Поэтому задумайтесь о том, что вы делаете, очаровательная мисс Вилд!
18
К тому времени, как мисс Трент, наконец, добралась до своей постели, она была так измучена после этого запоминающегося вечера, что почти сразу же погрузилась в глубокий, но беспокойный сон. Возвращение в Степлз кончилось для Теофании потоком слез, который еще долго не иссякал, даже после того, как ее довели до спальни. Мисс Трент, забыв на время о собственных бедах, сначала успокаивала Теофанию, затем помогла ей раздеться, а потом приступила к гораздо более трудной задаче – попыталась убедить Теофанию, пока та была послушна и более или менее восприимчива, что, хотя Кортни был резок, он говорил чистую правду. Смочив виски Теофании «водой венгерской королевы», она постаралась подсластить пилюлю. Ей казалось, что Теофания ее внимательно слушает, и ей стало жаль девушку. Конечно, она была тщеславной, эгоистичной, до невозможности надоедливой, но, в конце концов, это был всего лишь ребенок, которого баловали практически с самого рождения. Теофания впервые в жизни столкнулась с серьезным испытанием, она испугалась, растерялась; и, может быть, подумала мисс Трент, тихо задергивая занавески ее постели, этот болезненный урок пойдет ей на пользу.
К завтраку она не спустилась, но когда мисс Трент поднялась к ней, она не лежала в полумраке с влажным полотенцем на лбу и нюхательной солью, зажатой в слабой руке, как случалось раньше в подобных ситуациях, а сидела в постели, задумчиво кушая клубнику. Она посмотрела на мисс Трент немного настороженно, но когда услышала от нее сердечное приветствие, дружелюбно ответила ей.
– По-прежнему нет писем из Бридлингтона, – сказала мисс Трент, – но Нетли только что принес посылку. Я не могла понять, что это, пока не увидела наклеенную бирку, потому что ты не можешь себе представить, какой огромный пакет это был! Дорогая, эти идиоты лавочники прислали не образцы, а целый рулон шелка! Наверное, они не так поняли миссис Андерхилл – мне остается только надеяться, что материал подходит к парче! Придется везти рулон к миссис Тоттон в двуколке! Ты поедешь со мной?
– Нет, это ведь займет уйму времени, а у меня есть свои планы!
– Не слишком любезно с твоей стороны! Бросать меня одну в компании с Джеймсом, от которого только и можно услышать «Да, мисс!», «Нет, мисс!» А что это у тебя за планы?
– Я собираюсь съездить в деревню, – сказала с вызовом Теофания. Она искоса посмотрела на мисс Трент и добавила: – Я хочу зайти к пастору. Ты видела бархатную розу, которую я купила в Хэрроугейте? Я оберну ее в папиросную бумагу и подарю Пейшенс! Специально к ее воздушному бальному платью! По-моему, это замечательный подарок, ты не находишь? Она очень дорогая, и я ее совсем не носила, а вчера поняла, что она мне совсем не идет. А Пейшенс часто носит розовое и, мне кажется, она будет очень рада и благодарна мне, как ты думаешь? И пусть все увидят… А еще я приглашу ее на прогулку завтра вместе с нами – только ты, я и она!
– Это будет благородно! – с одобрением сказала мисс Трент.
– Правда ведь? – простодушно воскликнула Теофания. – Конечно, будет скучно, и Пейшенс нас утомит, бросаясь к какому-нибудь сорняку и говоря, что это какое-то редчайшее растение, но я буду терпеть, даже если она будет читать лекции о природе!
Мисс Трент не могла разделить ее энтузиазма по поводу ее планов, но вынуждена была с ними согласиться, чувствуя, что это по крайней мере шаг в нужном направлении, хоть Теофания и делает его из корыстных побуждений. Поэтому мисс Трент пошла собираться в длительную и утомительную поездку к миссис Тоттон, оставив Теофанию рисовать в своем воображении сцены, в которых ее верные поклонники, прознав про ее великодушие, терзаемые угрызениями совести из-за того, что они могли так плохо о ней подумать, соревновались друг с другом в экстравагантных попытках заслужить ее прощение.
