Как большинство полных и спокойных по натуре женщин, она терялась в экстремальных условиях, и так как ее чувствительность намного превосходила ее здравый смысл, созерцание страданий собственной дочери так расстроило ее, что она принялась рыдать чуть ли не громче Шарлотты. Шарлотта с яростью отвергла все попытки заключить ее в любящие материнские объятия и была благодарна присутствию мисс Трент. Ее возмутило, что Анцилла проявила так мало сострадания и что она говорила так жестко.
– Как бы то ни было, – говорила она после, – ей удалось усадить Шарлотту в кресло, она сказала, что если так метаться по комнате, то боль только усилится. Потом няня подложила под ноги Шарлотты горячий кирпич, мы укутали ее в шаль, мисс Трент сказала мне, что она считает, что это нарыв, что бессмысленно капать настойку опия на зуб, а лучше, если я ей позволю дать Шарлотте несколько капель нашатыря на стакан воды, чтобы она хоть ненадолго заснула. Так мы и поступили, но если бы вы только знали, чего нам стоило заставить ее открыть рот или хотя бы взять в руки стакан!
– Бедное дитя! – сказал сэр Уолдо. – Наверное, к этому времени она уже с ума сходила от боли.
– И все из-за собственной глупости! Не хочу показаться бессердечной, но когда она призналась мисс Трент, что зуб у нее болел уже около недели и все время ей становилось все хуже, но она не призналась ни одной живой душе, потому что очень боялась, что зуб будут рвать, – в общем, я так разозлилась, сэр Уолдо, после всего этого кошмара, что так и сказала ей: «Пусть это послужит тебе уроком, Шарлотта!»
– Я надеюсь, так и будет, мэм. Хотя я всей душой сочувствую тем, кто боится рвать зубы!
– Согласна с вами, – поежилась миссис Андерхилл. – Но когда она уже довела дело до вчерашнего кошмара, и все еще ревет, все еще отказывается идти к мистеру Дишфорту и не хочет ничего слушать, это уже просто идиотизм! Меня, конечно, в дрожь бросает при одной только мысли, что ее повели к врачу, потому что я не могу видеть, как она мучается, и у врача мы бы с ней на пару рыдали в два ручья и он просто бы не знал, что с нами делать! Нет, я, разумеется, пошла бы с ней сама, если бы мисс Трент или Кортни не смогли бы пойти. Но мисс Трент сразу же вызвалась ее сопровождать, и Кортни, как и положено любящему брату, пошел с ними. И правильно сделал, потому что им пришлось ее держать силой, в таком она была состоянии, и как бы мисс Трент справилась без него, просто ума не приложу! Ну вот, а потом они привезли ее домой и Кортни отправился за доктором Висби, потому что она в ужасном состоянии, и неудивительно!
Определенно, сейчас был не лучший момент для того, чтобы делать какие-либо заявления. Выразив искреннюю надежду, что Шарлотта скоро поправится, сэр Уолдо откланялся и уехал.
Мисс Трент он увидел только через пять дней. Шарлотта, вместо того, чтобы быстро выздороветь, чего он ожидал от такого резвого, полного жизни ребенка, вернулась из Хэрроугейта только для того, чтобы слечь в постель. Ее лихорадочное состояние доктор Висби приписал гною, который просочился в ее организм; однако миссис Андерхилл с простодушной гордостью заявила сэру Уолдо, что Шарлотта в этом отношении очень похожа на саму миссис Андерхилл.
– Вообще-то я редко болею, – сказала она. – Потому что здоровье у меня отменное. Но если все-таки что-то у меня расклеивается, например, случаются колики, то это меня так валит с ног, что мой покойный муж не раз боялся, что я отдам Богу душу из-за какой-нибудь обыкновенной простуды!
