Два молодых полицейских буквально выпрыгнули из нее, как только Дин остановил машину рядом с ними.
Дин помахал рукой Григсу, готовому сорваться с места.
– Я провожу мисс Гибсон до дома.
Он настоял на том, чтобы войти вместе с ней, хотя сигнализация не зафиксировала чужого присутствия. Дин проверил все комнаты, заглянул во все шкафы и даже под кровать.
– Валентино не из тех, кто станет прятаться под кроватью, – заметила Пэрис.
– Насильники часто поджидают свою жертву в ее же доме. Это часть игры.
– Ты пытаешься меня напугать?
– Совершенно верно, будет лучше, если ты испугаешься, Пэрис. Этот парень хочет наказать женщин, ты не забыла? Валентино сердит на Джейни – во всяком случае, мы предполагаем, что это Джейни, – потому что она ему изменила. Он сердит на тебя, потому что ты встала на ее сторону.
– Я даже не знала, что принимаю чью-то сторону.
– Значит, он неправильно воспринимает ситуацию…
– Но он в это верит, я знаю, – убежденно произнесла Пэрис.
– Его заявление, что вы скоро станете любовниками, на самом деле предупреждение, что ты станешь следующей жертвой. Для него это одно и то же.
Пэрис на мгновение прикусила губу.
– Когда он закончит с Джейни, он придет за мной.
– Не придет, если я смогу этому помешать. – Дин подошел к ней и положил руки ей на плечи. – Но пока мы его не поймали, бойся его.
Она слабо улыбнулась:
– На самом деле я совсем не боюсь. Но я не глупая и буду осторожна.
Пэрис попыталась отойти от Дина, но он не отпустил ее.
– Впервые за все время нашей дружбы мы оказались в спальне вместе, – тихо сказал он.
– Дружбы? – усмехнулась Пэрис.
– Разве мы не были друзьями?
Она помедлила, но потом все-таки кивнула.
– Да, мы были друзьями.
Дин снял с нее очки и швырнул их на ближайшее кресло, потом с тревогой заглянул ей в глаза. Они были такими же красивыми, какими он запомнил их. Синие, умные, выразительные.
Дин с облегчением вздохнул:
– Я боялся, что у тебя серьезная травма или частичная потеря зрения, поэтому ты и носишь очки.
– Я не получила никаких серьезных повреждений, – хрипло ответила Пэрис. – У меня даже шрамов заметных не осталось. Но глаза все еще чувствительны к яркому свету.
Не отводя взгляда, Дин протянул руку ей за спину и выключил свет. В комнате стало темно. Они касались друг друга, и так как Пэрис не отодвинулась от Дина, он обнял ее, нагнулся к ней, чтобы поцеловать.
– Не надо, Дин.
Эти слова прозвучали неуверенным шепотом у самых его губ, и он не послушался. Ее губы раскрылись ему навстречу, и когда их языки соприкоснулись, она застонала, отвечая на его стон. Он прижал ее к стене, желая почувствовать ее, попробовать на вкус, просто желая.
Он обнял ее за талию, прижимая крепче к себе. Она прервала поцелуй и со стоном произнесла его имя.
Дин продолжал целовать ее глаза, брови, щеки, шепча:
– Мы так долго этого ждали, Пэрис, разве не так? Потом он снова поцеловал ее в губы, коснулся рукой ее груди, большим пальцем провел по соску, ощущая его выпуклость. Дин чувствовал, как напряглись ее руки, обнимающие его.
Он помнил, как нагнул голову, ища губами ее сосок, но тут раздался громкий голос:
– Мисс Гибсон! Доктор Мэллой!
Дин резко выпрямился, Пэрис застыла, потом осторожно высвободилась и отошла от него. У Дина от досады потемнело в глазах.
– Этот проклятый первогодок! Я его убью!
В тот момент он был готов это сделать. Дин в самом деле слетел бы вниз по лестнице и задушил Григса голыми руками, если бы Пэрис не удержала его. Она пригладила волосы, поправила одежду и спокойно прошла в гостиную.
Григс стоял на пороге.
– Вы оставили открытой входную дверь, – обратился он к Мэллою, который шел по пятам за Пэрис. – У вас все в порядке?
– Все замечательно, – заверила его Пэрис. – Доктор Мэллой был так любезен, что проверил весь дом.
