Фотографии получались смазанными и мелкими, непонятно было, что в них возбуждает Палмера. Может, это его пунктик? Но после Эндрю Бека Дези уже ничто не удивляло – даже если б Стоут облачился в кольчугу и взял булаву.
Однако сигары она категорически отвергла. Палмер уговаривал ее покурить перед началом и, может, в процессе любовных игр.
– И речи быть не может, – ответила Дези.
– Ты из-за треклятого Билла Клинтона, да? Это он со своими извращенными девками испоганил репутацию сигар. Ну, пожалуйста, Дез, выкури хоть одну.
– Ответ – «нет», и президент здесь ни при чем.
– Да что тут такого? – Стоут принялся перечислять имена кинодив, курящих сигары. – Ну, прошу тебя, – уговаривал он. – Это так эротично.
– Это очень по-дурацки. К тому же от них тошнит.
– Ну пожалуйста, Дези.
– Курение вызывает рак. Опухоль мягкого нёба. Это тебе кажется эротичным, Палмер?
Больше Стоут с сигарами в постели не приставал. Но вот теперь – носорожьи рога. Дези встревожилась. Мало того, что убил животное, так вот – на тебе!
Надо признать, секс у них с Палмером был довольно редок. Дези понимала, отчего не расположена к постельным амурам: недовольна собой, супружеством, и вообще не уверена, симпатичен ли ей муж, как прежде. Да и Стоут тоже большого интереса не проявлял. Может, он содержал подружек в Таллахасси и Вашингтоне, кто знает? А может, действительно купил на черном рынке носорожий порошок, чтобы распалить прежние чувства.
Дези не знала, как быть. У нее обеспеченная, спокойная жизнь, о том, чтобы начать все заново, и подумать страшно. Но пустота в душе тоже пугала, и с каждым днем все больше. Неужели она станет женой, которая принимает супружеское охлаждение как нечто неизбежное, делает вид, что ничего не произошло, и отвлекается поездками на курорты, заграничными путешествиями и проектами по переустройству дома.
А может, и станет. Остаться одной ужаснее, чем жить в не шибко пылком браке. У некоторых подруг ситуация еще хуже – мужьям все по фигу. Палмер хоть пытался поправить отношения или делал вид, что пытается. Надежда на двухдневную эрекцию была трогательной. Либо идиотской – смотря каковы его истинные мотивы.
Но Дези взбесили насмешки Стоута над ее похищением, и она велела ему спать в гостевой комнате.
– Я найду тебе психиатра. Лучшего в городе, – сказал Палмер. – Успокойся, Дез. Просто ты слегка запуталась.
– Предпочитаю пока не выпутываться, – ответила Дези и захлопнула дверь перед носом мужа.
Внезапно Макгуин перестал есть и сделался вялым. Вначале Твилли не понимал – отчего. А потом нашел под задним сиденьем автомобиля кучку таблеток антибиотика. Все это время пес притворялся, что глотает их, а сам лишь рассасывал мясную оболочку, прятал пилюлю под язык и потом, когда Твилли отворачивался, выплевывал.
Возможно, у этого упрямого дурака послеоперационная инфекция, подумал Твилли. В телефонном справочнике он выбрал ближайшую ветеринарную клинику. Регистраторша достала формуляр и стала задавать вопросы:
– Имя питомца?
Твилли ответил.
– Порода?
– Лабрадор-ретривер.
– Возраст?
– Пять лет, – предположил Твилли.
– Вес?
– Фунтов сто двадцать. Может, больше.
– Кастрирован?
– Проверьте сами.
– Нет уж, увольте, – отказалась регистраторша.
– Видите? Яйца на месте.
– Пусть он опять ляжет, мистер Спри.
– Лежать, малыш, – покладисто сказал Твилли.
– Не желаете, чтобы мы его кастрировали?
– Это не мне решать.
– У нас сейчас месячник по кастрации котов и собак, – поведала регистраторша. – Получите скидку в двадцать пять долларов от «Общества гуманности».
– Четвертной за каждое яйцо?
– Нет, мистер Спри.
Твилли почувствовал на себе взгляд Лабрадора.
– Только котов и псов кастрируете?
– Так точно.
– Жаль.
