Декер сказал:
– Это собака, Том?
– На что же это еще, черт возьми, похоже?
– Это, безусловно, собака, – сказала Кетрин. – Мне кажется, бульдог.
– Я знал похожую собаку, – сказал Декер приветливо. – Она жила в моем трейлерном парке, ее звали Пойндекстер.
– Это Лукас, – ответил Томас Керл.
– Он знает какие-нибудь трюки?
– Да, отгрызает яйца у таких ублюдков, как ты.
– Ясно.
Кетрин сказала:
– Ты делаешь мне больно, Том.
– Убери от нее пистолет, – сказал Декер спокойно. – Отпусти ее, это условие сделки.
– Я тебе покажу сделку, – сказал Томас Керл. Своим вспухшим красным языком он лизнул кончик барабана пистолета и наставил его прямо между светло-каштановых бровей Кетрин. Он начал водить дулом пистолета туда и сюда, оставляя влажные отпечатки на ее лбу.
– Вот сделка, в которой участвовал Лимус, – сказал Томас Керл. – Прямо в яблочко, в самый центр!
Он снова наставил пистолет на ее грудь.
Прикосновение синей стали к ее лицу вызвало у Кетрин дрожь. Она подумала, что может лишиться чувств. Когда-то ей хотелось видеть опасность, проявление горячего нрава. Обычно она испытывала отвращение к насилию, но этот случай был исключением. Кетрин была бы в восторге, если бы ее бывший муж придушил Тома Керла голыми руками.
– Я должен убить вас обоих, – сказал Керл. – Он старался преодолеть сильную дрожь. Пот собирался на его щеках крупными каплями, дыхание было прерывистым и хриплым.
Декер знал, что может свалить его одним хорошим ударом, если бы только пистолет не был нацелен прямо в сердце Кетрин. О, Кетрин! Декеру следовало быть очень осторожным, он был так близко к краю.
– Сделка есть сделка, – сказал Декер.
– Черт, я не могу ее отпустить сейчас.
– Она не расскажет, – сказал Декер. – У нее есть муж, о котором она должна думать.
– Слишком скверное дело, – проворчал Томас Керл. – Вдруг один его глаз стал казаться больше другого. Он слегка покачнулся, как, если бы стоял на палубе корабля.
Потом сказал:
– Давай покончим с этим. Я плохо себя чувствую.
Он толкнул Кетрин к Декеру, который притянул ее к себе обеими руками.
– Рейдж, пожалуйста, – прошептала она.
Керл спросил:
– Ну, кто будет первым?
Поскольку никто из них не ответил, он обратился за помощью к своему верному приятелю.
– Лукас, кто будет первым?
– Том, сделай нам последнее одолжение до того, как ты убьешь нас.
– Заткнись!
– Сфотографируй нас вместе, меня и Кетрин.
Керл ухмыльнулся.
– Какого черта?
– Потому что я люблю ее, – сказал Декер, – и это наша последняя минута вместе. Навсегда.
– Вот это верно.
– Тогда сделай это, пожалуйста, – сказал Декер.
Кетрин сжала его руку:
– Я тоже люблю тебя, Рейдж.
Эти слова прозвучали удивительно, замечательно, но при таких обстоятельствах Декер не мог быть уверен, что это правда. Под дулом пистолета люди говорят самые странные вещи.
Он снял «Минолту» с шеи. Томас Керл взял пистолет под мышку правой руки, а камеру в здоровую руку. Он безнадежно разглядывал ее, как если бы это был атомный реактор.
– У моего папы был «Поляроид».
– Это почти то же самое, – сказал Декер ободряюще. – Ты должен смотреть в это маленькое окошечко.
– Да? – Томас Керл поднял камеру к тому глазу, который был больше.
– Ты нас видишь?
– Нет, – сказал Керл.
Декер отступил на два шага и потянул Кетрин за локти.
– А теперь, Томас?
Керл хихикнул:
– Эй, да, теперь вижу.
– Хорошо... Теперь нажми на эту черную кнопку наверху.
– Погодите, вы расплываетесь перед глазами.
– Это не важно.
Керл сказал:
– Черт, можно ведь было бы сделать хорошую прощальную фотографию, учитывая обстоятельства. Как мне сфокусировать кадр?
Кетрин сжала руку Декера.
– К черту фокус, – сказала она едва слышно. – Доберись до его пистолета.
