Созреть-то он, может быть, и созрел, но при чем тут, спрашивается, сир Константин из Зальца? Странно, что король Аббадин никак не отреагировал на появление чужака в окружении супруги. Впрочем, отношения их величеств давно уже миновали фазу любовной страсти, и коронованному мужу было теперь глубоко наплевать, кто там спит в постели его жены. Шепель поначалу был смущен сплетнями, распространяемыми по его адресу, но потом махнул на них рукой, быстро уяснив, что в положении фаворита королевы есть свои плюсы. В частности, ему без труда удалось вывести из прозябания своих подручных, капитанов Даниэля и Атракса и даже выхлопотать для них рыцарские шпоры. Два росчерка пера королевы Климентины на жалованных грамотах – и дафнийцы получили право именоваться сиром Даниэлем из Эфора и сиром Атраксом из Карахена. Сам Шепель получил титул борейского барона и замок Ирген в придачу, окруженный к тому же плодороднейшими землями. Словом, королева Климентина очень высоко оценила заслуги людей, открывших ей глаза на истинное положение дел и снявших позорное пятно с репутации ее сыновей.
Знаменитый кинжал вампира был явлен заинтересованному двору, а следом перед ним предстал и сам «вампир» сир Огюст, чистосердечно покаявшийся в своих многочисленных грехах. О Симоне Дарлее не рыло сказано ни слова, и он продолжал как ни в чем не бывало обивать пороги покоев принца Петра. Королевский суд отнесся к проштрафившемуся рыцарю довольно снисходительно, его приговорили всего лишь к изгнанию, ибо убитые им люди принадлежали к ассоциации слуг. Их родственникам была выплачена компенсация из королевской казны, а сиру Огюсту запрещено появляться в Склавинии на веки вечные. Кроме того, его лишили рыцарских шпор, но это уже по личному повелению королевы Климентины.
Это решение вызвало ропот среди рыцарского сословия, считавшего, что их собрата покарали слишком жестоко. Однако королева Климентина не измерила своего решения, несмотря на все усилия ходатаев, среди которых были Симон Лис и принц Петр. Королева настоятельно порекомендовала сыну разборчивее выбирать знакомых, ибо среди них могли оказаться не только липовые вампиры, но и настоящие содомиты. Поскольку эти слова были произнесены в присутствии многих кавалеров из королевской свиты, то очень скоро они стали достоянием всего замка. Пыл защитников сира Огюста мгновенно угас. Намек королевы был слишком красноречивым. Рыцарь-гермафродит – это же позор для всего сословия. Хорошо еще, что у Климентины хватило ума не раздувать скандал по этому поводу. А что касается этого Огюста, то туда ему и дорога. Именно так выразился сир Мигель из Барака при встрече с новоявленным бароном Константином из Ингера.
– Надеюсь, ее величество не считает, что я сочувствую этому негодяю? – негромко спросил он у Шепеля.
– Вы, сир Мигель, можете спать совершенно спокойно, на вас не упала даже тень подозрения, чего не скажешь о некоторых других лицах, близких к принцу Петру. Я имею в виду Симона Лиса.
– Ага, – задумчиво произнес сир из Барака, и тут же по замку поползли слухи о конфронтации, намечающейся между королевой Климентиной и Дарлеями. Оказывается, это именно Дарлеи подсунули принцу Петру негодяя Огюста.
Шепель никак не мог понять, связаны ли братья Дарлеи с Хароном, или они действуют по своему почину. Впрочем, со жрецами Ваала мог работать только один из братьев – Симон Лис. К нему свежеиспеченный барон и направил свои стопы, чтобы получить необходимую информацию. У младшего брата лорда Ваграма в перенаселенном замке имелись свои апартаменты. Видимо, их выхлопотал для него принц Петр. Но чтобы не распалять фантазию досужих сплетников, Симона Лиса поселили как можно дальше от покоев старшего сына Аббадина, в противоположном крыле замка.
