И тут же кто-то делает ей пакость. Уверен, это ее конкуренты подстроили…
— Ладно. У меня нет оснований их задерживать. Оружие с разрешением на право ношения, документы на машину в порядке, личные тоже. Но вас, гражданин Корнеев, я все-таки попрошу перейти в мою машину. Мне ставили задачу — я должен доложить. Верно?
— Значит, вы нас покидаете? — спросила Светка, увидев, как Хрестный садится в «уазик» Фильченко.
— В милицию забирают, — пошутил Хрестный. — Большое вам спасибо, Светлана Алексеевна, за заботу о детях. Извините, что причинили вам беспокойство.
— Прошу меня тоже извинить, — козырнул капитан. Омоновская колонна покатила в сторону города, «Чероки» — на хлебозавод.
Фильченко сказал, обращаясь к Хрестному, сидевшему рядом с ним на заднем сиденье «уазика»:
— Не обижаетесь, что на капот уложили, товарищ директор? Могли бы ведь и дубинкой задеть нечаянно…
— Кто ж обижается на служивых-то? — и Хрестный незаметно для водителя-милиционера вынул из бумажника три бумажки с большими портретами Бенджамина Франклина и положил их в широкую капитанскую ладоху.
— Ну вот и спасибо, — произнес тот. А в «Чероки» Петрович шипел:
— Все равно я эту падлу пришибу!
— Когда скажу, тогда и пришибешь! — прорычала Светка. Она вынула сотовый:
— Иван Трофимович? Здравствуйте, это Света, извините, что так поздно.
Помните, я вас просила, чтоб мне назавтра небольшую официальную поддержку выделили? Да, да, насчет Бузиновского леса. Так вот, я обо всем договорилась.
Там все будет тихо и мирно, можно мою просьбу отменить. Еще раз извините, спасибо!
— Ну и дура! — проворчал Петрович. — Кинет нас там этот козел, помяни мое слово!
НА ИЗВЕСТНОМ КИЛОМЕТРЕ
В шесть утра Светка подняла своих «зеков». Ночевала она в номере, напротив Ежика, но ни его и никого другого этой ночью не будила — видно, ей уже было не до развлечений и оргий. Да и вообще притомилась, видно. Легла в одиннадцать и до 5.30 продрыхла как убитая. А в 5.30 ее самое разбудил телефонным звонком дежурный, и она, приведя себя в порядок и нарядившись в зеленый армейский камуфляж, кепи без звездочки и куртку с погонами, но без знаков различия, дождалась прибытия двух своих парней, тоже экипированных по-фронтовому. Сначала в сопровождении парней она заявилась к Ежику.
Ежик выспался прилично, но поспал бы, наверно, и еще малость.
— Вот что, дорогой «Чемпион», — объявила Светка. — Вот тебе одежда (она бросила ему камуфляжный комплект и ботинки), наряжайся, лопай завтрак и чтоб в полвосьмого был готов к труду и обороне.
Насчет труда Ежик особой готовности не испытывал, но обороняться в случае чего не постеснялся бы. То, что его переодели так же, как «местных», навело его на мысль, что он принят в эту команду.
К Люське и Никите Светка зашла одна.
— Подъем! — она потормошила их, спавших в обнимку, без особых церемоний.
— Собирайтесь, умывайтесь, одевайтесь. В Бузиновский лес поедем.
Никита сам по себе догадался, что надо надевать для этой поездки, и полез в шкаф за камуфляжем. Светка притащила из Люськиного номера заготовленный для нее наряд, и та, втискивая попу в пятнистые штаны, проворчала:
— На жабу буду похожа.?
— «Поспали — теперь можно и поесть…» — вновь процитировал Никита мультик про Дюймовочку.
— Ничего, — подбодрила Светка, — на болото пойдем, там все такие…
В полвосьмого, когда все были готовы, Булка дала следующие инструкции:
— Сейчас тихо пройдем в погрузочный цех, сядем в машину и будем ехать. В пути между собой не болтать, вопросов не задавать. Приедем — выйдем, до этого нигде и никаких остановок не будет.
