Затем обычный для нашего времени лязг цепей и замков.
Дверь открыла Джин Ричуорт. Это была приятная женщина средних лет с большой грудью, с несколько расплывшейся с годами фигурой. Она выросла на ферме и так никогда и не привыкла к городской жизни. Увидев Трента, она удивленно сказала:
– А муж думал, что это Джордж Росс.
– Он внизу в машине, – ответил Сэмми. – Ей была видна машина, и поэтому он добавил:
– Он в багажнике. С ним все в порядке.
– Что-то случилось? – спросила женщина.
– Да, – ответил Трент. – Я всегда ожидала, что что-то должно случиться…
Джин была симпатична Сэмми.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Мне нужно поговорить с вашим мужем. Я не отниму у него много времени.
– Да, конечно, – кивнула она. – Сейчас позову его. Не выпьете ли чашку чаю или кофе? Или виски?
– Кофе, пожалуй, – ответил Сэмми. Она провела его в уютную гостиную, обитую ситцем, где пахло розами от букета, стоявшего в вазе резного стекла. Высокие окна выходили на террасу с решеткой из литого чугуна, а ступеньки с террасы вели в сад. Здесь должны были бы быть собаки и дети, но у Ричуортов не было ни тех, ни других. Теперь он понял, что женщина годами жила под страхом грядущего скандала, который мог уничтожить всю семью.
Джин крикнула, и в гостиную спустился ее супруг – в дорогом халате, шелковой пижаме и очках в роговой оправе. Он только что вставил искусственные зубы, и от него пахло зубной пастой. Хотя Ричуорт был моложе бывшего шефа Трента, они являлись большими друзьями и союзниками – оба выступали за особые отношения с Соединенными Штатами. С точки зрения тех, кто ориентировался на Европу, эти особые отношения с США правильнее было бы называть холопством.
– Где Джордж, – рявкнул он – Кто вы такой, черт побери?
– Не валяй дурака, дорогой, – вмешалась его жена. – Разве ты не помнишь Пата Махони?
– Махони? Какая чепуха – этот парень давно умер. Много лет тому назад В Ирландии.
– Сэмми Самуэльсон, – представился Сэмми, не подавая руку Ричуорту. – Нам нужно поговорить. Джип Ричуорт кивнула:
– Да-да, конечно, поговорите. Я приготовлю кофе. Сахар, молоко?
– Немного молока, – попросил Сэмми. Она вышла, по пути слегка погладив мужа по плечу.
– Постарайся держаться спокойнее, дорогой. Будь мужественным. На самом деле ничего страшного.
Но Ричуорт пылал возмущением:
– Чудовищная наглость – вломиться в мой дом посреди ночи. Как вы осмелились? Напугали мою жену!
– Вы продали меня Джорджу Россу. Об этом знает Чарльз Бенсон, у меня есть записка Джорджа на имя Генерального директора, – сказал Сэмми. – Кому вы еще продали меня? И под какими именами?
– Трент, это был единственный случай, и только с Джорджем. И я вовсе не продавал вас. Это был обмен информацией, выгодный для Управления.
– Может быть, вы прочитаете эту записку? – Сэмми вынул из кармана доклад страниц на десять или даже больше.
Ричард с неохотой взял бумаги в руки. Сняв очки в роговой оправе, он похлопал себя по карманам, пытаясь найти очки для чтения.
– Проклятие, я забыл возле кровати. У меня есть запасная пара в кабинете.
– Бенсон будет здесь через полчаса, – сказал Сэмми. – С ним приедут люди из особого отдела.
Ричуорт вышел. Сэмми слышал, как хлопнула дверь кабинета, и ему показалось, что повернули ключ в замке. Он подумал, что должен что-нибудь предпринять, но уже ничего нельзя было сделать.
Джин Ричуорт задержалась на пути из кухни, и Сэмми услышал, как она спросила через дверь.
–У тебя все в порядке, дорогой?
– Да-да, конечно, все в порядке, – ответил Ричуорт. – Не беспокойся, старушка.
Джин вошла в гостиную и, поставив поднос на низкий стол, села на кушетку рядом с Сэмми. Она налила кофе в чашки. Потом вдруг сказала:
– Вы не подумаете обо мне плохо, если я возьму вашу руку?
– Разумеется, нет, – ответил Сэмми. Она заплакала и извинилась, что ведет себя так глупо.
