Я здесь на подмене. – Где-то рядом застучал молоток. Джоан Шепперд улыбнулась. – Сидишь дома и ждешь, когда позвонит телефон. Хотя, пожалуй, это некоторое преувеличение. Если повезет, то можно получить работу на целый семестр. – Она посмотрела вокруг. – Обычно так бывает, когда заболевает постоянный преподаватель или когда уходят в декретный отпуск. По этой причине я и сейчас здесь, кто-то ждет ребенка.
– Значит, они могут попросить вас поработать в любом классе?
– Да, могут. Это в их власти. Что делать. Но я люблю… знаете ли, я не люблю работать слишком далеко от дома. – Она снова улыбнулась, на этот раз стали заметны ямочки на щеках. – Я не умею управлять автомобилем. Конечно, существует автобус, но, работая преподавателем, так много всего приходится носить.
Стук молотка затих, затем возобновился снова. От одного из окон отскочил мяч, после чего к нему прильнуло детское личико. Нейлор задавал вопросы без особой надежды на успех. Только когда он спросил ее относительно незнакомых людей, с которыми Эмили могла встретиться около школы, Джоан Шепперд на минутку задумалась, он насторожился, но напрасно.
– Один или два раза, насколько я помню, ее забирали одной из последних. Думаю, ее мать задержалась из-за пробок на дороге или же не могла раньше уйти с работы. Но, по-моему, Эмили спокойно дожидалась в гардеробе или приходила сюда и помогала мне собраться. Она никогда одна не выходила на улицу.
Открылась дверь, и вошел мужчина в коричневом комбинезоне, с матерчатой сумкой, в которой лежали инструменты, на плече.
– О, прошу прощения, Джоан…
– Все в порядке. – Джоан Шепперд встала. – Это полицейский. Он пришел поговорить со мной относительно бедняжки Эмили.
– Ясно.
– Констебль, это мой муж, Стивен.
Стивен Шепперд и Нейлор поклонились друг другу.
– Иногда я прихожу сюда, когда требуется мужская рука, понимаете. Например, привести в порядок эти полки. Если ждать, когда школьный совет соберется поправить их, то скорее дождешься собственной смерти.
– Да, ждать пришлось бы целую вечность, – поддержала его жена.
Стивен поставил свою сумку на один из столов.
– Два дня работы после обеда – и все в полном порядке. Конечно, надо уметь это делать.
– Стивен был столяром, – пояснила Джоан.
– Не только был, но и есть.
– У него нет постоянной работы, – добавила та.
– Лишний, – Стивен взглянул ему прямо в лицо, – так же, как и тысячи других. – Он указал на Нейлора: – Ничего подобного с вами случиться не может. Виноват рост промышленности, так нам говорят, но на самом деле рост преступности.
– Не садись на любимого конька, Стивен.
– Если бы я это сделал, этот молодой человек сказал бы тебе, что я прав. Не хочешь ли поспорить? Ну-ну, не буду. Я просто оставлю здесь эти инструменты и вернусь, когда вы закончите.
– Думаю, у нас уже все, – Нейлор поднялся, – если вам, миссис Шепперд, нечего добавить?
– Хотелось бы вам помочь, но, увы… – Джоан Шепперд покачала головой.
– Что ж, хорошо. Спасибо за помощь. Мистер Шепперд, можете приступать к вашим полкам.
На площадке для игр просвистел свисток, и шум голосов затих.
– Послушайте, – обратился Стивен к Нейлору, когда тот был почти у самой двери, – я не хочу быть навязчивым, но, если у вас появится какая-нибудь работа, которую надо сделать по дому, вы не прогадаете, если обратитесь но мне.
– Спасибо, – улыбнулся Нейлор, – буду помнить об этом.
Шагая между детьми, возвращавшимися в школу с улицы, он думал, что, для того чтобы отремонтировать свой дом, ему, пожалуй, недостаточно гвоздей и досок.