Мальчики Светы осторожно взяли всех «арестантов» под руки и повели следом за своей начальницей. По лестнице, вопреки ожиданию Никиты, подниматься не стали, а свернули под лестницу, где оказалась дверца. За дверью под лестницей оказалось нечто вроде маленького тамбура и еще одна дверь, выводившая в знакомый Ежику «тюремный» коридор. А уже оттуда их вывели в погрузочный цех точнее, прямо из дверей погрузили в бронированный фургон для перевозки денег.
Светка в эту машину не села, а поехала в «Чероки», куда влезли Петрович и еще три охранника.
Ежику начало путешествия не очень понравилось. Во-первых, то, что ему «помогал» садиться конвоир, разубедило его в поспешном выводе насчет принятия в команду. А в фургоне этом Ежик, как известно, выезжал вместе с Макаром «на соревнования». Воспоминания были не лучшие и, хотя на сей раз глаза не завязывали, понять, куда везут, было тоже невозможно. Вполне могло оказаться, что все опять кончится карьером. Правда, тогда не переодевали в камуфляж. Но кто знает, какая фантазия придет в голову этой Светке?
Никита, который знал, что такое Бузиновский лес и зачем туда в принципе может ехать Света, не очень понимал, зачем он лично в этом лесу нужен. Все сведения, какие можно, относительно расположения клада и прочего были у Булки на руках. Никита в этом лесу отродясь не бывал и непосредственно на местности ничем помочь не мог. Делиться с ним кладом Светка не обещала. А вот то, что теперь они с Люськой находятся в категории людей, которые знают много лишнего, Никита сознавал уже давно. И хотя после всех этих Светкиных фантазий с сексуальными развлечениями и полуигрой в «госпожу и раба» это осознание несколько притупилось, Никита хорошо помнил, что его в принципе уже ничто не мешает убить в любой момент, который покажется Светке удобным. А поездка в Бузиновский лес и была таким «удобным» моментом. Так же, как и сам лес, нашпигованный минами и неразорвавшимися снарядами. Да и болото там подходящее есть, судя по дневнику Евстратова. Если хорошо утопят — найдут только в следующем столетии, да и то могут перепутать с останками погибших в Отечественную, которых тут тысячи и в болоте, и в земле. Правда, оставалась какая-то самоуспокоительная мысль, что, может быть, Светка все же в очередной раз решила позабавиться и притащить пленников на болото для удовлетворения каких-то очередных секс-закидонов. Немного согревало воспоминание о том, что Светка фотографировала его на паспорт. Но все-таки ожидание каких-то роковых событий прочно насело на Ветрова, и ничего хорошего от этой поездки он не ждал.
Люська, естественно, была его не глупее. Но у нее появился куда более веский, как ей казалось, повод для опасений. Дело в том, что, присматриваясь к Ежику, сидевшему напротив нее, она находила в его лице все больше и больше знакомых черт. Где-то она уже видела этого паренька. И чем больше напрягала мозги, тем назойливее вспоминался ей совсем еще недавний роковой день, когда под окном ее квартиры на Индустриальной прогрохотали автоматные очереди. Лишь на какую-то секунду промелькнуло в поле ее зрения лицо того, кто, бросив пластиковый пакет с автоматом, прыгнул в подкативший «Москвич-412», который все в темноте приняли за «Жигули» да еще и цвет перепутали. Но сейчас то лицо вырисовалось в памяти так четко и ясно, будто она его полчаса в упор рассматривала. И Люська была на все сто убеждена, что именно тот, кто сидит напротив нее, и есть убийца Вальтика. Конечно, она и сама понимала, что не смогла бы так хорошо его запомнить, но какое-то подсознательное шестое чувство заставляло ее верить в то, что она не ошибается.
А может быть, это было вовсе не шестое чувство. Просто Ежик тоже, заметив, что сидящая напротив баба с синяком и ссадиной на щеке к нему присматривается, стал на нее чаще глядеть. И на него тоже воспоминание нашло. Вспомнил, как в офисе Роберта, на улице Ермолаева, они сидели с Макаром в ожидании расчета за работу на Индустриальной и смотрели телик. И как по телику показали место убийства и бабу, заходящуюся в истерике. Точно! Она!
