– Б-благодарю вас, брат Гэбриэл… – пробормотал он в трубку.
– Ты совершенно уверен, что Джиллиан Ллойд полностью очистилась от скверны?
И снова Дейл Гордон вздрогнул в приступе раболепного обожания. Брат Гэбриэл умел подбирать правильные слова! Далласские газеты назвали его миссию «актом ничем не спровоцированного насилия и зверской жестокости», что, разумеется, ни в коей мере не соответствовало действительности. Но что они могли знать, эти наемные писаки, посвятившие проведенному им обряду очищения первые полосы сегодняшних газет? Ничего. Только посвященные были в курсе того, что произошло с Джиллиан Ллойд сегодня на рассвете.
Впрочем, Дейл Гордон не без удовольствия посмотрел по телевизору дневной выпуск новостей. По телевизору показали дом, в котором она жила, показали входивших и выходивших из него полицейских, показали каталку с лежащим на нем телом, которую сотрудники коронерской службы катили к ожидающей у калитки машине. По дороге каталка зацепила одну из росших на клумбе желтых хризантем, и сорванный цветок так и остался торчать в сочленении алюминиевых трубок.
Стоя перед коттеджем, телекомментатор назвал его миссию «бесчеловечным убийством», но откуда ему было знать, что Джиллиан Ллойд необходимо было уби… очистить от греха.
– Да, брат Гэбриэл, я совершил обряд по всем правилам.
– Она страдала?
– Нет. Я действовал быстро, как вы велели, когда поручали мне это задание. Все прошло именно так, как вы и обещали. В решающий момент я испытал прилив сил и уверенности. Моя рука не дрожала – ведь меня вело само Провидение.
– И грозная воля нашего бога-творца, – добавил брат Гэбриэл. – Ты отлично справился, сын мой.
Дейл Гордон почувствовал, что краснеет от гордости и радости. Еще никто никогда не говорил ему «сын мой». Отец скрылся в неизвестном направлении еще до его рождения, а мать называла Дейла как угодно, но только не сыном.
– Расскажи мне поподробнее об этом деле, брат Дейл. Я хочу, чтобы мои ученики в Храме тоже порадовались вместе со мной.
В Храме!.. О нем узнают в Храме! Брат Гэбриэл собирается рассказать о нем своим избранным ученикам, быть может, даже поставить его им в пример – тем, кто своей святостью и беспрекословным послушанием добился высокой чести жить в Храме рядом с братом Гэбриэлом!
Слова посыпались из него, как горох из дырявого мешка. Еще никогда Дейл Гордон не говорил так много и так быстро. С той же точностью, с какой он старался придерживаться полученных инструкций, он рассказал брату Гэбриэлу о своем послушническом подвиге, дополняя уже известные факты мелкими деталями и подробностями, которые показали брату Гэбриэлу насколько внимательно он отнесся к порученному делу.
– Надеюсь, ты не оставил следов, брат Дейл?
– Нет, брат Гэбриэл. Насколько мне известно – нет.
Дейл не упомянул о стакане, из которого пил на кухне. По его мнению, это не могло иметь значения, поскольку полиция никогда не снимала у него отпечатков пальцев. Даже если копы обнаружат следы на стекле, они никогда не приведут к нему.
Ничего не сказал он и о том, что написал на стенах. Эта идея осенила его в последнюю минуту, и Дейл Гордон втайне очень ею гордился. Его мать постоянно употребляла грязные слова, которые действовали на него посильнее колотушек. Дейл Гордон на собственном опыте убедился, что ругательства способны заставить человека чувствовать себя мерзким, ничтожным, греховным, достойным самого сурового наказания.
В глубине души он считал, что Джиллиан Ллойд заслуживала, чтобы называть ее самыми грязными, оскорбительными словами. В конце концов, это она постоянно искушала его, она была виновна в том, что он совершил греховный акт услаждения плоти. Дейл просто не мог устоять, когда увидел ее совсем рядом – теплую, гладкую, голенькую, как новорожденный младенец. Рука как будто сама собой потянулась к его «мерзкой штучке» и принялась тереть и тискать ее, пока она не напряглась и не сделалась твердой. Дейл знал, что это грех, но о нем он тоже ничего не сказал брату Гэбриэлу.