Линн Келлог заехала к Моррисонам ранним вечером и рассказала обо всем, что произошло за день. Пустырь, примыкающий к каналу, в заброшенном квартале, был вторично прочесан. То же самое сделали и в заброшенном квартале, где нашли Глорию Саммерс. Нигде никаких результатов. Сообщение, что в Скегнессе была замечена девочка, напоминавшая Эмили, оказалось ложным. То же – с аналогичным случаем на южном побережье. Было три сообщения относительно вероятного владельца «сьерры», стоявшей тем днем недалеко от дома, но ни одно из них не подтвердилось. Хорошей новостью было появление женщины, давшей описание человека, занимавшегося бегом. Оно будет передано средствам массовой информации прямо сейчас.
Линн показалось, что сегодня Лоррейн выглядела хуже, чем обычно, более надломленной, как если бы до этого она своей силой воли создавала вокруг Майкла защитное поле, а теперь они поменялись ролями. На сегодняшний вечер у них было назначено выступление в национальной программе новостей с призывом к похитителям вернуть ребенка. Лоррейн уже примерила и отвергла пять платьев и теперь собиралась поступить так же с шестым.
– Ради Бога, – взмолился Майкл, – с этим все в порядке.
Брючный костюм кремового цвета с бледно-розовой блузкой и белыми туфлями на низком каблуке. Это хорошо контрастировало с темно-синим пиджаком Майкла, его темно-серыми брюками и тщательно вычищенными ботинками. Линн подумала, что такая одежда, скорее, подошла бы, если бы они собирались на крестины, но ей не хотелось, чтобы они нервничали еще больше. Кроме того, кто знает, какая одежда требуется по этикету в подобном случае? Она помнила, как ее отец пришел однажды на похороны одного из родственников без галстука, в грязных сапогах и с пятнами куриного помета на брюках. И разве это означало, что он горевал меньше других?
Линн предложила проводить их в телевизионную студию, и они, казалось, были ей искренне благодарны за это.
Гримеры сделали все возможное, чтобы не были так заметны темные круги под их глазами, и постарались придать блеск потускневшим волосам Лоррейн. После нескольких минут инструктажа с режиссером им указали на диванчик, на котором их будут снимать сидящими рядышком. Сообщение в программе новостей началось с показа рисунка человека, бегавшего в тот день неподалеку от дома Моррисонов, сделанного художником со слов Вивьен Натансон. Затем были представлены Майкл и Лоррейн. Над плечом Лоррейн в кадре – фотография Эмили.
– Я прошу того, кто забрал мою дочь и удерживает ее против воли, – произнес Майкл, моргая в объектив, – не причинять ей вреда. Кем бы вы ни были, пожалуйста, прошу вас, отпустите ее, позвольте ей вернуться домой.
По лицу Майкла катились крупные капли пота. Режиссера волновало, как бы во время съемки крупным планом с кончика его носа не сорвалась капля. Это было бы совершенно ни к чему. Как только Майкл закончил говорить, Лоррейн положила свою руку на его и сжала ее. Быстро отъехав и подправив на ходу фокус, оператор за камерой успел захватить этот жест в кадр.
– Отлично! – воскликнул режиссер, улыбаясь. – Наше время вышло.
– 30 –
Весь день Рею не давали покоя, кричали, гоняли от одной погрузочной площадки к другой, от одной разделочной в другую. Все время – то туда, то сюда.
– Рей, держи это!
– Рей, ты что, не умеешь двигаться, черт побери!
– Рей, когда наконец будет готов этот заказ?
– Реймонд!
– Рей!
– Рей, черт бы тебя забрал!
– Рей!
Хатерсадж ухватил его за ворот комбинезона и резко повернул к себе. Сапоги Рея заскользили по покрытому кровью полу, ноги поехали в сторону, и только похожая на окорок рука Хатерсаджа удержала его от падения.
– Один Всевышний знает, о чем ты думаешь! Ты жалкое подобие человека, клянусь именем своей матери, не знаю, за что плачу тебе. Сюда. Иди сюда!
Он выволок Рея во двор, протащил его мимо висящих на цепях коровьих туш и толкнул к открытым дверцам фургона.
– Смотри сюда! – орал Хатерсадж. – Посмотри, что ты видишь? Отбивные из вырезки, ты видишь их? Упакованные для хранения в морозильнике, завернутые и готовые к отправке. Лучшие свиные отбивные. Ну?