Сэр Уолдо заезжал в Степлз ежедневно справиться о здоровье Шарлотты, пока, наконец, на пятый день он не был вознагражден возможностью увидеть мисс Трент, но и тогда обстоятельства были не слишком благоприятными. Больная принимала на террасе воздушные ванны, сидя в удобном кресле. С одной стороны рядом с ней сидела ее матушка, с другой – ее гувернантка, держа в руках зонтик, защищающий Шарлотту от солнца. Тут же примостилась миссис Миклби со своими двумя старшими дочерьми. Когда Тоттон провел сэра Уолдо на террасу, миссис Миклби уже узнала от хозяйки, что он был регулярным посетителем Степлза все эти дни. Она сделала из этого собственные выводы, без колебаний отвергнув в качестве истинной причины официальный предлог его ежедневных визитов.
– Он был так добр, что трудно себе представить, – рассказывала ей миссис Андерхилл с нескрываемым удовольствием. – Не было дня, чтобы он не зашел поинтересоваться здоровьем Шарлотты, и почти всегда приносил или книжку, или другой какой пустячок, правда ведь, любовь моя? Шарлотта, правда, не больше моего любит читать, но ей нравится, когда мисс Трент ей читает вслух, что у нее очень хорошо получается. Да вот только вчера я говорила сэру Уолдо, что не только Шарлотта ему очень обязана за эти книжки, потому что мисс Трент частенько читает нам всем после ужина, и я не могу сказать, кто получает больше удовольствия – я, Шарлотта или Теофания. Там все так убедительно, прямо как в жизни, и я прошлой ночью даже никак не могла заснуть, переживая, удастся ли этому противному Глоссину сделать так, чтобы контрабандисты похитили бедного Гарри Бертрама опять, или старая ведьма спасет его, что, как считает Теофания, должно произойти, потому что последний том уже близится к концу.
– А, так это роман! – воскликнула миссис Миклби. – Должна признаться, я не поклонница подобного сорта литературы; а вы, мисс Трент, как я понимаю, не равнодушны к романтическим вещам?
– Когда они так хорошо написаны, как эта, мэм, то безусловно! – ничуть не смущаясь, ответила Анцилла.
– А еще он принес разрезанную карту! – воскликнула Шарлотта. – Я раньше такого никогда не видела! Там много маленьких кусочков, а если их правильно сложить, то получится карта Европы!
Ни одна из мисс Миклби тоже не видела такой карты, и мисс Трент, чувствуя, что пора нанести ответный удар, посоветовала их мамаше приобрести карту для них.
– Так познавательно! – сказала она. – И всем доступно! В этот момент появился сэр Уолдо, и хотя он не уделил мисс Трент внимания больше, чем остальным, миссис Миклби, у которой в этих делах взгляд был такой же наметанный, как и у мистера Кальвера, была уверена, что, если бы она ушла раньше сэра Уолдо, то он наверняка нашел бы повод пригласить мисс Трент пройтись по саду или что-нибудь в этом роде.
– И мне кажется, простите, что я так плохо о ней думаю, она бы пошла с ним, – говорила она позднее миссис Баннингхэм. – Я внимательно наблюдала за ней и, уверяю вам, мэм, как только объявили о его приходе, она сразу залилась краской. У нее все было написано на лице!
– Меня это нисколько не удивляет, – ответила миссис Баннингхэм. – Мне всегда что-то в ней не нравилось. Вот вы ей все время симпатизировали, а мне она казалась чересчур жеманной. Эта подчеркнутая сдержанность, эти аристократические замашки, претензия на элегантность!
– Что тут сказать, – немного высокомерно заметила миссис Миклби. – Тренты – добропорядочная семья, поэтому вдвойне досадно видеть такое ее неделикатное поведение. Все эти прогулки! Конечно, /говорили, что она ведет себя в рамках приличий, но я и тогда считала, что это странно и неблагоразумно!
– Неблагоразумно! – фыркнула миссис Баннингхэм. – Очень хитро, я сказала бы! Она с самого начала за ним охотилась. Да, для нее, без гроша в кармане, это будет жирный куш, ничего не скажешь! Если, конечно, он сделает ей предложение, что еще вилами на воде писано! Карт-бланш – еще может быть, женитьба – вряд ли!
– Надо, чтобы кто-нибудь предупредил ее, что он всего лишь забавляется. Хоть я всячески порицаю ее за кокетство, но я все же не думаю, что она легкомысленная.
