Дотронулась до Татьяниной руки и кивнула на него. Мы тут же рванули туда.
И поняли: холмик - это муравейник, просто в спускающейся темноте, в гуще леса я не смогла сразу понять, что это.
- Ну не в муравейник же лезть… - Прошептала Татьяна. - Ну не мог он…
Я тем временем извлекла из сумки фонарик, прихваченный с собой на всякий случай, и, усевшись на корточки спиной к дороге, чтобы закрывать собой свет фонарика, направила луч на горку копошащихся муравьев.
И тут же увидела обшитый черный кожей уголок, торчащий справа.
Жестом подозвала Татьяну. Она уставилась на этот уголок, словно увидела восьмое чудо света. Потом повернулась ко мне.
- Как он его туда запихал? Он что, этот муравейник приподнимал?
- Не знаю. Надо будет спросить.
Я сама не представляла, как кейс мог оказаться под муравьиной кучей. Как это можно было осуществить практически? Стала вспоминать все, что когда-либо читала о муравьях. Муравейник ведь должен состоять из наземной и подземной частей, причем собственно муравьиное гнездо находится под землей. Но ведь до него еще надо добраться. Муравьи же кусаются, и больно. Тут я заметила несколько особо ретивых особей, ухе ползающих у меня по кроссовкам и взбирающихся по джинсам. Быстро их скинула.
- Слушай, а может, он просто взял и подсунул кейс под муравейник? - предположила Татьяна. - Ну так - одним сильным движением руки? Он же не предполагал, что народ тут будет шастать толпами и выглядывать, что лежит под кучей? Или муравьи на него сами переползли?
Я кивнула в задумчивости. Меня вообще-то сейчас беспокоили другие мысли. У Сереги был совсем другой кейс - большой и металлический. С ним он не расставался ни на минуту, выносил с собой из номера, чтобы не оставлять со мной, и, выйдя из леса, держал его в руке.
И ехал с ним до Питера. А этот - черный кожаный. Мог он засунуть один в другой? А если ради этого и таскался с большим?
Но сейчас следовало думать о том, как вытащить то, что лежало под муравейником.
- Тань, ты перчатки не подумала взять?
- Подумала, - кивнула Татьяна. - Я предусмотрительная.
И извлекла из сумки две кожаные перчатки, которые и натянула себе на руки, вручив мне сумку с Сарой и Барсиком. Пробормотав "Ну, с Богом", Татьяна схватилась за край и потянула кейс на себя. Я светила ей фонариком. Какое-то время ушло на сбрасывание муравьев, носящихся по кожаной поверхности. И сколько еще их могло залезть внутрь…
- Слушай, а муравьи баксы едят? - взглянула на меня Татьяна.
- Откроем - посмотрим.
В потревоженном муравейнике началась паника. Он, казалось, двигался и ходил ходуном.
Татьяна, вроде бы сбросив всех муравьев схожи, щелчком скинула нескольких со своих и моих джинсов и первой направилась к шоссе, держа кейс в руке. Я следовала сзади с сумками.
Моя машина стояла на месте, никого не заинтересовав. Да и кому нужна «шестерка»? По этой трассе регулярно проносятся автомобили, во много раз превышающие по цене мою верную "девочку".
Кейс мы бросили в багажник под запаску, прикрыв проглядывающие части ветошью, туда же поставили мою спортивную сумку. Татьяна взяла своих любимцев с собой в салон. Я села за руль и рванула с места. Хотелось побыстрее добраться до родной квартиры. И, конечно, посмотреть, как выглядят два миллиона долларов.
- Слушай, - вдруг сказала Татьяна, - а два миллиона баксов поместились бы в таком небольшом чемоданчике? Я где-то читала, что в кейс входит миллион. Это стодолларовыми купюрами. Так два уместились бы?
- Не могу сказать, - рассмеялась я. - Мне никогда не доводилось паковать баксы в таком количестве. Но дома посмотрим. Как раз узнаем точно.
Но Татьяна не могла успокоиться и прикидывала, сколько должно быть пачек, руками демонстрировала мне длину доллара, показывала, как их можно было уложить в кейс.
- Нет, Юлька, нет там двух лимонов.
- Потерпи до дома, а? Мне тоже любопытно. Но не здесь же останавливаться?
