Химик, занимавшийся секретной работой. Ведущий певец в Грасс Рутс. Выбирай по своему вкусу.
– Пойдем в постель, – сказала Лэни и, прежде чем Декер успел моргнуть, полотенце оказалось на полу, и она скользнула между муслиновыми простынями. – Идем, расскажешь мне о своем тяжелом дне.
И это, подумал Декер, говорит женщина, которую только что голую связал леской сумасшедший. Славная неугомонная старушка Лэни Голт.
Позже она проголодалась. Декер сказал, что здесь недалеко есть кабачок с отличными гамбургерами, но Лэни пилила его до тех пор, пока он не согласился доехать до самого Нового Орлеана. Она кинула свою сумку с постельными принадлежностями на заднее сиденье и объявила, что у нее есть своя комната в «Квортере», потому она не намерена оставаться в «Кволити Кортс» из опасения, что Скинк может вернуться. Декер ничуть не осудил ее.
Они отправились в «Акме» поужинать свежими устрицами и пивом. Лэни отпускала непристойные замечания по поводу устриц, а Декер вежливо улыбался, желая больше всего на свете оказаться снова в Майами в своем трейлере и в одиночестве. Ему нравилось порезвиться с ней в постели – по крайней мере он так думал в тот момент, – но ему трудно было вспомнить какую-нибудь пикантную деталь.
Вскоре после полуночи он извинился, отправился в платную телефонную кабину в Ибервиле и позвонил Джиму Тайлу во Флориду. Декер рассказал ему, что произошло со Скинком, Лэни и турниром окунеловов.
– Парень, – сказал патрульный, – он ее связал?
– И отбыл.
– Поезжай домой, – сказал Тайл.
– А как же Скинк?
– С ним будет все в порядке. У него бывают такие настроения.
Декер рассказал Тайлу о спектакле, который Скинк устроил в самолете.
– Завтра у него вызов в суд, – сказал Декер. – В федеральном здании в Пойдрасе. Если он позвонит, Джим, пожалуйста, напомни ему.
Тайл сказал:
– Дыши глубже!
Пока Декер говорил по телефону, Лэни заказала еще дюжину устриц – они лежали на половине раковины.
– Я сыт по горло, – сказал Декер, но все-таки съел одну.
– Деннис говорит, что ты близко подобрался к Локхарту.
Всю ночь она пыталась выведать, что произошло на турнире. Декер отмалчивался.
Лэни сказала:
– Я слышала по радио, что выиграл Дики.
– Это верно.
Радио? Что за радиостанция освещает рыболовные турниры? Декер задумался.
– Он снова смухлевал? – спросила Лэни.
– Не знаю. Возможно. – Декер помолчал. – Я отошлю твоему брату полный отчет.
– Он штаны намочит.
Твердый орешек, хотел сказать Декер. Вместо этого он сказал:
– Мы не сдадимся.
– Ты и Верзила?
– У него есть особые таланты. Не в отношении женщин.
Декер высадил ее у Бьенвиль Хаус. Его чувства нимало не были задеты, когда она не выразила желания пригласить его остаться на ночь.
Он не спеша ехал назад в Хэммонд. Было уже больше двух часов ночи, но дорога 1-10 была запружена большими грузовиками и полугрузовиками, направлявшимися в город. От света их передних фар у Декера слезились глаза.
На перекрестке недалеко от Лапласа он решил поехать по шоссе 51 вместо того, чтобы отправиться по новой дороге, соединявшей два штата. Эта ухабистая неосвещенная дорога была как раз такой, какую бы выбрал Скинк. Декер включил передние фары и медленно поехал, надеясь вопреки всякому смыслу, что где-нибудь у обочины дороги он увидит оранжевый дождевик. К тому времени, когда Декер добрался до Пас Манчак, все, что он видел, были серая лиса, двое детенышей енота и только что задавленная мокасиновая змея.
Декер притормозил, проезжая мимо «Потаенных снастей спортсменов». Кто-то оставил у причала включенными фонари. В этом не было никакого смысла: турнир окончился, окунеловы разъехались. Декер посовещался с сонным поворотом в форме буквы У и вернулся.
