
41
Караван двигался медленно. Кем шел с ним вплоть до границы. Хаттуса сидела на повозке без движения, как каменное изваяние. Когда он окликнул ее на месте трагедии, она не оказала никакого сопротивления. Слуги, прибежавшие гасить пожар, видели, как она тащила в огонь трупы Чечи и Денеса. На Мемфис обрушился мощный ливень, быстро погасивший пламя и смывший следы крови с рук хеттской царевны.
Преступница не ответила ни на один вопрос визиря, который был так потрясен, что его голос дрожал. Когда он рассказал все Рамсесу, тот приказал подготовить тела к погребению и захоронить в стороне, подальше от некрополя, без соблюдения ритуала. Зло, исходящее от этих людей, вернулось и сразило их рукой Хаттусы.
С согласия визиря, фараон принял решение отослать царевну в ее страну; весть об освобождении, которого она так желала, не вызвала у нее никаких эмоций. Поверженная, с пустым взглядом, Хаттуса уже перенеслась в другие миры, никому, кроме нее, не доступные.
В официальном документе, переданном Кемом хеттскому вельможе, говорилось о неизлечимой болезни царевны, по причине которой ей необходимо вернуться в родную семью. Честь иноземного монарха не пострадала, и мир между двумя странами, оплаченный столь высокой ценой, не омрачили никакие дипломатические трения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53