– Если уж то, что она танцевала с ним дважды вальс, – не говоря о том, что он проводил ее к столу и они сели вместе, – это не легкомысленно, тогда уж я не знаю! А как она посмотрела на него через плечо, когда он накидывал ей на плечи шаль! Даже я покраснела!
– Очень некрасиво! – согласилась миссис Миклби. – Но вы должны признать, что до появления в Брум Холле сэра Уолдо она вела себя безупречно. Боюсь, что он мог дать ей повод думать, что подыскивает себе жену, уделив ей немного внимания; а в ее положении, вы понимаете, она подумала, почему бы и не попробовать его поощрить. Можно только пожалеть бедняжку!
– Не люблю простофиль! – резко ответила миссис Баннингхэм. – Как еще ее прикажете назвать, если она вообразила, будто джентльмен такого положения, как он, может даже подумать о браке с ней?
– Это так, но мне кажется, что она плохо знает людей этого круга. Нелепо думать, что миссис Андерхилл предупредила ее хоть намеком.
– Эта вульгарная особа? Да она даже своей племяннице ничего не объясняет! Я была бы крайне огорчена, если бы какая-нибудь из моих дочерей вела себя как Теофания. Взбалмошная девчонка! Противно смотреть, как она пытается каждого нового знакомого привязать на поводок! Сначала это был лорд Линдет, теперь мистер Кальвер, он ее, видите ли, учит править лошадьми! Видела собственными глазами. Ни слуги, ни мисс Трент с ними не было! Нет! Как же, мисс Трент своей обязанностью считает сопровождать только сэра Уолдо!
– Хорошо бы эта испорченная девчонка поскорее возвращалась к своему дяде в Лондон! Что же касается мисс Трент, я всегда говорила, что она слишком молода для этой должности. Но тут уж ее вины нет – она больше занималась Шарлоттой. Если миссис Андерхилл хотела, чтобы она уделяла больше внимания Шарлотте, а не Теофании, то это ее дело. Так, значит, Теофания совсем забыла про лорда Линдета? Должна признаться, мистер Кальвер подходит ей гораздо больше. Франт, как называет его мистер Миклби, но она, конечно, считает его верхом совершенства.
В этом миссис Миклби была совершенно права: Лоуренс произвел на Теофанию огромное впечатление, она сразу поняла, что он принадлежит к числу самых изысканных денди. Во время своего краткого пребывания в Лондоне она несколько раз видела таких элегантных молодых джентльменов в Гайд-Парке и хорошо понимала, что удостоиться внимания щеголя из высшего света будет честью для любой девушки. Этого было очень непросто добиться, потому что, как правило, такие денди не старались добиться расположения какой-нибудь красавицы, а оценивающе разглядывали сквозь монокль скучающим взглядом. Она была также очарована его манерой вести беседу и тем, что в разговоре она как бы молчаливо предполагала, что ей, как и ему, прекрасно известны все светские слухи и сплетни, а также их действующие лица. Если бы не Линдет, а он был пэром, то она бы вообще отдала ему предпочтение, потому что он был гораздо более элегантный, потому что никогда не утомлял ее разговорами о доме в деревне. Как бы то ни было, она собиралась сделать все возможное, чтобы он ей увлекся, потому что она не могла вынести, если кто-нибудь, пусть даже самый невзрачный молодой человек типа Хэмфри Коулбатча, был невосприимчив к ее чарам или отдавал предпочтение другой девушке. В случае с Лоуренсом была еще одна причина вести себя поактивнее и поощрять его ухаживания – Линдет, в котором после происшествия в Лидсе наметилась некоторая сдержанность. Даже если он и не воспринимает серьезно в качестве соперников мистера Эша, мистера Джека Баннингхэма или мистера Артура Миклби, то она никак не поверила бы, что он сбросит со счетов своего модного кузена. Она сразу отметила, что он недолюбливает Лоуренса – не потому, что он сказал что-то не в его пользу, но только когда его спрашивали о Лоуренсе, он отвечал в спокойной манере, далекой от горячего энтузиазма, вызываемого в нем любым упоминанием о его другом кузене. Теофания была в восторге от Лоуренса и поэтому она без колебаний сочла неприязнь Линдета к нему проявлением ревности; ей и в голову не могло прийти, что Линдет может относиться к Лоуренсу с презрением, и если бы кто-нибудь предложил ей такое объяснение, она была бы крайне озадачена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Как бы то ни было, – говорила она после, – ей удалось усадить Шарлотту в кресло, она сказала, что если так метаться по комнате, то боль только усилится. Потом няня подложила под ноги Шарлотты горячий кирпич, мы укутали ее в шаль, мисс Трент сказала мне, что она считает, что это нарыв, что бессмысленно капать настойку опия на зуб, а лучше, если я ей позволю дать Шарлотте несколько капель нашатыря на стакан воды, чтобы она хоть ненадолго заснула. Так мы и поступили, но если бы вы только знали, чего нам стоило заставить ее открыть рот или хотя бы взять в руки стакан!
