– Он встал подле нее на колени и, пытаясь успокоить, начал тихонько гладить ее по плечу, по голове…
– Я так одинока, так одинока, – всхлипывала она. – И так устала…
– Ох, бедная моя Антиклея, – вздохнул Дэвид. – И я ведь тоже, мы оба очень устали и совсем одиноки… И потому давайте станем друзьями. Пожалуйста.
Она было затихла, но потом вновь зарыдала.
– Вы… вы терпеть не можете… рыжих!
– У вас длинные, шелковистые волосы.
– Рыжие!.. Противные!
– Нет!.. Не всегда… – брякнул он. – То есть, я хотел сказать… не у всех.
Она повернула голову. Из глаз по ее щекам неудержимо струились слезы.
– Что… что вы хотите этим сказать? – переспросила она, всхлипывая.
На Дэвида напала странная робость.
– Я хотел сказать, что… некоторые люди… возможно, считают рыжие волосы… самыми прекрасными в мире.
– Какие люди?
– Люди… зрелых суждений.
Через секунду Антиклея села и принялась хмуро вытирать слезы.
– Презираю плакс, – заявила она.
– Но это… очень трогательно… и женственно.
– Потому-то я себя и презираю… Это вы во всем виноваты! – Губы ее скривились и задрожали. – А рыжие волосы все равно отвратительны, особенно мои. Но тут уж вашей вины нет.
Дэвид посмотрел на нее и как можно мягче сказал:
– А сейчас в знак того, что вы меня простили, а главное, ради несчастной миссис Белинды позвольте мне проводить вас домой.
– Ладно, будь по-вашему! – вздохнула Антиклея. – Придется вернуться… ради моей Белинды.
– И ради… ради нашей дружбы, – несколько неуверенно добавил он, протягивая ей руку.
Девушка секунду помедлила, потом ее теплая, сильная ладонь легла в его ладонь…
В то же мгновение на них упала чья-то тень, и Дэвид, круто повернувшись, оказался лицом к лицу с мистером Молверером. Во взгляде секретаря сэра Невила промелькнуло узнавание. Степенный и внешне бесстрастный, мистер Молверер не засверкал свирепо глазами, не сжал кулаки и даже не нахмурился, но все же в том, как опустились его веки, как дрогнули, расширившись, его тонкие ноздри, в повороте его гибкой статной фигуры Дэвид прочитал угрозу.
Глава XXVI,
повествующая об исчезновении улики
– Боюсь, я вам помешал, – сняв шляпу и поклонившись Антиклее, сказал Молверер.
– Вот именно! – нелюбезно ответила она.
Он опустил веки.
– Весьма сожалею. – Молверер едва заметно пожал плечами.
– Что вам угодно? – холодно осведомилась девушка.
– Я искал вас, – бесцветным голосом ответил секретарь. – Вы так неожиданно исчезли! Младший полицейский офицер два раза справлялся о вас, а миссис Чалмерз в совершенном расстройстве из-за вашего долгого отсутствия… и неожиданного ухода. Или вы собираетесь уехать?
– Я вышла погулять, – недовольно сказала она.
– С плащом и этим узлом? – Он улыбнулся и снова слегка пожал плечами. – Позвольте мне проводить вас.
– Нет, – надменно отказалась Антиклея. – Можете, если угодно, вернуться и передать Белинде, что я вышла подышать свежим воздухом. А если я нужна этой назойливой скотине полицейскому, пусть сам меня ищет.
– А ваш узел? Мне взять его? – напомнил Молверер.
– Я справлюсь с ним сама.
– Впрочем, у вас уже есть провожатый.
– Я вас не задерживаю, Молверер! – гневно воскликнула девушка. – Оставьте меня, будьте добры, сию же минуту!
– Я непременно уйду, – ответил он, – но прежде я обязан предостеречь вас…
– Что еще такое? О чем вы?
Похоже было, что Антиклея немного растерялась. Она огляделась и опустила голову, словно ее внезапно посетило дурное предчувствие.
– Нет, нет! – печально сказал Молверер. – Не беспокойтесь, никто вас не преследует. Пока. Просто мой долг сообщить вам о том, что я уже видел этого… – Молверер на секунду замялся, но, посмотрев на Дэвида, отбросил колебания. – Этого джентльмена!
Антиклея отвернулась и принялась нервно теребить траву.
