«А вы, мальчики, оказывается, все такие же придурки как и раньше.» Видал? Она считает, что если она застрелила того мужика, то теперь ей дозволено болтать все, что только придет в голову. Как будто бы она шутит, а мне и ответить-то на это нечего.
— Так ты и промолчал, — заметил Луис.
— Промолчал, но я ей это ещё припомню. Потому что она завела моду выставить тебя дураком и считает, что это очень весело и остроумно. А я терпеть не могу, когда надо мной смеются и никому не даю спуску, за исключением людей особо мной уважаемых.
— Ты ей доверяешь? — спросил Луис.
— Ни в коем случае, — отозвался Орделл, — с тех самых пор, как впервые увидел. Я постоянно приглядываю за ней, и все же время от времени она умудряется преподносить мне сюрпризы. Как, например, с этим пистолетом. Крохотный «Вальтер .32» — слышал, как громко пальнул? Должно быть она тайком стащила его у меня же, да так, что я даже не знал, что она, оказывается, при оружии. А то где бы ещё ей взять пистолет, за который в лучшем случае пришлось бы выложить восемь сотен? Ведь не купила же она его, в самом деле.
— Я тоже стану за ней присматривать.
Отвлекшись от дороги — они ехали по Виндзор-Авеню, Орделл пристально взглянул на Луиса.
— Она пытается настроить тебя против меня?... Можешь не отвечать, уж я-то её хорошо знаю. Прежде чем что-то сделать, она десять раз подумает, чтобы уж быть уверенной в удаче наверняка. Она выпустила в Верзилу пять пуль, так?
— Четыре, — поправил Луис.
— Ну, хорошо, пусть будет четыре. А в обойме их семь. Тогда отчего же она не избавилась от меня сразу же, как только ей предоставилась такая возможность? И ты знаешь, почему? Потому что она не уверена, что ты сумеешь занять мое место. Ты ведь тоже мог пристрелить Верзилу, а заодно и меня вместе с ним, но ты этого нне сделал. И тогда Мелани подумала: «Фу ты, черт, и этот слабак ни на что не способен». Она из тех, кто никогда не сделают ставки, прежде чем не будут точно знать, кто победит.
— Так на кой черт ты держишь её при себе?
Орделл усмехнулся в ответ.
— Потому что она моя девчонка. А теперь у меня есть ты, и я уверен, что в случае чего ты сможешь прикрыть меня...
— Ты слишком рискуешь, — сказал Луис. — Ты находишься на виду у всех. Слишком уж многие знают, чем ты занимаешься.
— Выгодное дело, — ответил Орделл, — всегда сопряжено с риском. Эти люди нужны мне, пока дело не будет доведено до конца. Я знаю, кому можно доверять, а кому нет. Единственный из моих людей, кто волнует меня на данный момент — это Куджо. Я уже рассказывал тебе о нем. Его уже перевезли в «Ган-Клаб». Я позвонил, и мне сказали, что размер залога за него ещё не назначен. Я бы с радостью вытащил бы его оттуда и послал куда подальше, только боюсь, что за это могут назначить такую сумму, которую будет невозможно заплатить иначе, как наличными, а их-то как раз сейчас у меня и нет. Я не думаю, что им удастся с ходу его расколоть, чтобы он выложил все, что знает обо мне. Еще какое-то время он будет строить из себя крутого, а мне только этого и надо. Продержаться бы ещё пару дней, а потом свалить отсюда.
Они свернули с Виндзор на 30-ю улицу и в конце концов остановились перед домом с оштукатуренными стенами, выстроенным на испанский манер, где жила Симона.
— Ну так ты перевезешь остальные пушки на склад? — напомнил Орделл.
— Сегодня же вечером.
И тогда Орделл задал ещё один вопрос.
— Послушай, я ведь так от тебя и не услышал, оттрахал ты уже мою старуху или ещё нет?
Глава 18
Николет посетил его вечером во вторник, когда в конторе обычно было больше всего работы. Он показал свое удостоверение, обменялся рукопожатем с Максом, а затем и с Уинстоном, сказав при этом:
— Уинстон Вилли Пауэлл... В детстве отец почти всегда брал меня с собой посмотреть на боксерские поединки, что проводились в «Конвеншн-Центр» Майями. Я видел, как вы тогда уложили Томми Лаглесиа и парня, которого звали Хесус Диаз, Хе-сус. До сих пор помню, как я тогда ещё думал: «Что это за имя? С таким именем он никогда не победит.» Вы одержали победу в тридцати-девяти профессиональных боях, и лишь в двух вам было засчитано поражение?