Выйдя из машины, он заметил, что воздух на озере был не таким холодным, как накануне. Для рыболовов слишком поздно, ветер наконец изменил направление и теперь дул с юга, это был душистый ветерок с залива, от которого огни на столбах трепетали.
Один из пучков света был направлен на доску, на которой наносились очки участников турнира, другой кое-как освещал гигантский аквариум.
Декер подумал, вспомнил ли кто-нибудь об окунях и выпустили ли их на волю. Он направился к причалу посмотреть.
Насос аквариума работал, шумно выпуская пузырьки. Вода приобрела буровато-илистый оттенок. Тыльной стороной руки Декер вытер окошко, на котором осели водяные пары, и заглянул в стеклянный контейнер. Он сразу же заметил трех дохлых рыб с выпученными желеобразными глазами, медленно перекатывавшихся по дну аквариума. Декер почувствовал себя неким туристом в изображении Чарльза Адамса в «Маринелэнд».
Над мертвыми окунями дрейфовала какая-то крупная тень. Декер заглянул через край десятифутового контейнера, но отвернулся, когда пучок света ударил ему прямо в глаза.
Чтобы избавиться от слишком яркого света, он вскарабкался по деревянной лесенке на платформу весовщика, которая выходила и на доску, и на аквариум. Воспользовавшись этой возможностью, Декер разглядел еще несколько мертвых рыб, плававших на поверхности, и что-то еще, нечто медленно вращавшееся в потоке воды, накачиваемой насосом. Это нечто имело широкие плечи и темные... Сначала Декер было подумал, что это могло бы быть морской коровой. Потом он решил, что кто-то таким образом проявил свой мрачный юмор.
Когда этот предмет приблизился, он получил возможность разглядеть его лучше.
Это был человек, плававший лицом вниз, плотный мужчина в коричневом спортивном костюме.
Декер наблюдал за трупом, который снова закружился в аквариуме. На этот раз, когда тот проплывал мимо, ему удалось ухватить холодные окоченевшие плечи и с всплеском перевернуть тело.
Глаза Дики Локхарта были широко раскрыты, но больше ничего не видели. На его правом виске был синяк величиной со сливу: если удар и не сбил его сразу, то, вероятно, он сделал его непригодным для полуночного плавания.
Окончательный штрих, использованный убийцей, был дьявольским, но выбран не без юмора: грозная приманка «двойная наживка» была продета сквозь нижнюю губу Дики Локхарта. Она свисала с лица Дики, как странное елочное украшение. К сожалению, никто из окуней в аквариуме не мог оценить пикантность этого жеста убийцы, потому что все они были не живее Дики.
Р. Дж. Декер опустил труп в воду и быстро пошел к машине. Эта сцена взывала к нему, требуя, чтобы он ее запечатлел на фотографии, но кричала и о чем-то другом. Декер слышал этот голос всю обратную дорогу, пока ехал в мотель и даже потом, когда глубоко заснул, он не переставал его слышать в своих беспокойных снах.
15
Согласно официальной биографии Чарльз Уиб обратился к Богу после того, как испытал в детстве страдания бедности, оскорблений и пренебрежения. Его отец умер от пьянства, мать умерла от наркомании, успев перед этим продать двух сестер Чарли в рабство китайской банде за шестьдесят пять долларов и три грамма опия.
Вполне представимая судьба утерянных сестер Уиба была постоянной темой телевизионной передачи Чарли, проповедей Спортивной Христианской Телесети; ничто не приносило лучшей прибыли, чем медленный наплыв после показа любительских снимков двух маленьких девочек – Джун-Ли и Мелиссы под плаксивым заголовком: «Что сделал Сатана с этими ангелами?»