Григс смотрел на нее со странным выражением. Либо он заметил, что она покраснела, а ее губы опухли, либо удивился тому, что она так запыхалась, либо был изумлен тем, что впервые увидел Пэрис Гибсон без темных очков. В любом случае Григс не сумел изобразить равнодушное спокойствие.
В эту минуту Дин был не способен на дипломатию и выпалил:
– Теперь вы можете идти.
Он терпеть не мог полицейских, которые пользовались своим положением, но на этот раз он сам воспользовался им, и ему понравилось.
Пэрис была более сдержанной.
– Доктор Мэллой уже уходит. Мы оба высоко ценим вашу бдительность, офицер Григс.
– Тут заезжал один парень, Стэн, кажется. Он оставил для вас вот это. – Григс протянул ей несколько кассет.
– Да, спасибо, – сказала Пэрис.
– Просто оставьте их на столе, – сердито буркнул Дин.
Григс выполнил приказ Дина, но недовольно покосился на него, а потом вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Дин снова попытался обнять Пэрис, но она уклонилась от его объятий.
– Этого не должно было произойти.
– Тебя беспокоит появление Григса или поцелуй? Пэрис мрачно посмотрела на него:
– Это больше, чем просто поцелуй, Дин.
– Ты это сказала, не я. Она обхватила себя за плечи.
– Не принимай всерьез, это никогда больше не повторится.
Дин долго смотрел на нее, вглядываясь в напряженное выражение ее лица, в застывшую фигуру, и тихо попросил:
– Не делай этого, Пэрис.
– Чего не делать? Я не должна опомниться, по-твоему?
– Не замыкайся в себе, не закрывайся от мира, не отгораживайся от меня, не наказывай меня и не наказывай себя.
– Тебе надо идти. Они будут ждать, пока ты не уедешь.
– Мне плевать. Я ждал семь лет.
– Чего? – гневно крикнула Пэрис. – Чего ты ждал, Дин? Смерти Джека?
Эти слова причинили ему боль, и она знала об этом. Пэрис произнесла их намеренно, чтобы ранить Дина. Укрощая собственную ярость, специально понижая голос, он ответил:
– Я ждал удобного случая, чтобы оказаться рядом с тобой.
– И что должно было случиться? Ты ждал, что я упаду в твои объятия? Что я забуду все, что случилось, и…
Когда Пэрис замолчала, Дин вопросительно поднял бровь.
– И что еще, Пэрис? Что ты полюбишь меня? Ты это собиралась сказать? Ты этого боишься до смерти? Ты напугана тем, что тогда мы действительно полюбили друг друга и любим до сих пор?
Она ничего не ответила ему. Вместо этого Пэрис подошла к двери и распахнула ее.
Учитывая присутствие сторожевых псов у тротуара, Дину ничего другого не оставалось, и он ушел.
Вода в душе стала совсем холодной, но его тело все еще горело огнем от желания узнать, что бы она ответила на его вопрос, если бы ему удалось заставить ее сделать это.
16
Джейни забыла о мести. Она думала только о том, чтобы выжить.
Ее попытки сбежать из этой комнаты казались ей такими же далекими, как веселые дни рождения ее детства. Она вспоминала фотографии, сделанные на этих праздниках, но не чувствовала никакой связи между собой и той маленькой девочкой в серебряной короне, задувающей свечки на красивом торте из кондитерской. Вот и теперь, вспоминая о том, что она хотела сбежать, чтобы наказать своего мучителя, Джейни будто вспоминала о ком-то другом.
Она так ослабела, что, даже если бы ее не связывали, не смогла бы сделать ни шагу. Ее мучитель приходил еще два раза, но больше не давал ей ни воды, ни еды. С голодом она бы смирилась, но от жажды у нее пересохло в горле. Она взглядом умоляла его, но эти молчаливые просьбы он оставил без ответа.
Он был жизнерадостным, разговорчивым, даже довольным. Он покачал головой и посмотрел на нее с новым интересом:
– Как думаешь, Джейни, тебя кто-нибудь хватился? Ты так отвратительно обходилась с людьми, особенно с мужчинами. У тебя особый дар, я бы назвал это твоим хобби. Ты добиваешься, чтобы мужчины желали тебя, а потом прилюдно унижаешь их. Я давно наблюдал за тобой, прежде чем подойти к тебе в тот вечер. Ты об этом не знала? А я наблюдал. И знаешь что? Я угадал твое прозвище в Интернете. Киска-в-сапогах. Верно? Очень умно. Ты ведь любишь носить ковбойские сапоги. И твои самые любимые красные, верно? Ты даже надевала их как-то раз, когда была здесь у меня. Подожди-ка, сейчас я посмотрю.