И тут я заметила, что за нами неотступно следует огромный черный джип. В нем, насколько я могла судить, сидели двое лиц вполне определенной наружности. Идущая вперед машина - БМВ - стала замедлять ход. Я попыталась перестроиться в соседний ряд и пойти на обгон БМВ, но не тут-то было. Из-за первого джипа вылетел еще один и всеми своими действиями показал, что мне следует переходить не в левый ряд, а сдвигаться на обочину. Три машины упрямо брали меня в «коробочку». Скорость падала. Только этого еще не хватало… Заболтались мы с Татьяной…
- Юлька, они хотят отнять наши баксы! - взвыла Татьяна. - Юлька, я хочу в Перу!
Я же думала о том, удастся ли нам сегодня вернуться в родные квартиры… и вообще удастся ли в них вернуться… Какого черта нас сюда понесло?
Я остановилась. Молодцы посыпали из машин как тараканы и быстро распахнули дверцы нашей машины. В висок уперся холодный предмет, происхождение которого мне не требовалось объяснять.
- Спокойно вылезаем и садимся в машину, - молвил до боли знакомый тип с оттопыренными ушами.
- Мы и так в машине, - подала голос Татьяна, пытавшаяся держаться молодцом. Рассчитывает, что кто-то остановится нас спасать? Жди больше. Все, наоборот, тут же увеличат скорость, - Нет, красотки, - покачал головой Лопоухий и хохотнул. - Вы не в машине. Вы - в "Жигулях".
Окружающее мою «шестерку» стадо заржало.
- Так, девочки, у нас мало времени. Быстренько выходим. Нам приказано избегать насилия. Поэтому обижать вас не будем. Пока шеф не велит. Видите, какие мы культурные? Юленька, отметь, пожалуйста, в следующей статье о повышении культурного уровня всех слоев населения в Санкт-Петербурге. И нашу вежливость.
Я помню: в Москве могут не предложить сесть.
У нас же вы будете обеспечены стульями. Итак?
Холодное дуло все еще касалось моего виска, еще одно - Татьяниного. Нет, это, конечно, не насилие, это вежливый разговор в стиле новой России. Вежливо сесть предлагают - с дулом у виска.
- Машину, пожалуйста, не бросайте тут, - проблеяла я. - То есть "Жигули".
- А куда нам ее девать? - удивился парень, державший пистолет у моего виска.
- Перегнать туда, куда нас повезете, - предложила я. - Или нас переместить на заднее сиденье, а самим сесть за руль. Или перегнать к моему дому. Ваши предшественники делали именно так.
Стадо опять заржало, потом вспомнило, что ведено с нами обходиться культурно и выполнять маленькие прихоти. Это радовало. Правда, больше всего радовало упоминание моей следующей статьи. Вселяло надежду.
- Так, подругу в джип, - принял решение Лопоухий. - Юля - назад. Сама. Кактус - с ней рядом. Змей - за руль.
После того, как размещение по автомобилям произошло в соответствии с указаниями Лопоухого, мы опять тронулись с места. Вернее, рванули. Из моих бедных «Жигулей» выжимали все, на что они были способны. Иначе как угонишься за новенькими джипами и БМВ? Бойцы, сидящие рядом, молчали. Я тоже не пыталась брать у них интервью. Однако решила, что в каждой ситуации следует находить свои светлые стороны. А в этой - гордиться, что против нас с Татьяной послали такую ораву. Или это не для нас? Это, так сказать, инкассаторы, охраняющие два миллиона баксов? Я была почти уверена, что гонялись за ними. Но как нас выследили?
Кавалькада притормозила у одного из особняков в Репине. Мне вежливо предложили выйти, даже придержали дверцу, после чего сами открыли багажник и извлекли оттуда только кейс, моя сумка никого не заинтересовала. Татьяна же вышла из джипа со своей, прижимая ее к груди. Нас повели в дом. То есть дворец.
В нем нас ждал господин Сухоруков собственной персоной.
Глава 28
- Как доехали? - спросил он с улыбкой удава, правда, после того, как предложил сесть (чтобы Юленька потом не писала о том, что питерские банкиры не находят для гостей стульев, подобно московским издателям).
Мы поблагодарили, отметив вежливость его подчиненных и исключительно культурное обхождение, даже в прижимании дула к виску.
- Все ребята у меня питерские, в крайнем случае - область, - сообщил Сизо. - Москвичей не держим. Сибиряки, правда, есть, но вы их не видели.
