..
- Нет. Я заставил ее поступить так, - бойко соврал сыщик Шел Скотт. Это не ее вина. Не забывайте, что в лагере обретался потенциальный убийца. Может быть, даже фактический. Все же вы, наверное, предпочтете меня окровавленному трупу или двум окровавленным трупам здесь, в Фэйрвью.
Миссис Блор смотрела на меня.
- А как же завтра? - простонала она.
- Что завтра?
- Съезд. Весь год мы...
Мистер и миссис Блор взглянули друг на друга, и я испугался, что они сейчас разрыдаются. Но мистер Блор сумел овладеть собой.
- Не волнуйся, дорогая, мы что-нибудь придумаем. - И они покинули помещение. Пегги произнесла задумчиво:
- Так вот почему вы были таким смешным, когда появились здесь в первый раз.
- Я был смешон?
- Чудным, я хотела сказать. Вы вели себя очень странно. Совсем не так, как я ожидала.
- Ну и что. Вы были совсем не то, что ожидал увидеть я.
- Значит, завтра вас здесь не будет, - вздохнула она печально.
- Ну, никогда не следует торопиться с выводами, - заметил я. - Кто может знать? Кто может предвидеть? Возможно, я и сумею заскочить сюда на одну-две минутки :
- Если вас не будет, произойдет полная неразбериха. - Она грустно улыбалась.
- Боюсь, что неразбериха наверняка возникнет, если я окажусь здесь. Но я постараюсь, а сейчас мне пора.
Она повернулась боком, освободив мне проход. Вот ведь чертовка! Я думал о Лаурел, а смотрел на Пегги. Иногда я себя ненавижу. Направившись к выходу и проходя мимо Пегги, я легонько шлепнул ее по попке.
Поймите меня правильно. Я не облапил ее, не схватил, ничего подобного, всего-навсего легкий дружеский шлепок. Никакой грубости.
Я выскочил из дома и снова на крыльях полетел к Лаурел. Она все еще сидела на том же месте. В той же позе. На сей раз Лаурел мне улыбалась.
- А я все думала, - заявила она. - Ты ведь позволил ему сбежать, потому что беспокоился за меня? Ты сделал так ради моей безопасности?
- Ага. Я не видел иного пути избавить тебя от риска. Я...
- И подумать только, я еще сердилась на тебя.
- Больше не сердишься?
- Ну конечно нет.
Она неторопливо потянулась, ладошки сложились в маленькие кулачки у ушек, локти смотрели прямо в небо. Я пошатнулся и чуть было не потерял равновесия. Но, энергично покрутив головой, я пришел в себя и заявил:
- Я убегаю.
- Куда?
- Туда, в город.
- Зачем?
- Должен. Мне предстоит сделать миллион вещей. А если я останусь, то девятьсот девяносто тысяч девятьсот девяносто девять дел останутся невыполненными. Ну ладно...
Существовало еще одно обстоятельство, в силу которого мне надо было уехать. Может быть, я не очень четко думаю и вне Фэйрвью, но с каждой минутой пребывания в лагере мои ограниченные мыслительные способности совершенно очевидно убывают. Вслух же я произнес:
- Теперь нам надо подумать, куда направишься ты. Следует подыскать безопасное место.
- Разве я не могу остаться здесь? После всего случившегося в лагере, по-моему, будет безопасно. Или я не права?
Я пораскинул мозгами и пришел к выводу, что Лаурел мыслит гораздо четче меня. Бесспорно, она была права, и чем дольше я думал, тем больше убеждался в этом.
- Думаю, ты права. Пока я жив, ты будешь здесь в безопасности. Скорее всего, в сложившихся обстоятельствах Фэйрвью самое спокойное место и для меня. Весьма сомнительно, что здесь нас кто-нибудь осмелится побеспокоить. Во всяком случае теперь, когда полиция настороже. Те, кто держит нас на прицеле, понимают, что идет охота на Брауна, а Фэйрвью находится под подозрением. Оставайся здесь, но будь среди людей.
- Так ты уходишь?
- Это необходимо.
- Но ты же вернешься?
- Вернусь. Это тоже необходимо. Через некоторое время мне потребуется твоя помощь. Ночью я собираюсь извлечь пулю, и ты должна мне помочь.