Рей прислонился к фургону. Ему хотелось потереть бедро, которым он ударился о дверцу, хотелось заорать на Хатерсаджа, чтобы он подавился своей работой, хотелось наплевать на все вокруг.
– Посмотри на себя, ты, жалкий сопляк! – Хатерсадж покачал своей бычьей головой. – Господи, если бы ты мог видеть, на что похож, ты заполз бы под камень и сдох там.
Рей стоял, прислонившись к фургону и тяжело дыша, сопли стенали и собирались у него под носом на едва пробивающихся над верхней губой усиках.
– Вот! Хорошенько посмотри на эту проклятую бумажку! – Хатерсадж ткнул копию заказа Рею. Тот неловко ухватил ее, чуть не разорвав пополам.
Управляющий отступил в сторону, с неприязнью глядя на него. Мимо прошли два мясника в белых шапочках, резиновых сапогах и комбинезонах: «Рей-о, Рей-о, Рей-о», – напевали они негромко в унисон.
– Разгрузи это. Подготовь заказ и сделай все правильно. Если тебе повезет, я не буду стоять у ворот с расчетным листком в руках, когда ты будешь выходить. Но не особо полагайся на это.
Рей провел время до конца смены в молитвах, чтобы Хатерсадж выполнил свое обещание. По крайней мере, хоть с этим было бы покончено. Но, когда Рей уходил с работы, красное лицо управляющего с широко раскрытым от смеха ртом выглядывало в окно конторы.
Сегодня был один из тех вечеров, когда он шел ужинать в свой старый дом, дом своего отца. Все будет, как обычно: сосиски и лук, картофельное пюре, печеные бобы и томатный соус. А еще будет чай, такой крепкий, что в нем не видно ложки. «Одну вещь твоя мать, очевидно, никогда не научится делать, – говорил отец, – правильно заварить чай».
Но не это было главным. Имелись другие вещи, в которых его мать преуспела. В частности, вовремя оценить способности отца. После пяти лет замужней жизни, когда Рею было четыре година, она уехала с торговцем, поставляющим товар небольшим лавочкам в деревнях и городках. Его специализацией были прищепки для белья, сушилки, совки для мусора – разные хозяйственные приспособления. Когда они не находились в дороге, то жили в домике на колесах в Инголдмеллсе. Мать Рея всегда любила запах моря.
Первые несколько лет она присылала ему открытки на Рождество и на день рождения. Рей долго хранил их, время от времени доставая и водя пальцем по слегка выпуклым буквам коротких посланий: «С любовью от мамы», «Твоя любящая мама». Когда ему исполнилось четырнадцать, он вынес их на задний двор, разорвал на клочки и пустил по ветру. Но даже и теперь он иногда заглядывал в ящик, поднимал белье и с надеждой смотрел, а вдруг они еще там.
Рей принял решение: он не идет домой. Хватит с него шуточек отца и дяди. Он знал, что сегодня Сара должна быть дома – помогать матери мыть голову. Ну и плевать. Ведь можно принять ванну и посидеть у себя в комнате. Посмотреть телевизор и побаловаться с ножом.
Майкл Моррисон ковырял вилкой в обеденной тарелке до тех пор, пока Лоррейн не взяла ее и не выбросила содержимое в мусорное ведро. Затем достала из холодильника две порции его любимого мороженого. Но он лишь сидел и смотрел, как оно тает. Казалось, после выступления по телевидению он потерял последние запасы энергии. Прошло немногим более двенадцати часов, и они снова поменялись ролями. Лоррейн каким-то образом находила в себе новые силы, чтобы поддерживать его все это время.
Еще один день, как исчезла Эмили, оставив после себя лишь разбросанные куклы.
Конечно, еще была надежда, что она жива.
Еще была.
Зазвонил телефон, но, прежде чем Лоррейн успела поднять трубку, он замолчал. Она стояла над ним и умоляла, чтобы он зазвонил снова.
– Вероятно, – обратилась она к мужу, вернувшись на кухню, – нам следовало бы связаться с твоим братом?
– С Джеффри? Ради Бога, это еще зачем?
– Он говорил о вознаграждении…
– Нет.
– Но почему?
– Ты же знаешь мнение полиции по этому поводу.
– Да. Но я не вижу другого выхода. Они же не предложили ничего иного.
