как свидетельство она была значительно более впечатляющей, чем крошечная пленка Кодакхром. Цветная подходила для снимков во время отпуска, черно-белая пленка – для реальной жизни. Если пользоваться длинной линзой, фотография будет иметь зернистую текстуру, которая словно передает чувство вины, кажется убедительной, как свидетельство того, что кто-то был пойман с поличным.
Декер прикрыл глаз и умело сфокусировал камеру на отрезке мононити, привязанной к бетонной опоре.
– Сколько времени ждем? – спросил он.
Скинк заворчал:
– Сколько понадобится. Они скоро будут здесь.
– Как ты можешь быть уверен?
– Рыба, – ответил Скинк. Он имел в виду тех двух окуней, которых оставил в рыбьей ловушке, тем самых, которых пометил своими щипцами.
– Чем дольше их оставляешь, тем хуже они выглядят. Бьются головой о сетку, кажется, что все они побиты. Плохо выглядят при взвешивании. Штука в том, чтобы сохранить их свежими.
– В этом есть смысл, – сказал Декер.
– Ну, эти мальчики неглупые.
По этому вопросу Декер и Скинк к согласию не пришли.
Через пятнадцать минут они услышали шум еще одной лодки. Скинк скользнул на колени, а Декер занял место у штатива камеры. Лодка с зеленым корпусом, облицованным сверкающим металлом, попала в кадр «Никона». Человек на носу держал удочку и использовал ножную педаль, чтобы управлять маленьким электромотором. Мотор издавал мурлыкающий звук: он был предназначен для того, чтобы маневрировать бесшумно, не спугивая окуня. Рыболов на корме забросил пурпурного резинового червя и стал водить приманкой, заставляя ее извиваться, как змею. Скинк показывал это Декеру в ту ночь на озере Джесап.
К сожалению, ни один из мужчин, сидевших в зеленой лодке, не был Дики Локхартом, обыскивающим свои ловушки. Они были обычными рыбаками. Через некоторое время они уплыли, все еще внимательно изучая берег и изредка переговариваясь. Декер не знал, участвуют ли они в большом турнире, но подумал, что, вероятно, должны, судя по мрачному выражению их сжатых челюстей.
Прошел час, но другие лодки не появлялись. Скинк откинулся назад, опираясь плечами о пластиковый обтекатель подвесного мотора. Он выглядел совершенно расслабившимся, много счастливее, чем в комнате мотеля. Голубая цапля присоединилась к ним в тени шоссе. Задрав голову, она медленно бродила по мелководью, наконец выудила маленького ушастого окуня. Скинк громко рассмеялся и одобрительно захлопал в ладоши.
– Вот это охота! – воскликнул он, но шум испугал долговязую птицу, которая пискнула и улетела, хлопая крыльями, выронив при этом ушастого окуня. Раненая рыбешка величиной не более серебряного доллара плавала неровными кругами, сверкая в бурой воде.
Скинк наклонился и схватил ее одним уверенным движением.
– Пожалуйста, – запротестовал Декер.
Скинк пожал плечами:
– Ей все равно умирать.
– Обещаю, у нас будет обильный ленч в Миддендорфе...
Но было уже слишком поздно. Скинк проглотил сырую рыбу.
– Господи! – Декер смотрел в сторону. Он очень надеялся, что им не попадутся змеи.
– Белок, – сказал Скинк, подавляя отрыжку.
Декер неуклюже встал, чтобы размять ноги. Он начал думать, что Дики Локхарт не появится. Что, если он напугался, увидев другие ловушки пустыми? Что, если он решил играть по-честному и рыбачить, как полагается? Скинк уверил его, что такая перемена планов невозможна, слишком многое ставилось на карту. Не только первое место и денежный приз, но и серьезные преимущества в положении окунелова в национальном масштабе – следует также помнить и о престиже. Проклятое эго, сказал Скинк, эти ребята за пояс заткнут Реджи Джексона – он по сравнению с ними покажется смиренным.
– Появлялись сегодня утром братья Ранделлы? – спросил Скинк.
– Я их не видел, – ответил Декер.
– Можешь побиться об заклад на собственный зад, что к моменту взвешивания они появятся. Нам надо соблюдать осторожность. У тебя встревоженный вид, Майами.
– Просто беспокойный.
Скинк подался вперед.
– Ты думаешь об этом мертвом парне в Харни, верно?