Это были приятные картины, и поскольку она действительно чувствовала себя очень великодушной, она ехала к дому священника, совершенно не беспокоясь о том, что ее там может не ждать прием, которого, по ее мнению, она заслуживала.
Слуга пастора, пустивший ее в дом, застыл в нерешительности, когда она беззаботно спросила его о мисс Чартли, однако он все же проводил ее в гостиную и сказал, что пойдет узнать, дома ли мисс Чартли. Он вышел из комнаты, и Теофания, полюбовавшись на свое отражение в зеркале над камином и поправив локоны, выбившиеся из-под шляпки, подошла к окну.
Гостиная выходила окнами в сад, расположенный позади дома. Это был прелестный сад, полный цветов, с аллеей, усаженной кустами, аккуратно подстриженной лужайкой и несколькими милыми деревцами. Вокруг ствола одного из деревьев была сооружена каменная скамейка, и Теофания увидела, что у этой скамьи, как будто они только что с нее встали, рядом друг с другом стояли Пейшенс и Линдет. Перед ними был пастор, он держал их за руки.
Первое мгновение Теофания смотрела на эту сцену не в силах понять, что все это значит. Но когда Линдет посмотрел на Пейшенс и она подняла на него влюбленный взгляд, догадка словно молния ослепительно вспыхнула в нее в голове.
Она была настолько не готова к этому, что застыла на месте каменным изваянием. Ее завоевание – ее самый главный трофей! – украла у нее из-под носа Пейшенс Чартли?! Это невозможно! Линдет сделал предложение Пейшенс? Мысль о том, что она никогда даже на секунду не задумывалась о замужестве, неожиданно пришла ей в голову, и ей чуть не стало дурно от обиды и разочарования.
Дверь в гостиную распахнулась, она услышала у себя за спиной голос миссис Чартли и обернулась. Она не сомневалась, что миссис Чартли порадуется, заметив, в каком замешательстве она находится, поэтому усилием воли она попыталась сохранить достоинство и не показать, что Линдет ей хоть капельку небезразличен.
– Добрый день, мэм, как поживаете? – сказала она. – Я заехала подарить Пейшенс безделушку, которую я для нее купила в Хэрроугейте. Но я уже должна уезжать. Она протянула миссис Чартли бумажный сверток.
– Как это мило с твоей стороны, Фанни, – немного удивленно ответила миссис Чартли. – Пейшенс будет тебе очень благодарна!
– Пустяки! Всего лишь цветок к ее бальному платью. Ну, мне пора!
Миссис Чартли бросила неуверенный взгляд в сторону окна.
– Может быть, ты подождешь, пока я попробую ее отыскать? Я уверена, она захочет тебя отблагодарить.
– Это неважно. И потом, слуга сказал, что она, по-видимому, занята. – Теофания набрала побольше воздуха и спросила с одной из своих самых ослепительных улыбок: – Это ведь правда? Она с Линдетом? Он сделал ей предложение? Я… я давно уже этого ожидала!
– Да! Только не говори об этом никому, – сказала миссис Чартли. – Никто не должен знать, пока он не сказал своей матери. Поэтому ни звука, я тебя умоляю!
– О, конечно! Хотя, должна сказать, что все и так уже догадались! Прошу вас, передайте ей мои поздравления, мэм! Я уверена, они прекрасная пара!
С этими словами она покинула миссис Чартли, не позволив провожать ее до кареты. Сейчас она чувствовала себя приподнято, потому что была довольна своим достойным поведением, но этот подъем не мог длиться долго. К моменту возвращения в Степлз все отрицательные перспективы ее положения предстали перед ней в ярком свете. Неважно, что она достойно вела себя в доме пастора, потому что даже если миссис Чартли поверила, что ей абсолютно безразлична помолвка Линдета и Пейшенс, то остальные все равно не поверят. Ее соперницы, за исключением Лиззи, будут радоваться ее падению. Она слишком часто хвасталась, что сможет вернуть Линдета, стоит ей лишь шевельнуть пальцем. Она содрогнулась, вспомнив об этом, потому что знала: скажут, что Пейшенс Чартли отбила у нее Линдета. Люди будут смеяться у нее за спиной, говорить ей в лицо всякие гадости, и она не может даже рассчитывать, что ее поклонники поддержат ее в эту трудную минуту.