– Пусть так. – Он встал и открыл новую бутылку шотландского виски, не дав Лоррейн возможности хоть что-то сказать. – Если бы я верил, что это принесет какую-нибудь пользу…
Она наполнила чайник водой, чтобы приготовить себе чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Значит, они могут попросить вас поработать в любом классе?
– Да, могут. Это в их власти. Что делать. Но я люблю… знаете ли, я не люблю работать слишком далеко от дома. – Она снова улыбнулась, на этот раз стали заметны ямочки на щеках. – Я не умею управлять автомобилем. Конечно, существует автобус, но, работая преподавателем, так много всего приходится носить.
Стук молотка затих, затем возобновился снова. От одного из окон отскочил мяч, после чего к нему прильнуло детское личико. Нейлор задавал вопросы без особой надежды на успех. Только когда он спросил ее относительно незнакомых людей, с которыми Эмили могла встретиться около школы, Джоан Шепперд на минутку задумалась, он насторожился, но напрасно.
– Один или два раза, насколько я помню, ее забирали одной из последних. Думаю, ее мать задержалась из-за пробок на дороге или же не могла раньше уйти с работы. Но, по-моему, Эмили спокойно дожидалась в гардеробе или приходила сюда и помогала мне собраться. Она никогда одна не выходила на улицу.
Открылась дверь, и вошел мужчина в коричневом комбинезоне, с матерчатой сумкой, в которой лежали инструменты, на плече.
– О, прошу прощения, Джоан…
– Все в порядке. – Джоан Шепперд встала. – Это полицейский. Он пришел поговорить со мной относительно бедняжки Эмили.
– Ясно.
– Констебль, это мой муж, Стивен.
Стивен Шепперд и Нейлор поклонились друг другу.
– Иногда я прихожу сюда, когда требуется мужская рука, понимаете. Например, привести в порядок эти полки. Если ждать, когда школьный совет соберется поправить их, то скорее дождешься собственной смерти.
– Да, ждать пришлось бы целую вечность, – поддержала его жена.
Стивен поставил свою сумку на один из столов.
– Два дня работы после обеда – и все в полном порядке. Конечно, надо уметь это делать.
– Стивен был столяром, – пояснила Джоан.
– Не только был, но и есть.
– У него нет постоянной работы, – добавила та.
– Лишний, – Стивен взглянул ему прямо в лицо, – так же, как и тысячи других. – Он указал на Нейлора: – Ничего подобного с вами случиться не может. Виноват рост промышленности, так нам говорят, но на самом деле рост преступности.
– Не садись на любимого конька, Стивен.
– Если бы я это сделал, этот молодой человек сказал бы тебе, что я прав. Не хочешь ли поспорить? Ну-ну, не буду. Я просто оставлю здесь эти инструменты и вернусь, когда вы закончите.
– Думаю, у нас уже все, – Нейлор поднялся, – если вам, миссис Шепперд, нечего добавить?
– Хотелось бы вам помочь, но, увы… – Джоан Шепперд покачала головой.
– Что ж, хорошо. Спасибо за помощь. Мистер Шепперд, можете приступать к вашим полкам.
На площадке для игр просвистел свисток, и шум голосов затих.
– Послушайте, – обратился Стивен к Нейлору, когда тот был почти у самой двери, – я не хочу быть навязчивым, но, если у вас появится какая-нибудь работа, которую надо сделать по дому, вы не прогадаете, если обратитесь но мне.
– Спасибо, – улыбнулся Нейлор, – буду помнить об этом.
Шагая между детьми, возвращавшимися в школу с улицы, он думал, что, для того чтобы отремонтировать свой дом, ему, пожалуй, недостаточно гвоздей и досок.
Линн Келлог заехала к Моррисонам ранним вечером и рассказала обо всем, что произошло за день. Пустырь, примыкающий к каналу, в заброшенном квартале, был вторично прочесан. То же самое сделали и в заброшенном квартале, где нашли Глорию Саммерс. Нигде никаких результатов. Сообщение, что в Скегнессе была замечена девочка, напоминавшая Эмили, оказалось ложным. То же – с аналогичным случаем на южном побережье. Было три сообщения относительно вероятного владельца «сьерры», стоявшей тем днем недалеко от дома, но ни одно из них не подтвердилось. Хорошей новостью было появление женщины, давшей описание человека, занимавшегося бегом. Оно будет передано средствам массовой информации прямо сейчас.