– Мертвых парнях. Множественное число.
– Понимаешь, почему Бобби Клинча убили на Енотовом Болоте? – спросил Скинк. – Он искал окуневые клетки, такие же, как мы прошлой ночью. Только Бобби был не слишком осторожен. Болото – это, видно, то место, где Дики прячет больших матерых хогов.
Декер ответил:
– Меня не столько беспокоит Клинч, сколько двое других.
Скинк оперся подбородком на руки. Он старался выглядеть сочувствующим.
– Смотри на это под другим углом зрения: тип, которого я убил, вероятно, убил твоего приятеля Армадила.
– Ты так смотришь на вещи?
– Я не смотрю на вещи, – сказал Скинк. – Точка.
– Он первым начал в нас стрелять, – сказал Декер, как бы говоря с самим собой.
– Верно.
– Но нам следовало обратиться к полицейским.
– Не будь ослом. Хочешь, чтобы твое дерьмовое имя появилось в газетах?! Я не хочу, – сказал Скинк. – Я не стремлюсь к славе.
Декер умирал от желания спросить.
– А чем ты занимался раньше? – сказал он Скинку. – До того.
– До этого? – Скинк подергал свои очки. – Я делал ошибки.
– Что-то есть знакомое в твоем лице, – сказал Декер, – что-то в выражении рта.
– Много его открывал раньше, – сказал Скинк.
– Думаю, это зубы, – сказал Декер.
Зеленые, как лес, глаза Скинка сверкнули.
– Ах, зубы. – Он засмеялся вполне естественно.
Но Р. Дж. Декер не мог уловить связи. Короткое губернаторство Клинтона Тайри закончилось до того, как Декер начал работать в газетах и до того, как он стал интересоваться политикой штата. Кроме того, лицо, которое сейчас улыбалось ему из-под цветастой купальной шапочки, было таким морщинистым и бугристым, что даже ближайшие друзья с трудом бы его узнали.
– В чем дело? – спросил Декер. – Тебя где-нибудь ищет полиция?
– Не ищет, – сказал Скинк. – Потеряла.
Но, прежде чем Декер успел продолжить свои расспросы, Скинк поднял к губам пахнущий рыбой коричневый палец. Приближалась лодка.
Она шла быстро, и совсем с другой стороны. Скинк сделал знак Декеру, и они пригнулись к палубе узкой лодки. Звук еще одного подвесного мотора внезапно умолк, и Декер услышал у себя за спиной мужские голоса. Казалось, что они слышны были очень близко, но он боялся поднять голову и посмотреть.
– Ты сегодня вечером будешь говорить с этим чертовым парнем? – сказал один из мужчин.
– Я ведь сказал, что буду. В чем дело? – ответил второй голос.
– Узнай, следили за ним или нет.
– Он не скажет.
– Может быть. Может быть, он просто умник. Думал об этом?
– Я с ним поговорю. Господи, это третий столб или четвертый?
– Четвертый, – сказал первый голос. – Гляди-ка, здесь леска.
Рыбаки заметили затопленную ловушку. Декер осторожно поднялся со дна лодки и чуть подвинул камеру на носу. Скинк кивнул и показал жестом, что можно двигаться без опаски. Голоса браконьеров были слышны там и тут, раскатываясь эхом под бетоном дороги 1 – 55.
– По крайней мере, мерзавцы не нашли эту.
– Быстро вытягивай ее.
Декер рассматривал обоих мужчин через линзы камеры. Они стояли к нему спиной. Под шапками у одного были видны светлые волосы, у другого темные, как у Дики Локхарта. Оба казались крупными, хотя трудно было сказать, сколько этой мощи принадлежало зимней одежде. Сама лодка была серебряная с синим, с затейливо выведенным на борту названием, которое было невозможно прочесть. Декер направил камеру на рыболовов. Его указательный палец нажал на затвор, в то время, как большой надавил на рычаг перемотки. Он отщелкал шесть кадров, а мужчины все еще не повернулись.
Это бесило. Декер мог видеть, что они вытащили клетку с рыбой.
– Они не повернутся, – прошептал он Скинку. – У меня еще нет их снимка.
Из задней части лодки Скинк ответил хрюканьем. Он смахнул очки пониже.
– Приготовься, – сказал он.