Поскольку голова у Ежика после поездки на карьер очень быстро начинала работать в определенном направлении ему подумалось, что именно этой бабе поручат с ним разделаться. А поскольку Люська, в камуфляже, ботинках да еще и подбитым глазом, смотрелась очень воинственно и время от время бросала на Ежика ненавидящие взгляды, то ему показалось: да, его песенка спета, и приговор, который ему вынесен неизвестной судебной инстанцией, будет исполнять эта дура.
Соответственно, и Ежик стал смотреть на Люську, как Ленин на буржуазию. И окончательно убедил бедняжку в том, что он, несмотря на свой юный возраст, — закоренелый палач, который, расстреляв Балясина, теперь и ее уроет.
Машины, миновав выезд с гравийной дороги на шоссе, проехали через мостик и проехали через Лысаково на шоссе. Затем покатили к городу и докатили до выезда на объездную дорогу, ведущую на Московское шоссе. Потом свернули вправо и пустились в путь по проселкам, выехав обратно лишь после того, как сделали большой-пребольшой крюк, объехав несколько постов ГАИ. Дальше машины, прибавив скорость, очутились у потрескавшегося гипсового солдата, покрашенного краской-серебрянкой, коленопреклоненно стоявшего на облупленном постаменте с привинченной к нему мраморной доской. На доске была надпись:
«Бузиновский лес. Здесь в 1942-1943 гг. шли ожесточенные бои с немецко-фашистскими захватчиками. Вечная слава павшим героям!»
У обочины Светкину колонну уже дожидался «Ниссан-Патрол» с Хрестным. Он, как ни странно, опять был в маске. Когда Светка в сопровождении Петровича, испытывая некоторую настороженность, вышла из машины, Хрестный как ни в чем не бывало выступил к ним навстречу и, пожав пуки, гостеприимно пригласил:
— Ну, прошу, как говорят моряки, пристраиваться в кильватер! Дорожка, извините, еще та…
Никита услышал его голос через броню фургона, уловил что-то смутно знакомое… Нет, сразу он все-таки не определил, кто есть кто.
«Ниссан» занял место в голове, за ним пошел «Чероки» со Светкой и Петровичем, а фургон — замыкающим.
В сотне метров от памятника съехали с шоссе на просеку. Пока ехали, всем пассажирам, особенно тем, кто ехал в фургоне на боковых скамеечках, пришлось несладко. Машины мотало из стороны в сторону, будто они и впрямь по морю плыли в штормовую погоду. Так продолжалось полчаса.
Наконец это мучение кончилось. Лязгнула задняя дверца фургона, появилась Светка и резко скомандовала:
— Вылезай!
У конвоиров неожиданно появились автоматы, и даже Светка вооружилась.
Дорога вывела в тупик. Просека, по которой сюда доехали, оказалась заваленной несколькими огромными соснами, очень давно, может, еще во время Отечественной войны, спиленными по обе стороны от дороги. Сейчас они обросли мхом и даже, частично, оделись травой с дерном. Получился зачаток бугра, на который кто-то относительно недавно поставил фанерный щит, покрытый белой, уже порядочно размытой дождями краской с надписью: «Осторожно! Впереди мины!», а под надписью черной краской намалевал череп и кости.
Хрестный и четверо его сопровождающих, тоже вооруженные автоматами, подошли к Светке и Петровичу.
— Дальше идем пешком в наш базовый лагерь, это примерно двести метров влево от дороги. Тропа у нас провешена, довольно широкая, но с нее лучше не сворачивать и идти точно за нами, не отрываясь. Лучше всего единой колонной по одному с дистанцией в один шаг. Свернете не туда — можете налететь на неприятности из 1943 года.
— Мы не торопимся, — заметила Светка. — Пойдем сзади, след в след.
И опять, но уже куда яснее, Никита услышал голос из-под маски. «Точно, слышал я его. И совсем недавно. Только вот где?» — подумал он. Впрочем, на долгие воспоминания времени не хватило.
Как-то сама собой образовалась пешая колонна. Впереди пошел какой-то нестарый, но совершенно седой мужик в комбезе, наподобие тех, что носят войсковые разведчики. То ли Хрестный его привез с собой, то ли он появился уже здесь, выйдя из леса. Этого даже Светка с Петровичем не приметили. Они волновались не меньше своих узников. Сразу чувствовалось, что Бузиновский лес был вотчиной Хрестного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Ладно. У меня нет оснований их задерживать. Оружие с разрешением на право ношения, документы на машину в порядке, личные тоже. Но вас, гражданин Корнеев, я все-таки попрошу перейти в мою машину. Мне ставили задачу — я должен доложить. Верно?