Линн показалось, что сегодня Лоррейн выглядела хуже, чем обычно, более надломленной, как если бы до этого она своей силой воли создавала вокруг Майкла защитное поле, а теперь они поменялись ролями. На сегодняшний вечер у них было назначено выступление в национальной программе новостей с призывом к похитителям вернуть ребенка. Лоррейн уже примерила и отвергла пять платьев и теперь собиралась поступить так же с шестым.
– Ради Бога, – взмолился Майкл, – с этим все в порядке.
Брючный костюм кремового цвета с бледно-розовой блузкой и белыми туфлями на низком каблуке. Это хорошо контрастировало с темно-синим пиджаком Майкла, его темно-серыми брюками и тщательно вычищенными ботинками. Линн подумала, что такая одежда, скорее, подошла бы, если бы они собирались на крестины, но ей не хотелось, чтобы они нервничали еще больше. Кроме того, кто знает, какая одежда требуется по этикету в подобном случае? Она помнила, как ее отец пришел однажды на похороны одного из родственников без галстука, в грязных сапогах и с пятнами куриного помета на брюках. И разве это означало, что он горевал меньше других?
Линн предложила проводить их в телевизионную студию, и они, казалось, были ей искренне благодарны за это.
Гримеры сделали все возможное, чтобы не были так заметны темные круги под их глазами, и постарались придать блеск потускневшим волосам Лоррейн. После нескольких минут инструктажа с режиссером им указали на диванчик, на котором их будут снимать сидящими рядышком. Сообщение в программе новостей началось с показа рисунка человека, бегавшего в тот день неподалеку от дома Моррисонов, сделанного художником со слов Вивьен Натансон. Затем были представлены Майкл и Лоррейн. Над плечом Лоррейн в кадре – фотография Эмили.
– Я прошу того, кто забрал мою дочь и удерживает ее против воли, – произнес Майкл, моргая в объектив, – не причинять ей вреда. Кем бы вы ни были, пожалуйста, прошу вас, отпустите ее, позвольте ей вернуться домой.
По лицу Майкла катились крупные капли пота. Режиссера волновало, как бы во время съемки крупным планом с кончика его носа не сорвалась капля. Это было бы совершенно ни к чему. Как только Майкл закончил говорить, Лоррейн положила свою руку на его и сжала ее. Быстро отъехав и подправив на ходу фокус, оператор за камерой успел захватить этот жест в кадр.
– Отлично! – воскликнул режиссер, улыбаясь. – Наше время вышло.
– 30 –
Весь день Рею не давали покоя, кричали, гоняли от одной погрузочной площадки к другой, от одной разделочной в другую. Все время – то туда, то сюда.
– Рей, держи это!
– Рей, ты что, не умеешь двигаться, черт побери!
– Рей, когда наконец будет готов этот заказ?
– Реймонд!
– Рей!
– Рей, черт бы тебя забрал!
– Рей!
Хатерсадж ухватил его за ворот комбинезона и резко повернул к себе. Сапоги Рея заскользили по покрытому кровью полу, ноги поехали в сторону, и только похожая на окорок рука Хатерсаджа удержала его от падения.
– Один Всевышний знает, о чем ты думаешь! Ты жалкое подобие человека, клянусь именем своей матери, не знаю, за что плачу тебе. Сюда. Иди сюда!
Он выволок Рея во двор, протащил его мимо висящих на цепях коровьих туш и толкнул к открытым дверцам фургона.
– Смотри сюда! – орал Хатерсадж. – Посмотри, что ты видишь? Отбивные из вырезки, ты видишь их? Упакованные для хранения в морозильнике, завернутые и готовые к отправке. Лучшие свиные отбивные. Ну?
Рей прислонился к фургону. Ему хотелось потереть бедро, которым он ударился о дверцу, хотелось заорать на Хатерсаджа, чтобы он подавился своей работой, хотелось наплевать на все вокруг.
– Посмотри на себя, ты, жалкий сопляк! – Хатерсадж покачал своей бычьей головой. – Господи, если бы ты мог видеть, на что похож, ты заполз бы под камень и сдох там.