– Бедное дитя! – сказал сэр Уолдо. – Наверное, к этому времени она уже с ума сходила от боли.
– И все из-за собственной глупости! Не хочу показаться бессердечной, но когда она призналась мисс Трент, что зуб у нее болел уже около недели и все время ей становилось все хуже, но она не призналась ни одной живой душе, потому что очень боялась, что зуб будут рвать, – в общем, я так разозлилась, сэр Уолдо, после всего этого кошмара, что так и сказала ей: «Пусть это послужит тебе уроком, Шарлотта!»
– Я надеюсь, так и будет, мэм. Хотя я всей душой сочувствую тем, кто боится рвать зубы!
– Согласна с вами, – поежилась миссис Андерхилл. – Но когда она уже довела дело до вчерашнего кошмара, и все еще ревет, все еще отказывается идти к мистеру Дишфорту и не хочет ничего слушать, это уже просто идиотизм! Меня, конечно, в дрожь бросает при одной только мысли, что ее повели к врачу, потому что я не могу видеть, как она мучается, и у врача мы бы с ней на пару рыдали в два ручья и он просто бы не знал, что с нами делать! Нет, я, разумеется, пошла бы с ней сама, если бы мисс Трент или Кортни не смогли бы пойти. Но мисс Трент сразу же вызвалась ее сопровождать, и Кортни, как и положено любящему брату, пошел с ними. И правильно сделал, потому что им пришлось ее держать силой, в таком она была состоянии, и как бы мисс Трент справилась без него, просто ума не приложу! Ну вот, а потом они привезли ее домой и Кортни отправился за доктором Висби, потому что она в ужасном состоянии, и неудивительно!
Определенно, сейчас был не лучший момент для того, чтобы делать какие-либо заявления. Выразив искреннюю надежду, что Шарлотта скоро поправится, сэр Уолдо откланялся и уехал.
Мисс Трент он увидел только через пять дней. Шарлотта, вместо того, чтобы быстро выздороветь, чего он ожидал от такого резвого, полного жизни ребенка, вернулась из Хэрроугейта только для того, чтобы слечь в постель. Ее лихорадочное состояние доктор Висби приписал гною, который просочился в ее организм; однако миссис Андерхилл с простодушной гордостью заявила сэру Уолдо, что Шарлотта в этом отношении очень похожа на саму миссис Андерхилл.
– Вообще-то я редко болею, – сказала она. – Потому что здоровье у меня отменное. Но если все-таки что-то у меня расклеивается, например, случаются колики, то это меня так валит с ног, что мой покойный муж не раз боялся, что я отдам Богу душу из-за какой-нибудь обыкновенной простуды!
Сэр Уолдо заезжал в Степлз ежедневно справиться о здоровье Шарлотты, пока, наконец, на пятый день он не был вознагражден возможностью увидеть мисс Трент, но и тогда обстоятельства были не слишком благоприятными. Больная принимала на террасе воздушные ванны, сидя в удобном кресле. С одной стороны рядом с ней сидела ее матушка, с другой – ее гувернантка, держа в руках зонтик, защищающий Шарлотту от солнца. Тут же примостилась миссис Миклби со своими двумя старшими дочерьми. Когда Тоттон провел сэра Уолдо на террасу, миссис Миклби уже узнала от хозяйки, что он был регулярным посетителем Степлза все эти дни. Она сделала из этого собственные выводы, без колебаний отвергнув в качестве истинной причины официальный предлог его ежедневных визитов.
