Никто из родственников не оказал ей никакой помощи и поддержки, но миссис Линэм удалось раздобыть необходимую сумму под залог имущества, доставшегося после смерти мужа.
Стратегия защиты выглядела не очень убедительно. Направляясь к Лотти, Кендал надеялась на какую-нибудь дополнительную информацию. Возможно, ей вспомнится нечто такое, что заронит сомнение в душах присяжных, заставит поверить в то, что она просто защищалась. Самозащита – вот их единственный козырь.
Кендал не питала никаких иллюзий относительно предстоящего суда. Это чрезвычайно сложное дело потребует от нее собрать воедино все свои душевные и физические силы, все мастерство и ораторское искусство.
При одной лишь мысли об этом у нее сразу же заныло под лопаткой.
Не хотелось бы предстать перед своей подзащитной растерянной и беспомощной. Она резко тормознула и остановилась на обочине узкой улочки. Дом миссис Линэм находился совсем близко, и Кендал решила прогуляться, что в теперешних обстоятельствах благотворно скажется на здоровье ее ребенка.
Девушка вышла из машины. Деревца по обеим сторонам дороги уже радовали глаз свежей зеленью, значит, скоро весна. Это многообещающее обновление, наряду с мечтами о будущем ребенка, подняло настроение, придало сил и молодости. Она должна преуспеть, и не столько ради карьеры, ради профессионального роста, сколько ради себя самой, своих личных мотивов и устремлений. Оказавшись в Проспере, она затеяла грандиозную игру. И сейчас не имеет права проиграть.
Подгоняемая этими думами, Кендал ускорила шаг и вдруг остановилась как вкопанная. На площадке перед домом миссис Линэм рядом с ее машиной стоял другой, очень знакомый автомобиль.
Что здесь понадобилось Мэту, подумала она.
Может, он звонил ей в офис и она предупредила, что собирается навестить миссис Линэм? Или он решил поприсутствовать при этом разговоре и разжиться материалом для статьи, на которой вчера настаивал?
Нет, не может быть. Мэт еще не предоставил ей список обещанных вопросов. Вряд ли он станет действовать за спиной и приступит к расспросам миссис Линэм, прежде чем Кендал сориентирует ее.
Но если в присутствии ее мужа в этом доме среди белого дня нет ничего странного, то к чему ей прятаться за углом и ломать себе голову? Почему бы не войти в дом и не увидеть все собственными глазами?
Пока она раздумывала, на пороге дома показались Мэт и Лотти. Дверь широко распахнулась и они остановились на веранде. Одной рукой Мэт держал за петельку свой пиджак, перекинув его через плечо, а другой обнимал за талию Лотти.
Кроме великоватой ночной сорочки, белоснежной, немного старомодной, с кружевными оборочками, едва прикрывавшими колени, на ней ничего не было. Не замечая упавшей с плеча лямочки, с обнаженной белой грудью, она прильнула к мужчине, покорно поникнув головой. Казалось, они слились в единое целое.
Они сделали всего лишь несколько шагов, как Лотти порывисто обернулась и бросилась к нему на шею. Он выронил пиджак и заключил ее в объятия. Лотти обвила его за шею.
Он, нетерпеливо поглаживая ее бедра, привлек женщину к себе. Она привстала на цыпочки, чтобы предоставить ему свободу действий. Мэт всем телом приник к ней. Она снова склонила голову ему на грудь. Он, задыхаясь, простонал ее имя. И они слились в страстном поцелуе, даже не пытаясь сдерживаться.
Глава двадцатая
– Что ты сделала с волосами, черт возьми?
– Кендал только что вышла из ванной и невольно коснулась рукой затылка, где совсем еще недавно красовались роскошные локоны, а сейчас абсолютно ничего не было.
– Жара на дворе, – объяснила она, как ни в чем не бывало, – волосы все время слипаются, голова потеет. Просто все это мне страшно надоело. – Женщина взглянула на него, прямо на его макушку, где все еще оставалась проплешина от многочисленных ран. – Кроме того, посмотри-ка на свою голову. Не тебе об этом говорить.