Рей стоял, прислонившись к фургону и тяжело дыша, сопли стенали и собирались у него под носом на едва пробивающихся над верхней губой усиках.
– Вот! Хорошенько посмотри на эту проклятую бумажку! – Хатерсадж ткнул копию заказа Рею. Тот неловко ухватил ее, чуть не разорвав пополам.
Управляющий отступил в сторону, с неприязнью глядя на него. Мимо прошли два мясника в белых шапочках, резиновых сапогах и комбинезонах: «Рей-о, Рей-о, Рей-о», – напевали они негромко в унисон.
– Разгрузи это. Подготовь заказ и сделай все правильно. Если тебе повезет, я не буду стоять у ворот с расчетным листком в руках, когда ты будешь выходить. Но не особо полагайся на это.
Рей провел время до конца смены в молитвах, чтобы Хатерсадж выполнил свое обещание. По крайней мере, хоть с этим было бы покончено. Но, когда Рей уходил с работы, красное лицо управляющего с широко раскрытым от смеха ртом выглядывало в окно конторы.
Сегодня был один из тех вечеров, когда он шел ужинать в свой старый дом, дом своего отца. Все будет, как обычно: сосиски и лук, картофельное пюре, печеные бобы и томатный соус. А еще будет чай, такой крепкий, что в нем не видно ложки. «Одну вещь твоя мать, очевидно, никогда не научится делать, – говорил отец, – правильно заварить чай».
Но не это было главным. Имелись другие вещи, в которых его мать преуспела. В частности, вовремя оценить способности отца. После пяти лет замужней жизни, когда Рею было четыре година, она уехала с торговцем, поставляющим товар небольшим лавочкам в деревнях и городках. Его специализацией были прищепки для белья, сушилки, совки для мусора – разные хозяйственные приспособления. Когда они не находились в дороге, то жили в домике на колесах в Инголдмеллсе. Мать Рея всегда любила запах моря.
Первые несколько лет она присылала ему открытки на Рождество и на день рождения. Рей долго хранил их, время от времени доставая и водя пальцем по слегка выпуклым буквам коротких посланий: «С любовью от мамы», «Твоя любящая мама». Когда ему исполнилось четырнадцать, он вынес их на задний двор, разорвал на клочки и пустил по ветру. Но даже и теперь он иногда заглядывал в ящик, поднимал белье и с надеждой смотрел, а вдруг они еще там.
Рей принял решение: он не идет домой. Хватит с него шуточек отца и дяди. Он знал, что сегодня Сара должна быть дома – помогать матери мыть голову. Ну и плевать. Ведь можно принять ванну и посидеть у себя в комнате. Посмотреть телевизор и побаловаться с ножом.
Майкл Моррисон ковырял вилкой в обеденной тарелке до тех пор, пока Лоррейн не взяла ее и не выбросила содержимое в мусорное ведро. Затем достала из холодильника две порции его любимого мороженого. Но он лишь сидел и смотрел, как оно тает. Казалось, после выступления по телевидению он потерял последние запасы энергии. Прошло немногим более двенадцати часов, и они снова поменялись ролями. Лоррейн каким-то образом находила в себе новые силы, чтобы поддерживать его все это время.
Еще один день, как исчезла Эмили, оставив после себя лишь разбросанные куклы.
Конечно, еще была надежда, что она жива.
Еще была.
Зазвонил телефон, но, прежде чем Лоррейн успела поднять трубку, он замолчал. Она стояла над ним и умоляла, чтобы он зазвонил снова.
– Вероятно, – обратилась она к мужу, вернувшись на кухню, – нам следовало бы связаться с твоим братом?
– С Джеффри? Ради Бога, это еще зачем?
– Он говорил о вознаграждении…
– Нет.
– Но почему?
– Ты же знаешь мнение полиции по этому поводу.
– Да. Но я не вижу другого выхода. Они же не предложили ничего иного.
– Пусть так. – Он встал и открыл новую бутылку шотландского виски, не дав Лоррейн возможности хоть что-то сказать. – Если бы я верил, что это принесет какую-нибудь пользу…
Она наполнила чайник водой, чтобы приготовить себе чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42