— Как можно скорее, — ответил он и потянулся к телефону. — Нужен еще один ордер.
* * *
Летом в квартире стояла невыносимая жара, зимой царил жуткий холод. Хорошо там не бывало никогда. Лоретта ненавидела свою квартиру. Летом окна были нараспашку, и с улицы доносились звуки, характерные для какой-нибудь страны третьего мира, но уж никак не Америки. Зимой из соображений экономии тепла затыкались все щели, и вокруг все благоухало запахами яств и другими экзотическими запахами тоже. Иногда ей приходило в голову, что вокруг никто никогда не мылся. Становилось все холоднее и холоднее. Отопление отключали каждый вечер в одиннадцать, а сейчас было уже четверть двенадцатого.
Дасти переехал к ним три дня назад. Заявил матери Лоретты, что хочет находиться с ней рядом, пока у нее внутри зреет его ребенок. Так и сказал: «Я должен оставаться рядом с тобой, Хейзи, пока в тебе зреет мой ребенок». Лживый наркоман, не рядом с ребенком он хочет находиться, а рядом с благотворительными деньгами, которые получает ее мать на себя и двух своих детей. Ни Лоретта, ни ее младший брат ни разу не имели удовольствия видеть своих отцов. Гамильтону Барнсу исполнилось двенадцать лет, до сих пор он был младшим в семье. Барнс — девичья фамилия ее матери, которую она дала и своим детям, вместо фамилий своих приятелей, и на том спасибо. И теперь Хейзель Барнс снова оказалась в интересном положении, и ее новый дружок-наркоша вселился к ним, какая радость! Почему-то мамашу всегда тянет на каких-нибудь бомжей. Лоретта не понимала, в чем тут дело. Может, ей нужны те, кто сам нуждается? Мужчины, которые не могут самостоятельно позаботиться о себе?
— Ну чего уставилась? — спросил Дасти.
Она как раз шла в ванную, в хлопчатом халатике поверх короткой ночнушки. Спала она в одной комнате с Гамом, там же делала уроки и всячески старалась избегать тех мест, где мог сидеть под кайфом мистер Дасти Роджерс.
— Ты меня слышишь? — повторил он. Когда он не летал под кайфом, он пил. Иногда он совмещал и то и другое. Сам приготовит себе героин, сам кольнется, затем отключится часа на три, на четыре. В такие моменты он казался мертвым — подбородок упал на грудь, глаза закрыты, не шелохнется. Она ненавидела его смертельно; мамочка впустила его после крупных скандалов.
Она прошла мимо, не сказав ни слова.
Он кивнул в подтверждение своих мыслей и наполнил очередной стакан.
Кухня разделяла квартиру на две части. Их с Гамом спальня находилась по одну сторону, слева, если смотреть из прихожей. Справа располагалась маленькая гостиная, ванная, совмещенная с туалетом, и спальня матери. Приближаясь к ванной, Лоретта слышала громкие звуки телевизора из комнаты матери. В гостиную они старались не заходить, потому что ее единственное окно выходило на воздухозаборник и на грязную кирпичную стену противоположного дома. Если они с Гамом хотели посмотреть телевизор, им приходилось просить у матери разрешения войти. Обычно там же обретался и Дасти — валялся на кровати в одних трусах и под кайфом. Впрочем, Лоретта все равно предпочитала книги.
Всякий раз, когда в ванной загорался свет, вокруг мыльницы начиналось шебуршание, и тараканы со всех ног бросались в укрытия. Она не понимала, почему тараканам так нравится есть мыло. Вообще-то они не так беспокоили ее, как крысы. Садясь на унитаз, она всегда боялась, что снизу вылезет крыса и укусит ее, поэтому сперва заглядывала в унитаз и лишь потом садилась. Лоретта спустила воду и вымыла руки и лицо перед сном.
Ванну она принимала только через день. В подобных домах горячая вода кончалась очень быстро. Городские власти не волновало, довольны ли жильцы, лишь бы домовладелец исправно платил налоги. «Да, мисс, мы выясним, в чем дело. Обязательно». Точно так же, как они следили за уборкой мусора, расчисткой снега или за электрическими проводами, свисающими с потолка прямо посреди комнат. Чуть зазеваешься — и запросто можешь получить удар током. Лоретта почистила зубы, сполоснула рот, убрала щетку в желтый пластмассовый стакан рядом с красным маминым и синим Гама, вытерла руки о свое полотенце и открыла дверь ванной.