— Значит, вы нас покидаете? — спросила Светка, увидев, как Хрестный садится в «уазик» Фильченко.
— В милицию забирают, — пошутил Хрестный. — Большое вам спасибо, Светлана Алексеевна, за заботу о детях. Извините, что причинили вам беспокойство.
— Прошу меня тоже извинить, — козырнул капитан. Омоновская колонна покатила в сторону города, «Чероки» — на хлебозавод.
Фильченко сказал, обращаясь к Хрестному, сидевшему рядом с ним на заднем сиденье «уазика»:
— Не обижаетесь, что на капот уложили, товарищ директор? Могли бы ведь и дубинкой задеть нечаянно…
— Кто ж обижается на служивых-то? — и Хрестный незаметно для водителя-милиционера вынул из бумажника три бумажки с большими портретами Бенджамина Франклина и положил их в широкую капитанскую ладоху.
— Ну вот и спасибо, — произнес тот. А в «Чероки» Петрович шипел:
— Все равно я эту падлу пришибу!
— Когда скажу, тогда и пришибешь! — прорычала Светка. Она вынула сотовый:
— Иван Трофимович? Здравствуйте, это Света, извините, что так поздно.
Помните, я вас просила, чтоб мне назавтра небольшую официальную поддержку выделили? Да, да, насчет Бузиновского леса. Так вот, я обо всем договорилась.
Там все будет тихо и мирно, можно мою просьбу отменить. Еще раз извините, спасибо!
— Ну и дура! — проворчал Петрович. — Кинет нас там этот козел, помяни мое слово!
НА ИЗВЕСТНОМ КИЛОМЕТРЕ
В шесть утра Светка подняла своих «зеков». Ночевала она в номере, напротив Ежика, но ни его и никого другого этой ночью не будила — видно, ей уже было не до развлечений и оргий. Да и вообще притомилась, видно. Легла в одиннадцать и до 5.30 продрыхла как убитая. А в 5.30 ее самое разбудил телефонным звонком дежурный, и она, приведя себя в порядок и нарядившись в зеленый армейский камуфляж, кепи без звездочки и куртку с погонами, но без знаков различия, дождалась прибытия двух своих парней, тоже экипированных по-фронтовому. Сначала в сопровождении парней она заявилась к Ежику.
Ежик выспался прилично, но поспал бы, наверно, и еще малость.
— Вот что, дорогой «Чемпион», — объявила Светка. — Вот тебе одежда (она бросила ему камуфляжный комплект и ботинки), наряжайся, лопай завтрак и чтоб в полвосьмого был готов к труду и обороне.
Насчет труда Ежик особой готовности не испытывал, но обороняться в случае чего не постеснялся бы. То, что его переодели так же, как «местных», навело его на мысль, что он принят в эту команду.
К Люське и Никите Светка зашла одна.
— Подъем! — она потормошила их, спавших в обнимку, без особых церемоний.
— Собирайтесь, умывайтесь, одевайтесь. В Бузиновский лес поедем.
Никита сам по себе догадался, что надо надевать для этой поездки, и полез в шкаф за камуфляжем. Светка притащила из Люськиного номера заготовленный для нее наряд, и та, втискивая попу в пятнистые штаны, проворчала:
— На жабу буду похожа.?
— «Поспали — теперь можно и поесть…» — вновь процитировал Никита мультик про Дюймовочку.
— Ничего, — подбодрила Светка, — на болото пойдем, там все такие…
В полвосьмого, когда все были готовы, Булка дала следующие инструкции:
— Сейчас тихо пройдем в погрузочный цех, сядем в машину и будем ехать. В пути между собой не болтать, вопросов не задавать. Приедем — выйдем, до этого нигде и никаких остановок не будет.