Преподобный Чарльз Уиб, конечно, знал. Ангелы, о которых шла речь, оба были живы и здоровы и вероятно, все еще трудились для мистера Хью Хефнера в том же качестве, что и когда впервые привлекли внимание преподобного Уиба. Он лично вырезал их детские фотографии со страниц журнала «Плейбой», а именно из его полного фальши раздела, где публиковались сенсационные детские фотографии героинь главного разворота. Чарли Уиб давным-давно забыл настоящие имена этих моделей, а также месяц и год, когда они появились в этом журнале. Но его нимало не смущало, что фотографии узнают, и его карты будут раскрыты, потому что ни один ревностный почитатель программы СХТ никогда бы не посмел признаться, что заглядывает в такой журнал. Преподобный Чарльз Уиб старался себя обезопасить тем, что постоянно предупреждал свою паству о том, что журнал «Плейбой» был пропуском в ад.
Если говорить правду, то у Чарльза Уиба не было сестер, а был старший брат по имени Берни, которого застукали когда-то на продаже фальшивых заказов на нефть в Северном Майами, а теперь уже семь лет он отбывал наказание за подлог. Отцом Уиба был торговец обувью, не переносивший спиртного по причине язвы; мать его была не наркоманкой, а процветающим агентом по продаже недвижимости, и именно от нее Чарли Уиб унаследовал вдохновение, подвигнувшее его на фантастический проект во Флориде: Озера Ланкеров.
Семья Уиба никогда не была особенно религиозной, поэтому соседи были очень удивлены и даже проявили некоторый скептицизм, узнав о том, что маленький Чарли вырос и стал фундаменталистским проповедником. Ведь в конце концов Уибы были евреями. Знакомые были еще больше изумлены, когда однажды, включив телевизор, они увидели Чарли распространявшимся о своих падших родителях и похищенных сестрах. Единственный, кого помнили соседи, был бездельник Берни.
Путь Чарльза Уиба к продвижению по религиозной стезе был любопытным и извилистым. После того, как он был изгнан из «Цитадели» за моральное падение, он провел десять лет, гоняясь за модой и надеясь попасть в яблочко. «Быть живым от восемнадцати до двадцати пяти!» стало лозунгом Чарли, потому что это всегда было его целью. Его планы всегда оказывались устаревшими по меньшей мере на два года и на пятьдесят процентов необеспеченными капиталом. В течение некоторого времени он держал магазин здоровой пищи в Талахасси, потом диско в Галф Шоре, потом фабрику по производству ванн в Орландо. Хотя его послужной список выглядел так, будто он был неудачником, Чарли Уиб был умным человеком. И неважно, что все его начинания кончались крахом: банковский счет Уиба свидетельствовал о процветании. В конце семидесятых годов Внутренняя Служба Доходов проявила жадный интерес к состоянию Чарли Уиба, и он воспринял это как знак того, что пора обратиться к Богу и как можно скорее. Так появилась Первая Церковь Пятидесятницы Освобождающего Искупления.
В действительности Чарли Уибу не принадлежала церковь, но у него было нечто лучшее: телевизионная станция.
За два миллиона долларов он купил небольшую станцию, программа которой состояла из показа игр, бейсбольных соревнований «Храбрецов Атланты» и «Лучших из Хи-Хо». В них ничего не изменилось за четыре месяца, пока однажды воскресным утром человек с соломенными волосами и бровями мессии не появился за картонной кафедрой и не представился как Наисвятейший Преподобный Чарльз Уиб. Отныне, сказал он, Телевизионная сеть Уиба будет гласом Иисуса Христа.
А потом, в прямом эфире Чарльз Уиб исцелил больную кошку.
Это видели сотни зрителей. Пятнистый котенок похромал по сцене, и после трепетной молитвы, вознесенной Преподобным Уибом за его душу и наложении перстов на его пушистую голову – исцеленное животное ускакало галопом.
В следующее воскресенье Чарли Уиб сотворил такое же чудо с хромой гончей. Еще через неделю это повторилось с поросенком. Две недели спустя с детенышем ламы, взятым напрокат у странствующего цирка.
Но свой коронный номер Уиб приберегал для Рождественского воскресенья, начала недели подсчета рейтинга. На глазах у своей самой многочисленной телевизионной аудитории, которая когда-либо собиралась, он исцелил ягненка.