Регистраторша игнорировала последнюю реплику. Забрать Макгуина пришла кудрявая женщина в розовом халате. Твилли проследовал за ней в смотровую, и они вдвоем взгромоздили пса на стол из нержавеющей стали. Появился ветеринар, щуплый, лет шестидесяти. Рыжие с проседью усы, очки в массивной оправе, немногословный. Он послушал сердце Макгуина, прощупал брюхо и осмотрел швы. Не поднимая головы, спросил:
– Чем была вызвана операция?
– Не знаю, – ответил Твилли.
Дези обещала сказать, но так и не сказала.
– Не понимаю. Это ваша собака?
– Вообще-то я ее нашел несколько дней назад.
– Откуда же вам известна кличка?
– Как-то нужно его называть, не только «малыш».
Ветеринар смотрел недоверчиво. Твилли сочинил историю, как возле Сарасоты нашел лабрадора, бредшего по обочине 75-го шоссе. Мол, уже дано объявление в местной газете, и есть надежда, что владелец отыщется.
– Жетона о прививке от бешенства не было?
– Нет, сэр.
– И ошейника?
– Не было. – Ошейник и жетон лежали в машине.
– Трудно поверить, глядя на такую собаку. Он очень породистый.
– Я и знать не знал.
Ветеринар почесал Макгуину нос.
– Кто-то же позаботился о нем и отвел на операцию. Какой смысл бросать потом собаку? Не понимаю.
– Людей трудно понять, – пожал плечами Твилли. – Ну вот теперь я о нем забочусь. Иначе не привел бы сюда.
– Наверное, так.
– Я забеспокоился, когда он перестал есть.
– Да, хорошо, что привели. – Ветеринар поднял Макгуину верхнюю губу и всмотрелся в бледные десны. – Мистер Спри, подождите, пожалуйста, в соседней комнате.
Твилли вернулся в приемную и сел через стул от двух матрон, державших на коленях жирных кошек. Рядом оказался востроликий человек, вцепившийся в потертый кожаный саквояж, откуда периодически высовывалась кудлатая башка размером не больше яблока. Влажные карие глазки сердито оглядывали комнату, человек что-то шептал, и собачья головка вновь скрывалась.
Востроликий заметил взгляд Твилли и плотнее прижал к груди саквояж. Потом резко встал и пересел на три стула дальше.
– А как зовут вашего хомяка? – приветливо спросил Твилли.
Молодой человек схватил ветеринарный журнал и сделал вид, что читает. Остальные посетители тоже не были расположены к беседе. Твилли сообразил, что они не одобряют его вида – голый по пояс, босой, в одних старых полотняных брюках. Остальная одежда находилась в автоматической прачечной дальше по улице.
– Ну ладно. – Твилли сложил на груди руки и вскоре заснул, как обычно, без снов. Проснувшись, он увидел перед собой кудрявую женщину в розовом халате.
– Мистер Спри? Мистер Спри!
– Что?… Извините…
– Доктор Уитком просит вас немедленно зайти.
Твилли резко вскочил и пошатнулся.
– Что-то не так?
– Пойдемте. Скорее.
Пес появился в доме раньше Дезираты. Это был подарок от президента компании по производству фосфатов Дага Магнуссона, знавшего, что Стоут охотник. Магнуссон купил собаку в Хиббинге, штат Минесота, у заводчика породистых охотничьих лабрадоров. Выбранный щенок был лучшим в помете и стоил 1500 долларов. Стоут в шутку назвал его Магарычом, хотя пес не являлся взяткой, а был скорее вознаграждением за организацию оной.
Даг Магнуссон вышел на Стоута, потому что Агентство охраны окружающей среды вот-вот могло закрыть шахту в округе Полк за сброс химических стоков в общественное озеро. Химикалии были настолько ядовиты, что уничтожили все живые существа крупнее амебы, и правительство намеревалось выставить компании колоссальный шестизначный штраф, а также закрыть производство. Положение сложилось щекотливое: озеро источало такое зловоние, что самый грязный политик не желал вмешиваться.
