Словно об отказе не могло идти речи.
– Нет. Не разрешаю, – совсем уж в радушной улыбке расплылся Никита, будто не отказал, а, наоборот, пригласил гостей к себе. Ситуация определенно стала его забавлять. Даже самочувствие улучшилось.
– Вы что, не видите, что перед вами представители закона? – предпринял новую атаку лейтенант.
Полынов пожал плечами.
– Вы знаете, лейтенант, завтра я закажу в ателье милицейскую форму и, когда пошьют, надену ее. И чем я буду отличаться от вас?
Лейтенант с сержантом переглянулись, достали из нагрудных карманов документы и мазнули раскрытыми книжечками перед глазами Полынова. Обыкновенный обыватель ничего бы не успел разглядеть, но Никите не стоило особых усилий сфотографировать их взглядом. Документы были настоящими, выданными старшему участковому лейтенанту Стародубу Николаю Фомичу и участковому инспектору сержанту Шимайло Павлу Алексеевичу.
– Вы удовлетворены?
– Допустим, да, – кивнул Никита. – Что дальше?
– А дальше, – с некоторым злорадством произнес лейтенант, – мы бы хотели посмотреть на ваши документы!
Полынов изобразил на лице изумление.
– Опять не понял. С какой стати? Почему я, находясь в своей собственной квартире, должен показывать кому-либо свои документы?
– Что ты не понял?! – вмешался сержант. – А ну, предъяви паспорт!
– Что? – смыв улыбку с лица, нахмурился Никита. Ну что с сержанта возьмешь? Мент есть мент. По своей психологии тот же уголовник, только с погонами. – Сержант Шимайло, у вас, наверное, в кармане лежит санкция от прокурора тыкать и хамить всем подряд? Или вам погоны жмут? Так их завтра в прокуратуре пообрывают.
Он перевел взгляд на лейтенанта.
– В чем, собственно, дело? Я вас слушаю, лейтенант Стародуб.
То, что Полынов запомнил их фамилии по мельком виденным документам, произвело на милиционеров впечатление.
– Может быть, вы все-таки позволите нам войти? – сменил агрессивный тон на нормальный лейтенант. – Не на лестничной же площадке нам разговаривать…
– Нет, – снова отрезал Полынов. Спектакль начал ему надоедать. К тому же кофе на кухне стыл. – У меня в комнате труп лежит, я его как раз расчленять заканчиваю, а вы мне помешаете. Так что, давайте, излагайте ваши претензии здесь.
При упоминании о «расчлененке» сержант было дернулся к Полынову, но лейтенант его удержал. И по тому, каким быстрым, неуловимым движением он это сделал и как беспрекословно повиновался ему сержант, Полынов понял, что в меру ему продемонстрированная внешняя туповатость лейтенанта на самом деле лишь маска. Никакой он не милиционер. Документы у него настоящие, да участковый он липовый.
Вот сержант – тот, понятное дело, самый что ни на есть всамделишный. Народному артисту так не сыграть.
– Шутить изволите, – пожурил лейтенант. – А по нашим данным, в этой квартире никто не живет. Появляются разные подозрительные личности на день-два и исчезают.
– У вас устаревшие данные, – поморщился Никита. – Или вы плохо работаете, если не знаете, что у вас делается на участке. Обратитесь вначале в ЖЭК, уточните, как они согласовывали с вашим отделением мою прописку, что вы о ней не в курсе, а потом приходите. У вас все?
– А чем вы можете подтвердить ваши слова? – пытаясь все-таки вернуть разговор в старое русло, задал лейтенант совсем уж дебильный вопрос.
– Да ничем не собираюсь подтверждать, – раздраженно процедил Никита. На языке так и вертелось послать не в меру ретивого лжеучасткового за «подтверждением» к полковнику Федорчуку, но он сдержался. Себе дороже мог оказаться «посыл». – Это ваши заботы – доказывать мое не правомерное проживание в этой квартире. Если докажете, приходите, но непременно с санкцией. В противном случае наш разговор будет перенесен в прокуратуру. До свидания.
Полынов захлопнул дверь и вернулся на кухню.