– Ничего, ничего. – Сэмми хотелось уйти или рассердиться, но он страшно устал, и в памяти возник образ отца, сидящего за своим письменным столом. Он вздрогнул, и Джин сказала:
– Как это, должно быть, тяжело для вас. Раздался выстрел, и почти сразу же – топот ног на крыльце у двери и звонок в дверь.
– Я открою им, – сказал Сэмми.
***
Было семь утра. Сэмми Самуэльсон сидел за угловым столиком в кафетерии на станции метро Паддингтон – перед ним стояла чашка плохого кофе и черствый круассан. Из бокового кармана пиджака высовывался авиабилет.
Американец опоздал на пять минут. Он взял себе кофе и кекс и поставил поднос на угол.
– Сэмми Самуэльсон, – представился Сэмми.
– Да, я знаю. – Лет сорока с небольшим, крепкого сложения, с ушами, прижатыми к голове, серыми глазами и широкими ладонями, американец был одет будто для загородной прогулки: брюки из грубой ткани, фланелевая рубашка, твидовый пиджак и крепкие ботинки. Выглядел он как профессионал, но не городской житель, и, видимо, обладал наследственно крепким здоровьем. Он повертел своей чашкой. – Должен сказать вам, Сэмми, что в Вашингтоне многие считают, что вы тот еще фрукт и от вас всегда одни неприятности. Во-первых, вы угробили кучу людей, работая на этих динозавров «холодной» войны. Затем, многие полагают, что в какой-то момент вы спасли задницу Кастро. В чем дело? Не выпали ли вы из вертолета на пути в Дамаск? Или все это – плод воображения?
Американец поднес ко рту чашечку кофе, но принюхался, и это его спасло. Он улыбнулся Сэмми кривой улыбкой – в этой улыбке, как и в его голосе, была какая-то насмешка над самим собой.
– Так что вы понимаете, я тщательно проверил вас. Если я приехал сюда, то потому лишь, что кое-кто, кого я знаю лично и кого очень уважаю, говорил мне, что можно доверять вам во всем, кроме собственной карьеры. – Он снова улыбнулся Сэмми. – Это высокопоставленные люди, так что вы не причинили им никакого вреда. Я решил, что могу рискнуть промочить ноги…
Сэмми вынул отчет Джорджа Росса о его сделках с американской стороной и передал своему собеседнику первые две страницы.
Американец быстро пробежал их глазами, потом выдохнул через выпяченные губы и сказал:
– Ну, черт возьми, и подарочек к завтраку. И чего же вы хотите, мистер Самуэльсон? Сэмми рассказал о Джей Ли:
– Она гражданка США. Я хочу, чтобы девушка могла чувствовать себя в безопасности и получила возможность строить свою жизнь заново.
– У нее есть деньги?
– Достаточно, – ответил Сэмми.
– В таком случае мне нужно будет поговорить со знакомыми из иммиграционной службы. – Американец минуту подумал. – Вы собираетесь уезжать?
– В Токио. Там стоит мое судно. Американец переключился на организационные вопросы:
– Документы нужно оформить в США. Из Токио есть рейсы «Америкэн Эрлайнс» до Далласа. Я встречу леди у выхода.
– Благодарю, – Сэмми протянул через стол остальные страницы записки Джорджа Росса.
Американец прочитал их, потом сложил, сунул в карман пиджака, улыбнулся и поблагодарил Сэмми:
– Я хотел бы верить, что мне удастся выправить новые документы бесплатно, но, скорее всего, это было бы самообманом.
– Не беспокойтесь об этом, – сказал Сэмми.
***
Трент был еще Сэмми Самуэльсоном, когда, пройдя через иммиграционную проверку в Сиднее, взял у окошка аренды автомобилей квитанцию на прокат «Форда». Он был еще Сэмми Самуэльсоном, когда договорился по телефону о встрече в театральном агентстве. Проезжая по городу, он купил на Коннер-стрит две пары брюк из грубой хлопчатобумажной ткани, две спортивные рубашки, носки и пару тренировочных туфель – все фирмы «Дэвид Джонс», а также пару ботинок «Фрай».