– Отлично, брат Дейл, отлично!.. – Мелодичный голос брата Гэбриэла действовал на Дейла, как прикосновение теплой, сильной руки, как отцовская ласка, как поглаживание по голове. – Ты отлично сработал, и я считаю, что могу поручить тебе еще одно важное дело…
Если бы Дейл Гордон не лежал в постели, где он вот уже полчаса играл с ножом, на котором запеклась кровь Джиллиан Ллойд, он, наверное, мог бы грохнуться на пол и зареветь от радости.
– Ради вас и ради Программы я пойду на все, брат Гэбриэл! – выпалил он.
– Хотел бы я, чтобы некоторые мои ученики проявляли такую же готовность и энтузиазм, – сказал брат Гэбриэл, и бледная кожа Дейла порозовела от удовольствия.
– Что я должен сделать для вас? – спросил он.
– Не для меня, – смиренно возразил брат Гэбриэл. – Для Программы!
– Простите, брат Гэбриэл, для Программы, – тут же поправился Дейл Гордон.
– Я хотел бы только, чтобы ты как следует подумал, прежде чем соглашаться, Дейл. Это нелегкое задание. Выполнить его будет еще труднее, чем совершить обряд очищения.
– Я справлюсь, брат Гэбриэл! – воскликнул Дейл Гордон, чувствуя, как его переполняют сила и уверенность. – Любое дело, любое задание! Можете поручить мне что угодно – и останетесь довольны. Я буду только рад послужить Программе. И вам…
ГЛАВА 9
– Принести тебе что-нибудь, Мелли?
– Спасибо, ничего не нужно.
Джем, прищурившись, внимательно посмотрел на нее.
– Похоже, этот вопрос тебе уже надоел, – заметил он. – Я прав?
– Да, – призналась она, вымученно улыбнувшись. – К тому же коктейль, даже самый крепкий, мне вряд ли поможет – не тот случай. Тем не менее я ценю твое внимание и заботу.
– Никто не знает, что тут можно сказать или сделать.
– Я понимаю. И тоже не представляю, что делать и что говорить. Я чувствую себя так, словно все мои чувства разом отключились.
В полицейское управление они приехали на четверть часа раньше назначенного срока, и дежурный велел им дожидаться Лоусона в небольшой комнатке рядом с отделом по расследованию убийств. За стеклянными дверями отдела был виден большой зал, уставленный столами, за которыми сидели сотрудники отдела. Собственный кабинет, похоже, был только у Лоусона, а это означало, что в управлении он был важной шишкой.
Впрочем, разговаривать с ними он собирался не в своем кабинете, а именно в этой грязноватой тесной комнатке, которой, очевидно, пользовались по мере надобности сотрудники отдела. Казенная мебель была неудобной и жесткой; голые стены и решетки на окнах наводили уныние и тоску, а низкий потолок был способен вызвать приступ клаустрофобии, однако выбирать им не приходилось. Музыку здесь заказывал Лоусон, к тому же в комнате можно было хоть на время укрыться от всех, кто исподтишка косился на нее с пристальным интересом. Так обычно смотрят на человека, от которого ждут непредсказуемых и неконтролируемых действий и поступков.
Тем не менее она держала себя в руках, чего нельзя было сказать о Джеме. Глаза его покраснели от слез, волосы были в беспорядке, на манжете рубашки красовалось большое грязное пятно, которое Джем, всегда одетый безупречно и даже щеголевато, попросту не замечал. Ее внимательный взгляд уловил и другие, не столь очевидные признаки того, что Джем абсолютно деморализован. Обычно его самомнение и чувство собственного достоинства, которое, как они когда-то шутили с сестрой, «вполне доросло до размеров „это“, оставались не затронутыми, что бы ни происходило вокруг, но сегодня Джем был удручающе жалок и подавлен. Казалось, он утратил веру в себя и свое превосходство над окружающими. Похоже было, что его „эго“ взяло выходной.
Джем стиснул ее пальцы.
– У тебя руки холодные. Совсем как у Джиллиан. У нее всегда были холодные руки.