Палмер Стоут испробовал иной подход. Он свел Дага Магнуссона с шефом местного отделения охраны окружающей среды, известным слабостью к рыбалке. Магнуссон пригласил начальника проехаться на запад Монтаны, где в частных владениях голубой лентой протянулась речка, и там удачливый рыбак поймал свою первую двадцатидюймовую радужную форель. Рыба еще билась на берегу, когда разногласия между Охраной природы и компанией Магнуссона стали потихоньку улаживаться, и в результате стороны договорились о штрафе в 3900 долларов и об установке на берегах отравленного озера больших щитов с предупреждением.
Исход дела привел Дага Магнуссона в восторг, и он посчитал, что Палмер Стоут заслуживает большего, нежели обычный непомерный гонорар.
Вот так появилась собака. Жена Стоута (в то время вторая) Эбби возражала, но без толку. Ее изводили щенячьи лужицы и кучки. Мало кто устоит перед очарованием игривого шестинедельного лабрадора-ретривера, но Эбби не поддалась. Как она говорила, ее «решительно не тянуло к животным». Она предпочитала, чтобы все меховое висело в шкафу, а не лизало ей напедикюренные ноги под обеденным столом. Ледяное недоброжелательство супруги встревожило Стоута; его самого же забавная шаловливая псина буквально покорила. К тому времени Палмер уже мысленно выискивал поводы для развода, и отвращение жены к Магарычу тотчас стало первым в списке причин, потеснив стоявшую там прежде антипатию к оральному сексу.
В конце концов Стоут сумел извлечь выгоду из жениной неприязни к щенку. Вернувшись однажды вечером из Таллахасси, он увидел, что Эбби в истерике колошматит пса свернутым в трубку журналом «Повседневная женская одежда». Магарычу почти сравнялся год, он весил уже девяносто с лишним фунтов, так что яростная вспышка Эбби не причинила ему ни малейшего вреда и даже не испугала (пес не связал лупцеванье с ярко-красным ремешком от Розетта, ставшим его новой игрушкой). Он решил, что Эбби с ним играет, и между атаками беспрестанно вилял похожим на дубинку хвостом в знак признательности за редкое проявление внимания. Палмер Стоут вломился в комнату и вырвал у супруги журнал. За неделю он подготовил документы к разводу. Эбби подписала без звука; это предпочтительнее зловещего обвинения в жестоком обращении с животными, которое муж клятвенно посулил обнародовать.
После отъезда Эбби Палмер взялся за превращение породистого лабрадора в охотничью собаку. Магарыч выказал отличные способности к поиску добычи, но оказался совсем не хорош в ее доставке. Он отыскивал подстреленную утку в самых густых зарослях рогоза, но потом неизменно уплывал дальше. Когда Стоут с компанией охотников настигали игруна, истерзанная птица в готовку уже не годилась. Стоут сменил Магарычу полдюжины специальных тренеров и потом сдался. Видимо, охотничьи таланты, которыми славилась эта порода, миновали одно поколение. Стоут перенацелил пса на охрану дома, к чему тот, казалось, подходил как нельзя лучше благодаря устрашающим размерам и черному как ночь окрасу.
И вот Магарыч поживал себе, как хозяин особняка. Стоут, души не чаявший в собаке, наслаждался ее обществом в редкие вечера, когда не находился в отъезде или не пьянствовал в «Поклоннике». И еще, к великой радости Стоута, обнаружилось, что, в отличие от потерпевшей поражение Эбби, большинство женщин обожает больших собак, которых можно потискать, и переносит свое внимание на их владельцев. Палмер Стоут похвалялся перед приятелями Магарычом, который оказался «классным магнитом для телок». Это сработало и на Дези – она мгновенно прониклась к собаке. Девушка наивно полагала, что безмерно добрый нрав пса – отражение положительных качеств ее хозяина. Такую славную псину, размышляла Дези, мог воспитать лишь терпеливый, заботливый и бескорыстный человек. Дези верила, что о потенциальном кавалере можно судить по его питомцу, как и по автомобилю, гардеробу и коллекции компакт-дисков. Невозможно, чтобы у такой безмерно милой и ласковой собаки хозяин оказался коварной сволочью.