Одежда Сэмми Самуэльсона выглядела в Австралии лучше, чем в Европе, и секретарь в театральном агентстве разговаривал с ним довольно вежливо. Директором агентства оказалась женщина лет сорока с небольшим, с блестящими черными умными глазами, овальным лицом с чистой кожей, обрамленным рыжими волосами до плеч. На шее, на серебряной цепочке, висел опал. Кремовая блузка с французскими манжетами и опаловыми запонками, бежевая полотняная юбка. Такая фигура стоила ежедневного ухода и расходов на гимнастику. Звали ее – Хлоя Айзеке. Она выслушала его, ее изящные, хорошо ухоженные руки с длинными пальцами, на которых не было обручального кольца, спокойно лежали по обе стороны записной книжки – Это должна быть молодая девушка небольшого роста, – говорил Сэмми, – сто пятьдесят пять – сто пятьдесят семь сантиметров, китаянка. Не вьетнамка, а именно настоящая китаянка, мисс Айзеке Речь идет не о карьере, но это вполне законно, за это будет хорошо заплачено, и здесь нет ничего опасного.
Сэмми написал фамилию и телефон инспектора особого отдела австралийской федеральной полиции на оборотной стороне визитной карточки Сэмми Самуэльсона, а внизу приписал еще одну фамилию – Сэфин Ивэнс.
Она прочла.
– Сэфин Ивэнс – это вы, мистер Самуэльсон?
– Бываю иногда, – сказал Сэмми.
– Так вы один из этих? Сэмми пожал плечами.
– Это все же лучше, чем быть растлителем малолетних или снимать порнофильмы, мисс Айзеке.
– Хлоя, – поправила она.
– Хлоя…
***
Сэмми ехал вдоль побережья и остановился переночевать в мотеле. В пять утра он покинул мотель и направился в глубь материка. Проехав пятьдесят километров, он увидел дорожный указатель со стрелкой на Гленгар-Стад и повернул в ту сторону. Частная дорога проходила между чистыми, хорошо орошаемыми лугами с загонами для лошадей, огороженными бревенчатыми заборами. Здесь было достаточно тенистых деревьев, чтобы животные могли укрыться в жаркий день. Издали лошади выглядели отлично. Трент насчитал двадцать кобыл и дюжину жеребят, пока не сбился со счета. Конюшни располагались на вершине большого холма – внизу проходила асфальтированная дорога, а вверх вела дополнительная тропа, поднимавшаяся прямо по крутому склону холма. Дом находился в четырехстах метрах левее, в роще голубых камедных деревьев. Он был построен из белого дерева, с широкой верандой и жестяной крышей и казался достаточно просторным для семьи с двумя детьми. Возле дома десяток дождевальных труб орошали два гектара изумрудно-зеленой люцерны. Когда Сэмми выгрузил свой чемодан и сумку с новой одеждой и обувью и поднялся на крыльцо, донесшийся с луга порыв ветра овеял его прохладой.
На шум автомобиля на веранду вышла высокая женщина. Она долго смотрела на Сэмми, а затем воскликнула: «Черт возьми!» Но все же подставила ему щеку для поцелуя и обняла его.
– Ты найдешь Чарли там, на дороге, – сказала она.
– Я хочу прежде поговорить с тобой. Марс, – остановил он ее. Они знали друг друга уже пятнадцать лет, и ему было бы больно прервать эту дружбу.
***
Пока они пили кофе на кухне, он, глядя в серые глаза собеседницы, рассказывал ей об этой девушке.
Она сидела, опершись на чисто выскобленный сосновый кухонный стол, – крупная женщина с таким запасом любви в сердце, что его хватало на двух неугомонных ребят и на мужа, занятого тяжелой работой. Марс всегда умела слушать и дождалась, пока он закончит, во время его рассказа ее глаза горели гневом, а губы побелели, и она нервно потирала руки. Здесь, на овечьей ферме, где женщина выросла, не было стиральной машины, и она все делала этими костистыми сильными руками, которые могли без труда разрубить полено.
– Господи Боже! – сказала Марс, когда он закончил, положила ладони на его руки и стала их гладить, как будто изгоняя боль. Она хотела дать ему понять, что все понимает и что она на его стороне не потому, что они давно уже были одной семьей, а потому, что она разделяет с ним его желание что-то сделать с этим. Марс еще раз пожала ему руки и сказала:
– Ты лучше выйди на дорогу к Чарли и скажи ему, что я согласна.
Сэмми переоделся в хлопчатобумажные брюки, спортивную рубашку и рабочие ботинки.
