Были бы иголки — выставил бы их, но иголок не было. Ничто не помешает взять его голыми руками и сделать с ним все, что душе угодно.
Лязгнул замок, вошли двое в кожанках, здоровые, как лоси, но никаких посудин в руках не было. Значит, бить будут, а не кормить.
— Так, «Чемпион», — объявил уже знакомый голос, — руки назад!
Щелк! Браслетки надели. Ших! — на глаза повязку. Потом взяли за локти, вывели из камеры и дверь захлопнули. Ну, и куда поведут? Просто лупить, так, наверно, можно было и в камере. А не на расстрел ли ведут?! Но что-то подсказывало Ежику, что в этом заведении такой легкой смерти фиг дождешься.
Лишь бы опять не на карьер… И только бы не на топорах драться!
Ежик пытался припомнить, как его в прошлые разы водили, но коридор припоминался уж очень коротким. А тут топали и топали, какие-то двери открывали и закрывали. И все вроде бы по прямой. Только напоследок пару раз свернули куда-то.
После последнего поворота и щелчка захлопнувшейся Двери конвоиры сдернули с Ежика повязку.
— За победу в гладиаторском бою и примерное поведение, — торжественно объявил один из вертухаев, слегка издеваясь, — гражданин Ежиков награждается переводом на комфортные условия содержания. Камера-люкс! Здесь имеются — санузел с ванной, стенной шкаф, кровать с бельем тумбочкой и ночником, кресла, стол, телик, радиоточка и кухонный лифт. Сейчас 19.20, так что можешь заказывать ужин бесплатно. Вот по этому меню, хоть все, хоть ничего только крестики поставь, чего жрать будешь. Сунешь меню в лифт, закроешь дверцы, нажмешь кнопку. Когда обед приедет, загорится лампочка. Сложишь грязную посуду в лифт, нажмешь кнопку — увезет наверх. Меню тоже не забудь отправить, на ужин другое получишь. Уловил систему, юноша? Ужин — в 19.00 и до 20.00, завтрак с 7.00 до 10.00, обед с 14.00 до 16.00. Малявы на волю через кухонный лифт не принимаются. Сейчас снимем браслеты, запрем — лезь в ванну, отмывайся, переодевайся в чистое. Грязное — в пакет и в угол.
Щелк! — второй подошел сзади, открыл и снял браслетки. Щелк! — захлопнулась на замок дверь.
Ежик остался один, не очень понимая, что произошло.
Сложив, как велели, все грязное в полиэтиленовый пакет. Ежик остался голым и погляделся в зеркало, которое висело в ванной. Нет, морду ему вчера в общем и целом не поуродовали, синяков и ссадин не было, только в одном месте волосы слегка опалило, должно быть, когда «девятка» взорвалась. Ободрал немного локти и колени. Был еще синяк на бедре, но, в общем, все ерунда. Жить можно.
Вдохновленный этим. Ежик полез в ванну, напустил горячей воды. Кайф!..
Как раз в это время в соседнем номере, за стеной, проснувшись, Люська и Никита продолжали разговор.
— Расскажи лучше про Париж чего-нибудь, — попросил Никита.
— Лениво мне это. Опять же там все галопам по Европам.
— Ну а про Парвини расскажи. Все-таки интересно, какие люди в наше время гаремы имеют?
— Какие-какие… Богатые. Ты сможешь хотя бы одну жену за полета тыщ баксов купить? Нет. А у него, Балясин говорил, мильонов сто есть. У Вальтика, дай Бог, чтоб два набежало, да и те все в оборотах, а так, чтоб свободных оставалось — тысяч десять, может быть, в среднем. Опять же, Альбине надо, детям, мне — фьють! — и нету.
— И при таких делах ему Парвани аванс дал?
— В Париже-то Вальтик не скупился. Ему же надо было показаться. Мы там точно тыщ на пятнадцать или больше гульнули.
— Неужели Парвани такой простой, что не усек?
— Понимаешь, Вальтик там не только себя представлял. А еще каких-то, которые с ним работали…
— Светку, что ли?
— Ну, нет. Ее тогда еще и близко не было. Я думаю, что его и застрелили из-за того, что он от тех отказался, а стал со Светкой дела закручивать.