Она, конечно же, права, ее прическа намного лучше. Но Джон понял, в чем дело. После того как во всех газетах появились ее фотографии, остричь волосы казалось единственным шансом сохранить инкогнито и не попасться в лапы первому встречному полицейскому. Вероятно, к тому же ее фотографию уже показали по телевидению. Несомненно, Кендал надеялась, что в таком виде останется неузнанной.
– Ребенок заплакал, – заметил он, прислушиваясь. Кендал, обойдя его, тотчас исчезла за дверью маленькой комнаты, где обычно спал Кевин.
– Что случилось, Кевин? А?
– Думаешь, он тебя сейчас узнает?
– Он узнает по голосу. – Она вытащила малыша из кроватки и положила на бюро, служившее ныне столом для пеленания. – Малыш, ты мокрый? И поэтому плачешь?
Сзади послышался стук костылей. Джон приблизился и стал за ее спиной. Не обращая на него никакого внимания, она спокойно пеленала ребенка.
– Он, оказывается, обрезан, – заметил Джон.
– Угу.
– Из религиозных соображений?
– Не только. Просто мы с тобой так договорилиеь.
– Почему?
– Не знаю, – равнодушно откликнулась Кендал.
– Чего я хотел: чтобы он походил или не походил на меня?
– Что ты имеешь в виду?
– Я обрезан или нет?
У нее вырвался вздох удивления:
– А сам ты разве не знаешь?
– Я-то знаю, – произнес он и, взяв ее за подбородок, заглянул в глаза. – А ты?
Если бы сейчас в нее выстрелили, она бы, наверное, удивилась меньше. Она затаила дыхание, но через секунду уже пришла в себя и даже кашлянула коротким смешком:
– Чепуха какая-то. – Она отвернулась, но он крепко схватил женщину за руку и снова повернул к себе.
– Ну так что? Обрезан я или нет?
– Мне бы не хотелось, чтобы ты проверял меня таким образом, – ушла от ответа Кендал.
– А мне не хотелось бы, чтобы ты все время врала мне. Ты утверждаешь, что являешься моей женой. Жена может многого не знать, но обрезан ее муж или нет, ей должно быть известно.
Он говорил удивительно спокойно, но с таким нажимом, что казалось, выдавливал каждое слово. И при этом неотрывно смотрел ей в глаза.
– Ну и что? Мы всегда занимались любовью при выключенном свете?
– Конечно же, нет.
– А мы принимали душ вместе?
Кендал попыталась отвести взгляд, освободиться, но он крепко держал ее за руку. Она искоса посмотрела на него:
– Иногда.
– Значит, ты помогала мне мыться. Ласкала меня. – Он поднес ее ладонь к своим губам и нежно к ней прикоснулся. – Клянусь, ты хорошо знаешь, как возбудить меня, чтобы кровь стыла в жилах, – проговорил он ей прямо в ладонь.
Кендал почувствовала, как у нее внутри все сжал ось. Она пыталась перевести дух, но во рту все пересохло. В ушах звенело, гулко билось сердце.
– Да, ты никогда не жаловался, – тихо произнесла она.
– В таком случае вопрос не должен озадачить тебя.
– Конечно.
– Ну так ответь мне.
– Это глупо.
– Доставь мне такое удовольствие.
Она знала, что ответит сухими хриплым голосом, но не могла смолчать. Он ждал, и ответ ее должен быть правильным.
– Ты обрезан, – с трудом выдавила она.
Джон еще некоторое время держал ее за руку, прежде чем разжать свою мертвую хватку. Кендал чуть не рухнула на пол от облегчения, пытаясь унять жуткое головокружение, ведь он предоставил ей лишь временную передышку.
Быстро подхватив Кевина, она чмокнула его на ночь и положила в кроватку. Затем, аккуратно прикрыв одеялом, выключила свет.
Женщина уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг заметила, что он по-прежнему стоит рядом. Она вопросительно взглянула на него. Он тотчас приблизился и обнял ее за плечи. Взгляд его скользнул по ее остриженным волосам.
– Скажешь, зачем ты это сделала?
– Неужели настолько ужасно? – виновато спросила она.
– Ну по сравнению с тем, что было раньше, это просто кошмар. Итак, зачем ты обрезала свои волосы? – настойчиво повторил он.