Невысокий, худощавый, стройный человек лет шестидесяти внимательно оглядывал кобылу, которую проводила перед ним молодая женщина из австралийских аборигенов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Дверь открыла Джин Ричуорт. Это была приятная женщина средних лет с большой грудью, с несколько расплывшейся с годами фигурой. Она выросла на ферме и так никогда и не привыкла к городской жизни. Увидев Трента, она удивленно сказала:
– А муж думал, что это Джордж Росс.
– Он внизу в машине, – ответил Сэмми. – Ей была видна машина, и поэтому он добавил:
– Он в багажнике. С ним все в порядке.
– Что-то случилось? – спросила женщина.
– Да, – ответил Трент. – Я всегда ожидала, что что-то должно случиться…
Джин была симпатична Сэмми.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Мне нужно поговорить с вашим мужем. Я не отниму у него много времени.
– Да, конечно, – кивнула она. – Сейчас позову его. Не выпьете ли чашку чаю или кофе? Или виски?
– Кофе, пожалуй, – ответил Сэмми. Она провела его в уютную гостиную, обитую ситцем, где пахло розами от букета, стоявшего в вазе резного стекла. Высокие окна выходили на террасу с решеткой из литого чугуна, а ступеньки с террасы вели в сад. Здесь должны были бы быть собаки и дети, но у Ричуортов не было ни тех, ни других. Теперь он понял, что женщина годами жила под страхом грядущего скандала, который мог уничтожить всю семью.
Джин крикнула, и в гостиную спустился ее супруг – в дорогом халате, шелковой пижаме и очках в роговой оправе. Он только что вставил искусственные зубы, и от него пахло зубной пастой. Хотя Ричуорт был моложе бывшего шефа Трента, они являлись большими друзьями и союзниками – оба выступали за особые отношения с Соединенными Штатами. С точки зрения тех, кто ориентировался на Европу, эти особые отношения с США правильнее было бы называть холопством.
– Где Джордж, – рявкнул он – Кто вы такой, черт побери?
– Не валяй дурака, дорогой, – вмешалась его жена. – Разве ты не помнишь Пата Махони?
– Махони? Какая чепуха – этот парень давно умер. Много лет тому назад В Ирландии.
– Сэмми Самуэльсон, – представился Сэмми, не подавая руку Ричуорту. – Нам нужно поговорить. Джип Ричуорт кивнула:
– Да-да, конечно, поговорите. Я приготовлю кофе. Сахар, молоко?
– Немного молока, – попросил Сэмми. Она вышла, по пути слегка погладив мужа по плечу.
– Постарайся держаться спокойнее, дорогой. Будь мужественным. На самом деле ничего страшного.
Но Ричуорт пылал возмущением:
– Чудовищная наглость – вломиться в мой дом посреди ночи. Как вы осмелились? Напугали мою жену!
– Вы продали меня Джорджу Россу. Об этом знает Чарльз Бенсон, у меня есть записка Джорджа на имя Генерального директора, – сказал Сэмми. – Кому вы еще продали меня? И под какими именами?
– Трент, это был единственный случай, и только с Джорджем. И я вовсе не продавал вас. Это был обмен информацией, выгодный для Управления.
– Может быть, вы прочитаете эту записку? – Сэмми вынул из кармана доклад страниц на десять или даже больше.
Ричард с неохотой взял бумаги в руки. Сняв очки в роговой оправе, он похлопал себя по карманам, пытаясь найти очки для чтения.
– Проклятие, я забыл возле кровати. У меня есть запасная пара в кабинете.
– Бенсон будет здесь через полчаса, – сказал Сэмми. – С ним приедут люди из особого отдела.
Ричуорт вышел. Сэмми слышал, как хлопнула дверь кабинета, и ему показалось, что повернули ключ в замке. Он подумал, что должен что-нибудь предпринять, но уже ничего нельзя было сделать.
Джин Ричуорт задержалась на пути из кухни, и Сэмми услышал, как она спросила через дверь.
–У тебя все в порядке, дорогой?
– Да-да, конечно, все в порядке, – ответил Ричуорт. – Не беспокойся, старушка.
Джин вошла в гостиную и, поставив поднос на низкий стол, села на кушетку рядом с Сэмми. Она налила кофе в чашки. Потом вдруг сказала:
– Вы не подумаете обо мне плохо, если я возьму вашу руку?
– Разумеется, нет, – ответил Сэмми. Она заплакала и извинилась, что ведет себя так глупо.