Это было великолепное зрелище, исполненное библейской символики. Немногие из зрителей, видевшие, как пушистое существо с затуманенным взглядом поднималось с пола, не были глубоко растроганы. Казалось, никто из паствы Чарли Уиба не заметил, что чудо заняло на час больше времени, чем ожидали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Пойдем в постель, – сказала Лэни и, прежде чем Декер успел моргнуть, полотенце оказалось на полу, и она скользнула между муслиновыми простынями. – Идем, расскажешь мне о своем тяжелом дне.
И это, подумал Декер, говорит женщина, которую только что голую связал леской сумасшедший. Славная неугомонная старушка Лэни Голт.
Позже она проголодалась. Декер сказал, что здесь недалеко есть кабачок с отличными гамбургерами, но Лэни пилила его до тех пор, пока он не согласился доехать до самого Нового Орлеана. Она кинула свою сумку с постельными принадлежностями на заднее сиденье и объявила, что у нее есть своя комната в «Квортере», потому она не намерена оставаться в «Кволити Кортс» из опасения, что Скинк может вернуться. Декер ничуть не осудил ее.
Они отправились в «Акме» поужинать свежими устрицами и пивом. Лэни отпускала непристойные замечания по поводу устриц, а Декер вежливо улыбался, желая больше всего на свете оказаться снова в Майами в своем трейлере и в одиночестве. Ему нравилось порезвиться с ней в постели – по крайней мере он так думал в тот момент, – но ему трудно было вспомнить какую-нибудь пикантную деталь.
Вскоре после полуночи он извинился, отправился в платную телефонную кабину в Ибервиле и позвонил Джиму Тайлу во Флориду. Декер рассказал ему, что произошло со Скинком, Лэни и турниром окунеловов.
– Парень, – сказал патрульный, – он ее связал?
– И отбыл.
– Поезжай домой, – сказал Тайл.
– А как же Скинк?
– С ним будет все в порядке. У него бывают такие настроения.
Декер рассказал Тайлу о спектакле, который Скинк устроил в самолете.
– Завтра у него вызов в суд, – сказал Декер. – В федеральном здании в Пойдрасе. Если он позвонит, Джим, пожалуйста, напомни ему.
Тайл сказал:
– Дыши глубже!
Пока Декер говорил по телефону, Лэни заказала еще дюжину устриц – они лежали на половине раковины.
– Я сыт по горло, – сказал Декер, но все-таки съел одну.
– Деннис говорит, что ты близко подобрался к Локхарту.
Всю ночь она пыталась выведать, что произошло на турнире. Декер отмалчивался.
Лэни сказала:
– Я слышала по радио, что выиграл Дики.
– Это верно.
Радио? Что за радиостанция освещает рыболовные турниры? Декер задумался.
– Он снова смухлевал? – спросила Лэни.
– Не знаю. Возможно. – Декер помолчал. – Я отошлю твоему брату полный отчет.
– Он штаны намочит.
Твердый орешек, хотел сказать Декер. Вместо этого он сказал:
– Мы не сдадимся.
– Ты и Верзила?
– У него есть особые таланты. Не в отношении женщин.
Декер высадил ее у Бьенвиль Хаус. Его чувства нимало не были задеты, когда она не выразила желания пригласить его остаться на ночь.
Он не спеша ехал назад в Хэммонд. Было уже больше двух часов ночи, но дорога 1-10 была запружена большими грузовиками и полугрузовиками, направлявшимися в город. От света их передних фар у Декера слезились глаза.
На перекрестке недалеко от Лапласа он решил поехать по шоссе 51 вместо того, чтобы отправиться по новой дороге, соединявшей два штата. Эта ухабистая неосвещенная дорога была как раз такой, какую бы выбрал Скинк. Декер включил передние фары и медленно поехал, надеясь вопреки всякому смыслу, что где-нибудь у обочины дороги он увидит оранжевый дождевик. К тому времени, когда Декер добрался до Пас Манчак, все, что он видел, были серая лиса, двое детенышей енота и только что задавленная мокасиновая змея.
Декер притормозил, проезжая мимо «Потаенных снастей спортсменов». Кто-то оставил у причала включенными фонари. В этом не было никакого смысла: турнир окончился, окунеловы разъехались. Декер посовещался с сонным поворотом в форме буквы У и вернулся.