– Я же тебе уже сказала…
– Ты сказала мне неправду, Кендал. Если от волос у тебя так сильно потела голова или шея, ты могла бы забрать их в пучок. А ты постриглась. Почему? ~ Он смотрел на нее своим испытующим, пронзительным взглядом. – Ты собиралась сегодня уехать, признавайся?
– Нет!
– Прекрати лгать. Раз уж ты не можешь не лгать, лучше молчи. – Джон привлек ее к себе и неожиданно крепко обнял. – Потому что я начинаю хотеть, чтобы твоя ложь оказалась правдой. Я так сильно хочу тебя, что начинаю верить в твою ложь. Я хочу, чтобы ты была моей. Хочу… О, черт возьми. – Он горячо и жадно поцеловал ее.
Кендал не противилась и позволила себе ответить на поцелуй. Внезапно ее пронзило неожиданное открытие – все эти дни она, по всей видимости, хотела его так же страстно. Сперва она побаивалась и презирала его. Ей застило глаза и она не разглядела в нем мужчину, в конце концов, просто человека. Но, прожив с ним какое-то время под одной крышей, проспав рядом с ним в одной постели, она не могла больше отрицать его мужественности. Кендал убедила себя, что выработала надежный иммунитет к желаниям плоти, несмотря на его необычайную привлекательность. На самом деле это было не так, она ошиблась.
Даже будучи совершенно беспомощным, он поражал ее силой духа, потрясающей волей к жизни. Невозможно было устоять перед этой мощью, – хотя сам он, возможно, увлекал ее неосознанно.
С каждым днем, с каждым часом они неотвратимо приближались друг к другу. Неизбежное с самого начала чувство целиком поглотило ее. Безотчетно влекомая им, она наконец уступила, приблизилась к нему вплотную в поисках его объятий. Он застонал от наслаждения и прикоснулся к ее груди.
– Позволь мне почувствовать тебя, – голос его предательски дрожал.
Он дотронулся до сосков, начал нежно ласкать, они сразу же стали твердыми. На ночной рубашке проступили едва заметные пятна грудного молока. Он перевел взгляд с этих возбуждающих клякс на свои влажные пальцы, и лицо его исказилось от нахлынувшей страсти, безудержной и неутолимой.
Джон нежно обнял ее голову и пальцами принялся изучать черты лица. Потом потянулся, чтобы еще раз поцеловать, теперь уже не спеша, растягивая удовольствие, и она почувствовала его удивительно мягкие губы. Он осыпал ее поцелуями, едва касаясь губ. Кендал с ума сходила от наслаждения. Казалось, еще немного и она совсем растает.
Ее терпение было наконец вознаграждено. Он впился в нее жадными губами и, приоткрыв ей рот, стремительно вонзил язык. Кендал почувствовала зов плоти, восставшее мужское естество и застонала. Часто и глубоко дыша, она покрылась испариной, силясь вспомнить, когда в последний раз она испытывала нечто подобное. Его прикосновения доводили ее до бессознательного состояния. Ей хотелось повсюду ощущать его губы, слиться С ним воедино.
– Кендал?
– А-а-а?
– Пойдем в постель.
Постель, с быстротой молнии пронеслось у нее в голове. Заманить ее в постель и заняться любовью. Он хочет, чтобы она вела себя как жена.
Непрошенная мысль словно громом поразила ее. Она больше не в состоянии сопротивляться, не в силах держать его на почтительном расстоянии. Он сметет ее, растопчет. Это неизбежно произойдет.
Она что, с ума сошла? Может, у нее тоже амнезия? Ей никак нельзя делать этого!
– Очень жаль, – прошептала она еле слышно. – Но я не могу.
Кендал так резко и неожиданно отпрянула от него, что едва не потеряла равновесие. Он тоже покачнулся, но все же удержался на ногах. Кендал прислонилась к бюро, а затем предостерегающе вытянула руку:
– Пожалуйста, не делай так больше.
Лицо его мгновенно вытянулось и посерело. Он грубо и хрипло выругался.
– Это же совершенно бессмысленно, Кендал, – упрашивал он. – Почему ты не можешь?
– Я сказала просто и ясно – не могу. Нашим отношениям придет конец.
– Только не с моей стороны, – возразил он. – Я хочу услышать разумное объяснение.
– Я уже все объяснила.