Когда она все это представила и вспомнила, что послужило причиной дезертирства ее ухажеров, ее слезы неожиданно высохли. Ее положение был слишком отчаянным. Слезами тут помочь было нельзя. Впереди она видела только унижение, а этого следовало избежать любыми путями. Она видела только один путь – немедленно покинуть Степлз и вернуться в Лондон. Но Лондон означал Портленд Плейс, и хотя она не думала, что даже такое чудовище, как ее тетушка Берфорд отошлет ее обратно, где она был так несчастна и где с ней так плохо обращались, тем не менее ей совсем не улыбалась перспектива снова сидеть в четырех стенах своей комнаты для занятий до начала следующего весеннего сезона.
Меряя шагами свою спальню и ломая голову над этой проблемой, Теофания все-таки кое-что придумала. Она вспомнила о существовании своего другого опекуна, дяди Джеймса, холостяка, который вместе со старой экономкой жил где-то в Сити. Это, конечно, был не лучший вариант, но из него, пожалуй, можно было извлечь пользу. Джеймс Берфорд за те немногие разы, когда они встречались, произвел на нее впечатление заурядного пожилого джентльмена, хихикавшего над ее выходками, щипавшего ее за ухо и называвшего ее непослушным маленьким котенком. Если он не будет счастлив принять у себя очаровательную племянницу, она быстренько обведет его вокруг пальца. И тогда либо она останется у него в доме до весны, либо он должен будет убедить тетю Берфорд в целесообразности вывезти ее в свет во время малого сезона. Еще менее вероятно, чем в случае с тетей, что он будет настаивать на ее возвращении в Степлз. Чем больше думала Теофания, тем более уверенной она становилась в том, что никто не осудит ее за побег из Степлза. Тетя Андерхилл бросила ее, даже не предложив поехать вместе с ней в Бридлингтон; Кортни с самого начала ее невзлюбил и был с ней груб, а мисс Трент, чьей единственной обязанностью было сопровождать и воспитывать ее, слишком много времени проводила с Шарлоттой, а тогда в Лидсе вообще выставила на посмешище толпе, уехала в ее карете с этой противной девчонкой, до которой ей не должно было быть никакого дела, оставила свою подопечную в гостинице, и ей пришлось добираться обратно без компаньонки в сопровождении джентльмена.
Трудность состояла в том, как этот план претворить в жизнь. На секунду забыв, что она отвела мисс Трент роль злодейки в своей пьесе, она прикинула, сможет ли уговорить эту даму немедленно отвезти ее в Лондон. Даже самое краткое размышление заставило ее отказаться от этого решения. Мисс Трент была слишком толстокожей, чтобы проникнуться ее состоянием и согласиться с необходимостью немедленного отъезда, и определенно она не станет ничего предпринимать, не проконсультировавшись предварительно с миссис Андерхилл. Возможно даже, что она посоветовала бы Теофании пережить это унижение, как будто не легче умереть, что это сделать!
Нет, мисс Трент была бы только помехой; на самом деле имело смысл улизнуть из дома до ее появления. Но как ей добраться до Лидса? Она может поехать верхом, благо в конюшне привыкли, что она часть катается одна, но она не сможет взять никакого багажа, в этом случае ей придется проделать весь путь до Лондона в ее костюме для верховой езды. Бесполезно просить кучера отвезти ее в карете, он никуда не поедет, если с ней не будет мисс Трент или горничной. И конюх тоже откажется ее везти в фаэтоне.