Выйдя из машины, он заметил, что воздух на озере был не таким холодным, как накануне. Для рыболовов слишком поздно, ветер наконец изменил направление и теперь дул с юга, это был душистый ветерок с залива, от которого огни на столбах трепетали.
Один из пучков света был направлен на доску, на которой наносились очки участников турнира, другой кое-как освещал гигантский аквариум.
Декер подумал, вспомнил ли кто-нибудь об окунях и выпустили ли их на волю. Он направился к причалу посмотреть.
Насос аквариума работал, шумно выпуская пузырьки. Вода приобрела буровато-илистый оттенок. Тыльной стороной руки Декер вытер окошко, на котором осели водяные пары, и заглянул в стеклянный контейнер. Он сразу же заметил трех дохлых рыб с выпученными желеобразными глазами, медленно перекатывавшихся по дну аквариума. Декер почувствовал себя неким туристом в изображении Чарльза Адамса в «Маринелэнд».
Над мертвыми окунями дрейфовала какая-то крупная тень. Декер заглянул через край десятифутового контейнера, но отвернулся, когда пучок света ударил ему прямо в глаза.
Чтобы избавиться от слишком яркого света, он вскарабкался по деревянной лесенке на платформу весовщика, которая выходила и на доску, и на аквариум. Воспользовавшись этой возможностью, Декер разглядел еще несколько мертвых рыб, плававших на поверхности, и что-то еще, нечто медленно вращавшееся в потоке воды, накачиваемой насосом. Это нечто имело широкие плечи и темные... Сначала Декер было подумал, что это могло бы быть морской коровой. Потом он решил, что кто-то таким образом проявил свой мрачный юмор.
Когда этот предмет приблизился, он получил возможность разглядеть его лучше.
Это был человек, плававший лицом вниз, плотный мужчина в коричневом спортивном костюме.
Декер наблюдал за трупом, который снова закружился в аквариуме. На этот раз, когда тот проплывал мимо, ему удалось ухватить холодные окоченевшие плечи и с всплеском перевернуть тело.
Глаза Дики Локхарта были широко раскрыты, но больше ничего не видели. На его правом виске был синяк величиной со сливу: если удар и не сбил его сразу, то, вероятно, он сделал его непригодным для полуночного плавания.
Окончательный штрих, использованный убийцей, был дьявольским, но выбран не без юмора: грозная приманка «двойная наживка» была продета сквозь нижнюю губу Дики Локхарта. Она свисала с лица Дики, как странное елочное украшение. К сожалению, никто из окуней в аквариуме не мог оценить пикантность этого жеста убийцы, потому что все они были не живее Дики.
Р. Дж. Декер опустил труп в воду и быстро пошел к машине. Эта сцена взывала к нему, требуя, чтобы он ее запечатлел на фотографии, но кричала и о чем-то другом. Декер слышал этот голос всю обратную дорогу, пока ехал в мотель и даже потом, когда глубоко заснул, он не переставал его слышать в своих беспокойных снах.
15
Согласно официальной биографии Чарльз Уиб обратился к Богу после того, как испытал в детстве страдания бедности, оскорблений и пренебрежения. Его отец умер от пьянства, мать умерла от наркомании, успев перед этим продать двух сестер Чарли в рабство китайской банде за шестьдесят пять долларов и три грамма опия.
Вполне представимая судьба утерянных сестер Уиба была постоянной темой телевизионной передачи Чарли, проповедей Спортивной Христианской Телесети; ничто не приносило лучшей прибыли, чем медленный наплыв после показа любительских снимков двух маленьких девочек – Джун-Ли и Мелиссы под плаксивым заголовком: «Что сделал Сатана с этими ангелами?»
Преподобный Чарльз Уиб, конечно, знал. Ангелы, о которых шла речь, оба были живы и здоровы и вероятно, все еще трудились для мистера Хью Хефнера в том же качестве, что и когда впервые привлекли внимание преподобного Уиба. Он лично вырезал их детские фотографии со страниц журнала «Плейбой», а именно из его полного фальши раздела, где публиковались сенсационные детские фотографии героинь главного разворота. Чарли Уиб давным-давно забыл настоящие имена этих моделей, а также месяц и год, когда они появились в этом журнале. Но его нимало не смущало, что фотографии узнают, и его карты будут раскрыты, потому что ни один ревностный почитатель программы СХТ никогда бы не посмел признаться, что заглядывает в такой журнал. Преподобный Чарльз Уиб старался себя обезопасить тем, что постоянно предупреждал свою паству о том, что журнал «Плейбой» был пропуском в ад.