— Да, было такое дело, — признался Уинстон.
— Для меня большая честь иметь возможность пожать вашу руку, — сказал Николет и сел у стола Макса, повернувшись к Уинстону спиной. — Встрече с вами я тоже чрезвычайно рад. Про вас же просто легенды ходят, я имею в виду то, как в былые времена вы за два-три дня раскрывали дела об убийствах.
— Мне просто больше ничего не оставалось, — ответил Макс, — иначе потом было бы ещё трудней.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — согласился Николет. — Чем дальше дело лежит без движания... — Тут зазвонил телефон, и он замолчал, пока Уинстон наконец не поднял трубку. — У меня сейчас возникла одна проблема, и я подумал, что, возможно, вы сможете помочь мне в моем деле. Вы же сами работали в полиции и знаете, с какими трудностями приходится сталкиваться, чтобы добиться обвинительного приговора.
— Если речь идет об Орделле Робби, — сказал Макс, — то мне известен лишь его адрес, и к тому же я совершенно не уверен, что живет он именно так.
Николет усмехнулся.
— А почему вы думаете, что я собираюсь говорить именно о нем?
— Я ждал, что рано или поздно вы все же обратитесь ко мне.
— Косвенно это и его тоже касается, — продолжал Николет. — Вы знаете парня, который подстрелил Тайлера, агента из Департамента по борьбе с преступностью? Мы уверены, что он работает на Орделла.
— Халон Миллер-младший, — покачал головой Макс. — С тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, я несколько раз оформлял на него поручительства.
— Вот как? — переспросил Николет, пристально глядя на Макса, всем своим видом выказывая неподдельный интерес к этой теме.
Должно быть, эти сведения и были той большой услугой, на которую парень так рассчитывал.
— Семнадцать арестов, и, кажется, девять илидесять судимостей, — сказал Николет, — крутой парнишка, о тюрьме знает не понаслышке. Мы взяли его с краденым пистолетом, на угнанной машине... Мы видели его во двое перед домом Орделла. Вообще-то, он подъехал туда практически сразу же за вами.
— В пятницу, значит, — сказал Макс. — А ещё к тому же покушение на убийство, нападение на федерального агента, незаконное ношение оружия... — Снова зазвонил телефон, и Макс взглянул на Уинстона, когда тот снял трубку.
— Что еще?
— Он понимает, что он уже по уши в дерьме, — сказал Николет, — но зато среди своих, в тюрьме теперь он герой: ещё бы, подстрелил полицейского. Хромает, но все равно уже ходит — я ведь тогда в него девять пуль засадил, да так, что едва не отстрелил ему член, жаль, промахнулся немного. А все из-за этого дурацкого тонированного стекла в машине. Пришлось стрелять наугад.
— Значит, говорить с вами он не желает, — подытожил Макс.
— Молчит, только глядит злобно.
— Улик против него у вас вполне достаточно.
— Это он знает. Но я решил пойти другим путем. Я ему говорю: «Послушай, Куджо, а вед я мог запросто убить тебя, но не сделал этого. Так что теперь ты вроде как мой должник. Давай лучше поговорим об Орделле Робби.» А он мне: «О ком?». Я ему снова: «Расскажи мне, что ты знаешь о нем.» А он мне: «О ком?» А я ему на это: «Да что ты заладил как попугай». Вот так он и торчит в тюрьме, и залог за него не назначают... И тогда мне на ум пришла одна идея. Я сказал ему: «А что если я вытащу тебя отсюда? Хочешь?» После этого мне наконец удалось обратить на себя его внимание. Я ему сказал: «За это я прошу тебя об одном. Я не заставлю тебя становиться стукачом. Я только хочу, чтобы ты представил меня Орделлу. Скажи ему, что я обращался к тебе несколько недель тому назад и просил помочь достать оружие. Все, больше от тебя ничего не потребуется. Дальше я и сам управлюсь.»
— Да? — переспросил Макс. Он выжидал.