- В Сибири классные мужики, - не сговариваясь, сказали мы хором с Татьяной.
Банкир посмотрел на нас как-то странно, потом пообещал познакомить - если будет желание. В этот момент в дверь комнаты, где нас принимали, вежливо постучали. Затем появился Лопоухий, держа в руках кейс. Сухоруков вопросительно посмотрел на него.
- Открыли? - спросил.
Лопоухий кивнул и поставил кейс (содержимое было закрыто крышкой) на столик, отделяющий нас с Татьяной от банкира. Сухоруков положил на него руку, с которой были сведены татуировки (о чем можно было судить по оставшимся шрамам) и плотоядно улыбнулся нам.
- Значит, Танечка, считаете, что два миллиона долларов в такой портфельчик поместиться не должны?
Мы обе аж подпрыгнули на месте. Сухоруков расхохотался. Лопоухий хмыкнул. "Значит, нас слушали", - поняла я.
- Где микрофон? - спросила я.
- Когда вы нас покинете, его не будет.
- На моей машине?
- Да, Юля. Скажу тебе, что ты ведешь очень активный образ жизни. И главное, разнообразный. Какие проблемы тебя волнуют! Все, кроме того, что должно волновать молодую женщину твоего возраста.
Я смолчала, не желая пускаться в дискуссии, не имеющие смысла. Сухоруков подленько ухмылялся, но вдруг… взвыл. Лопоухий заметался вокруг шефа, не понимая, что произошло.
Сухоруков же взвыл опять и стал тереть руку в одном месте, потом сквозь рукав, затем схватился за ногу.
Татьяна хихикнула. Лопоухий повернулся к ней с искаженной физиономией.
- Вы!.. - рявкнул он.
- Это муравьи кусаются, - вежливо пояснила я.
- Какие еще муравьи?! - взвыли Сухоруков и его подчиненный одновременно.
- Рыженькие, маленькие. Говорят, их укусы полезны. В любом случае, скоро пройдет.
У вас бородавок нет? Или папиллом? - поинтересовалась Таня.
- Чего-чего? - выдавили обалдевшие мужики.
А Татьяна выдала им совет, вычитанный в каком-то медицинском журнале, которые она собирает, - если в них говорится о свойствах змеиного яда. В одном, как выяснилось, говорилось и о муравьиной кислоте. Ею можно выжечь бородавку или папиллому, посадив на нее нескольких муравьев. Проще, конечно, прижечь кислотой, полученной у химиков, но в старые времена пользовались, услугами насекомых.
Потом мне пришлось пояснить, где мы обнаружили чемоданчик - ведь парни не слышали, что мы говорили во время поисков в лесу.
Они тогда даже забеспокоились нашим долгим отсутствием, несколько раз проезжали мимо моей машины, чтобы убедиться: мы не смотались.
- Могли бы помочь, - хмыкнула Татьяна. - Джентльмены называются. Только бы чужими руками жар загребать.
Сухоруков пропустил фразу мимо ушей. Он больше не выл, но иногда почесывался.
- Хватит тянуть резину, - взяла инициативу в свои руки Татьяна. - Нам тоже интересно.
Открывайте.
Сухоруков открыл. Потом развернул кейс к нам. В нем лежали ровненькие пачки стодолларовых купюр. Татьяна принялась считать.
- Мало! - воскликнула она. - Я была права.
Я же, испросив разрешения, взяла одну пачку в руки. Почему-то не исключала, что баксы могут быть фальшивыми.
- Сними бумажку. Юля, - проворковал Сухоруков. - Ты права. Надо проверить подлинность денег. Я-то давал настоящие. А вдруг кто-то ловкий сумел их подменить?
Я разорвала бумагу, опоясывающую пачку, и попыталась развернуть баксы веером. После чего у меня начался истерический смех. В пачке были только две подлинные купюры - сверху и снизу (и это еще вопрос спорный), а вообще она оказалась ловко сделанной "куклой".
Сухоруков на пару с подчиненным стали судорожно выхватывать пачки из кейса, с обезумевшими глазами срывать с них бумагу и разбрасывать по полу аккуратно нарезанные кем-то листочки…
Мы с Татьяной быстро переглянулись. Теперь я не смеялась, опасаясь, что Сухоруков направит своей гнев на меня. Татьяна тоже сдерживалась, хотя я видела, как у нее на губах то и дело мелькает ехидная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54