И хотя после свадьбы лучезарный облик мужа померк, привязанность Дези к собаке лишь окрепла. И вот теперь Магарыч-Макгуин находился на попечении неуравновешенного молодого человека, который и в самом деле мог быть маньяком, а Дези никак не удавалось убедить Палмера, что все это правда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Однако сигары она категорически отвергла. Палмер уговаривал ее покурить перед началом и, может, в процессе любовных игр.
– И речи быть не может, – ответила Дези.
– Ты из-за треклятого Билла Клинтона, да? Это он со своими извращенными девками испоганил репутацию сигар. Ну, пожалуйста, Дез, выкури хоть одну.
– Ответ – «нет», и президент здесь ни при чем.
– Да что тут такого? – Стоут принялся перечислять имена кинодив, курящих сигары. – Ну, прошу тебя, – уговаривал он. – Это так эротично.
– Это очень по-дурацки. К тому же от них тошнит.
– Ну пожалуйста, Дези.
– Курение вызывает рак. Опухоль мягкого нёба. Это тебе кажется эротичным, Палмер?
Больше Стоут с сигарами в постели не приставал. Но вот теперь – носорожьи рога. Дези встревожилась. Мало того, что убил животное, так вот – на тебе!
Надо признать, секс у них с Палмером был довольно редок. Дези понимала, отчего не расположена к постельным амурам: недовольна собой, супружеством, и вообще не уверена, симпатичен ли ей муж, как прежде. Да и Стоут тоже большого интереса не проявлял. Может, он содержал подружек в Таллахасси и Вашингтоне, кто знает? А может, действительно купил на черном рынке носорожий порошок, чтобы распалить прежние чувства.
Дези не знала, как быть. У нее обеспеченная, спокойная жизнь, о том, чтобы начать все заново, и подумать страшно. Но пустота в душе тоже пугала, и с каждым днем все больше. Неужели она станет женой, которая принимает супружеское охлаждение как нечто неизбежное, делает вид, что ничего не произошло, и отвлекается поездками на курорты, заграничными путешествиями и проектами по переустройству дома.
А может, и станет. Остаться одной ужаснее, чем жить в не шибко пылком браке. У некоторых подруг ситуация еще хуже – мужьям все по фигу. Палмер хоть пытался поправить отношения или делал вид, что пытается. Надежда на двухдневную эрекцию была трогательной. Либо идиотской – смотря каковы его истинные мотивы.
Но Дези взбесили насмешки Стоута над ее похищением, и она велела ему спать в гостевой комнате.
– Я найду тебе психиатра. Лучшего в городе, – сказал Палмер. – Успокойся, Дез. Просто ты слегка запуталась.
– Предпочитаю пока не выпутываться, – ответила Дези и захлопнула дверь перед носом мужа.
Внезапно Макгуин перестал есть и сделался вялым. Вначале Твилли не понимал – отчего. А потом нашел под задним сиденьем автомобиля кучку таблеток антибиотика. Все это время пес притворялся, что глотает их, а сам лишь рассасывал мясную оболочку, прятал пилюлю под язык и потом, когда Твилли отворачивался, выплевывал.
Возможно, у этого упрямого дурака послеоперационная инфекция, подумал Твилли. В телефонном справочнике он выбрал ближайшую ветеринарную клинику. Регистраторша достала формуляр и стала задавать вопросы:
– Имя питомца?
Твилли ответил.
– Порода?
– Лабрадор-ретривер.
– Возраст?
– Пять лет, – предположил Твилли.
– Вес?
– Фунтов сто двадцать. Может, больше.
– Кастрирован?
– Проверьте сами.
– Нет уж, увольте, – отказалась регистраторша.
– Видите? Яйца на месте.
– Пусть он опять ляжет, мистер Спри.
– Лежать, малыш, – покладисто сказал Твилли.
– Не желаете, чтобы мы его кастрировали?
– Это не мне решать.
– У нас сейчас месячник по кастрации котов и собак, – поведала регистраторша. – Получите скидку в двадцать пять долларов от «Общества гуманности».
– Четвертной за каждое яйцо?
– Нет, мистер Спри.
Твилли почувствовал на себе взгляд Лабрадора.
– Только котов и псов кастрируете?
– Так точно.
– Жаль.