Мальчики Светы осторожно взяли всех «арестантов» под руки и повели следом за своей начальницей. По лестнице, вопреки ожиданию Никиты, подниматься не стали, а свернули под лестницу, где оказалась дверца. За дверью под лестницей оказалось нечто вроде маленького тамбура и еще одна дверь, выводившая в знакомый Ежику «тюремный» коридор. А уже оттуда их вывели в погрузочный цех точнее, прямо из дверей погрузили в бронированный фургон для перевозки денег.
Светка в эту машину не села, а поехала в «Чероки», куда влезли Петрович и еще три охранника.
Ежику начало путешествия не очень понравилось. Во-первых, то, что ему «помогал» садиться конвоир, разубедило его в поспешном выводе насчет принятия в команду. А в фургоне этом Ежик, как известно, выезжал вместе с Макаром «на соревнования». Воспоминания были не лучшие и, хотя на сей раз глаза не завязывали, понять, куда везут, было тоже невозможно. Вполне могло оказаться, что все опять кончится карьером. Правда, тогда не переодевали в камуфляж. Но кто знает, какая фантазия придет в голову этой Светке?
Никита, который знал, что такое Бузиновский лес и зачем туда в принципе может ехать Света, не очень понимал, зачем он лично в этом лесу нужен. Все сведения, какие можно, относительно расположения клада и прочего были у Булки на руках. Никита в этом лесу отродясь не бывал и непосредственно на местности ничем помочь не мог. Делиться с ним кладом Светка не обещала. А вот то, что теперь они с Люськой находятся в категории людей, которые знают много лишнего, Никита сознавал уже давно. И хотя после всех этих Светкиных фантазий с сексуальными развлечениями и полуигрой в «госпожу и раба» это осознание несколько притупилось, Никита хорошо помнил, что его в принципе уже ничто не мешает убить в любой момент, который покажется Светке удобным. А поездка в Бузиновский лес и была таким «удобным» моментом. Так же, как и сам лес, нашпигованный минами и неразорвавшимися снарядами. Да и болото там подходящее есть, судя по дневнику Евстратова. Если хорошо утопят — найдут только в следующем столетии, да и то могут перепутать с останками погибших в Отечественную, которых тут тысячи и в болоте, и в земле. Правда, оставалась какая-то самоуспокоительная мысль, что, может быть, Светка все же в очередной раз решила позабавиться и притащить пленников на болото для удовлетворения каких-то очередных секс-закидонов. Немного согревало воспоминание о том, что Светка фотографировала его на паспорт. Но все-таки ожидание каких-то роковых событий прочно насело на Ветрова, и ничего хорошего от этой поездки он не ждал.
Люська, естественно, была его не глупее. Но у нее появился куда более веский, как ей казалось, повод для опасений. Дело в том, что, присматриваясь к Ежику, сидевшему напротив нее, она находила в его лице все больше и больше знакомых черт. Где-то она уже видела этого паренька. И чем больше напрягала мозги, тем назойливее вспоминался ей совсем еще недавний роковой день, когда под окном ее квартиры на Индустриальной прогрохотали автоматные очереди. Лишь на какую-то секунду промелькнуло в поле ее зрения лицо того, кто, бросив пластиковый пакет с автоматом, прыгнул в подкативший «Москвич-412», который все в темноте приняли за «Жигули» да еще и цвет перепутали. Но сейчас то лицо вырисовалось в памяти так четко и ясно, будто она его полчаса в упор рассматривала. И Люська была на все сто убеждена, что именно тот, кто сидит напротив нее, и есть убийца Вальтика. Конечно, она и сама понимала, что не смогла бы так хорошо его запомнить, но какое-то подсознательное шестое чувство заставляло ее верить в то, что она не ошибается.
А может быть, это было вовсе не шестое чувство. Просто Ежик тоже, заметив, что сидящая напротив баба с синяком и ссадиной на щеке к нему присматривается, стал на нее чаще глядеть. И на него тоже воспоминание нашло. Вспомнил, как в офисе Роберта, на улице Ермолаева, они сидели с Макаром в ожидании расчета за работу на Индустриальной и смотрели телик. И как по телику показали место убийства и бабу, заходящуюся в истерике. Точно! Она!