Дасти стоял прямо напротив.
— Почему так долго? — спросил он.
— Извините, — ответила она. — Я не знала, что вы ждете.
Она попыталась протиснуться мимо. В конце узкого коридора в комнате матери надрывался телевизор. Где-то за пределами квартиры ругались на одном из ближневосточных языков, на каком именно — она не знала.
— Куда ты так спешишь? — осклабился он.
— Дайте пройти, — спокойно сказала она. Но внутри у нее все оборвалось от страха.
— Ну разумеется, — сказал он и шагнул в сторону, все еще ухмыляясь. Когда Лоретта проходила мимо него, он больно ухватил ее за зад. Девочка вырвалась и, как таракан при ярко вспыхнувшем свете, бросилась через кухню в свою спальню, захлопнув за собой дверь. На замок дверь не запиралась.
Гам еще не вернулся.
Двенадцать лет.
«Десять вечера. Знаете ли вы, где сейчас ваши дети?»
Только сейчас уже полдвенадцатого.
Лоретта собрала книги, разбросанные по постели, сняла покрывало, легла и выключила ночник. Она натянула одеяло до самого носа и постаралась заснуть, зная, что на двери нет замка, что Дасти может в любой момент зайти за ней следом, со страхом представляя, как крыса заскакивает к ней на постель и вгрызается ей в лицо, понимая, что однажды Гам может вообще не вернуться домой и на следующее утро его найдут на улице мертвым.
Вскоре после полуночи она услышала, как поворачивается во входной двери ключ.
Он на цыпочках пересек кухню, зашел в спальню, разделся в темноте и залез в кровать, стоявшую напротив. Она не подала виду, что слышит. Она не спросила, где он был и почему вернулся так поздно. В семь утра она встанет и начнет собираться в школу. Лоретта надеялась, что к тому времени Дасти умрет от передозировки наркотика.
* * *
Потребовалось ровно одиннадцать дней, чтобы добраться до Алонсо Морено.
Двое согласившихся взяться за работу прибыли из Сицилии. Они говорили на ломаном английском, но это не имело значения, потому что им предстояло выдавать себя за эмиссаров из Рима. Для таких опытных киллеров, как Луиджи Ди Белло и Джузеппе Фратанджело, имя Морено ничего не значило, а Колумбия и того меньше. Если уж на то пошло, даже Эндрю Фавиола не имел для них большого значения, хотя именно он придумал план, по которому им предстояло действовать. Важным для них было только одно — миллион долларов, которые они разделят между собой по окончании работы. Фавиола выплатил им десять процентов авансом, когда они договаривались. Теперь им оставалось только заработать остальные девятьсот тысяч.
Все знали, что Морено долгие годы обхаживал католическую церковь у себя на родине. Во всех своих поездках он ни на миг не расставался с двумя священниками — преподобными Джулио Ортисом и Мануелем Гарсиа. Эти два уважаемых клирика сидели вместе с Морено в совете попечителей основанной им благотворительной организации, целью которой являлось уничтожение трущоб в Боготе, Меделлине и Кали. На всех торжественных мероприятиях они появлялись рядом с ним и возносили небесам хвалу за все те добрые дела, которые делает Морено для Колумбии, забывая, правда, что миллионы, которые он раздавал сирым и убогим, — а еще и церкви, — появились потому, что он наводнил все Соединенные Штаты Америки кокаином. Эндрю вычитал в журнале «Тайм», что Морено недавно ходатайствовал о личной аудиенции у Папы Римского. Больше ничего знать не требовалось.
Послание папы изготовил римский фальшивомонетчик, взяв за образец письмо на гербовой бумаге, украденное из почтового ящика в Ватикане.
Текст на компьютере «Макинтош» на английском языке набрал итальянец из Милана. В результате он выглядел так, словно бы его написал человек, не слишком уверенно изъясняющийся на иностранном языке:
Сеньору Алонсо Морено
Ранчо Паломар
Пуэрто-Оспина
Путумайо, Колумбия
Дорогой Сеньор Морено,
Его Святейшество узнал о Вашей просьбе о частной аудиенции и желал бы предложить Вам на выбор несколько дат этим летом.