– Ты объяснила так загадочно, что ни один мудрейший из мудрейших не разгадает. – Он так выкрикнул это, что напугал Кевина, и малыш заплакал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Стратегия защиты выглядела не очень убедительно. Направляясь к Лотти, Кендал надеялась на какую-нибудь дополнительную информацию. Возможно, ей вспомнится нечто такое, что заронит сомнение в душах присяжных, заставит поверить в то, что она просто защищалась. Самозащита – вот их единственный козырь.
Кендал не питала никаких иллюзий относительно предстоящего суда. Это чрезвычайно сложное дело потребует от нее собрать воедино все свои душевные и физические силы, все мастерство и ораторское искусство.
При одной лишь мысли об этом у нее сразу же заныло под лопаткой.
Не хотелось бы предстать перед своей подзащитной растерянной и беспомощной. Она резко тормознула и остановилась на обочине узкой улочки. Дом миссис Линэм находился совсем близко, и Кендал решила прогуляться, что в теперешних обстоятельствах благотворно скажется на здоровье ее ребенка.
Девушка вышла из машины. Деревца по обеим сторонам дороги уже радовали глаз свежей зеленью, значит, скоро весна. Это многообещающее обновление, наряду с мечтами о будущем ребенка, подняло настроение, придало сил и молодости. Она должна преуспеть, и не столько ради карьеры, ради профессионального роста, сколько ради себя самой, своих личных мотивов и устремлений. Оказавшись в Проспере, она затеяла грандиозную игру. И сейчас не имеет права проиграть.
Подгоняемая этими думами, Кендал ускорила шаг и вдруг остановилась как вкопанная. На площадке перед домом миссис Линэм рядом с ее машиной стоял другой, очень знакомый автомобиль.
Что здесь понадобилось Мэту, подумала она.
Может, он звонил ей в офис и она предупредила, что собирается навестить миссис Линэм? Или он решил поприсутствовать при этом разговоре и разжиться материалом для статьи, на которой вчера настаивал?
Нет, не может быть. Мэт еще не предоставил ей список обещанных вопросов. Вряд ли он станет действовать за спиной и приступит к расспросам миссис Линэм, прежде чем Кендал сориентирует ее.
Но если в присутствии ее мужа в этом доме среди белого дня нет ничего странного, то к чему ей прятаться за углом и ломать себе голову? Почему бы не войти в дом и не увидеть все собственными глазами?
Пока она раздумывала, на пороге дома показались Мэт и Лотти. Дверь широко распахнулась и они остановились на веранде. Одной рукой Мэт держал за петельку свой пиджак, перекинув его через плечо, а другой обнимал за талию Лотти.
Кроме великоватой ночной сорочки, белоснежной, немного старомодной, с кружевными оборочками, едва прикрывавшими колени, на ней ничего не было. Не замечая упавшей с плеча лямочки, с обнаженной белой грудью, она прильнула к мужчине, покорно поникнув головой. Казалось, они слились в единое целое.
Они сделали всего лишь несколько шагов, как Лотти порывисто обернулась и бросилась к нему на шею. Он выронил пиджак и заключил ее в объятия. Лотти обвила его за шею.
Он, нетерпеливо поглаживая ее бедра, привлек женщину к себе. Она привстала на цыпочки, чтобы предоставить ему свободу действий. Мэт всем телом приник к ней. Она снова склонила голову ему на грудь. Он, задыхаясь, простонал ее имя. И они слились в страстном поцелуе, даже не пытаясь сдерживаться.
Глава двадцатая
– Что ты сделала с волосами, черт возьми?
– Кендал только что вышла из ванной и невольно коснулась рукой затылка, где совсем еще недавно красовались роскошные локоны, а сейчас абсолютно ничего не было.
– Жара на дворе, – объяснила она, как ни в чем не бывало, – волосы все время слипаются, голова потеет. Просто все это мне страшно надоело. – Женщина взглянула на него, прямо на его макушку, где все еще оставалась проплешина от многочисленных ран. – Кроме того, посмотри-ка на свою голову. Не тебе об этом говорить.
Она, конечно же, права, ее прическа намного лучше. Но Джон понял, в чем дело. После того как во всех газетах появились ее фотографии, остричь волосы казалось единственным шансом сохранить инкогнито и не попасться в лапы первому встречному полицейскому. Вероятно, к тому же ее фотографию уже показали по телевидению. Несомненно, Кендал надеялась, что в таком виде останется неузнанной.