– А какое это ко мне имеет отношение? – осведомилась она, продолжая напряженно смотреть вдаль.
– Об этом я предоставляю судить вам самой, мисс Антиклея! Но не далее, как позавчера, я видел этого джентльмена в кабинете сэра Невила…
Антиклея вдруг рассмеялась.
– Позавчера! – повторила она и отбросила в сторону пучок травы. – Шли бы вы к своим перьям и чернилам, Молверер! Что мне за дело, чем вы занимались или кого видели позавчера?
Мистер Молверер оставался по-прежнему невозмутимым, лишь его губы скривились в слабой усмешке. Увидев эту усмешку, Дэвид глянул искоса на полоску шеи секретаря, не закрытую стоячим воротничком, и не пожалел: он заметил, что шея Молверера слегка вспухла и порозовела.
– Да, это случилось позавчера, – сдержанно повторил секретарь. – И по этому поводу сэр Невил тогда же сделал весьма примечательное заявление, которое касалось как раз присутствующего здесь джентльмена. Заявление, которое, в свете недавнего страшного события, я просто обязан пересказать вам. А дальше уж предоставляю вам право судить, следует ли мне обнародовать этот факт.
Антиклея промолчала, но Дэвид видел, что ее пальцы снова выдергивают и теребят травинки.
– Ну? – поторопила она, не поднимая головы.
– Я буду краток, – начал Молверер. – В день, о котором идет речь, я вошел к сэру Невилу без стука. И очень удивился, обнаружив там этого джентльмена, который стоял перед сэром Невилом с пистолетом в руке, в самой угрожающей позе. Увидев меня, сэр Невил сделал мне знак подойти и сказал: «Молверер, хорошенько запомните внешность этого человека, и, если со мной случится беда, вам будет известно, кто мой убийца».
Вздрогнув, Антиклея медленно стиснула побелевшие пальцы. А мистер Молверер впервые за все время обратился к Дэвиду:
– Сэр, надеюсь, я точно передал смысл его слов? Ведь сэр Невил сказал именно так или почти так, верно?
– Сэр, – насмешливо ответил Дэвид, – вы повторили его почти дословно! Поразительная память!
– Ну, а теперь вы позволите мне отнести домой ваш узел? – спросил Молверер, обращаясь к стройной спине Антиклеи.
– Нет! – не оборачиваясь, ответила девушка. – Оставьте меня! Скажите Белинде, где меня найти. Ступайте же!
– А полицейский с Боу-стрит, «эта назойливая скотина»? Я полагаю, что, принимая в расчет все наши обстоятельства, мне лучше все-таки сразу отнести ваши вещи домой.
– Ну, хорошо! – сдалась Антиклея и поднялась на ноги.
Молверер шагнул вперед и нагнулся за вещами, но Дэвид, опередив его, отодвинул узел ногой.
– Сэр, – с поклоном заявил он, – прошу вас известить всех, кого это может касаться, что в течение ближайших нескольких дней меня можно будет найти во «Вздыбившемся коне».
Мистер Молверер хмуро прищурился. Поза Дэвида выражала готовность к немедленным действиям. Секретарь перевел задумчивый взгляд на молчащую Антиклею, потом поклонился и, ничего не ответив, зашагал прочь.
– Скорее! – зашептала она, как только Молверер удалился настолько, что не мог ее услышать. – Живо в лес! Переждете до темноты, а там…
– И тем самым признаю свою вину! – не дал ей закончить Дэвид.
– Но… Как же вы?.. – забормотала девушка, всматриваясь в его лицо огромными встревоженными глазами. – О, вы сошли с ума! Просто спятили! Разве вы не слышали, что он сказал? Ну, живее! Они сейчас придут! Я прошу, я заклинаю вас, поторопитесь! Спрячьтесь! Пусть не ради себя, так хоть ради меня!.. Ради нашей дружбы…
Растроганный ее горячностью, Дэвид позволил своим чувствам одержать верх над здравым смыслом и скрылся в перелеске. Но, оказавшись за ширмой густой листвы, снова в нерешительности остановился. Оглянувшись, он увидел белое платье миссис Белинды, как она, радостно причитая, торопится навстречу Антиклее, и услышал голос мистера Молверера, заметившего небрежным тоном:
– Кажется, ваш кавалер покинул нас, мисс Антиклея. Что ж, при сложившихся обстоятельствах он, вероятно, принял самое мудрое решение…
Охваченный негодованием, Дэвид хотел уж было вернуться, но, вспомнив, с какой целью шел в Лоринг-Чейз, подавил гнев и поспешил удалиться. Миновав перелесок и перейдя другой луг, он углубился в лес и вскоре оказался перед развалинами старой водяной мельницы. Ветхость и запустение при ярком солнечном свете стали еще заметнее. Дэвид даже издали почуял запах гнили, исходивший из дверного зева. В груди снова растекся холодок страха.