Менее решительная девушка в этот момент могла бы прийти в замешательство, но про мисс Вилд сложилось совершенно справедливое мнение, что если она чего-нибудь захочет, то не остановится ни перед чем. На худой конец она готова была идти в Лидс пешком. Она как раз выбирала между этим унизительным вариантом и тем, чтобы ехать верхом без багажа, когда она услышала доносящиеся со двора звуки, музыкой прозвучавшие у нее в ушах. Она подбежала к окну и увидела мистера Кальвера, въезжающего во двор на взятом напрокат экипаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
18
К тому времени, как мисс Трент, наконец, добралась до своей постели, она была так измучена после этого запоминающегося вечера, что почти сразу же погрузилась в глубокий, но беспокойный сон. Возвращение в Степлз кончилось для Теофании потоком слез, который еще долго не иссякал, даже после того, как ее довели до спальни. Мисс Трент, забыв на время о собственных бедах, сначала успокаивала Теофанию, затем помогла ей раздеться, а потом приступила к гораздо более трудной задаче – попыталась убедить Теофанию, пока та была послушна и более или менее восприимчива, что, хотя Кортни был резок, он говорил чистую правду. Смочив виски Теофании «водой венгерской королевы», она постаралась подсластить пилюлю. Ей казалось, что Теофания ее внимательно слушает, и ей стало жаль девушку. Конечно, она была тщеславной, эгоистичной, до невозможности надоедливой, но, в конце концов, это был всего лишь ребенок, которого баловали практически с самого рождения. Теофания впервые в жизни столкнулась с серьезным испытанием, она испугалась, растерялась; и, может быть, подумала мисс Трент, тихо задергивая занавески ее постели, этот болезненный урок пойдет ей на пользу.
К завтраку она не спустилась, но когда мисс Трент поднялась к ней, она не лежала в полумраке с влажным полотенцем на лбу и нюхательной солью, зажатой в слабой руке, как случалось раньше в подобных ситуациях, а сидела в постели, задумчиво кушая клубнику. Она посмотрела на мисс Трент немного настороженно, но когда услышала от нее сердечное приветствие, дружелюбно ответила ей.
– По-прежнему нет писем из Бридлингтона, – сказала мисс Трент, – но Нетли только что принес посылку. Я не могла понять, что это, пока не увидела наклеенную бирку, потому что ты не можешь себе представить, какой огромный пакет это был! Дорогая, эти идиоты лавочники прислали не образцы, а целый рулон шелка! Наверное, они не так поняли миссис Андерхилл – мне остается только надеяться, что материал подходит к парче! Придется везти рулон к миссис Тоттон в двуколке! Ты поедешь со мной?
– Нет, это ведь займет уйму времени, а у меня есть свои планы!
– Не слишком любезно с твоей стороны! Бросать меня одну в компании с Джеймсом, от которого только и можно услышать «Да, мисс!», «Нет, мисс!» А что это у тебя за планы?
– Я собираюсь съездить в деревню, – сказала с вызовом Теофания. Она искоса посмотрела на мисс Трент и добавила: – Я хочу зайти к пастору. Ты видела бархатную розу, которую я купила в Хэрроугейте? Я оберну ее в папиросную бумагу и подарю Пейшенс! Специально к ее воздушному бальному платью! По-моему, это замечательный подарок, ты не находишь? Она очень дорогая, и я ее совсем не носила, а вчера поняла, что она мне совсем не идет. А Пейшенс часто носит розовое и, мне кажется, она будет очень рада и благодарна мне, как ты думаешь? И пусть все увидят… А еще я приглашу ее на прогулку завтра вместе с нами – только ты, я и она!
– Это будет благородно! – с одобрением сказала мисс Трент.
– Правда ведь? – простодушно воскликнула Теофания. – Конечно, будет скучно, и Пейшенс нас утомит, бросаясь к какому-нибудь сорняку и говоря, что это какое-то редчайшее растение, но я буду терпеть, даже если она будет читать лекции о природе!
Мисс Трент не могла разделить ее энтузиазма по поводу ее планов, но вынуждена была с ними согласиться, чувствуя, что это по крайней мере шаг в нужном направлении, хоть Теофания и делает его из корыстных побуждений. Поэтому мисс Трент пошла собираться в длительную и утомительную поездку к миссис Тоттон, оставив Теофанию рисовать в своем воображении сцены, в которых ее верные поклонники, прознав про ее великодушие, терзаемые угрызениями совести из-за того, что они могли так плохо о ней подумать, соревновались друг с другом в экстравагантных попытках заслужить ее прощение.