– Ничего, ничего. – Сэмми хотелось уйти или рассердиться, но он страшно устал, и в памяти возник образ отца, сидящего за своим письменным столом. Он вздрогнул, и Джин сказала:
– Как это, должно быть, тяжело для вас. Раздался выстрел, и почти сразу же – топот ног на крыльце у двери и звонок в дверь.
– Я открою им, – сказал Сэмми.
***
Было семь утра. Сэмми Самуэльсон сидел за угловым столиком в кафетерии на станции метро Паддингтон – перед ним стояла чашка плохого кофе и черствый круассан. Из бокового кармана пиджака высовывался авиабилет.
Американец опоздал на пять минут. Он взял себе кофе и кекс и поставил поднос на угол.
– Сэмми Самуэльсон, – представился Сэмми.
– Да, я знаю. – Лет сорока с небольшим, крепкого сложения, с ушами, прижатыми к голове, серыми глазами и широкими ладонями, американец был одет будто для загородной прогулки: брюки из грубой ткани, фланелевая рубашка, твидовый пиджак и крепкие ботинки. Выглядел он как профессионал, но не городской житель, и, видимо, обладал наследственно крепким здоровьем. Он повертел своей чашкой. – Должен сказать вам, Сэмми, что в Вашингтоне многие считают, что вы тот еще фрукт и от вас всегда одни неприятности. Во-первых, вы угробили кучу людей, работая на этих динозавров «холодной» войны. Затем, многие полагают, что в какой-то момент вы спасли задницу Кастро. В чем дело? Не выпали ли вы из вертолета на пути в Дамаск? Или все это – плод воображения?
Американец поднес ко рту чашечку кофе, но принюхался, и это его спасло. Он улыбнулся Сэмми кривой улыбкой – в этой улыбке, как и в его голосе, была какая-то насмешка над самим собой.
– Так что вы понимаете, я тщательно проверил вас. Если я приехал сюда, то потому лишь, что кое-кто, кого я знаю лично и кого очень уважаю, говорил мне, что можно доверять вам во всем, кроме собственной карьеры. – Он снова улыбнулся Сэмми. – Это высокопоставленные люди, так что вы не причинили им никакого вреда. Я решил, что могу рискнуть промочить ноги…
Сэмми вынул отчет Джорджа Росса о его сделках с американской стороной и передал своему собеседнику первые две страницы.
Американец быстро пробежал их глазами, потом выдохнул через выпяченные губы и сказал:
– Ну, черт возьми, и подарочек к завтраку. И чего же вы хотите, мистер Самуэльсон? Сэмми рассказал о Джей Ли:
– Она гражданка США. Я хочу, чтобы девушка могла чувствовать себя в безопасности и получила возможность строить свою жизнь заново.
– У нее есть деньги?
– Достаточно, – ответил Сэмми.
– В таком случае мне нужно будет поговорить со знакомыми из иммиграционной службы. – Американец минуту подумал. – Вы собираетесь уезжать?
– В Токио. Там стоит мое судно. Американец переключился на организационные вопросы:
– Документы нужно оформить в США. Из Токио есть рейсы «Америкэн Эрлайнс» до Далласа. Я встречу леди у выхода.
– Благодарю, – Сэмми протянул через стол остальные страницы записки Джорджа Росса.
Американец прочитал их, потом сложил, сунул в карман пиджака, улыбнулся и поблагодарил Сэмми:
– Я хотел бы верить, что мне удастся выправить новые документы бесплатно, но, скорее всего, это было бы самообманом.
– Не беспокойтесь об этом, – сказал Сэмми.
***
Трент был еще Сэмми Самуэльсоном, когда, пройдя через иммиграционную проверку в Сиднее, взял у окошка аренды автомобилей квитанцию на прокат «Форда». Он был еще Сэмми Самуэльсоном, когда договорился по телефону о встрече в театральном агентстве. Проезжая по городу, он купил на Коннер-стрит две пары брюк из грубой хлопчатобумажной ткани, две спортивные рубашки, носки и пару тренировочных туфель – все фирмы «Дэвид Джонс», а также пару ботинок «Фрай».