В лесу жалобно закричала птица, что-то таинственно бормотал ручей в зарослях ольхи, и больше ни один звук не нарушал душной, знойной тишины.
Стремясь поскорее разделаться со всем и уйти, Дэвид торопливо двинулся через травянистый луг. На полпути он, вздрогнув, остановился: трухлявое бревно, которое валялось в траве, на первый взгляд до холодка в животе напоминало скорчившегося мертвеца.
Молодой Лоринг вспомнил, как старый лупил по этому бревну тростью. Наконец Дэвид пересек луг и вошел в зияющий дверной проем. Оказавшись в сыром полумраке мельницы, он вытащил бумажный сверток с предательским кинжалом и хотел развернуть его, но бумага присохла к окровавленному лезвию. Дэвид поежился и со страшной ношей в руке осторожно двинулся в знакомый темный угол. Там он нагнулся и поднял крышку люка. Колодец уходил в черную бездну. Из провала дохнуло затхлостью, откуда-то далеко снизу доносилось бульканье капель, падающих в воду.
Дэвид поднял руку над люком и разжал пальцы. Проклятый кинжал полетел вниз. Дэвид задержал дыхание и застыл, дожидаясь всплеска. Он ждал, пока не кончился воздух в легких, и вынужден был шумно вздохнуть. Из груди его вырвался стон: кроме монотонного падения капель из колодца не донеслось ни звука.
Потрясенный, Дэвид покрылся холодным потом; руки его задрожали. Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть или расслышать, он наклонился над угольной тьмой…
И тогда наконец услышал другие звуки… В зловещей мрачной глубине раздалось знакомое тяжелое сопение, хриплое дыхание с присвистом…
Дэвид отпрянул, крышка с грохотом упала, он бросился прочь от жуткого места, а присвист и грохот еще долго стояли у него в ушах.
Глава XXVII,
имеющая касательство к рыже-золотому локону
«Вздыбившийся конь», как уже упоминалось, был тихой, неприметной гостиницей, расположенной на пригорке, в стороне от большой дороги. Мирное полусонное царство в тени деревьев. Сбоку от нее и впрямь имелась конюшня, где, видно, обитал норовистый прототип животного на вывеске. Там и сейчас приятно пахло сеном и лошадьми, но дремотный покой редко бывал теперь потревожен цоканьем копыт. По другую сторону раскинулся сад, в котором цвели фруктовые деревья и все заросло одичавшими цветами. Живая изгородь отделяла сад от дороги, а в самом укромном его уголке среди розовых кустов стояла уединенная беседка. Отсюда открывался прекрасный вид на сад, гостиницу, извилистую дорогу и простиравшуюся за ней холмистую равнину, темневшую лесами и перелесками.
В этой-то укромной беседке, пронизанной лучами заходящего солнца, и сидел мистер Шриг. Мягкий свет окутывал кроны деревьев розоватым ореолом. Но Шриг ничего не замечал. Глиняная трубка в его руке давно остыла.
Сыщик снова превратился в самого себя. На нем были тупоносые сапоги и знаменитая широкополая шляпа, а между ног стояла любимая узловатая палка. Бакенбарды исчезли, квадратная, начисто выбритая розовощекая физиономия, однако, утратила всегдашнюю безмятежность. Чело мистера Шрига бороздили глубокие морщины озабоченности. Глаза, равнодушные к красотам пейзажа, не отрываясь смотрели на носки сапог, а губы замерли, так и не вытянувшись для свиста. Наконец Шриг вздохнул, тряхнул головой и негромко позвал:
– Дэниэл!
Из дверей гостиницы тотчас вынырнул бесцветный человечек и припустил рысью по дорожке среди клумб к беседке. Добравшись до нее, остановился перед мистером Шригом и выжидательно мигнул невыразительными глазками.
– Я здесь, Джаспер.