Но Декер сказал поощрительным тоном:
– Том, фокус – это вон та черная кнопка.
– Вот эта?
– Да, тут все автоматизировано, только нажми на нее.
– Черт бы меня побрал!
Декер сказал:
– Ну не здорово ли это?
– Да, – отозвался Томас Керл. – Но откуда появится карточка?
– Господи, – вздохнула Кетрин.
– Из-под низу, – солгал Декер. В первый раз его голос прозвучал слегка нетерпеливо.
Керл перевернул камеру вверх ногами:
– Не вижу откуда.
– Поверь мне, Том.
– Ну, если ты так говоришь, – Керл поднял «Минолту» еще раз. Потребовалось несколько минут, пока его трясущиеся руки настраивали видоискатель, чтобы он оказался вровень с глазом.
– Лукас, правда, эти двое выглядят мило? – хрипло засмеялся Керл. – Сначала я сделаю фотографию, а потом вышибу ваши чертовы мозги.
Он нашел черную кнопку и уперся в нее дрожащим пальцем.
– Прекрасно, подонки, изобразите улыбочку.
– Прощай, Том, – сказал Р. Дж. Декер.
В камере не было пленки, только четырнадцать унций водного гелия, а также мягкой пластиковой взрывчатки, обычно используемой в строительстве. Для Декера было просто провести незамысловатые медные проволочки от батарей камеры прямо к плотно спрессованному желатину, веществу, столь летучему, что заряд от контакта с затвором дал бы более чем достаточно тепла.
Если знать, как протекают химические реакции, то это было быстро и просто.
При прикосновении к кнопке и нажатии на нее «Минолта» взорвалась; пламени было не очень много, и оно было не очень сильным, но сотрясение воздуха было достаточно мощным, чтобы оторвать отравленную инфекцией голову Томаса Керла и разметать ее дугой, как от выстрела с расстояния в сорок футов. Она приземлилась с шумным всплеском посреди канала.
Кетрин застыла на месте, зачарованная созерцанием безголового тела Керла, которое некоторое время постояло, а потом сложилось и упало на быстро краснеющую грязь. Казалось, что оно простояло так минуты. Потом каждая сцена представала в памяти Кетрин, как в замедленной съемке: Р. Дж. бросил пистолет в воду, Р. Дж. подтащил тело к лодке, Р. Дж. столкнул лодку в воду с берега, Р. Дж. легко поднял ее на руки и понес прочь в безопасное место.
Они гребли по очереди. Каждый раз, проплывая мимо очередной лодки, они ловили на себе насмешливый взгляд.
– Плевать мне на это, – говорил Эл Гарсия Джиму Тайлу. – Видишь, не похоже, чтобы они ловили рыбу.
Это было правдой: Гарсия и Джим Тайл не знали, почему, да и не задумывались особенно об этом. Их задачей было добраться только до одной рыбы, и им предстоял еще долгий путь. Что же касалось других участников соревнования, то их бы заинтересовало то, что гидролог Чарли Уиба предупредил его, что импортированный окунь не захочет кормиться и клевать в чужой воде. Но если профессионалы и догадывались об истине, не в их правилах было бросать свое дело и складывать удочки – особенно, если столько ставилось под угрозу. Глубоко в душе каждого рыболова таилась надежда на собственную отвагу и предприимчивость, которые заставляли их продолжать рыбачить вопреки здравому смыслу, науке, несмотря на убытки и возможные несчастные случаи. В такой безумной кампании, как рыбная ловля на Озерах Ланкеров, опустошались целые ящики снастей и ни один из видов секретного оружия не остался втуне. Гнилые воды были нашпигованы приманкой всевозможных размеров и цветов, которая вытаскивалась из глубины, где только могли пройти их лодки со всеми мыслимыми скоростями. К полудню стало очевидным, что даже самая мудреная техника рыбной ловли в мире не заставит эту рыбу клевать. И когда они уныло гребли, продвигаясь по сети длинных каналов, Джим Тайл и Эл Гарсия видели страх на лицах участников турнира.
– Не похоже, что они получают от этого много удовольствия, – сказал Гарсия.
– Они не знают, что такое удовольствие, – сказал Джим Тайл, берясь в свою очередь за весла.
С каждым ударом весел правда становилась очевидной: если они и доберутся до кучи валежника, о которой их предупреждал Скинк, то вероятно, никогда не вернутся к причалу до захода солнца. Если будут только грести. Но они должны были попытаться.