- Пулю? Ту, что сидит в скале?
Я утвердительно кивнул.
- Как же ты намереваешься туда добраться?
- Но я же сказал тебе, что собираюсь левитировать. - Я ухмыльнулся и поднялся. - Подробности узнаешь позже. Я тебе все покажу. Хорошо?
Она кивнула, и я ушел.
Когда я добрался до "Афродиты", было уже начало девятого. Двери у основания ступеней были закрыты, однако неоновая реклама сияла и музыка доносилась изнутри, что говорило о том, что клуб опять открыт.
Я вошел в заведение.
За небольшой танцевальной площадкой квинтет наяривал самую громкую и ритмичную кубино-африканскую музыку, которая когда-либо воздействовала на мои барабанные перепонки. Музыка мне определенно понравилась, но еще больше мне приглянулась высокая девица в центре танцевальной площадки, распевавшая в микрофон. С большой грудью, парой кастаньет в руках, она вся вибрировала, словно патока в миксере. Если верить описанию Карлоса, это должно было быть Хуанитой.
Я приблизился к площадке в надежде, что от сегодняшнего посещения "Афродиты" получу значительно больше удовольствия, чем от предыдущего. Но мне тут же пришлось распрощаться с этой надеждой. У противоположного от меня края танцевальной площадки восседала за столиком Бэби-сиська. С ней были две особи мужского пола: бандит по кличке Гарлик и бандит по кличке Свежее Яйцо Фу.
Может быть, подумал я уныло, мне вообще не следовало сюда заявляться.
Глава восемнадцатая
Почти в тот же момент они заметили меня. Фу наклонился и сказал что-то через стол Гарлику, затем оба откинулись на спинки своих стульев и вернулись к происходящему на площадке. Или притворились, что вернулись. В любом случае, они не намеревались атаковать меня через всю танцплощадку. Ладно, раз уж я пришел, останусь здесь. По крайней мере, пока не поболтаю с Хуанитой и, может быть, с Фу и его дружком. Стеклянная стена была восстановлена, и пташки успокоились. Мне даже стало как-то неловко за царивший в зале полный порядок. Единственное свободное место оказалось за столиком почти рядом со мной. Один стул был занят каким-то рыжим молодым человеком, второй свободен. Если я попробую угнездиться здесь, то прямо напротив меня через площадку окажется столик с двумя уголовниками и одной уголовницей. Но поскольку они меня уже видели, это не имело никакого значения. Я подошел к рыжему, наклонился и спросил:
- Не возражаете, если я займу этот свободный стул ненадолго?
- Да, да, - ответил юнец, - тащите его, куда вам угодно.
Его взгляд прилип к Хуаните, на меня он даже не покосился, кажется, до него не дошел смысл моих слов.
- Я хочу присесть здесь, за вашим столиком.
- Валяйте, валяйте. Ого! Нет, вы только посмотрите! Вот это да!
Наконец я уселся и заказал порцию бурбона с водой для себя и порцию для рыжего. После этого попытался сосредоточить свой взор на Хуаните.
Доложу вам, что сосредоточить взор на этой крошке - хитрая задача. Она дергалась назад, вперед, справа налево, вверх, вниз - все одновременно.
При этом еще ухитрялась петь. Карлос не рассказал и половины всей правды.
Хуанита являла собой сексуальный тайфун. Ее длинные черные локоны развевались во все стороны, из полных губ на смуглом чувственном лице раздавались стоны - это были слова песенки на каком-то непонятном языке. Правда, с ее манерой пения она вполне могла распевать и по-английски, текст все равно звучал бы как иностранный.
Она выглядела так, словно хорошо сложенную женщину ростом пять футов десять дюймов слегка сжали сверху до пяти футов семи дюймов, при этом все лишнее выпятилось наружу и переполняло самые интересные места. Неистовое вращение певицы заставляло эти переполненные места трепетать по-особому. Оркестранты время от времени помогали своим инструментам хлопками, выкриками, свистом и топотом. Свистела, аплодировала и топала также значительная часть зрителей.