– Он был так добр, что трудно себе представить, – рассказывала ей миссис Андерхилл с нескрываемым удовольствием. – Не было дня, чтобы он не зашел поинтересоваться здоровьем Шарлотты, и почти всегда приносил или книжку, или другой какой пустячок, правда ведь, любовь моя? Шарлотта, правда, не больше моего любит читать, но ей нравится, когда мисс Трент ей читает вслух, что у нее очень хорошо получается. Да вот только вчера я говорила сэру Уолдо, что не только Шарлотта ему очень обязана за эти книжки, потому что мисс Трент частенько читает нам всем после ужина, и я не могу сказать, кто получает больше удовольствия – я, Шарлотта или Теофания. Там все так убедительно, прямо как в жизни, и я прошлой ночью даже никак не могла заснуть, переживая, удастся ли этому противному Глоссину сделать так, чтобы контрабандисты похитили бедного Гарри Бертрама опять, или старая ведьма спасет его, что, как считает Теофания, должно произойти, потому что последний том уже близится к концу.
– А, так это роман! – воскликнула миссис Миклби. – Должна признаться, я не поклонница подобного сорта литературы; а вы, мисс Трент, как я понимаю, не равнодушны к романтическим вещам?
– Когда они так хорошо написаны, как эта, мэм, то безусловно! – ничуть не смущаясь, ответила Анцилла.
– А еще он принес разрезанную карту! – воскликнула Шарлотта. – Я раньше такого никогда не видела! Там много маленьких кусочков, а если их правильно сложить, то получится карта Европы!
Ни одна из мисс Миклби тоже не видела такой карты, и мисс Трент, чувствуя, что пора нанести ответный удар, посоветовала их мамаше приобрести карту для них.
– Так познавательно! – сказала она. – И всем доступно! В этот момент появился сэр Уолдо, и хотя он не уделил мисс Трент внимания больше, чем остальным, миссис Миклби, у которой в этих делах взгляд был такой же наметанный, как и у мистера Кальвера, была уверена, что, если бы она ушла раньше сэра Уолдо, то он наверняка нашел бы повод пригласить мисс Трент пройтись по саду или что-нибудь в этом роде.
– И мне кажется, простите, что я так плохо о ней думаю, она бы пошла с ним, – говорила она позднее миссис Баннингхэм. – Я внимательно наблюдала за ней и, уверяю вам, мэм, как только объявили о его приходе, она сразу залилась краской. У нее все было написано на лице!
– Меня это нисколько не удивляет, – ответила миссис Баннингхэм. – Мне всегда что-то в ней не нравилось. Вот вы ей все время симпатизировали, а мне она казалась чересчур жеманной. Эта подчеркнутая сдержанность, эти аристократические замашки, претензия на элегантность!
– Что тут сказать, – немного высокомерно заметила миссис Миклби. – Тренты – добропорядочная семья, поэтому вдвойне досадно видеть такое ее неделикатное поведение. Все эти прогулки! Конечно, /говорили, что она ведет себя в рамках приличий, но я и тогда считала, что это странно и неблагоразумно!
– Неблагоразумно! – фыркнула миссис Баннингхэм. – Очень хитро, я сказала бы! Она с самого начала за ним охотилась. Да, для нее, без гроша в кармане, это будет жирный куш, ничего не скажешь! Если, конечно, он сделает ей предложение, что еще вилами на воде писано! Карт-бланш – еще может быть, женитьба – вряд ли!
– Надо, чтобы кто-нибудь предупредил ее, что он всего лишь забавляется. Хоть я всячески порицаю ее за кокетство, но я все же не думаю, что она легкомысленная.
– Если уж то, что она танцевала с ним дважды вальс, – не говоря о том, что он проводил ее к столу и они сели вместе, – это не легкомысленно, тогда уж я не знаю! А как она посмотрела на него через плечо, когда он накидывал ей на плечи шаль! Даже я покраснела!