Собственно замка, то есть единого сооружения, вообще не было, королевская резиденция представляла собой конгломерат зданий, построенных в разное время и соединенных между собой крытыми галереями, и бесчисленное множество хозяйственных построек. Заблудиться в этом грандиозном лабиринте можно было без всякого труда, однако Шепель все-таки отыскал покои Симона Лиса и ввалился к нему незваным гостем.
Дарлей-младший при виде разбитного инопланетянина, поломавшего тонкую игру умных людей, поморщился, но за дверь его не выставил, а жестом пригласил садиться.
– Вы уже разговаривали с королем Аббадином? – спросил Симон, присаживаясь на софу напротив развалившегося в кресле барона Константина из Ингера.
– К сожалению, мне нечего ему предложить, – вздохнул Шепель. – Вы ведь уже в курсе, что федеральное и союзное правительства закрыли сообщение с планетой Яфет.
– Но ведь рано или поздно они свое решение отменят, – пожал плечами Дарлей. – Хорошенькая перспектива – рано или поздно! – крякнул с досады Шепель, – Карантин может продлиться сто лет. Прикажете мне сдохнуть на этой Вашей идиотской планете?!
– Положим, ваша планета ничем не лучше, Шепель, – брезгливо скривил губы Симон.
– Согласен, но это моя планета. Моя, дорогой месье Легран. И я должен на нее вернуться уже в ближайшее время и не с пустыми руками. Вы должны не помочь в этом, Дарлей.
– Каким образом, дорогой сир? – всплеснул руками Симон. – У меня нет под рукой космического корабля.
– Зато он есть у Харона. А вы, Дарлей, по моим сведениям, находитесь с ним в дружеских отношениях.
– Увы, Константин, вынужден вас разочаровать. Харон не доверяет ни мне, ни моему брату.
– Зато у него очень хорошие отношения с принцем Петром, – возразил Шепель.
– Мне об этом ничего не известно.
– Бросьте, дорогая Симона, – ласково улыбаясь, сказал Константин. – У сына короля Аббадина нет от вас тайн.
– Вы, кажется, собираетесь меня шантажировать, барон из Ингера?
– А что мне еще остается, Дарлей? – пожал плечами Шепель. – У меня просто нет другого выхода. Я хочу домой и вернусь на родную планету, чего бы мне это ни стоило.
– Вы редкостный негодяй, Константин.
– Так я и не спорю, дорогая Симона. Я расскажу королеве Климентине, что близким другом ее сына является содомит. После этого вас с позором вышвырнут из замка и лишат рыцарского звания. Заметьте, я мог бы сделать это уже давно, но из расположения к вам и принцу Петру не стал открывать глаза королеве на ваши шашни. Кстати, Петр ведь догадался, что это вы организовали всю эту катавасию с вампирами, или мне следует просветить его на этот счет?
– Петр слишком любит меня, чтобы предавать значение подобной ерунде. Вы себе не представляете, Константин, как сладко любят содомиты. Он меня простил, тем более что мои действия были направлены исключительно на его пользу. Я хотел скомпрометировать его в глазах лорда Ферея и леди Теодоры и тем самым сделать невозможным столь ненавистный ему брак.
– Уж не метите ли вы в королевы, дорогая Симона? – засмеялся Шепель.
– Так далеко мои честолюбивые мечты не распространяются, дорогой Константин. Я претендую всего лишь на место фаворита при короле Петре.
– Тогда вам прямой расчет помочь мне, Дарлей. Ведь я убираю с пути вашего короля самого опасного конкурента.
– Именно поэтому вы еще живы, Константин. В противном случае мы нашли бы способ вас убить. Кстати, вы в курсе тех слухов, которые распускают в замке о вас и королеве Климентине?
– Это только слухи, Дарлей, и не более того.
– Быть фаворитом королевы крайне опасно, барон из Ингера. Аббадин в любой момент может обвинить супругу в неверности, и тогда ей придется доказывать свою невиновность пред ликом богини своего клана. Моей матери это не удалось, и судьба ее была незавидной. А ее любовника бросили в чан с кипятком.
– Но ведь Климентина, кажется, оборвала все связи со своей богиней. Да и королю Аббадину вряд ли удобно взывать к Артемиде.