Хуанита бешено носилась по сцене, волоча за собой микрофон. При этом казалось, что ее груди живут самостоятельной жизнью и, того гляди, взлетят, словно какаду. Она небрежно носила неизвестно как державшийся прозрачный, будто паутинка, бюстгальтер (наверное, он был сплетен из тончайших рояльных струн) и алую с разрезом спереди и доходящую до пола сзади юбку. К заднице, которая, казалось, при движении захлестывалась вперед, был прицеплен веник из страусовых перьев - красных, фиолетовых, желтых, черных и белых, которые сейчас выглядели как слегка размытая радуга. Картину дополняли черные туфли-лодочки на очень высоком каблуке. Все остальное было Хуанитой как таковой. Она захватила край алой юбки, сдернула ее с бедер и продолжала танец, оставаясь лишь в бюстгальтере, туфлях и с каким-то серым клочком впереди, прозрачностью своей похожим на легкое облачко сигаретного дыма.
Раздался последний аккорд, и музыка смолкла. Хуанита остановилась.
Первое мгновение было слышно лишь клацание зубов, затем зал взорвался воплями, аплодисментами, свистом и неистовым топотом.
Дикари, подумал я, деревенщина. Мои ладони начали гореть, и я перестал аплодировать. Парень за моим столом без устали твердил: "Вот это да! Вот это да!" Я посмотрел через зал - интересно, что делают мои друзья.
Они ничего не делали. Их там просто не было.
Не было двоих. Бэби сидела за столом в полном одиночестве.
Я инстинктивно нырнул под стол, полагая, что в эту секунду они заносят сзади над моей башкой металлические прутья, медные кастеты, стулья или нечто подобное. Однако ничего не произошло. Заметив поблизости официанта, я подозвал его и спросил, куда делись два человека со столика напротив. Он сказал, что они покинули клуб еще до того, как кончился танец Хуаниты. Казалось, официант был безмерно этим удивлен.
Я тоже был удивлен, хотя и совсем по другой причине. Но вообще это не имело серьезного значения. Я был лишь недоволен собой, тем, что позволил им уйти незаметно. Меня извиняло то, что я раньше не видел Хуаниты. В конце концов, за каждым может водиться один-два грешка.
Хуанита раскланялась, помахала ручкой, послала всем воздушный поцелуй и направилась к открытой двери в дальнем конце зала. Через дверь можно было видеть часть узкого коридора. Я уже приготовился встать, чтобы последовать за ней, когда заметил, что оркестранты подталкивают друг друга локтями и перешептываются. Двое из оркестра поглядывали на Бэби-сиську, которая, кажется, уже -порядочно нагрузилась. А может быть, и парила в эмпиреях.
Оркестр опять заиграл. Он начал без вступления. Громко, пронзительно зазвучал "Сан-Луи-блюз". Голова Бэби дернулась, как будто кто-то резко потянул ее за волосы. Широкая, счастливая улыбка растянула губы, и она вскочила со стула. Пока труба пела, Бэби выбралась на середину площадки. Кажется, она не совсем растеряла свое техническое мастерство. Блузка была уже сброшена наполовину, когда оркестр неожиданно замолк.
На один короткий момент меня охватило чувство неловкости за нее.
Мне показалось, что она может в наступившей тишине устыдиться своей заплетающейся походки, своего растерзанного вида пьяной женщины. Но я ошибся. Она как бы вышла из транса и оглянулась вокруг себя.
Затем Бэби со смехом кинулась к оркестру и повисла на шее у одного из музыкантов. Оркестранты смеялись, часть публики орала:
- Валяй без музыки, Бэби!
Я спросил парня за моим столиком:
- Что все это значит?
Теперь он был способен выражаться членораздельно.
- Кажется, вы здесь не частый гость. Они устраивают эту шутку всегда, когда Бэби здесь. После того, как она примет пару стаканов. Пойло и "Сан-Луи" заставляют ее танцевать. Такое впечатление, что она ничего с собой не может поделать. Музыканты не позволяют ей кончить танец. Хочется, чтобы когда-нибудь она дотанцевала до конца. Бэби никогда не останавливается, пока звучит оркестр. Хотелось бы быть здесь, когда это произойдет, - ухмыльнулся он.
- Держу пари, что вы не пропустите этого захватывающего зрелища. Благодарю за стул.
Я выплеснул в себя остатки бурбона, .поднялся и пошел в конец зала.
Свет лился в коридор из открытой двери в паре ярдов слева от меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32