Он обошел комнату, нашел альбом, перелистал его и удовлетворенно кивнул:
– Да, здесь ты в сапогах. Только в сапогах, – добавил он с кривой усмешкой.
Когда он показал снимок ей, Джейни отвернулась и закрыла глаза. И это его рассердило.
– Ты что, серьезно думаешь, что о тебе кто-нибудь думает?
Вскоре после этого он ушел, и ей стало легче, спокойнее. Но Джейни боялась, что он больше не вернется. Она громко заплакала, несмотря на ленту, закрывавшую ей рот.
Или ей только показалось, что она плачет громко? Джейни стало трудно дышать, и она испугалась. Неужели можно утонуть в слезах, захлебнуться ими, как рвотой?
«Держись, Джейни!» – подумала она.
Она могла это сделать, могла пережить его. Она будет держаться до тех пор, пока не придет помощь, а помощь придет скоро. Ее родители перевернут весь город, чтобы найти ее. Ее папочка богат, он наймет частных детективов, пригласит ФБР, армию, кого угодно, только бы найти ее.
Джейни ненавидела этих придурков-полицейских из управления полиции. Они часто выговаривали ей за вождение в пьяном виде, за нарушение общественного порядка, за наркотики. Если бы она не была дочерью судьи Кемпа, копы уже давно отправили бы ее за решетку.
Она соблазняла некоторых самых молодых, самых интересных полицейских, которые отличались более либеральными взглядами, чем ветераны. Вот, например, тот, который работал под прикрытием в ее школе. Она должна была его соблазнить, это был вызов, а когда ей это удалось, она была глубоко разочарована.
И тем не менее у нее были друзья в полиции. Они тоже будут ее искать.
Этот подонок, ее мучитель, позвонил Пэрис Гибсон. Зачем он это сделал, Джейни не знала, да ее это и не волновало. Он явно гордился этим звонком, несколько раз давал ей послушать запись. Может быть, он хотел, чтобы Джейни узнала, что он может называть по имени известную ведущую и говорит ей «ты»? Идиот! Он что, не знает, что Пэрис всех называет по имени? А «тыкает» он ей, потому что хам и наглец.
Да ладно! Главное, что он впутал в это дело Пэрис. У нее есть связи. Никто не посмеет игнорировать Пэрис Гибсон.
Но оптимизм быстро покинул Джейни. Времени оставалось все меньше. Он сказал Пэрис, что убьет свою пленницу через семьдесят два часа. Но когда именно он звонил? Сколько времени уже прошло? Джейни потеряла счет дням, она даже не понимала, светло на улице или темно. А что, если идет уже семьдесят первый или семьдесят второй час?
Если он ее и не убьет, она может просто умереть от голода и жажды в одиночестве. Что, если он больше сюда не вернется? Сколько она сможет прожить без воды и еды? И что, если – а этого Джейни боялась больше всего – он прав и всем абсолютно наплевать, куда она подевалась?
Доктору Брэдли Армстронгу не удалось этой ночью выспаться в собственной постели, но когда он подходил к стоматологической клинике за полчаса до прихода своего первого пациента, то чувствовал себя превосходно.
Он спал всего пару часов, но сон – не единственное средство, возвращающее энергию. Девушка с серебряным колечком в соске поможет любому мужчине снова почувствовать вкус к жизни.
Входя в здание, он насвистывал себе под нос. Его приветствовала секретарша.
– Доброе утро, доктор. Надеюсь, миссис Армстронг нашла вас вчера вечером. Она так расстроилась, что ее сюрприз не удался.
– Мы с ней великолепно поужинали после того, как уложили детей спать, так что все получилось очень удачно. Для меня есть сообщения?
– Дважды звонил некий мистер Хэтавэй, но не оставил сообщения. Он только попросил, чтобы вы ему обязательно перезвонили. Соединить вас с ним?
Мистер Хэтавэй осуществлял надзор за условно осужденным Брэдли Армстронгом. Брэдли его ненавидел. В самые лучшие дни Хэтавэй был настоящим козлом, лишенным чувства юмора. Он обожал рассматривать людей поверх своих стариковских очков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62