– Ребенок заплакал, – заметил он, прислушиваясь. Кендал, обойдя его, тотчас исчезла за дверью маленькой комнаты, где обычно спал Кевин.
– Что случилось, Кевин? А?
– Думаешь, он тебя сейчас узнает?
– Он узнает по голосу. – Она вытащила малыша из кроватки и положила на бюро, служившее ныне столом для пеленания. – Малыш, ты мокрый? И поэтому плачешь?
Сзади послышался стук костылей. Джон приблизился и стал за ее спиной. Не обращая на него никакого внимания, она спокойно пеленала ребенка.
– Он, оказывается, обрезан, – заметил Джон.
– Угу.
– Из религиозных соображений?
– Не только. Просто мы с тобой так договорилиеь.
– Почему?
– Не знаю, – равнодушно откликнулась Кендал.
– Чего я хотел: чтобы он походил или не походил на меня?
– Что ты имеешь в виду?
– Я обрезан или нет?
У нее вырвался вздох удивления:
– А сам ты разве не знаешь?
– Я-то знаю, – произнес он и, взяв ее за подбородок, заглянул в глаза. – А ты?
Если бы сейчас в нее выстрелили, она бы, наверное, удивилась меньше. Она затаила дыхание, но через секунду уже пришла в себя и даже кашлянула коротким смешком:
– Чепуха какая-то. – Она отвернулась, но он крепко схватил женщину за руку и снова повернул к себе.
– Ну так что? Обрезан я или нет?
– Мне бы не хотелось, чтобы ты проверял меня таким образом, – ушла от ответа Кендал.
– А мне не хотелось бы, чтобы ты все время врала мне. Ты утверждаешь, что являешься моей женой. Жена может многого не знать, но обрезан ее муж или нет, ей должно быть известно.
Он говорил удивительно спокойно, но с таким нажимом, что казалось, выдавливал каждое слово. И при этом неотрывно смотрел ей в глаза.
– Ну и что? Мы всегда занимались любовью при выключенном свете?
– Конечно же, нет.
– А мы принимали душ вместе?
Кендал попыталась отвести взгляд, освободиться, но он крепко держал ее за руку. Она искоса посмотрела на него:
– Иногда.
– Значит, ты помогала мне мыться. Ласкала меня. – Он поднес ее ладонь к своим губам и нежно к ней прикоснулся. – Клянусь, ты хорошо знаешь, как возбудить меня, чтобы кровь стыла в жилах, – проговорил он ей прямо в ладонь.
Кендал почувствовала, как у нее внутри все сжал ось. Она пыталась перевести дух, но во рту все пересохло. В ушах звенело, гулко билось сердце.
– Да, ты никогда не жаловался, – тихо произнесла она.
– В таком случае вопрос не должен озадачить тебя.
– Конечно.
– Ну так ответь мне.
– Это глупо.
– Доставь мне такое удовольствие.
Она знала, что ответит сухими хриплым голосом, но не могла смолчать. Он ждал, и ответ ее должен быть правильным.
– Ты обрезан, – с трудом выдавила она.
Джон еще некоторое время держал ее за руку, прежде чем разжать свою мертвую хватку. Кендал чуть не рухнула на пол от облегчения, пытаясь унять жуткое головокружение, ведь он предоставил ей лишь временную передышку.
Быстро подхватив Кевина, она чмокнула его на ночь и положила в кроватку. Затем, аккуратно прикрыв одеялом, выключила свет.
Женщина уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг заметила, что он по-прежнему стоит рядом. Она вопросительно взглянула на него. Он тотчас приблизился и обнял ее за плечи. Взгляд его скользнул по ее остриженным волосам.
– Скажешь, зачем ты это сделала?
– Неужели настолько ужасно? – виновато спросила она.
– Ну по сравнению с тем, что было раньше, это просто кошмар. Итак, зачем ты обрезала свои волосы? – настойчиво повторил он.
– Я же тебе уже сказала…
– Ты сказала мне неправду, Кендал. Если от волос у тебя так сильно потела голова или шея, ты могла бы забрать их в пучок. А ты постриглась. Почему? ~ Он смотрел на нее своим испытующим, пронзительным взглядом. – Ты собиралась сегодня уехать, признавайся?