По-моему, он тогда у Парвани деньги брал на мотель какой-то. На Московском шоссе. Может, поспим еще, а? Наверняка ведь ночью ко мне поползешь…
Никита чувствовал, что Светке эта информация тоже будет интересна, но Люське вспоминать сейчас о Балясине и всем, что с ним связано, не очень хочется.
— Ладно, дремлем, — согласился он и решил больше не задавать вопросов.
Люська помаленьку засопела, ему с ней показалось очень уютно и спокойно…
Они не знали, что Светка в это время сидела в одной из потайных комнаток на втором этаже здания хлебозавода, там, где находилось рабочее место оператора прослушки, и прокручивала через наушники своего плейера их беседу. Дослушав, спросила у оператора:
— Когда проснулись?
— Час с небольшим назад. Пожрали и опять на боковую.
— Давай последние записи.
Оператор потянулся за кассетой, но тут зазвонил Светкин радиотелефон.
— Петрович? Ну как?
— Привез, разговаривайте сами.
— Рожу видел?
— Так точно. Будешь в полном обалдении.
— Что, такой страшный?
— Да нет, просто слишком знакомый. Такого в моей практике еще не было.
— Суй его в жесткую упаковку и жди меня. Через некоторое время Света была уже в подвале.
— Ну, рассказывай, — потребовала Булочка, — что это за знакомого ты отловил?
— Корнеева, того самого директора, которого ты заказывала Макару.
— Интересненько! — Светка поправила съехавшую на лоб прядку. — Директор школы — Хрестный папа! Ладно, сперва ты мне весь разговор изложишь, а потом подумаем, как с ним дальше беседовать…
— Вот еще что странно, — заметила Света, выслушав Петровича. — В ночь с воскресенья на понедельник погиб Сергей Владимирович Корнеев, сын господина директора школы. Что должен делать любящий отец? Скорбеть! Заниматься подготовкой к похоронам, а он на стрелку едет.
— Интересы дела превыше всего, — заметил Петрович. — Мне, например, в такой ситуации была бы и вовсе жизнь недорога. Я, если на то пошло, наверняка на стрельбу бы нарвался. Так что мне лично немного удивительно, что он так спокойно сдался. И боюсь, что у него есть еще какие-то очень серьезные аргументы.
— Тех, о которых он упомянул, — сказала Светка, — вот так хватит! Я имею в виду его минеров. Если они действительно уйдут, то мы без них до холодов вряд ли разберемся. И трупы могут быть лишние. Наверняка у этих ребят уже есть карта, где показаны разминированные участки. Здесь надо будет сотрудничать, мне кажется. То же самое — вопрос о ценности клада. И эксперт нам нужен, точно. Да и покупателя найти непросто. Замучаешься толкать и эфэс-бэшников на хвост поймаешь. Верно?
— Верно-то верно, но мне сдается, что блефует директор.
— А вот и нет. Никита выцедил из Люськи одно имя. Летом, в Париже, Балясин встречался с иранцем Мохаммадом Парвани, вел разговор через переводчика Мишу из своей конторы. Если этот Миша еще жив, то может нам много интересного сообщить.
Возможно, что и проводка «дури» начинается с этого конца, так что сейчас, наверно, стоит побеспокоить наших ребят в «Прибое», пусть выяснят, кто этот Миша и где он сейчас.
— Сделаем.
— Давай, суетись, родненький. И скажи мальчикам, чтоб привели господина Корнеева. Ужас как охота пообщаться с интеллигентным человеком…
КОМПРОМИСС
— Здравствуйте, Владимир Алексеевич, — очаровательно улыбнулась Света. — Скажите, пожалуйста, — столько раз встречались, а оказывается, вы такой загадочный…
— Ничего не поделаешь, Светлана Алексеевна, — вздохнул Хрестный. — Жизнь прожить — не поле перейти. Бывают приятные неожиданности.
— Приятные или нет — не знаю. Согласитесь: считаешь, что милый и интеллигентный директор лучшей в городе школы, где внучка самого губернатора учится и младший сын мэра, — это одно, а страшный бандит Хрестный — совсем другое, и вдруг оказывается, что это одно и то же.
Жуть берет, правда? Кому столь уважаемые люди доверяют своих детей? И чему хорошему он их может научить?!