– Очень некрасиво! – согласилась миссис Миклби. – Но вы должны признать, что до появления в Брум Холле сэра Уолдо она вела себя безупречно. Боюсь, что он мог дать ей повод думать, что подыскивает себе жену, уделив ей немного внимания; а в ее положении, вы понимаете, она подумала, почему бы и не попробовать его поощрить. Можно только пожалеть бедняжку!
– Не люблю простофиль! – резко ответила миссис Баннингхэм. – Как еще ее прикажете назвать, если она вообразила, будто джентльмен такого положения, как он, может даже подумать о браке с ней?
– Это так, но мне кажется, что она плохо знает людей этого круга. Нелепо думать, что миссис Андерхилл предупредила ее хоть намеком.
– Эта вульгарная особа? Да она даже своей племяннице ничего не объясняет! Я была бы крайне огорчена, если бы какая-нибудь из моих дочерей вела себя как Теофания. Взбалмошная девчонка! Противно смотреть, как она пытается каждого нового знакомого привязать на поводок! Сначала это был лорд Линдет, теперь мистер Кальвер, он ее, видите ли, учит править лошадьми! Видела собственными глазами. Ни слуги, ни мисс Трент с ними не было! Нет! Как же, мисс Трент своей обязанностью считает сопровождать только сэра Уолдо!
– Хорошо бы эта испорченная девчонка поскорее возвращалась к своему дяде в Лондон! Что же касается мисс Трент, я всегда говорила, что она слишком молода для этой должности. Но тут уж ее вины нет – она больше занималась Шарлоттой. Если миссис Андерхилл хотела, чтобы она уделяла больше внимания Шарлотте, а не Теофании, то это ее дело. Так, значит, Теофания совсем забыла про лорда Линдета? Должна признаться, мистер Кальвер подходит ей гораздо больше. Франт, как называет его мистер Миклби, но она, конечно, считает его верхом совершенства.
В этом миссис Миклби была совершенно права: Лоуренс произвел на Теофанию огромное впечатление, она сразу поняла, что он принадлежит к числу самых изысканных денди. Во время своего краткого пребывания в Лондоне она несколько раз видела таких элегантных молодых джентльменов в Гайд-Парке и хорошо понимала, что удостоиться внимания щеголя из высшего света будет честью для любой девушки. Этого было очень непросто добиться, потому что, как правило, такие денди не старались добиться расположения какой-нибудь красавицы, а оценивающе разглядывали сквозь монокль скучающим взглядом. Она была также очарована его манерой вести беседу и тем, что в разговоре она как бы молчаливо предполагала, что ей, как и ему, прекрасно известны все светские слухи и сплетни, а также их действующие лица. Если бы не Линдет, а он был пэром, то она бы вообще отдала ему предпочтение, потому что он был гораздо более элегантный, потому что никогда не утомлял ее разговорами о доме в деревне. Как бы то ни было, она собиралась сделать все возможное, чтобы он ей увлекся, потому что она не могла вынести, если кто-нибудь, пусть даже самый невзрачный молодой человек типа Хэмфри Коулбатча, был невосприимчив к ее чарам или отдавал предпочтение другой девушке. В случае с Лоуренсом была еще одна причина вести себя поактивнее и поощрять его ухаживания – Линдет, в котором после происшествия в Лидсе наметилась некоторая сдержанность. Даже если он и не воспринимает серьезно в качестве соперников мистера Эша, мистера Джека Баннингхэма или мистера Артура Миклби, то она никак не поверила бы, что он сбросит со счетов своего модного кузена. Она сразу отметила, что он недолюбливает Лоуренса – не потому, что он сказал что-то не в его пользу, но только когда его спрашивали о Лоуренсе, он отвечал в спокойной манере, далекой от горячего энтузиазма, вызываемого в нем любым упоминанием о его другом кузене. Теофания была в восторге от Лоуренса и поэтому она без колебаний сочла неприязнь Линдета к нему проявлением ревности; ей и в голову не могло прийти, что Линдет может относиться к Лоуренсу с презрением, и если бы кто-нибудь предложил ей такое объяснение, она была бы крайне озадачена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55