Это были приятные картины, и поскольку она действительно чувствовала себя очень великодушной, она ехала к дому священника, совершенно не беспокоясь о том, что ее там может не ждать прием, которого, по ее мнению, она заслуживала.
Слуга пастора, пустивший ее в дом, застыл в нерешительности, когда она беззаботно спросила его о мисс Чартли, однако он все же проводил ее в гостиную и сказал, что пойдет узнать, дома ли мисс Чартли. Он вышел из комнаты, и Теофания, полюбовавшись на свое отражение в зеркале над камином и поправив локоны, выбившиеся из-под шляпки, подошла к окну.
Гостиная выходила окнами в сад, расположенный позади дома. Это был прелестный сад, полный цветов, с аллеей, усаженной кустами, аккуратно подстриженной лужайкой и несколькими милыми деревцами. Вокруг ствола одного из деревьев была сооружена каменная скамейка, и Теофания увидела, что у этой скамьи, как будто они только что с нее встали, рядом друг с другом стояли Пейшенс и Линдет. Перед ними был пастор, он держал их за руки.
Первое мгновение Теофания смотрела на эту сцену не в силах понять, что все это значит. Но когда Линдет посмотрел на Пейшенс и она подняла на него влюбленный взгляд, догадка словно молния ослепительно вспыхнула в нее в голове.
Она была настолько не готова к этому, что застыла на месте каменным изваянием. Ее завоевание – ее самый главный трофей! – украла у нее из-под носа Пейшенс Чартли?! Это невозможно! Линдет сделал предложение Пейшенс? Мысль о том, что она никогда даже на секунду не задумывалась о замужестве, неожиданно пришла ей в голову, и ей чуть не стало дурно от обиды и разочарования.
Дверь в гостиную распахнулась, она услышала у себя за спиной голос миссис Чартли и обернулась. Она не сомневалась, что миссис Чартли порадуется, заметив, в каком замешательстве она находится, поэтому усилием воли она попыталась сохранить достоинство и не показать, что Линдет ей хоть капельку небезразличен.
– Добрый день, мэм, как поживаете? – сказала она. – Я заехала подарить Пейшенс безделушку, которую я для нее купила в Хэрроугейте. Но я уже должна уезжать. Она протянула миссис Чартли бумажный сверток.
– Как это мило с твоей стороны, Фанни, – немного удивленно ответила миссис Чартли. – Пейшенс будет тебе очень благодарна!
– Пустяки! Всего лишь цветок к ее бальному платью. Ну, мне пора!
Миссис Чартли бросила неуверенный взгляд в сторону окна.
– Может быть, ты подождешь, пока я попробую ее отыскать? Я уверена, она захочет тебя отблагодарить.
– Это неважно. И потом, слуга сказал, что она, по-видимому, занята. – Теофания набрала побольше воздуха и спросила с одной из своих самых ослепительных улыбок: – Это ведь правда? Она с Линдетом? Он сделал ей предложение? Я… я давно уже этого ожидала!
– Да! Только не говори об этом никому, – сказала миссис Чартли. – Никто не должен знать, пока он не сказал своей матери. Поэтому ни звука, я тебя умоляю!
– О, конечно! Хотя, должна сказать, что все и так уже догадались! Прошу вас, передайте ей мои поздравления, мэм! Я уверена, они прекрасная пара!
С этими словами она покинула миссис Чартли, не позволив провожать ее до кареты. Сейчас она чувствовала себя приподнято, потому что была довольна своим достойным поведением, но этот подъем не мог длиться долго. К моменту возвращения в Степлз все отрицательные перспективы ее положения предстали перед ней в ярком свете. Неважно, что она достойно вела себя в доме пастора, потому что даже если миссис Чартли поверила, что ей абсолютно безразлична помолвка Линдета и Пейшенс, то остальные все равно не поверят. Ее соперницы, за исключением Лиззи, будут радоваться ее падению. Она слишком часто хвасталась, что сможет вернуть Линдета, стоит ей лишь шевельнуть пальцем. Она содрогнулась, вспомнив об этом, потому что знала: скажут, что Пейшенс Чартли отбила у нее Линдета. Люди будут смеяться у нее за спиной, говорить ей в лицо всякие гадости, и она не может даже рассчитывать, что ее поклонники поддержат ее в эту трудную минуту.