Регистраторша игнорировала последнюю реплику. Забрать Макгуина пришла кудрявая женщина в розовом халате. Твилли проследовал за ней в смотровую, и они вдвоем взгромоздили пса на стол из нержавеющей стали. Появился ветеринар, щуплый, лет шестидесяти. Рыжие с проседью усы, очки в массивной оправе, немногословный. Он послушал сердце Макгуина, прощупал брюхо и осмотрел швы. Не поднимая головы, спросил:
– Чем была вызвана операция?
– Не знаю, – ответил Твилли.
Дези обещала сказать, но так и не сказала.
– Не понимаю. Это ваша собака?
– Вообще-то я ее нашел несколько дней назад.
– Откуда же вам известна кличка?
– Как-то нужно его называть, не только «малыш».
Ветеринар смотрел недоверчиво. Твилли сочинил историю, как возле Сарасоты нашел лабрадора, бредшего по обочине 75-го шоссе. Мол, уже дано объявление в местной газете, и есть надежда, что владелец отыщется.
– Жетона о прививке от бешенства не было?
– Нет, сэр.
– И ошейника?
– Не было. – Ошейник и жетон лежали в машине.
– Трудно поверить, глядя на такую собаку. Он очень породистый.
– Я и знать не знал.
Ветеринар почесал Макгуину нос.
– Кто-то же позаботился о нем и отвел на операцию. Какой смысл бросать потом собаку? Не понимаю.
– Людей трудно понять, – пожал плечами Твилли. – Ну вот теперь я о нем забочусь. Иначе не привел бы сюда.
– Наверное, так.
– Я забеспокоился, когда он перестал есть.
– Да, хорошо, что привели. – Ветеринар поднял Макгуину верхнюю губу и всмотрелся в бледные десны. – Мистер Спри, подождите, пожалуйста, в соседней комнате.
Твилли вернулся в приемную и сел через стул от двух матрон, державших на коленях жирных кошек. Рядом оказался востроликий человек, вцепившийся в потертый кожаный саквояж, откуда периодически высовывалась кудлатая башка размером не больше яблока. Влажные карие глазки сердито оглядывали комнату, человек что-то шептал, и собачья головка вновь скрывалась.
Востроликий заметил взгляд Твилли и плотнее прижал к груди саквояж. Потом резко встал и пересел на три стула дальше.
– А как зовут вашего хомяка? – приветливо спросил Твилли.
Молодой человек схватил ветеринарный журнал и сделал вид, что читает. Остальные посетители тоже не были расположены к беседе. Твилли сообразил, что они не одобряют его вида – голый по пояс, босой, в одних старых полотняных брюках. Остальная одежда находилась в автоматической прачечной дальше по улице.
– Ну ладно. – Твилли сложил на груди руки и вскоре заснул, как обычно, без снов. Проснувшись, он увидел перед собой кудрявую женщину в розовом халате.
– Мистер Спри? Мистер Спри!
– Что?… Извините…
– Доктор Уитком просит вас немедленно зайти.
Твилли резко вскочил и пошатнулся.
– Что-то не так?
– Пойдемте. Скорее.
Пес появился в доме раньше Дезираты. Это был подарок от президента компании по производству фосфатов Дага Магнуссона, знавшего, что Стоут охотник. Магнуссон купил собаку в Хиббинге, штат Минесота, у заводчика породистых охотничьих лабрадоров. Выбранный щенок был лучшим в помете и стоил 1500 долларов. Стоут в шутку назвал его Магарычом, хотя пес не являлся взяткой, а был скорее вознаграждением за организацию оной.
Даг Магнуссон вышел на Стоута, потому что Агентство охраны окружающей среды вот-вот могло закрыть шахту в округе Полк за сброс химических стоков в общественное озеро. Химикалии были настолько ядовиты, что уничтожили все живые существа крупнее амебы, и правительство намеревалось выставить компании колоссальный шестизначный штраф, а также закрыть производство. Положение сложилось щекотливое: озеро источало такое зловоние, что самый грязный политик не желал вмешиваться.
