Увы, она не была Джулией Робертс!»
Майкл начал похрапывать, свернувшись в клубочек на своей стороне.
– Майкл, – прошептала она, касаясь его пальцем ноги.
– Я только заснул.
– Я хотела сказать, когда ты был под душем, но забыла…
– Это было сто лет назад.
– Да-да. Только…
– Только что, ради Бога?
– Та маленькая девочка, ну, которая пропала. Ты помнишь, это было во всех газетах…
– Ну и что с ней?
– Нашли ее тело. Ее убили. Майкл резко повернулся лицом к ней.
– Конечно, убили. А что же, ты думала, могло случиться?
Лоррейн проснулась и взглянула на часы. Двадцать восемь минут четвертого. Сначала она подумала: Майкл повернулся и разбудил ее, или ей захотелось в туалет. Поняв, что это ни то ни другое, она спустила с кровати ноги и нащупала на полу тапочки. Халат висел у двери.
Эмили лежала лицом вниз, одна нога свешивалась с кроватки, другая оказалась под подушкой. Головка упиралась в деревянную спинку, пряди рыжеватых волос разметались. Ночная рубашка вместе со смятой простыней запуталась вокруг ее талии. Лоррейн осторожно, чтобы не разбудить, поправила постель и уложила девочку.
Майклу приходилось около двух часов добираться до работы, поэтому почти всегда дочь была в постели еще до его возвращения домой. Единственное время, когда он видел ее – сорок пять минут по утрам и уик-энд. Лоррейн сама забирала ее из школы, готовила, слушала ее болтовню. Она же восхищалась примитивными рисунками девочки, восклицая: «О, как замечательно!», а потом прикрепляла эти яркие мазюкалки на дверцу холодильника.
Именно Лоррейн приходилось завозить Эмили в дом ее матери – Дианы, первой жены Майкла. Через семь часов Лоррейн забирала девочку, стараясь не смотреть в лицо женщины, не видеть ее слез, потемневших припухших глаз.
Лоррейн замерла в полумраке, глядя на падчерицу, в то время как в ее воображении возникали картины, навеянные сообщениями полиции о пропавшей девочке и ее убийстве.
– 11 –
Всего около часа провел Патель на улице в этот обычный серый день в конце года (день, от которого не ждешь ничего, кроме того, что он кончится), как получил плевок в лицо.
Он вышел из участка, чтобы снять показания относительно недавней кражи у помощника управляющего строительной компании на углу Лестер Гейт и Лоу Пеймент. Заодно он надеялся выяснить возможность получения займа под переезд в район получше, туда, где не будет течь кран и нет древесного жучка.
На спуске у магазина «М энд С» он вежливо покачал головой, отказывая людям, выясняющим общественное мнение относительно состояния рынка. Затем задержался около молодого художника, изображавшего на тротуаре цветными мелками «Мадонну с младенцем» в духе Ренессанса. Немного дальше, у перекрестка, чернокожий мускулистый мим, несмотря на прохладную погоду одетый в одну лишь майку и спортивные брюки, делал медленные плавные движения под аккомпанемент записанного на пленку джаза электроинструментов. За ним с восхищением наблюдала довольно большая группа зрителей. Патель не спеша обошел их стороной. Часы на «Каунсил Хаус» только что пробили четверть, а встреча у него была назначена на половину. Едва он сунул руку в карман за монеткой для мима, как синий фургон, спускавшийся с Лоу Пеймент, резко затормозил у пешеходного перехода, чтобы избежать столкновения с детской коляской.
Женщина лет за тридцать, в черных брюках и пальто из искусственного меха, с сигаретой в руке, резко развернула коляску, так что ее задние колеса замерли на расстоянии фута от крыла фургона.
– Ты что, ополоумел, придурок! – завизжала она. – Ты что, черт возьми, делаешь? Ездить не умеешь, идиот!
– Леди… – попытался что-то сказать водитель через приспущенное стекло.
– Ты чуть не врезался в меня. Прямо в коляску.
– Но послушайте…
– Если бы у меня не было глаз, ты бы прямо переехал через нее. Ты бы и ребенка задавил. И что бы потом было?
– Леди…
– Что бы ты говорил в суде по обвинению в убийстве?
– Послушайте…
– Ты сам, черт подери, послушай!