— Наверно, неприятно. Тем более что милая и интеллигентная, очень недурная собой женщина, которая мирно выпекает хлебушек и доставляет горячую пиццу всем, кто эту итальянскую дрянь обожает, оказывается настоящей дьяволицей во плоти.
Жить совсем не хочется.
— Ну, — ухмыльнулась Света, — этому горю помочь нетрудно. Но я считаю, что вам было бы полезно пожить чуть-чуть дольше, чтоб мы могли прояснить кое-какие вещи. Если вы правильно меня поймете, то ваше нынешнее угнетенное состояние души может улучшиться. Если не поймете, то все будет гораздо печальнее, чем сейчас.
— Я, Светлана Алексеевна, всегда готов и к поискам понимания, и к разумным компромиссам. Правда, мне кажется, что вы с Дмитрием Петровичем плохо продумали последствия такого шага, как доставка меня в этот благословенный уголок, где делают ваши экологически чистые продукты. То ли это проистекало от того, что вы плохо оценили общую ситуацию, то ли от того, что не знали, с кем имеете дело.
— И какими же это, с позволения сказать, последствиями вы нас пугаете? — нахмурилась Света.
— А вы представьте себе, Светлана Алексеевна, что через полчаса, через час или, может быть, через пятнадцать минут сюда приедет областной ОМОН или СОБР или РУОП. Почему приедет и зачем? Вовсе не потому, чтобы спасать этого жуткого мафиозо по кличке Хрестный, а для того, чтоб выручить из беды простого российского педагога, краеведа, историка и фольклориста-любителя, директора средней школы ь 127 Корнеева Владимира Алексеевича, честного и ни в чем не повинного человека. И вам, кстати сказать, будет гораздо лучше, если к этому времени я буду находиться, так сказать, среди живых, а не среди мертвых. Потому что, например, могу встретить вместе с вами правоохранителей и втолковать им, что тревога была ложной, что информаторы ошиблись и я приезжал сюда, чтоб договориться о регулярной поставке пирожков и булочек для школьного буфета. А в противном случае, если меня на месте не окажется или я у вас в какой-нибудь топке догорать буду, тут такой шмон пройдет, что все ваши маленькие женские тайны всплывут наружу. После чего всех, кто хоть какое-то подозрение вызовет, повяжут в пучки и определят в СИЗО. И граждане, которые сегодня поминали вместе с вами безвременно ушедшего господина Балясина, ощутят большое беспокойство за свою жизнь, честь и достоинство. Что может весьма негативно сказаться на вашем самочувствии.
— А с чего это вы, господин Корнеев, взяли, что сюда вдруг приедет ОМОН или еще кто-то? — пустив дым прямо в толстую морду Хрестного, спросила Света. — Я лично его сюда не заказывала, боюсь, что он и дороги сюда не знает.
— Ну, ваш Дмитрий Петрович был настолько любезен, что отпустил с миром сопровождающих меня лиц. Они намного раньше, чем я сюда, доехали в известное вам учреждение автосервиса и доложили о происшедшем инциденте моим заместителям. А те, естественно, запустили имеющийся у них на этот счет оперативный план. Остановить его могу только я лично, допустим, позвонив отсюда по телефону. Если, конечно, еще не поздно… Что же касается Дороги, то вы плохого мнения о нашем областном УВД.
Хрестный увидел, что в лице Светки появилась озабоченность. Действительно здесь, на хлебозаводе, можно было найти много такого, что не очень соответствовало статycy этого предприятия. Конечно, если б знать, что в распоряжении сутки-двое, как это бывало прежде, когда тот же Хрестный месяца два назад натравил на нее налоговую полицию, явившуюся совместно с РУОПом, то можно было бы навести порядок. Тогда Светку выручил свой человек который хоть и служил в другом ведомстве, но своевременно предупредил. Конечно, можно успеть вывезти отсюда Хрестного, можно попрятать в тайники нетабельное оружие, но насчет того, чтоб спешно убрать все лишнее из подземной тюрьмы и быстренько превратить ее в складское помещение, как это удалось во время наезда ФСНП и РУОПа, — дудки. И, кроме того, куда деть Никиту, Ежика, Люську? Что они наговорят, если увидят Светку в наручниках? Вся любовь может мигом кончиться…
Тем более что Ежик, которого Светка только собиралась навестить нынешней ночью, — свидетель по ночным «гладиаторским боям».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Лязгнул замок, вошли двое в кожанках, здоровые, как лоси, но никаких посудин в руках не было. Значит, бить будут, а не кормить.