— Именно так. Я подберусь поближе к Орделлу, стану всячески ему угождать, заискивать, и он в конце концов покажет мне свои пулеметы.
— Но вы только что сказали, что залог не назначен. Но насчет этого я смогу договориться в федеральном магистрате.
— И на какую сумму рассчитываете?
— Двадцать пять тысяч. Но, видите ли, это станет возможным лишь если вы согласитесь помочь нам.
— Кем вносится залог?
— В том-то и дело, что никто ничего платить не будет. Вот почему я сказал, что рассчитываю на вашу помощь.
Макс невольно улыбнулся. Он перевел взгляд на Уинстона, который к тому времени уже закончил разговаривать по телефону и положил трубку.
— Слышал? Этот господин хочет от нас, чтобы мы за просто так, без залога, без приплаты к нему, оформили бы поручительство на двадцать пять штук за парня, который до этого семнадцать раз попадал под арест и не далее как несколько дней назад подстрелил полицейского.
Теперь улыбался и Уинстон.
Николет взглянул на него через плечо.
— Я прошу об одолжении. Что же в этом смешного?
— Вы ведете речь о парне, — продолжал Макс, — который при первой же возможности постарается удариться в бега. Он представляет угрозу для общества... Он пристрелит ещё кого-либо, может быть какого-нибудь очередного полицейского и поспешит смыться, а мы так и останемся при своих интересах.
Николет же, по-видимому, был с ним не согласен.
— Сначала выслушайте меня, ладно? Я гарантирую, что не выпущу его из своего поля зрения. Но даже если предположить невозможное, даже если он сбежит, то этих двадцати тысяч вы не лишитесь в любом случае. Это я вам обещаю. Я уже обо всем договорился с судьей. Она знает о каждом нашем шаге и о том, что это не ординарный случай поручительства.
— А что если она умрет, выйдет на пенсию, перейдет на другую работу, если её молнией убьет, в конце концов... так что, перестаньте, — отмахнулся Макс. — По-вашему, я что, похож на идиота? Думаете, я настолько выжил из ума, чтобы подписаться под гарантией на двадцать пять тысяч, имея в замен только ваше честное слово, что деньги по ней у меня никогда не стребуют? — Он перевел взгляд на Уинстона. — Ты когда-нибудь слыхивал о чем-нибудь подобном?
— А как же. Я знаю, что один поручитель из Маями в свое время дал себя уговорить, — ответил Уинстон. — Тогда шла речь о десяти тысячах. После того, как подсудимый благополучно ударился в бега, дело передали в другой суд. Новый судья заявил, что ничему такому он верить не собирается, и нашему поручителю пришлось раскошелиться.
— Я принесу заверенную расписку, — поспешил предложить Николет.
Уинстон лишь молча покачал головой.
— Надеетесь, что суд подпишется под заявлением, утверждающим, что это поручительство «понарошку»? Тогда имейте в виду, что у них даже обычную доверенность бывает совсем непросто подписать. — Макс замолчал, а потом добавил: — Но вопреки моему здравому смыслу я частично готов пойти вам навстречу. Если вы все же найдете кого-нибудь, кто сможет внести залог, мы не станем брать с вас десяти процентов полагающегося нам вознаграждения. А как насчет вас? У вас есть дом?
— Он достался моей бывшей жене, — ответил Николет.
— Я вам сочувствую, — сказал Макс. — Кстати, другая причина, гарантирующая вероятнейший неуспех подобной затеи, в том, что все в их шайке уже будут знать, что Халон заключил с вами сделку. Он даже может сам подать им некий условный знак, означающий: «Я шпион». Одно из двух: или он сбежит, или его убьют свои же.
Николет снова пристально посмотрел на него.
— А я был уверен, что вы не откажетесь.
— Это почему же?
— Вы сами побывали в шкуре полицейского, и знаете каково это. Тем более, что вы и сами в накладе не остались бы.
— Я вам искренне сочувствую, — сказал Макс. — Но только о какой выгоде разговор?
— Ну, я полагаю, у вас тоже есть свои проблемы, — ответил Николет. — Например, вы оформляете поручительство на какого-нибудь парня, а он вдруг исчезает?...
— В таком случае, мы отправляемся вслед за ним и доставляем обратно, — не дал ему договорить Макс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48