Покачав головой, как бы показывая толпе, которая стала перетекать от представления мима к этому новому представлению, что он не собирается больше тратить попусту слова, водитель поднял боковое стекло и включил зажигание. Женщина быстро отступила назад и, резко размахнувшись, сильно ударила ногой по дверце, так что в ней образовалась вмятина.
– Осторожнее! – Водитель вновь опустил стекло.
– Кому ты это говоришь? Это ты должен быть осторожнее! Кто ехал здесь с такой скоростью? Придурок! – И она нанесла новый удар ногой по дверце.
– Ну что ж!
Водитель распахнул дверь фургона и вылез. Толпа притихла.
– Извините, – проговорил Патель, выступая вперед, – извините, – повторил он, встав между ними. – Мадам, сэр.
– Катись отсюда к черту! – закричала женщина. – Кто тебя просит совать сюда свой нос?
– Да, – добавил водитель. – Нам только советов от таких, как ты, и не хватало.
– Единственное, что я хочу… – сделал попытку Патель.
– Послушай, – проворчал водитель, надвинувшись на него, – отвали!
– Я… – начал Патель, потянувшись к карману за служебным удостоверением.
– Отвяжись! – проорала женщина и, быстро запрокинув назад голову, плюнула прямо в лицо Пателю.
– Я офицер полиции, – проговорил он, моргая и стирая слюну с лица.
– Да, – добавила она, – а я королева Шеба. Патель не стал доставать удостоверение, а вместо этого достал бумажную салфетку. Водитель забрался в свой фургон, а женщина откатила от него коляску. Через несколько минут каждый отправился своей дорогой, зрители вновь вернулись к миму или продолжили осмотр витрин. И только Линн Келлог осталась стоять там, где была, у входа в магазин «Валлис», раздумывая, что лучше – незаметно уйти или, если Патель ее заметил, подойти к нему.
Она недолго размышляла. Когда Линн слегка коснулась его руки и улыбнулась, он еще не сдвинулся с места.
– Удивительно, не правда ли? – кивнул ей Патель, пытаясь изобразить ответную улыбку. – Пытаешься помочь, и вот что происходит. – Ну да неважно.
– У тебя есть время на чашечку кофе?
– Нет. – Он посмотрел на часы. – На самом деле, нет… но…
Они прошли через небольшой магазин, где продавались декоративные горшочки, дорогая оберточная бумага, картонные картинки очаровательных кошечек, и поднялись на второй этаж в маленькое кафе, которое посещали в основном женщины из районов Саутвелла и Бартон Джойса, носившие платья с цветочным орнаментом и дорогие пальто из верблюжьей шерсти.
– Почему ты не довел дело до конца? – спросила Линн, размешивая в чашке сахар.
– Ты имеешь в виду – почему я не показал им свое удостоверение?
Линн кивнула.
– Не видел в этом особого смысла. Я офицер полиции и не должен поддаваться на их первую реакцию. – Патель попробовал кофе и решил, что на вид этот напиток гораздо лучше. – Что бы я им ни показал, не думаю, что они поверили бы мне, будто я детектив.
– Если это утешит тебя, Диптак, то я сознаюсь: не сомневаюсь, что они бы и мне не поверили. – Линн кисло улыбнулась.
Кондитерский магазин был полон детишек, тянувших за руки своих родителей. Только и слышалось: «Купи! Дай! Я хочу!» Линн набрала в маленький ковшик старомодных полосатых «раковых шеек», немного черной лакрицы с белой мягкой начинкой, шоколадных лимончиков и несколько пакетиков розового щербета. Конечно, одной ей было нипочем не съесть все это, зато на работе было немало коллег, всегда готовых помочь.
– Сколько с меня?
Сара Прайн выглядела совсем юной в своей форменной одежде розового цвета и маленьком фартучке в полоску. Такая форма была выбрана хозяевами, чтобы придать видимость добрых старых времен, когда все было хорошо и детские сладости не ложились тяжелым грузом на бюджет одинокой матери, получающей пособие от социальной службы, а излишек сахара не портил зубов.
– Один фунт сорок восемь пенсов.
Линн удивилась и подала пятифунтовую купюру.
– Помните меня?