– Давай, действуй, чико, – сказал Эл Гарсия. – Мы – надежда Оксфорда.
В этот самый момент на самом западном крае Озера номер семь Деннис Голт раскладывал водонепроницаемую карту, помеченную для него пилотом его вертолета. Лэни сидела на скамье, почитывая кое-что выбранное ею из стопки журналов «Космос», которые она прихватила с собой, чтобы убить время.
Ее нос блестел от гавайского масла для загара.
Деннис Голт подышал на свои солнцезащитные очки и протер линзы тканью. Он поглядел сквозь них на солнце прежде, чем надеть. Произведя смотр своего арсенала, он выбрал снасть с совершенно новой наживкой «Двойной» и прикрепил ее к концу лески. Попробовал остроту крючка на ногте большого пальца и самодовольно улыбнулся, убедившись, что шип застревает накрепко. Потом он выпустил струю «Счастливой железы – Болеро для окуней» и повторил это три раза.
Наконец-то Голт был готов. Он откинулся назад и включил вращающуюся приманку, потому что они приближались к тому месту, где должна была находиться куча хвороста.
– Ну, мать, давай, – сказал он, – возьми наживку.
31
– Объсни мне, – сказал преподобный Чарльз Уиб с парикмахерского кресла, на котором он сидел, – как это дерьмо попало в эфир.
– Что ты имеешь в виду? – спросил дьякон Джонсон.
– Я, Иззи, говорю обо всех этих полицейских машинах.
– Видишь ли, Чарльз, это было сделано, как ты просил. Мы прервали нашу обычную программу, чтобы включить тебя в объявление о мемориальном турнире, посвященном памяти Дики Локхарта. Чтобы позже настроиться на эффектную концовку.
– Шестнадцать чертовых полицейских машин, Иззи, – похоже было на то, что они совершают рейд в поисках наркотиков, а не посещают рыболовный турнир.
– Но это и не выглядело так, будто мы их пригласили.
– О, нет, – сказал Чарли Уиб. – Вы поступили лучше. Вы внедрили их в одиннадцать миллионов домов наших зрителей.
Дьякон Джонсон ответил:
– Мы уже заплатили за спутниковое время, Чарльз. Я думаю, ты реагируешь слишком болезненно.
Уиб нетерпеливо поежился в то время как парикмахер приводил в порядок его кустистые светлые брови. Он подумал: может быть, Иззи прав, может быть, полицейские машины – не так плохо. Может быть, зрителям даже будет любопытно, в чем дело, и это поднимет наш рейтинг.
– Могу я его ввести? – спросил дьякон Джонсон.
– Конечно, Иззи.
Со стрижкой Уиба было покончено. Он дал парикмахеру сто долларов и отправил его домой. Уиб оглядел себя в зеркале и спрыснул одеколоном «Старая приправа».
Потом он подошел к платяному шкафу и выбрал костюм бледно-малинового цвета, один из своих любимых. Он надевал блестящие яркие брюки, когда дьякон Джонсон вернулся с упомянутым грешником.
– Да, ты крупный малый, – сказал Уиб.
– Должно быть, – ответил человек.
– Дьякон Джонсон утверждает, что ты слепой.
– Не совсем.
– Ну, конечно, не совсем, – сказал преподобный Уиб. – Ни одно чадо божье не бывает совершенно слепым, во всяком случае, в духовном смысле. Его глаза – твои глаза.
– Чертовски приятно это сознавать.
– Как твое имя, грешник?
– Меня зовут Скинк.
– Что это такое, скандинавское имя, что ли? Скинк. – Уиб нахмурился. – Ты не будешь возражать, Скинк, если сегодня у тебя будет библейское имя? Скажем, Джеремия?
– Конечно, не буду.
– Это великолепно.
Преподобный Уиб был обеспокоен тем фактом, что у человека волосы были заплетены в косицу, и знаками он показал дьякону Джонсону эту озабоченность.
– Волосы останутся, – сказал Скинк.
– Ну, это не так уж плохо, – вмешался дьякон Джонсон. – По правде говоря, он выглядит, как один из этих Оукриджских Мальчиков.
Чарли Уиб согласился на уступку.
– Мистер Скинк, я думаю, вам сказали, в чем будет состоять ваша работа. У нас будет репетиция в костюмах примерно через двадцать минут, но я хочу вас предупредить: настоящее шоу совсем другое, оно проходит гораздо более эмоционально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59