Когда она все это представила и вспомнила, что послужило причиной дезертирства ее ухажеров, ее слезы неожиданно высохли. Ее положение был слишком отчаянным. Слезами тут помочь было нельзя. Впереди она видела только унижение, а этого следовало избежать любыми путями. Она видела только один путь – немедленно покинуть Степлз и вернуться в Лондон. Но Лондон означал Портленд Плейс, и хотя она не думала, что даже такое чудовище, как ее тетушка Берфорд отошлет ее обратно, где она был так несчастна и где с ней так плохо обращались, тем не менее ей совсем не улыбалась перспектива снова сидеть в четырех стенах своей комнаты для занятий до начала следующего весеннего сезона.
Меряя шагами свою спальню и ломая голову над этой проблемой, Теофания все-таки кое-что придумала. Она вспомнила о существовании своего другого опекуна, дяди Джеймса, холостяка, который вместе со старой экономкой жил где-то в Сити. Это, конечно, был не лучший вариант, но из него, пожалуй, можно было извлечь пользу. Джеймс Берфорд за те немногие разы, когда они встречались, произвел на нее впечатление заурядного пожилого джентльмена, хихикавшего над ее выходками, щипавшего ее за ухо и называвшего ее непослушным маленьким котенком. Если он не будет счастлив принять у себя очаровательную племянницу, она быстренько обведет его вокруг пальца. И тогда либо она останется у него в доме до весны, либо он должен будет убедить тетю Берфорд в целесообразности вывезти ее в свет во время малого сезона. Еще менее вероятно, чем в случае с тетей, что он будет настаивать на ее возвращении в Степлз. Чем больше думала Теофания, тем более уверенной она становилась в том, что никто не осудит ее за побег из Степлза. Тетя Андерхилл бросила ее, даже не предложив поехать вместе с ней в Бридлингтон; Кортни с самого начала ее невзлюбил и был с ней груб, а мисс Трент, чьей единственной обязанностью было сопровождать и воспитывать ее, слишком много времени проводила с Шарлоттой, а тогда в Лидсе вообще выставила на посмешище толпе, уехала в ее карете с этой противной девчонкой, до которой ей не должно было быть никакого дела, оставила свою подопечную в гостинице, и ей пришлось добираться обратно без компаньонки в сопровождении джентльмена.
Трудность состояла в том, как этот план претворить в жизнь. На секунду забыв, что она отвела мисс Трент роль злодейки в своей пьесе, она прикинула, сможет ли уговорить эту даму немедленно отвезти ее в Лондон. Даже самое краткое размышление заставило ее отказаться от этого решения. Мисс Трент была слишком толстокожей, чтобы проникнуться ее состоянием и согласиться с необходимостью немедленного отъезда, и определенно она не станет ничего предпринимать, не проконсультировавшись предварительно с миссис Андерхилл. Возможно даже, что она посоветовала бы Теофании пережить это унижение, как будто не легче умереть, что это сделать!
Нет, мисс Трент была бы только помехой; на самом деле имело смысл улизнуть из дома до ее появления. Но как ей добраться до Лидса? Она может поехать верхом, благо в конюшне привыкли, что она часть катается одна, но она не сможет взять никакого багажа, в этом случае ей придется проделать весь путь до Лондона в ее костюме для верховой езды. Бесполезно просить кучера отвезти ее в карете, он никуда не поедет, если с ней не будет мисс Трент или горничной. И конюх тоже откажется ее везти в фаэтоне.
Менее решительная девушка в этот момент могла бы прийти в замешательство, но про мисс Вилд сложилось совершенно справедливое мнение, что если она чего-нибудь захочет, то не остановится ни перед чем. На худой конец она готова была идти в Лидс пешком. Она как раз выбирала между этим унизительным вариантом и тем, чтобы ехать верхом без багажа, когда она услышала доносящиеся со двора звуки, музыкой прозвучавшие у нее в ушах. Она подбежала к окну и увидела мистера Кальвера, въезжающего во двор на взятом напрокат экипаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55