— Так, «Чемпион», — объявил уже знакомый голос, — руки назад!
Щелк! Браслетки надели. Ших! — на глаза повязку. Потом взяли за локти, вывели из камеры и дверь захлопнули. Ну, и куда поведут? Просто лупить, так, наверно, можно было и в камере. А не на расстрел ли ведут?! Но что-то подсказывало Ежику, что в этом заведении такой легкой смерти фиг дождешься.
Лишь бы опять не на карьер… И только бы не на топорах драться!
Ежик пытался припомнить, как его в прошлые разы водили, но коридор припоминался уж очень коротким. А тут топали и топали, какие-то двери открывали и закрывали. И все вроде бы по прямой. Только напоследок пару раз свернули куда-то.
После последнего поворота и щелчка захлопнувшейся Двери конвоиры сдернули с Ежика повязку.
— За победу в гладиаторском бою и примерное поведение, — торжественно объявил один из вертухаев, слегка издеваясь, — гражданин Ежиков награждается переводом на комфортные условия содержания. Камера-люкс! Здесь имеются — санузел с ванной, стенной шкаф, кровать с бельем тумбочкой и ночником, кресла, стол, телик, радиоточка и кухонный лифт. Сейчас 19.20, так что можешь заказывать ужин бесплатно. Вот по этому меню, хоть все, хоть ничего только крестики поставь, чего жрать будешь. Сунешь меню в лифт, закроешь дверцы, нажмешь кнопку. Когда обед приедет, загорится лампочка. Сложишь грязную посуду в лифт, нажмешь кнопку — увезет наверх. Меню тоже не забудь отправить, на ужин другое получишь. Уловил систему, юноша? Ужин — в 19.00 и до 20.00, завтрак с 7.00 до 10.00, обед с 14.00 до 16.00. Малявы на волю через кухонный лифт не принимаются. Сейчас снимем браслеты, запрем — лезь в ванну, отмывайся, переодевайся в чистое. Грязное — в пакет и в угол.
Щелк! — второй подошел сзади, открыл и снял браслетки. Щелк! — захлопнулась на замок дверь.
Ежик остался один, не очень понимая, что произошло.
Сложив, как велели, все грязное в полиэтиленовый пакет. Ежик остался голым и погляделся в зеркало, которое висело в ванной. Нет, морду ему вчера в общем и целом не поуродовали, синяков и ссадин не было, только в одном месте волосы слегка опалило, должно быть, когда «девятка» взорвалась. Ободрал немного локти и колени. Был еще синяк на бедре, но, в общем, все ерунда. Жить можно.
Вдохновленный этим. Ежик полез в ванну, напустил горячей воды. Кайф!..
Как раз в это время в соседнем номере, за стеной, проснувшись, Люська и Никита продолжали разговор.
— Расскажи лучше про Париж чего-нибудь, — попросил Никита.
— Лениво мне это. Опять же там все галопам по Европам.
— Ну а про Парвини расскажи. Все-таки интересно, какие люди в наше время гаремы имеют?
— Какие-какие… Богатые. Ты сможешь хотя бы одну жену за полета тыщ баксов купить? Нет. А у него, Балясин говорил, мильонов сто есть. У Вальтика, дай Бог, чтоб два набежало, да и те все в оборотах, а так, чтоб свободных оставалось — тысяч десять, может быть, в среднем. Опять же, Альбине надо, детям, мне — фьють! — и нету.
— И при таких делах ему Парвани аванс дал?
— В Париже-то Вальтик не скупился. Ему же надо было показаться. Мы там точно тыщ на пятнадцать или больше гульнули.
— Неужели Парвани такой простой, что не усек?
— Понимаешь, Вальтик там не только себя представлял. А еще каких-то, которые с ним работали…
— Светку, что ли?
— Ну, нет. Ее тогда еще и близко не было. Я думаю, что его и застрелили из-за того, что он от тех отказался, а стал со Светкой дела закручивать.