Поскольку голова у Ежика после поездки на карьер очень быстро начинала работать в определенном направлении ему подумалось, что именно этой бабе поручат с ним разделаться. А поскольку Люська, в камуфляже, ботинках да еще и подбитым глазом, смотрелась очень воинственно и время от время бросала на Ежика ненавидящие взгляды, то ему показалось: да, его песенка спета, и приговор, который ему вынесен неизвестной судебной инстанцией, будет исполнять эта дура.
Соответственно, и Ежик стал смотреть на Люську, как Ленин на буржуазию. И окончательно убедил бедняжку в том, что он, несмотря на свой юный возраст, — закоренелый палач, который, расстреляв Балясина, теперь и ее уроет.
Машины, миновав выезд с гравийной дороги на шоссе, проехали через мостик и проехали через Лысаково на шоссе. Затем покатили к городу и докатили до выезда на объездную дорогу, ведущую на Московское шоссе. Потом свернули вправо и пустились в путь по проселкам, выехав обратно лишь после того, как сделали большой-пребольшой крюк, объехав несколько постов ГАИ. Дальше машины, прибавив скорость, очутились у потрескавшегося гипсового солдата, покрашенного краской-серебрянкой, коленопреклоненно стоявшего на облупленном постаменте с привинченной к нему мраморной доской. На доске была надпись:
«Бузиновский лес. Здесь в 1942-1943 гг. шли ожесточенные бои с немецко-фашистскими захватчиками. Вечная слава павшим героям!»
У обочины Светкину колонну уже дожидался «Ниссан-Патрол» с Хрестным. Он, как ни странно, опять был в маске. Когда Светка в сопровождении Петровича, испытывая некоторую настороженность, вышла из машины, Хрестный как ни в чем не бывало выступил к ним навстречу и, пожав пуки, гостеприимно пригласил:
— Ну, прошу, как говорят моряки, пристраиваться в кильватер! Дорожка, извините, еще та…
Никита услышал его голос через броню фургона, уловил что-то смутно знакомое… Нет, сразу он все-таки не определил, кто есть кто.
«Ниссан» занял место в голове, за ним пошел «Чероки» со Светкой и Петровичем, а фургон — замыкающим.
В сотне метров от памятника съехали с шоссе на просеку. Пока ехали, всем пассажирам, особенно тем, кто ехал в фургоне на боковых скамеечках, пришлось несладко. Машины мотало из стороны в сторону, будто они и впрямь по морю плыли в штормовую погоду. Так продолжалось полчаса.
Наконец это мучение кончилось. Лязгнула задняя дверца фургона, появилась Светка и резко скомандовала:
— Вылезай!
У конвоиров неожиданно появились автоматы, и даже Светка вооружилась.
Дорога вывела в тупик. Просека, по которой сюда доехали, оказалась заваленной несколькими огромными соснами, очень давно, может, еще во время Отечественной войны, спиленными по обе стороны от дороги. Сейчас они обросли мхом и даже, частично, оделись травой с дерном. Получился зачаток бугра, на который кто-то относительно недавно поставил фанерный щит, покрытый белой, уже порядочно размытой дождями краской с надписью: «Осторожно! Впереди мины!», а под надписью черной краской намалевал череп и кости.
Хрестный и четверо его сопровождающих, тоже вооруженные автоматами, подошли к Светке и Петровичу.
— Дальше идем пешком в наш базовый лагерь, это примерно двести метров влево от дороги. Тропа у нас провешена, довольно широкая, но с нее лучше не сворачивать и идти точно за нами, не отрываясь. Лучше всего единой колонной по одному с дистанцией в один шаг. Свернете не туда — можете налететь на неприятности из 1943 года.
— Мы не торопимся, — заметила Светка. — Пойдем сзади, след в след.
И опять, но уже куда яснее, Никита услышал голос из-под маски. «Точно, слышал я его. И совсем недавно. Только вот где?» — подумал он. Впрочем, на долгие воспоминания времени не хватило.
Как-то сама собой образовалась пешая колонна. Впереди пошел какой-то нестарый, но совершенно седой мужик в комбезе, наподобие тех, что носят войсковые разведчики. То ли Хрестный его привез с собой, то ли он появился уже здесь, выйдя из леса. Этого даже Светка с Петровичем не приметили. Они волновались не меньше своих узников. Сразу чувствовалось, что Бузиновский лес был вотчиной Хрестного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58