Конечно, она помнила. Ее маленькие щечки втянулись еще сильнее, а руки слегка дрожали, когда она сдавала сдачу.
– Я хотела бы поговорить с вами.
– Не здесь.
– Вы предпочли бы прийти в участок?
Плечи Сары напряглись, когда она быстро и резко мотнула головой.
– Когда у вас перерыв?
– Я рано ухожу на обед.
– Как рано?
– В одиннадцать тридцать.
– Я встречу вас у магазина. Мы найдем место, где можно будет посидеть и поговорить?
Сара снова кивнула и, взяв пакет у следующего покупателя, положила его на весы. Линн засунула в рот «раковую шейку» и вышла из магазина.
– А как с оружием? – спросил Патель.
– С пистолетом?
– Да, вы говорите, он вынул его из кармана?
– Из внутреннего кармана синей джинсовой куртки.
– Рабочая куртка?
– Шикарнее. Он не выглядел так, будто появился со строительной площадки. Кроме того, на ней не было накладок на плечах и локтях, как на рабочей одежде.
Патель кивнул и записал что-то в блокнот.
Помощником управляющего оказалась женщина. Они вначале ждали у стола для справок, пока не прозвучал зуммер и их не проводили в эту узкую, без окон комнату, в которой едва помещались стол и два стула. Когда он спросил ее об имени, она молча указала на бляху, косо приколотую на груди, – «Алисон Морли».
– Вы не знаете, какой системы был пистолет?
– Нет. Кроме того, что это был…
– Да?..
– Черный. Он был черный.
– Длинный?
– Не очень. – Она покачала головой, немного помолчала. – Я полагаю, это зависит от того, с чем сравнивать.
Патель положил ручку и вытянул руки, раздвинув их примерно на двадцать сантиметров.
– Вы думаете, он был такой длины? – спросила она.
– Не знаю, это должны сказать вы.
– Знаете, я видела по телевизору один фильм с Клинтом Иствудом, он еще не мог доесть свой гамбургер, потому что на другой стороне улицы совершалось нападение. Была стрельба, столкновение автомобилей, а потом он встал там с таким же пистолетом…
– «Магнум», – подсказал Патель.
– Его так называют? Во всяком случае, он направил его на гангстера или кого-то, делая вид, будто не знает, остались в нем пули или уже нет. Это, по-моему, и смешно, и глупо, ведь он полицейский, значит, профессионал, и должен знать, сколько патронов осталось в его пистолете. Вы так не думаете?
– Пожалуй… – кивнул Патель.
– Я считаю, если вы на посту и вооружены, вы должны знать, сколько пуль у вас осталось, не правда ли?
Патель, который никогда не носил оружия и очень надеялся, что оно ему никогда не понадобится, ответил:
– Да, конечно, должен.
– Во всяком случае, – продолжила Алисон Морли, – у грабителя был такой же большой пистолет.
– «Магнум-45» – самый мощный пистолет в мире», – процитировал по памяти фразу из фильма Патель. – И оружие, которое направил на вас через стекло тот человек, было такого же размера?
– Возможно, и нет. Но все равно было очень страшно.
– Вы очень испугались?
Она посмотрела на Пателя, улыбнулась краешком рта и доверительно шепнула:
– Я думала, что напущу в штаны.
Линн Келлог и Сара сидели на скамейке недалеко от магазина. Разговаривая, они опустошали содержимое пакета Линн. Вначале та расспрашивала девушку о работе, пытаясь несколько успокоить ее.
– Мне нечего больше сказать вам, – говорила Сара, вытягивая из пакета очередную конфетку, – об этой бедной девочке. Я все время только об этом и думаю.
– Я хотела спросить вас о вашем приятеле, – заметила Линн.
– Приятеле?
– Да, о Реймонде.
– Реймонд не мой приятель.
– Извини, я думала…
– Я вообще впервые увидела его в тот вечер.
– О… – произнесла Линн, глядя на сидевшую в полоборота к ней Сару: девушка старательно смотрела в сторону. – Я думала…
– Что мы были знакомы раньше?
– Да, мне так казалось…
– Потому что я пошла с ним?
– Думаю, что так.
Сара взглянула на Линн и резко отвернулась.
– У нас ничего такого не было.
– Послушай, Сара…
– Я говорю – ничего не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42