По-моему, он тогда у Парвани деньги брал на мотель какой-то. На Московском шоссе. Может, поспим еще, а? Наверняка ведь ночью ко мне поползешь…
Никита чувствовал, что Светке эта информация тоже будет интересна, но Люське вспоминать сейчас о Балясине и всем, что с ним связано, не очень хочется.
— Ладно, дремлем, — согласился он и решил больше не задавать вопросов.
Люська помаленьку засопела, ему с ней показалось очень уютно и спокойно…
Они не знали, что Светка в это время сидела в одной из потайных комнаток на втором этаже здания хлебозавода, там, где находилось рабочее место оператора прослушки, и прокручивала через наушники своего плейера их беседу. Дослушав, спросила у оператора:
— Когда проснулись?
— Час с небольшим назад. Пожрали и опять на боковую.
— Давай последние записи.
Оператор потянулся за кассетой, но тут зазвонил Светкин радиотелефон.
— Петрович? Ну как?
— Привез, разговаривайте сами.
— Рожу видел?
— Так точно. Будешь в полном обалдении.
— Что, такой страшный?
— Да нет, просто слишком знакомый. Такого в моей практике еще не было.
— Суй его в жесткую упаковку и жди меня. Через некоторое время Света была уже в подвале.
— Ну, рассказывай, — потребовала Булочка, — что это за знакомого ты отловил?
— Корнеева, того самого директора, которого ты заказывала Макару.
— Интересненько! — Светка поправила съехавшую на лоб прядку. — Директор школы — Хрестный папа! Ладно, сперва ты мне весь разговор изложишь, а потом подумаем, как с ним дальше беседовать…
— Вот еще что странно, — заметила Света, выслушав Петровича. — В ночь с воскресенья на понедельник погиб Сергей Владимирович Корнеев, сын господина директора школы. Что должен делать любящий отец? Скорбеть! Заниматься подготовкой к похоронам, а он на стрелку едет.
— Интересы дела превыше всего, — заметил Петрович. — Мне, например, в такой ситуации была бы и вовсе жизнь недорога. Я, если на то пошло, наверняка на стрельбу бы нарвался. Так что мне лично немного удивительно, что он так спокойно сдался. И боюсь, что у него есть еще какие-то очень серьезные аргументы.
— Тех, о которых он упомянул, — сказала Светка, — вот так хватит! Я имею в виду его минеров. Если они действительно уйдут, то мы без них до холодов вряд ли разберемся. И трупы могут быть лишние. Наверняка у этих ребят уже есть карта, где показаны разминированные участки. Здесь надо будет сотрудничать, мне кажется. То же самое — вопрос о ценности клада. И эксперт нам нужен, точно. Да и покупателя найти непросто. Замучаешься толкать и эфэс-бэшников на хвост поймаешь. Верно?
— Верно-то верно, но мне сдается, что блефует директор.
— А вот и нет. Никита выцедил из Люськи одно имя. Летом, в Париже, Балясин встречался с иранцем Мохаммадом Парвани, вел разговор через переводчика Мишу из своей конторы. Если этот Миша еще жив, то может нам много интересного сообщить.
Возможно, что и проводка «дури» начинается с этого конца, так что сейчас, наверно, стоит побеспокоить наших ребят в «Прибое», пусть выяснят, кто этот Миша и где он сейчас.
— Сделаем.
— Давай, суетись, родненький. И скажи мальчикам, чтоб привели господина Корнеева. Ужас как охота пообщаться с интеллигентным человеком…
КОМПРОМИСС
— Здравствуйте, Владимир Алексеевич, — очаровательно улыбнулась Света. — Скажите, пожалуйста, — столько раз встречались, а оказывается, вы такой загадочный…
— Ничего не поделаешь, Светлана Алексеевна, — вздохнул Хрестный. — Жизнь прожить — не поле перейти. Бывают приятные неожиданности.
— Приятные или нет — не знаю. Согласитесь: считаешь, что милый и интеллигентный директор лучшей в городе школы, где внучка самого губернатора учится и младший сын мэра, — это одно, а страшный бандит Хрестный — совсем другое, и вдруг оказывается, что это одно и то же.
Жуть берет, правда? Кому столь уважаемые люди доверяют своих детей? И чему хорошему он их может научить?!