Как он и предполагал, кофе успел остыть, и пришлось его пить теплым.
Интересно все-таки, что хотели выяснить в ФСБ, подсылая к нему участковых? Что они прощупывали?
Неужели еще не докопались до его личного дела или Они в архивы КГБ не заглядывают?
Глава 7
Возле восемнадцатого терминала Никиту перехватил долговязый Володя в оранжевом комбинезоне спасателей и, косноязычно извинившись за не правильную информацию о посадке, провел его через служебный вход на летное поле и дальше к ангарам, возле которых стоял готовящийся к отлету самолет МЧС.
Ночь выдалась душной, и лишь в этот предрассветный час воздух чуть посвежел, но все равно настоящей долгожданной прохлады не принес. Аэропорт жил своей повседневной жизнью: ревел в ночи прогреваемыми турбинами, сиял звездными пунктирами посадочных полос, над которыми то там, то здесь проплывали габаритные мигающие огни невидимых в темноте самолетов, готовящихся к взлету или совершивших посадку. Изредка чернильную темноту ночи прорезал слепящий свет прожектора приземляющегося лайнера. Посадка самолета в ночи смотрелась неземным феерическим зрелищем – в ней не было ничего от естественной природы, она завораживала, невольно вызывая в душе ощущение присутствия на акте космической мистерии.
Однако Никита воспринял ночной пейзаж аэропорта индифферентно – и даже более. Аэропортов на своем веку он повидал предостаточно, да и не до выспренних чувств, когда печень давала о себе знать остаточным синдромом пищевого отравления.
Транспортный самолет в темноте был практически неразличим, к тому же мешал свет из распахнутого десантного люка, напоминавшего вход в летающую тарелку из набивших оскомину фантастических телесериалов. На пандусе стояли Леночка Фокина и Олег Братчиков, оба в оранжевых комбинезонах, и о чем-то оживленно беседовали с мужчиной в форме пилота гражданской авиации. Ни дать ни взять – инопланетные пришельцы устанавливали контакт с представителем земной цивилизации.
Полынов вошел в круг света, падавший из трюма лайнера, ступил на пандус и поздоровался со всеми за руку, заодно познакомившись с летчиком, оказавшимся командиром корабля. Звали его Устюжанин Василий Тимофеевич, было ему лет под пятьдесят, и его кряжистая фигура, широкоскулое, с мягкими чертами лицо, медлительные интонации в голосе, неторопливые, уверенные движения, крепкое рукопожатие – мгновенно располагали к себе. Сразу становилось понятно, что за плечами Устюжанина столько часов полетного времени, что ни о каких непредвиденных ситуациях во время полета речи идти не может.
– Как дела с экспедиционным снаряжением? Все погрузили? – спросил Полынов.
– Так точно, гражданин начальник! – не преминул съерничать Братчиков.
– Тогда – летим? – Никита вопросительно посмотрел на Устюжанина.
– Как только – так сразу, – размеренно пророкотал командир корабля добродушным басом и степенно глянул на наручные часы. – Через пятнадцать минут задраиваем люк, проверяем бортовые системы и ровно в четыре двадцать взлетаем.
– Никита Артемович, – подал голос из-за спины Володя. – Мы тут вам форму привезли… Переодеваться будете?
Никита мельком окинул взглядом свою команду и понял, что в джинсах, кроссовках и легкой рубашке он смотрится белой вороной.
– Не возражаю. Но не на пандусе же? – улыбнулся он и развел руками.
– Зачем здесь… – смутился Володя. – Идемте в трейлер.
Трюм лайнера поражал просто-таки гигантскими размерами. Такое сооружение по всем канонам человеческих представлений летать не могло – ему положено было вечно покоиться на земле, причем на весьма основательном фундаменте, а не стоять на самолетном шасси. Трейлер в дальнем конце трюма имел никак не меньше десяти метров в длину, но сюда, как минимум, могла свободно поместиться еще парочка таких же машин.
Трейлер Никите понравился – мощная, приземистая махина обтекаемой формы на шести осях. Она и по болоту пройдет, и в песках не увязнет. Сто очков вперед «Катерпиллеру» даст – а что может «Катерпиллер», Полынов недавно воочию убедился.