– Угу, – сказал мистер Шриг, снова уставившись на носок своего сапога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Я так одинока, так одинока, – всхлипывала она. – И так устала…
– Ох, бедная моя Антиклея, – вздохнул Дэвид. – И я ведь тоже, мы оба очень устали и совсем одиноки… И потому давайте станем друзьями. Пожалуйста.
Она было затихла, но потом вновь зарыдала.
– Вы… вы терпеть не можете… рыжих!
– У вас длинные, шелковистые волосы.
– Рыжие!.. Противные!
– Нет!.. Не всегда… – брякнул он. – То есть, я хотел сказать… не у всех.
Она повернула голову. Из глаз по ее щекам неудержимо струились слезы.
– Что… что вы хотите этим сказать? – переспросила она, всхлипывая.
На Дэвида напала странная робость.
– Я хотел сказать, что… некоторые люди… возможно, считают рыжие волосы… самыми прекрасными в мире.
– Какие люди?
– Люди… зрелых суждений.
Через секунду Антиклея села и принялась хмуро вытирать слезы.
– Презираю плакс, – заявила она.
– Но это… очень трогательно… и женственно.
– Потому-то я себя и презираю… Это вы во всем виноваты! – Губы ее скривились и задрожали. – А рыжие волосы все равно отвратительны, особенно мои. Но тут уж вашей вины нет.
Дэвид посмотрел на нее и как можно мягче сказал:
– А сейчас в знак того, что вы меня простили, а главное, ради несчастной миссис Белинды позвольте мне проводить вас домой.
– Ладно, будь по-вашему! – вздохнула Антиклея. – Придется вернуться… ради моей Белинды.
– И ради… ради нашей дружбы, – несколько неуверенно добавил он, протягивая ей руку.
Девушка секунду помедлила, потом ее теплая, сильная ладонь легла в его ладонь…
В то же мгновение на них упала чья-то тень, и Дэвид, круто повернувшись, оказался лицом к лицу с мистером Молверером. Во взгляде секретаря сэра Невила промелькнуло узнавание. Степенный и внешне бесстрастный, мистер Молверер не засверкал свирепо глазами, не сжал кулаки и даже не нахмурился, но все же в том, как опустились его веки, как дрогнули, расширившись, его тонкие ноздри, в повороте его гибкой статной фигуры Дэвид прочитал угрозу.
Глава XXVI,
повествующая об исчезновении улики
– Боюсь, я вам помешал, – сняв шляпу и поклонившись Антиклее, сказал Молверер.
– Вот именно! – нелюбезно ответила она.
Он опустил веки.
– Весьма сожалею. – Молверер едва заметно пожал плечами.
– Что вам угодно? – холодно осведомилась девушка.
– Я искал вас, – бесцветным голосом ответил секретарь. – Вы так неожиданно исчезли! Младший полицейский офицер два раза справлялся о вас, а миссис Чалмерз в совершенном расстройстве из-за вашего долгого отсутствия… и неожиданного ухода. Или вы собираетесь уехать?
– Я вышла погулять, – недовольно сказала она.
– С плащом и этим узлом? – Он улыбнулся и снова слегка пожал плечами. – Позвольте мне проводить вас.
– Нет, – надменно отказалась Антиклея. – Можете, если угодно, вернуться и передать Белинде, что я вышла подышать свежим воздухом. А если я нужна этой назойливой скотине полицейскому, пусть сам меня ищет.
– А ваш узел? Мне взять его? – напомнил Молверер.
– Я справлюсь с ним сама.
– Впрочем, у вас уже есть провожатый.
– Я вас не задерживаю, Молверер! – гневно воскликнула девушка. – Оставьте меня, будьте добры, сию же минуту!
– Я непременно уйду, – ответил он, – но прежде я обязан предостеречь вас…
– Что еще такое? О чем вы?
Похоже было, что Антиклея немного растерялась. Она огляделась и опустила голову, словно ее внезапно посетило дурное предчувствие.
– Нет, нет! – печально сказал Молверер. – Не беспокойтесь, никто вас не преследует. Пока. Просто мой долг сообщить вам о том, что я уже видел этого… – Молверер на секунду замялся, но, посмотрев на Дэвида, отбросил колебания. – Этого джентльмена!
Антиклея отвернулась и принялась нервно теребить траву.
– А какое это ко мне имеет отношение? – осведомилась она, продолжая напряженно смотреть вдаль.