– Суда богини может потребовать Сенат, а король просто умоет руки. Что же касается связей с клановой богиней, то женщине из клана Борей оборвать их не так-то просто.
– Спасибо, что предупредили, Симон. Я буду осторожен.
– Какие пустяки, Константин, – вяло махнул рукой Дарлей. – А что касается Харона, то вам лучше действовать через короля Аббадина и королеву Климентину.
О космическом корабле Шепель узнал от сира Даниэля. Капитан союзной разведки говорил об этом настолько туманно, что Константин сразу заподозрил подвох, и, как вскоре выяснилось, в своих подозрениях оказался прав. В этом его убедило письмо, полученное от полковника Кайданова через жрицу богини Изиды Селену. Послание было важным и содержало такое количество сведений, что у Шепеля закружилась голова. Кайданову нужны были точные данные о местонахождении «Невидимки», а получить их можно было только от Харона. Того самого Харона, который стал рабом Ваала. Если верить Сержу, то Ваалу нужна была одна из жриц богини Артемиды, и таковая была у него под рукой. Рассуждения полковника Рогова на эту тему показались Константину слишком заумными, и он обратился за разъяснениями к своему консультанту по вопросам религии, леди Людмиле.
Верховная жрица храма Макоши выслушала майора с большим вниманием. Леди Людмила была очень умной женщиной, но и ей, видимо, трудно было разобраться в проблемах далекого и совершенно чужого ей мира.
– Мне и в голову никогда бы не пришло искать родную кровь на чужой планете, – сказала она, поджимая подсыхающие от времени губы.
Леди Людмила была самой старшей в семье Фереев, и когда нареченные женихи из клана Венсан подросли, ей было уже за сорок. Видимо, поэтому, выполнив как положено все причитающиеся брачные обряды, она не стала навязывать себя никому из Венсанов в качестве жены и, родив дочь, посвятила себя служению своей богине. Намерения, приписываемые Ваалу полковником Роговым, вовсе не показались ей надуманными, более того, она ужаснулась, словно перед ней вдруг разверзлась бездна.
– Этого нельзя допустить, слышишь, инопланетянин, нельзя, – сказала она, вдруг побледнев. – Эта шлюха Климентина не имеет права принуждать свою богиню к связи с Ваалом. Это противоестественно.
– Но возможно? – спросил Шепель.
– Мы связаны с богинями тысячами уз, – вздохнула Людмила. – Не только они управляют нами, но и мы ими. Торжество Ваала над Климентиной будет его торжеством над Артемидой. Все женщины клана Борей станут его рабынями, а наша планета постепенно превратится в Темный мир, населенный демонами.
Шепель с удивлением наблюдал за леди Людмилой. В эту секунду она живо напомнила ему львицу из Зальцбургского зоопарка. Та тоже металась в тесной клетке в тщетных поисках выхода.
– Ты должен убить Климентину, инопланетянин, – страшным шепотом произнесла леди Людмила. – Тем самым ты спасешь не только наш, но и свой мир.
– Боюсь, что пользы от этого не будет, – покачал головой Константин. – Леди Климентина не единственная жрица Артемиды на Яфете. Наверняка у Ваала есть и запасной вариант. Ведь его жрецы проникли во все королевства Атлантиды, а возможно, и Лемурии.
– Найти предательницу среди жриц не так-то просто, инопланетянин. А что касается Климентины, то она однажды уже нарушила заветы своей богини ради власти, погубив своих сестер, а предавшая однажды предаст и во второй раз. Для этого ей надо всего ничего – отдаться в храме Артемиды своему мужу.
– Вы считаете, что король Аббадин стал демоном Ваала? Но ведь его дети не вампиры?
– Просто его дети родились раньше, чем он им стал. Ты же сам сказал, что этот ваш Харон попал под влияние Ваала пять лет тому назад. Видимо, тогда же качалось физическое перерождение Аббадина. Нравственно он пал гораздо раньше, когда погубил всех своих нареченных жен и братьев. Став однажды на путь измены заветам яфетских богов, он прошел его до позорного конца. И его падение может стать гибелью не только Склавинии, но и всего Яфета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58