– Штатовская машина? – поинтересовался он у Мигунова.
– Что? Да нет, наша… Какое-то военное КБ для Антарктиды разрабатывало… Экспериментальный образец… А как станцию «Мирный» законсервировали, так машина невостребованной оказалась… Нет, не сюда, – остановил Мигунов Полынова, когда тот взялся за поручень у двери в торце трейлера. – Здесь вход в лабораторный отсек. А жилой отсек возле кабины… Да, так вот, когда Снеговой увидел этот экспериментальный образец, сразу загорелся его заполучить. А технари из КБ, понятное дело, тому и рады, даже ходовую часть переделали – первоначально машина была на гусеничном ходу… Так что наша передвижная лаборатория единственная в своем роде во всем мире. Можно сказать, уникальная…
Переступая через крепежные тросы, фиксирующие неподвижность трейлера во время полета, Никита наконец добрался к кабине и, поднявшись по лесенке сбоку трейлера, открыл дверцу. Жилой отсек оказался крошечным и напоминал собой купе железнодорожного вагона, разве что чуть побольше. Две двухъярусные койки, между ними стол. И все. На одной из нижних коек лежало запечатанное в полиэтилен обмундирование, под койкой стояли армейские ботинки.
– Зато лаборатория у нас просторная, – словно оправдываясь за тесноту жилого отсека, зачастил Володя. – Тамбур с душевой, туалетом…
Полынов насмешливо посмотрел на него. Не приходилось, видимо, Мигунову ночевать в бунгало в джунглях, когда по тебе без всякого зазрения совести наперегонки галопируют насекомые.
– Слушай, Володя, – перебил Мигунова Полынов, снимая с плеча ремень сумки и ставя ее на стол. – Выйди, пожалуйста, я переоденусь.
Володя осекся и переменился в лице, словно его не вежливо попросили, а грубо выставили вон. Определенно комплекс ложной неполноценности основательно довлел над его психикой.
– Да-да. Понял, – совсем уж по-солдафонски среагировал он и кубарем скатился по лесенке из жилого отсека.
Никита прикрыл за ним дверь и стал переодеваться. Плевать ему было, что там подумал Мигунов, когда он его выставил за дверь, но кое-что из своего снаряжения он не хотел показывать никому. В частности, пистолет и лазерный диск к пентопу.
Рыжая камуфлированная форма оказалась немного великовата, но это и к лучшему – пистолета под мышкой не видно. А вообще форма, на удивление, была сшита хорошо, в противовес той форме, в которой в свое время щеголял Полынов, и, самое главное, рационально – со множеством карманов и кармашков как на брюках, так и на куртке. Естественно, что никаких знаков различия на декоративных погончиках не имелось, зато на обоих рукавах красовались шевроны. На левом – с эмблемой Министерства по чрезвычайным ситуациям, на правом – Всероссийского центра медицины катастроф «Защита». Надо понимать, второй шеврон присутствовал чисто номинально, чтобы не вызывать у медиков негативных эмоций на создание в МЧС альтернативной структуры. Все-таки во всех операциях Министерства по чрезвычайным ситуациям ВЦМК «Защита» принимал самое активное участие.
Переодевшись и переобувшись, Никита рассовал по карманам личные вещи и деньги, немного подумал и сунул в карман куртки пентоп. В аккурат мини-компьютер поместился – будто карман специально для него кроили.
Никита уложил свои вещи в сумку, задвинул ее под кровать и, нахлобучив на голову армейское кепи, вышел из трейлера.
Вышел как раз вовремя, чтобы увидеть, как к трюму самолета подъехали два «уазика» и, лихо развернувшись, остановились. Из одной машины выскочил полковник Федорчук и взбежал по пандусу.
«Это еще что за явление?» – неприятно удивился Никита.
– Здравия желаю всем сотрудникам МЧС! – козырнул Федорчук, смотря только на Полынова. – Никита Артемович, дело у нас к вам небольшое, – улыбаясь во всю ширь лица, обратился к нему полковник, но глаза его при этом опять-таки, как и на совещании у министра обороны, ничего не выражали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54