Потом он закричал, это был пронзительный дикий крик, от которого Декер вздрогнул. Нечеловеческий вопль, отнесенный эхом, ударил по рыболовам, и они с шумом выронили проволочную клетку. Сжимая своего драгоценного пленного окуня, они резко повернулись, чтобы увидеть вопящую рысь или, может быть, даже пантеру, но вместо этого увидели пустую прогалину, насмехающуюся над ними. Декер быстро щелкнул. Его камера схватила каждую деталь в выражении лиц двух мужчин, их изумление и то, как страх метнулся в их глазах. Двух мужчин, ни один из которых не был Дики Локхартом.
14
– И что теперь?
– Есть, – сказал Скинк с полным ртом жареной зубатки. Они сидел за угловым столиком в Миддендорфе. Кажется, никто не замечал их маскарадных костюмов.
Декер сказал:
– Подождем до тех пор, пока Голт не услышит о том, что мы пошли по ложному следу.
Скинк немедленно переключил свое внимание на миску сочной шинкованной капусты.
– Может быть, и нет, – сказал он. – Может быть, они работают на Локхарта.
Декер уже раздумывал о такой возможности. Может быть, Дики был слишком осторожен, чтобы вытягивать ловушки собственными руками. Все, что ему требовалось сделать, это мобилизовать нескольких приятелей для этой миссии, а потом встретиться с ними на озере и забрать окуня, добытого неправедным путем. Некоторые из этих ребят готовы были для Дики на все, пока он обещал показывать их по телевизору.
Другим возможным объяснением того, что случилось в это утро, могло быть то, что Р. Дж. Декер сфотографировал другую банду мошенников. Как бы то ни было, но лица на пленке были не те, которые хотел увидеть Деннис Голт.
– Ты прекрасно знаешь, что Дики сплутовал на турнире.
– Конечно, – сказал Скинк. – Но есть миллиард мест в округе, где он мог бы спрятать окуня. Болота простираются так далеко, как только может видеть глаз. Черт, он мог поставить свои ловушки на озере Понтшартрен и мы бы состарились, глядя в это месиво.
– Поэтому мы застолбили то место, которое на виду, – мрачно сказал Декер.
– И выставили себя совершенными болванами. – Скинк сделал знак официантке подать еще зубатки. – Это сработает, Майами. Пошли в весовую, и посмотрим, что будет. И ешь свои чертовы пончики, ладно? Если мы его не уличим, я просто застрелю подонка.
– Прости, не понял.
– Локхарта, – сказал Скинк.
– Пошли, – Декер напрасно изучал лицо Скинка в надежде на то, что это была шутка.
– Голту это понравится, – сказал Скинк. – Черт, у меня полный рот костей. Трудно, что ли, сделать рыбное филе! Здесь нет чертова хирурга, ведь так?
Официантка с воинственным видом подошла к их столику, но Декер сделал ей знак удалиться.
– Мы не имеем права убивать Дики, – прошептал он Скинку.
– Я думал об этом, – сказал Скинк, ни на йоту не понижая голоса. – Кому какое дело, если Дики отдаст концы? Его спонсорам? Телесети? Подумаешь, потеря для человечества.
Скинк перестал жевать.
– Я сделаю эту чертову фотографию, – сказал Декер.
– Будет намного легче прострелить его зад. Парень в Тибодо, мой знакомый, пришлет мне ружье для охоты на оленей.
– Нет! – огрызнулся Декер, но он уже понял, что эта мысль прочно засела где-то за этими адскими солнцезащитными очками. – Это безумие, – сказал Декер. – Еще раз об этом скажешь, капитан, и я ухожу.
– О, расслабься, – сказал Скинк.
– Я серьезно!
Скинк перегнулся через стол и подцепил кукурузный пончик с тарелки Декера.
– Я тебя предупредил, – сказал он игриво.
Лодки окунеловов возвращались, как попало в противоположность тому образцовому порядку, в котором они были выстроены при отправлении. Взвешивание было назначено на четыре тридцать, и рыболовы делали дикие виражи по озеру Морена, чтобы поспеть к назначенному сроку. Они подъезжали со всех сторон: самая большая скорость казалась единственной, какую они знали. Причал в Пасс-Манчак был до отказа заполнен зрителями, спонсорами и даже местной, телевизионной командой. Монументальный стеклянный аквариум – уступка, сделанная, скрепя сердце, консерваторами, – был воздвигнут неподалеку от доски, где записывались очки, с очевидной целью сохранить пойманных окуней живыми, чтобы позже их можно было выпустить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59