Если говорить правду, то у Чарльза Уиба не было сестер, а был старший брат по имени Берни, которого застукали когда-то на продаже фальшивых заказов на нефть в Северном Майами, а теперь уже семь лет он отбывал наказание за подлог. Отцом Уиба был торговец обувью, не переносивший спиртного по причине язвы; мать его была не наркоманкой, а процветающим агентом по продаже недвижимости, и именно от нее Чарли Уиб унаследовал вдохновение, подвигнувшее его на фантастический проект во Флориде: Озера Ланкеров.
Семья Уиба никогда не была особенно религиозной, поэтому соседи были очень удивлены и даже проявили некоторый скептицизм, узнав о том, что маленький Чарли вырос и стал фундаменталистским проповедником. Ведь в конце концов Уибы были евреями. Знакомые были еще больше изумлены, когда однажды, включив телевизор, они увидели Чарли распространявшимся о своих падших родителях и похищенных сестрах. Единственный, кого помнили соседи, был бездельник Берни.
Путь Чарльза Уиба к продвижению по религиозной стезе был любопытным и извилистым. После того, как он был изгнан из «Цитадели» за моральное падение, он провел десять лет, гоняясь за модой и надеясь попасть в яблочко. «Быть живым от восемнадцати до двадцати пяти!» стало лозунгом Чарли, потому что это всегда было его целью. Его планы всегда оказывались устаревшими по меньшей мере на два года и на пятьдесят процентов необеспеченными капиталом. В течение некоторого времени он держал магазин здоровой пищи в Талахасси, потом диско в Галф Шоре, потом фабрику по производству ванн в Орландо. Хотя его послужной список выглядел так, будто он был неудачником, Чарли Уиб был умным человеком. И неважно, что все его начинания кончались крахом: банковский счет Уиба свидетельствовал о процветании. В конце семидесятых годов Внутренняя Служба Доходов проявила жадный интерес к состоянию Чарли Уиба, и он воспринял это как знак того, что пора обратиться к Богу и как можно скорее. Так появилась Первая Церковь Пятидесятницы Освобождающего Искупления.
В действительности Чарли Уибу не принадлежала церковь, но у него было нечто лучшее: телевизионная станция.
За два миллиона долларов он купил небольшую станцию, программа которой состояла из показа игр, бейсбольных соревнований «Храбрецов Атланты» и «Лучших из Хи-Хо». В них ничего не изменилось за четыре месяца, пока однажды воскресным утром человек с соломенными волосами и бровями мессии не появился за картонной кафедрой и не представился как Наисвятейший Преподобный Чарльз Уиб. Отныне, сказал он, Телевизионная сеть Уиба будет гласом Иисуса Христа.
А потом, в прямом эфире Чарльз Уиб исцелил больную кошку.
Это видели сотни зрителей. Пятнистый котенок похромал по сцене, и после трепетной молитвы, вознесенной Преподобным Уибом за его душу и наложении перстов на его пушистую голову – исцеленное животное ускакало галопом.
В следующее воскресенье Чарли Уиб сотворил такое же чудо с хромой гончей. Еще через неделю это повторилось с поросенком. Две недели спустя с детенышем ламы, взятым напрокат у странствующего цирка.
Но свой коронный номер Уиб приберегал для Рождественского воскресенья, начала недели подсчета рейтинга. На глазах у своей самой многочисленной телевизионной аудитории, которая когда-либо собиралась, он исцелил ягненка.
Это было великолепное зрелище, исполненное библейской символики. Немногие из зрителей, видевшие, как пушистое существо с затуманенным взглядом поднималось с пола, не были глубоко растроганы. Казалось, никто из паствы Чарли Уиба не заметил, что чудо заняло на час больше времени, чем ожидали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59