– Об этом я предоставляю судить вам самой, мисс Антиклея! Но не далее, как позавчера, я видел этого джентльмена в кабинете сэра Невила…
Антиклея вдруг рассмеялась.
– Позавчера! – повторила она и отбросила в сторону пучок травы. – Шли бы вы к своим перьям и чернилам, Молверер! Что мне за дело, чем вы занимались или кого видели позавчера?
Мистер Молверер оставался по-прежнему невозмутимым, лишь его губы скривились в слабой усмешке. Увидев эту усмешку, Дэвид глянул искоса на полоску шеи секретаря, не закрытую стоячим воротничком, и не пожалел: он заметил, что шея Молверера слегка вспухла и порозовела.
– Да, это случилось позавчера, – сдержанно повторил секретарь. – И по этому поводу сэр Невил тогда же сделал весьма примечательное заявление, которое касалось как раз присутствующего здесь джентльмена. Заявление, которое, в свете недавнего страшного события, я просто обязан пересказать вам. А дальше уж предоставляю вам право судить, следует ли мне обнародовать этот факт.
Антиклея промолчала, но Дэвид видел, что ее пальцы снова выдергивают и теребят травинки.
– Ну? – поторопила она, не поднимая головы.
– Я буду краток, – начал Молверер. – В день, о котором идет речь, я вошел к сэру Невилу без стука. И очень удивился, обнаружив там этого джентльмена, который стоял перед сэром Невилом с пистолетом в руке, в самой угрожающей позе. Увидев меня, сэр Невил сделал мне знак подойти и сказал: «Молверер, хорошенько запомните внешность этого человека, и, если со мной случится беда, вам будет известно, кто мой убийца».
Вздрогнув, Антиклея медленно стиснула побелевшие пальцы. А мистер Молверер впервые за все время обратился к Дэвиду:
– Сэр, надеюсь, я точно передал смысл его слов? Ведь сэр Невил сказал именно так или почти так, верно?
– Сэр, – насмешливо ответил Дэвид, – вы повторили его почти дословно! Поразительная память!
– Ну, а теперь вы позволите мне отнести домой ваш узел? – спросил Молверер, обращаясь к стройной спине Антиклеи.
– Нет! – не оборачиваясь, ответила девушка. – Оставьте меня! Скажите Белинде, где меня найти. Ступайте же!
– А полицейский с Боу-стрит, «эта назойливая скотина»? Я полагаю, что, принимая в расчет все наши обстоятельства, мне лучше все-таки сразу отнести ваши вещи домой.
– Ну, хорошо! – сдалась Антиклея и поднялась на ноги.
Молверер шагнул вперед и нагнулся за вещами, но Дэвид, опередив его, отодвинул узел ногой.
– Сэр, – с поклоном заявил он, – прошу вас известить всех, кого это может касаться, что в течение ближайших нескольких дней меня можно будет найти во «Вздыбившемся коне».
Мистер Молверер хмуро прищурился. Поза Дэвида выражала готовность к немедленным действиям. Секретарь перевел задумчивый взгляд на молчащую Антиклею, потом поклонился и, ничего не ответив, зашагал прочь.
– Скорее! – зашептала она, как только Молверер удалился настолько, что не мог ее услышать. – Живо в лес! Переждете до темноты, а там…
– И тем самым признаю свою вину! – не дал ей закончить Дэвид.
– Но… Как же вы?.. – забормотала девушка, всматриваясь в его лицо огромными встревоженными глазами. – О, вы сошли с ума! Просто спятили! Разве вы не слышали, что он сказал? Ну, живее! Они сейчас придут! Я прошу, я заклинаю вас, поторопитесь! Спрячьтесь! Пусть не ради себя, так хоть ради меня!.. Ради нашей дружбы…
Растроганный ее горячностью, Дэвид позволил своим чувствам одержать верх над здравым смыслом и скрылся в перелеске. Но, оказавшись за ширмой густой листвы, снова в нерешительности остановился. Оглянувшись, он увидел белое платье миссис Белинды, как она, радостно причитая, торопится навстречу Антиклее, и услышал голос мистера Молверера, заметившего небрежным тоном:
– Кажется, ваш кавалер покинул нас, мисс Антиклея. Что ж, при сложившихся обстоятельствах он, вероятно, принял самое мудрое решение…
Охваченный негодованием, Дэвид хотел уж было вернуться, но, вспомнив, с какой целью шел в Лоринг-Чейз, подавил гнев и поспешил удалиться. Миновав перелесок и перейдя другой луг, он углубился в лес и вскоре оказался перед развалинами старой водяной мельницы. Ветхость и запустение при ярком солнечном свете стали еще заметнее. Дэвид даже издали почуял запах гнили, исходивший из дверного зева. В груди снова растекся холодок страха.