Она сдержала подкатившее к горлу рыдание. Не хватало еще, чтобы она здесь рыдала.
– Не говори о ней, ладно? – попросила она срывающимся голосом. – Хотя… хотя я тебя понимаю. Я не могу представить, как я буду жить без нее.
– Я тоже не могу!
– Но ты знал ее чуть больше года, а мы были неразлучны с рождения. Даже еще раньше – в материнской утробе. Она была мне не просто сестрой. Я как будто потеряла часть себя!
– Мне кажется, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…
На самом деле Джем ничего не понимал – просто не мог понять, однако она не собиралась соревноваться с ним в том, чье горе глубже и чья потеря – больше.
– Ты уже сообщила Джиллиан на работу? – спросил Джем.
– Когда я позвонила, они уже знали обо всем из новостей. Они все хотели помочь. Кое-кто даже явился ко мне домой.
Перед тем как отправиться к Кристоферу Харту, Лоусон попросил Льюиса и Колтрейна отвезти ее домой. Джем тоже предлагал свои услуги, но она знала – он останется у нее, а ей нужно побыть одной. Поэтому она предпочла полицейскую машину. Но около дома она с огорчением обнаружила многочисленную группу друзей, соседей, коллег и просто знакомых, которые, прослышав о гибели Джиллиан, отправились к ней, чтобы выразить свои соболезнования и предложить помощь.
Ей ничего не оставалось, как пригласить их всех в дом. Друзья Джиллиан разместились в гостиной, и один из ее коллег сказал:
– Не знаю, известно ли тебе, Мелли, что как раз вчера вечером Джилл заключила самую крупную сделку за все время существования нашего агентства!
– Она мне говорила… Кажется, Джиллиан собиралась подписывать контракт с крупным рекламным агентством, не так ли? – ответила она.
Молодой человек кивнул:
– Да. Подумать только, что еще вчера мы все вместе выпили за этот успех. Джиллиан была такой счастливой, такой жизнерадостной! Она была просто на седьмом небе! Никто из нас не мог даже и представить, что она… что ее… – Он обреченно махнул рукой и не смог продолжать. А Мэгг, секретарша фирмы, разрыдалась так бурно, что ей пришлось принести воды.
Джиллиан Ллойд любили ее друзья и коллеги. Именно поэтому они были сейчас здесь. Но Мелину это не утешало. Она болезненно реагировала, когда ее спрашивали, когда и где состоятся похороны.
Похороны… Разве могла она думать об этом сейчас, через считаные часы после того, как не стало ее сестры?
Их родителям хватило мудрости сделать все необходимые распоряжения в завещаниях, которые они написали задолго до своей смерти. Джиллиан и Мелина часто подшучивали над подобной предусмотрительностью, казавшейся им жутковатой (по молодости лет обе были уверены, что отец и мать будут жить вечно), однако в итоге она обернулась для сестер благом. Их родители умерли почти одновременно: сначала скончалась от рака поджелудочной железы мать, а через три месяца умер от сердечного приступа отец, и в обоих случаях от Джиллиан и Мелины потребовалось только поставить подписи на документах, которые были давно готовы. Договор с похоронным бюро тоже был заключен и оплачен заранее, так что им не пришлось ничего решать, ничего организовывать.
Теперь же она была вынуждена думать о том, как похоронить сестру, и это было мучительно. Мозг отказывался повиноваться ей каждый раз, когда она пыталась представить себе все подробности похоронного обряда. К тому же было и еще одно обстоятельство, которое мешало ей начать действовать немедленно…
– Я все равно не могу ничего предпринять, пока не будет проведена экспертиза, – отвечала она тем, кто спрашивал ее о похоронах. – А когда это будет – я не знаю. Да и с Джемом сначала надо все оговорить.
Джем имел полное право участвовать в обсуждении. Ведь Джиллиан была его невестой, хотя ее друзья и коллеги, услышав о помолвке, похоже, были удивлены не меньше, чем она сама. Впрочем, расспрашивать о подробностях никто не решился. Друзья Джиллиан проявили редкостный такт, и она вздохнула с облегчением, поняв, что ей есть на кого положиться в трудную минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86