Одежда Сэмми Самуэльсона выглядела в Австралии лучше, чем в Европе, и секретарь в театральном агентстве разговаривал с ним довольно вежливо. Директором агентства оказалась женщина лет сорока с небольшим, с блестящими черными умными глазами, овальным лицом с чистой кожей, обрамленным рыжими волосами до плеч. На шее, на серебряной цепочке, висел опал. Кремовая блузка с французскими манжетами и опаловыми запонками, бежевая полотняная юбка. Такая фигура стоила ежедневного ухода и расходов на гимнастику. Звали ее – Хлоя Айзеке. Она выслушала его, ее изящные, хорошо ухоженные руки с длинными пальцами, на которых не было обручального кольца, спокойно лежали по обе стороны записной книжки – Это должна быть молодая девушка небольшого роста, – говорил Сэмми, – сто пятьдесят пять – сто пятьдесят семь сантиметров, китаянка. Не вьетнамка, а именно настоящая китаянка, мисс Айзеке Речь идет не о карьере, но это вполне законно, за это будет хорошо заплачено, и здесь нет ничего опасного.
Сэмми написал фамилию и телефон инспектора особого отдела австралийской федеральной полиции на оборотной стороне визитной карточки Сэмми Самуэльсона, а внизу приписал еще одну фамилию – Сэфин Ивэнс.
Она прочла.
– Сэфин Ивэнс – это вы, мистер Самуэльсон?
– Бываю иногда, – сказал Сэмми.
– Так вы один из этих? Сэмми пожал плечами.
– Это все же лучше, чем быть растлителем малолетних или снимать порнофильмы, мисс Айзеке.
– Хлоя, – поправила она.
– Хлоя…
***
Сэмми ехал вдоль побережья и остановился переночевать в мотеле. В пять утра он покинул мотель и направился в глубь материка. Проехав пятьдесят километров, он увидел дорожный указатель со стрелкой на Гленгар-Стад и повернул в ту сторону. Частная дорога проходила между чистыми, хорошо орошаемыми лугами с загонами для лошадей, огороженными бревенчатыми заборами. Здесь было достаточно тенистых деревьев, чтобы животные могли укрыться в жаркий день. Издали лошади выглядели отлично. Трент насчитал двадцать кобыл и дюжину жеребят, пока не сбился со счета. Конюшни располагались на вершине большого холма – внизу проходила асфальтированная дорога, а вверх вела дополнительная тропа, поднимавшаяся прямо по крутому склону холма. Дом находился в четырехстах метрах левее, в роще голубых камедных деревьев. Он был построен из белого дерева, с широкой верандой и жестяной крышей и казался достаточно просторным для семьи с двумя детьми. Возле дома десяток дождевальных труб орошали два гектара изумрудно-зеленой люцерны. Когда Сэмми выгрузил свой чемодан и сумку с новой одеждой и обувью и поднялся на крыльцо, донесшийся с луга порыв ветра овеял его прохладой.
На шум автомобиля на веранду вышла высокая женщина. Она долго смотрела на Сэмми, а затем воскликнула: «Черт возьми!» Но все же подставила ему щеку для поцелуя и обняла его.
– Ты найдешь Чарли там, на дороге, – сказала она.
– Я хочу прежде поговорить с тобой. Марс, – остановил он ее. Они знали друг друга уже пятнадцать лет, и ему было бы больно прервать эту дружбу.
***
Пока они пили кофе на кухне, он, глядя в серые глаза собеседницы, рассказывал ей об этой девушке.
Она сидела, опершись на чисто выскобленный сосновый кухонный стол, – крупная женщина с таким запасом любви в сердце, что его хватало на двух неугомонных ребят и на мужа, занятого тяжелой работой. Марс всегда умела слушать и дождалась, пока он закончит, во время его рассказа ее глаза горели гневом, а губы побелели, и она нервно потирала руки. Здесь, на овечьей ферме, где женщина выросла, не было стиральной машины, и она все делала этими костистыми сильными руками, которые могли без труда разрубить полено.
– Господи Боже! – сказала Марс, когда он закончил, положила ладони на его руки и стала их гладить, как будто изгоняя боль. Она хотела дать ему понять, что все понимает и что она на его стороне не потому, что они давно уже были одной семьей, а потому, что она разделяет с ним его желание что-то сделать с этим. Марс еще раз пожала ему руки и сказала:
– Ты лучше выйди на дорогу к Чарли и скажи ему, что я согласна.
Сэмми переоделся в хлопчатобумажные брюки, спортивную рубашку и рабочие ботинки.
Невысокий, худощавый, стройный человек лет шестидесяти внимательно оглядывал кобылу, которую проводила перед ним молодая женщина из австралийских аборигенов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48