– Нет!
– Прекрати лгать. Раз уж ты не можешь не лгать, лучше молчи. – Джон привлек ее к себе и неожиданно крепко обнял. – Потому что я начинаю хотеть, чтобы твоя ложь оказалась правдой. Я так сильно хочу тебя, что начинаю верить в твою ложь. Я хочу, чтобы ты была моей. Хочу… О, черт возьми. – Он горячо и жадно поцеловал ее.
Кендал не противилась и позволила себе ответить на поцелуй. Внезапно ее пронзило неожиданное открытие – все эти дни она, по всей видимости, хотела его так же страстно. Сперва она побаивалась и презирала его. Ей застило глаза и она не разглядела в нем мужчину, в конце концов, просто человека. Но, прожив с ним какое-то время под одной крышей, проспав рядом с ним в одной постели, она не могла больше отрицать его мужественности. Кендал убедила себя, что выработала надежный иммунитет к желаниям плоти, несмотря на его необычайную привлекательность. На самом деле это было не так, она ошиблась.
Даже будучи совершенно беспомощным, он поражал ее силой духа, потрясающей волей к жизни. Невозможно было устоять перед этой мощью, – хотя сам он, возможно, увлекал ее неосознанно.
С каждым днем, с каждым часом они неотвратимо приближались друг к другу. Неизбежное с самого начала чувство целиком поглотило ее. Безотчетно влекомая им, она наконец уступила, приблизилась к нему вплотную в поисках его объятий. Он застонал от наслаждения и прикоснулся к ее груди.
– Позволь мне почувствовать тебя, – голос его предательски дрожал.
Он дотронулся до сосков, начал нежно ласкать, они сразу же стали твердыми. На ночной рубашке проступили едва заметные пятна грудного молока. Он перевел взгляд с этих возбуждающих клякс на свои влажные пальцы, и лицо его исказилось от нахлынувшей страсти, безудержной и неутолимой.
Джон нежно обнял ее голову и пальцами принялся изучать черты лица. Потом потянулся, чтобы еще раз поцеловать, теперь уже не спеша, растягивая удовольствие, и она почувствовала его удивительно мягкие губы. Он осыпал ее поцелуями, едва касаясь губ. Кендал с ума сходила от наслаждения. Казалось, еще немного и она совсем растает.
Ее терпение было наконец вознаграждено. Он впился в нее жадными губами и, приоткрыв ей рот, стремительно вонзил язык. Кендал почувствовала зов плоти, восставшее мужское естество и застонала. Часто и глубоко дыша, она покрылась испариной, силясь вспомнить, когда в последний раз она испытывала нечто подобное. Его прикосновения доводили ее до бессознательного состояния. Ей хотелось повсюду ощущать его губы, слиться С ним воедино.
– Кендал?
– А-а-а?
– Пойдем в постель.
Постель, с быстротой молнии пронеслось у нее в голове. Заманить ее в постель и заняться любовью. Он хочет, чтобы она вела себя как жена.
Непрошенная мысль словно громом поразила ее. Она больше не в состоянии сопротивляться, не в силах держать его на почтительном расстоянии. Он сметет ее, растопчет. Это неизбежно произойдет.
Она что, с ума сошла? Может, у нее тоже амнезия? Ей никак нельзя делать этого!
– Очень жаль, – прошептала она еле слышно. – Но я не могу.
Кендал так резко и неожиданно отпрянула от него, что едва не потеряла равновесие. Он тоже покачнулся, но все же удержался на ногах. Кендал прислонилась к бюро, а затем предостерегающе вытянула руку:
– Пожалуйста, не делай так больше.
Лицо его мгновенно вытянулось и посерело. Он грубо и хрипло выругался.
– Это же совершенно бессмысленно, Кендал, – упрашивал он. – Почему ты не можешь?
– Я сказала просто и ясно – не могу. Нашим отношениям придет конец.
– Только не с моей стороны, – возразил он. – Я хочу услышать разумное объяснение.
– Я уже все объяснила.
– Ты объяснила так загадочно, что ни один мудрейший из мудрейших не разгадает. – Он так выкрикнул это, что напугал Кевина, и малыш заплакал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66