— Наверно, неприятно. Тем более что милая и интеллигентная, очень недурная собой женщина, которая мирно выпекает хлебушек и доставляет горячую пиццу всем, кто эту итальянскую дрянь обожает, оказывается настоящей дьяволицей во плоти.
Жить совсем не хочется.
— Ну, — ухмыльнулась Света, — этому горю помочь нетрудно. Но я считаю, что вам было бы полезно пожить чуть-чуть дольше, чтоб мы могли прояснить кое-какие вещи. Если вы правильно меня поймете, то ваше нынешнее угнетенное состояние души может улучшиться. Если не поймете, то все будет гораздо печальнее, чем сейчас.
— Я, Светлана Алексеевна, всегда готов и к поискам понимания, и к разумным компромиссам. Правда, мне кажется, что вы с Дмитрием Петровичем плохо продумали последствия такого шага, как доставка меня в этот благословенный уголок, где делают ваши экологически чистые продукты. То ли это проистекало от того, что вы плохо оценили общую ситуацию, то ли от того, что не знали, с кем имеете дело.
— И какими же это, с позволения сказать, последствиями вы нас пугаете? — нахмурилась Света.
— А вы представьте себе, Светлана Алексеевна, что через полчаса, через час или, может быть, через пятнадцать минут сюда приедет областной ОМОН или СОБР или РУОП. Почему приедет и зачем? Вовсе не потому, чтобы спасать этого жуткого мафиозо по кличке Хрестный, а для того, чтоб выручить из беды простого российского педагога, краеведа, историка и фольклориста-любителя, директора средней школы ь 127 Корнеева Владимира Алексеевича, честного и ни в чем не повинного человека. И вам, кстати сказать, будет гораздо лучше, если к этому времени я буду находиться, так сказать, среди живых, а не среди мертвых. Потому что, например, могу встретить вместе с вами правоохранителей и втолковать им, что тревога была ложной, что информаторы ошиблись и я приезжал сюда, чтоб договориться о регулярной поставке пирожков и булочек для школьного буфета. А в противном случае, если меня на месте не окажется или я у вас в какой-нибудь топке догорать буду, тут такой шмон пройдет, что все ваши маленькие женские тайны всплывут наружу. После чего всех, кто хоть какое-то подозрение вызовет, повяжут в пучки и определят в СИЗО. И граждане, которые сегодня поминали вместе с вами безвременно ушедшего господина Балясина, ощутят большое беспокойство за свою жизнь, честь и достоинство. Что может весьма негативно сказаться на вашем самочувствии.
— А с чего это вы, господин Корнеев, взяли, что сюда вдруг приедет ОМОН или еще кто-то? — пустив дым прямо в толстую морду Хрестного, спросила Света. — Я лично его сюда не заказывала, боюсь, что он и дороги сюда не знает.
— Ну, ваш Дмитрий Петрович был настолько любезен, что отпустил с миром сопровождающих меня лиц. Они намного раньше, чем я сюда, доехали в известное вам учреждение автосервиса и доложили о происшедшем инциденте моим заместителям. А те, естественно, запустили имеющийся у них на этот счет оперативный план. Остановить его могу только я лично, допустим, позвонив отсюда по телефону. Если, конечно, еще не поздно… Что же касается Дороги, то вы плохого мнения о нашем областном УВД.
Хрестный увидел, что в лице Светки появилась озабоченность. Действительно здесь, на хлебозаводе, можно было найти много такого, что не очень соответствовало статycy этого предприятия. Конечно, если б знать, что в распоряжении сутки-двое, как это бывало прежде, когда тот же Хрестный месяца два назад натравил на нее налоговую полицию, явившуюся совместно с РУОПом, то можно было бы навести порядок. Тогда Светку выручил свой человек который хоть и служил в другом ведомстве, но своевременно предупредил. Конечно, можно успеть вывезти отсюда Хрестного, можно попрятать в тайники нетабельное оружие, но насчет того, чтоб спешно убрать все лишнее из подземной тюрьмы и быстренько превратить ее в складское помещение, как это удалось во время наезда ФСНП и РУОПа, — дудки. И, кроме того, куда деть Никиту, Ежика, Люську? Что они наговорят, если увидят Светку в наручниках? Вся любовь может мигом кончиться…
Тем более что Ежик, которого Светка только собиралась навестить нынешней ночью, — свидетель по ночным «гладиаторским боям».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58