Пожалуйста, узнайте, что в середине февраля по пути в Боготу в Пуэрто-Оспина прибудут два святых брата Францисканского ордена для проведения консультаций с Вами.
Их имена: Луиджи Ди Белло и Джузеппе Фратанджело. Его Святейшество просит Вас оказать им гостеприимство.
Остаюсь навечно Вашим братом во Христе (за Его Святейшество Папу Иоанна Павла 11).
Потребовалось два дня, чтобы скопировать и отпечатать послание, и еще два дня, чтобы перепечатать его на машинке и отправить из Рима. Двенадцатого февраля два человека Морено забрали письмо на местной почте и в тот же день на одном из его личных «лендкрузеров» (которые колумбийские солдаты прозвали «наркотойоты») отвезли на ранчо близ Пуэрто-Оспина. А уже на следующий день святые братья Ди Белло и Фратанджело подъехали на пыльном джипе к воротам крепости Морено, возвышающейся на речном берегу недалеко от границы с Эквадором.
Оба были одеты, как и подобает францисканцам, в длинные коричневые рясы с капюшоном, перевязанные на поясе веревкой. У обоих на груди болталось по черному деревянному кресту на черной же шелковой веревке. Оба были в сандалиях на босу ногу. У каждого под рясой скрывалось по автомату «узи» калибра девять миллиметров, изготовленному в Израиле и снабженному глушителем. На смеси ломаного английского и южноитальянского они представились двум вооруженным охранникам, понимавшим только по-испански, и предъявили им письмо.
Один из охранников достал переносную рацию и выпалил несколько испанских фраз. Францисканцы кротко ждали, опустив очи долу. Вся речная долина гудела от обилия насекомых. Отец Ди Белло прихлопнул на щеке москита и пробормотал сицилийское ругательство, которого охранники не поняли. Наконец кто-то приехал из главного дома на «Мерседесе-бенц». Медленно, с трудом разбирая английские слова, он прочитал письмо, а затем его лицо прояснилось, он поклонился по очереди обоим священникам и сказал на таком же варварском английском, на каком изъяснялись и они сами: "Пожалуйста, заходить. Por favor. Пожалуйста, сэры".
От окружающего пейзажа захватывало дух. Тропические цветы стеной стояли вдоль дороги, по которой «мерседес» поднимался все выше и выше, дальше от реки. Вокруг били фонтаны. Среди цветов возвышались статуи обнаженных женщин. Добропорядочные отцы отвели глаза.
Морено радостно их приветствовал, извинился на своем идеальном английском, что не говорит по-итальянски и надеется, что они все-таки поймут его бедный английский. Ди Белло и Фратанджело кивали и широко улыбались и сообщили на своем жутком наречии, что могут остаться только на одну ночь: «Только на la notte, да?» (Морено, впрочем, не помнил, чтобы когда-нибудь предлагал им свой кров), поскольку-де их в Боготе ждут другие церковные дела. Следовательно, хорошо бы сразу же обсудить, какие дни устроят мистера Морено для аудиенции с Его Святейшеством, каковую аудиенцию, по их словам, Его Святейшество ждет с большим нетерпением. Ди Белло так буквально и сказал: «Он очень сильно ждать, да?» Морено от радости чуть штаны не намочил.
Он налил прелатам по бокалу калифорнийского вина и предложил перед обедом осмотреть особняк. Гости с радостью согласились, поскольку им было приказано убить его в собственной постели, а следовательно, не мешало бы узнать, где именно он спит. Он продемонстрировал гостям свои бильярдные и спросил, играют ли они, затем свою музыкальную залу с огромным роялем (и поинтересовался, музицируют ли они) и свой музыкальный комплекс с двумя сотнями пластинок. Он проводил их в необъятную, обшитую деревянными панелями обеденную залу со столом, за которым легко умещалось не менее пятидесяти едоков, а также в бар и в гостиную, обставленную мебелью, которую Фратанджело нашел великолепной, но которую неблагодарные гости (убедившись, что Морено их не слышит) характеризовали как «дешевку из Майами».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52