Палмер Стоут испробовал иной подход. Он свел Дага Магнуссона с шефом местного отделения охраны окружающей среды, известным слабостью к рыбалке. Магнуссон пригласил начальника проехаться на запад Монтаны, где в частных владениях голубой лентой протянулась речка, и там удачливый рыбак поймал свою первую двадцатидюймовую радужную форель. Рыба еще билась на берегу, когда разногласия между Охраной природы и компанией Магнуссона стали потихоньку улаживаться, и в результате стороны договорились о штрафе в 3900 долларов и об установке на берегах отравленного озера больших щитов с предупреждением.
Исход дела привел Дага Магнуссона в восторг, и он посчитал, что Палмер Стоут заслуживает большего, нежели обычный непомерный гонорар.
Вот так появилась собака. Жена Стоута (в то время вторая) Эбби возражала, но без толку. Ее изводили щенячьи лужицы и кучки. Мало кто устоит перед очарованием игривого шестинедельного лабрадора-ретривера, но Эбби не поддалась. Как она говорила, ее «решительно не тянуло к животным». Она предпочитала, чтобы все меховое висело в шкафу, а не лизало ей напедикюренные ноги под обеденным столом. Ледяное недоброжелательство супруги встревожило Стоута; его самого же забавная шаловливая псина буквально покорила. К тому времени Палмер уже мысленно выискивал поводы для развода, и отвращение жены к Магарычу тотчас стало первым в списке причин, потеснив стоявшую там прежде антипатию к оральному сексу.
В конце концов Стоут сумел извлечь выгоду из жениной неприязни к щенку. Вернувшись однажды вечером из Таллахасси, он увидел, что Эбби в истерике колошматит пса свернутым в трубку журналом «Повседневная женская одежда». Магарычу почти сравнялся год, он весил уже девяносто с лишним фунтов, так что яростная вспышка Эбби не причинила ему ни малейшего вреда и даже не испугала (пес не связал лупцеванье с ярко-красным ремешком от Розетта, ставшим его новой игрушкой). Он решил, что Эбби с ним играет, и между атаками беспрестанно вилял похожим на дубинку хвостом в знак признательности за редкое проявление внимания. Палмер Стоут вломился в комнату и вырвал у супруги журнал. За неделю он подготовил документы к разводу. Эбби подписала без звука; это предпочтительнее зловещего обвинения в жестоком обращении с животными, которое муж клятвенно посулил обнародовать.
После отъезда Эбби Палмер взялся за превращение породистого лабрадора в охотничью собаку. Магарыч выказал отличные способности к поиску добычи, но оказался совсем не хорош в ее доставке. Он отыскивал подстреленную утку в самых густых зарослях рогоза, но потом неизменно уплывал дальше. Когда Стоут с компанией охотников настигали игруна, истерзанная птица в готовку уже не годилась. Стоут сменил Магарычу полдюжины специальных тренеров и потом сдался. Видимо, охотничьи таланты, которыми славилась эта порода, миновали одно поколение. Стоут перенацелил пса на охрану дома, к чему тот, казалось, подходил как нельзя лучше благодаря устрашающим размерам и черному как ночь окрасу.
И вот Магарыч поживал себе, как хозяин особняка. Стоут, души не чаявший в собаке, наслаждался ее обществом в редкие вечера, когда не находился в отъезде или не пьянствовал в «Поклоннике». И еще, к великой радости Стоута, обнаружилось, что, в отличие от потерпевшей поражение Эбби, большинство женщин обожает больших собак, которых можно потискать, и переносит свое внимание на их владельцев. Палмер Стоут похвалялся перед приятелями Магарычом, который оказался «классным магнитом для телок». Это сработало и на Дези – она мгновенно прониклась к собаке. Девушка наивно полагала, что безмерно добрый нрав пса – отражение положительных качеств ее хозяина. Такую славную псину, размышляла Дези, мог воспитать лишь терпеливый, заботливый и бескорыстный человек. Дези верила, что о потенциальном кавалере можно судить по его питомцу, как и по автомобилю, гардеробу и коллекции компакт-дисков. Невозможно, чтобы у такой безмерно милой и ласковой собаки хозяин оказался коварной сволочью.
И хотя после свадьбы лучезарный облик мужа померк, привязанность Дези к собаке лишь окрепла. И вот теперь Магарыч-Макгуин находился на попечении неуравновешенного молодого человека, который и в самом деле мог быть маньяком, а Дези никак не удавалось убедить Палмера, что все это правда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56