В лесу жалобно закричала птица, что-то таинственно бормотал ручей в зарослях ольхи, и больше ни один звук не нарушал душной, знойной тишины.
Стремясь поскорее разделаться со всем и уйти, Дэвид торопливо двинулся через травянистый луг. На полпути он, вздрогнув, остановился: трухлявое бревно, которое валялось в траве, на первый взгляд до холодка в животе напоминало скорчившегося мертвеца.
Молодой Лоринг вспомнил, как старый лупил по этому бревну тростью. Наконец Дэвид пересек луг и вошел в зияющий дверной проем. Оказавшись в сыром полумраке мельницы, он вытащил бумажный сверток с предательским кинжалом и хотел развернуть его, но бумага присохла к окровавленному лезвию. Дэвид поежился и со страшной ношей в руке осторожно двинулся в знакомый темный угол. Там он нагнулся и поднял крышку люка. Колодец уходил в черную бездну. Из провала дохнуло затхлостью, откуда-то далеко снизу доносилось бульканье капель, падающих в воду.
Дэвид поднял руку над люком и разжал пальцы. Проклятый кинжал полетел вниз. Дэвид задержал дыхание и застыл, дожидаясь всплеска. Он ждал, пока не кончился воздух в легких, и вынужден был шумно вздохнуть. Из груди его вырвался стон: кроме монотонного падения капель из колодца не донеслось ни звука.
Потрясенный, Дэвид покрылся холодным потом; руки его задрожали. Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть или расслышать, он наклонился над угольной тьмой…
И тогда наконец услышал другие звуки… В зловещей мрачной глубине раздалось знакомое тяжелое сопение, хриплое дыхание с присвистом…
Дэвид отпрянул, крышка с грохотом упала, он бросился прочь от жуткого места, а присвист и грохот еще долго стояли у него в ушах.
Глава XXVII,
имеющая касательство к рыже-золотому локону
«Вздыбившийся конь», как уже упоминалось, был тихой, неприметной гостиницей, расположенной на пригорке, в стороне от большой дороги. Мирное полусонное царство в тени деревьев. Сбоку от нее и впрямь имелась конюшня, где, видно, обитал норовистый прототип животного на вывеске. Там и сейчас приятно пахло сеном и лошадьми, но дремотный покой редко бывал теперь потревожен цоканьем копыт. По другую сторону раскинулся сад, в котором цвели фруктовые деревья и все заросло одичавшими цветами. Живая изгородь отделяла сад от дороги, а в самом укромном его уголке среди розовых кустов стояла уединенная беседка. Отсюда открывался прекрасный вид на сад, гостиницу, извилистую дорогу и простиравшуюся за ней холмистую равнину, темневшую лесами и перелесками.
В этой-то укромной беседке, пронизанной лучами заходящего солнца, и сидел мистер Шриг. Мягкий свет окутывал кроны деревьев розоватым ореолом. Но Шриг ничего не замечал. Глиняная трубка в его руке давно остыла.
Сыщик снова превратился в самого себя. На нем были тупоносые сапоги и знаменитая широкополая шляпа, а между ног стояла любимая узловатая палка. Бакенбарды исчезли, квадратная, начисто выбритая розовощекая физиономия, однако, утратила всегдашнюю безмятежность. Чело мистера Шрига бороздили глубокие морщины озабоченности. Глаза, равнодушные к красотам пейзажа, не отрываясь смотрели на носки сапог, а губы замерли, так и не вытянувшись для свиста. Наконец Шриг вздохнул, тряхнул головой и негромко позвал:
– Дэниэл!
Из дверей гостиницы тотчас вынырнул бесцветный человечек и припустил рысью по дорожке среди клумб к беседке. Добравшись до нее, остановился перед мистером Шригом и выжидательно мигнул невыразительными глазками.
– Я здесь, Джаспер.
– Угу, – сказал мистер Шриг, снова уставившись на носок своего сапога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48