Показала ему на настенные часы, прошипела.
— Так… Все же на пятнадцать минут, блин, опоздал. Как не стыдно заставлять женщину волноваться, придумывать невесть какие несчастные случаи? Ведь один раз уже на тебя наезжали, блин, вдруг — повторение? — шипела она, начисто забыв, что прежнюю «неприятность» организовала и соответственно оплатила сама. — Валера, блин, почему не поторопил хозяина, не напомнил ему? — повернулась она к телохранителю. Уже не со змеиным шипением, с гневными раскатами в голосе.
Телохранитель покорно склонил голову. Прости, дескать, хозяйка, больше не повторится.
Призванный на расправу коротышка тоже не стал оправдываться — повинился.
Собкову извиняться пришлось в постели. Вернее, не извиняться — в очередной раз выяснять отношения. Гордость мужчины столкнулась с такой же гордостью женщины.
До позднего вечера Любовь Нестеровна ходила с обиженным выражением на лице. В полночь в спальне не сбросила халат. Наоборот, туге затянула пояс и прилегла поверх одеяла. Не заставила любовника раздеться.
— Люба, ты не выполняешь заключенного между нами соглашения. Ведь ты пообещала быть более мягкой, а на самом деле из-за чепухи заварила свару.
— Счаз-з! Я привыкла к послушанию. Ничего не поделаешь, блин, такой уж характер. Мне под тридцать, поздно меняться. Заняться этим придется тебе.
— А я — мужчина, глава семьи… Кажется, придется нам с тобой расторгнуть договор… Обидно, конечно, всю жизнь мечтал о такой женщине: красивой, понимающей, доброй.
Костомарова всхлипнула.
— Так… Может быть, в чем-то я и неправа? — заколебалась она. -
Ладно, блин, постараюсь измениться.
Ручка, играющая с кистью пояса машинально потянула ее. Полы халатика разошлись. Не совсем — слегка. Выглянуло голое тело. Те же аппетитные шарики. Александр про себя праздновал победу. Еще один нажим, парочку интимных комплиентов, легкое прикосновение…
— Ты права, характер придется менять! — твердо произнес он. — Ради сохранения нашего с тобой… содружества. Мне тоже не помешает…
— Значит, ты извиняешься? — с надеждой спросила Люба. — Тогда…
Костомарова сбросила халат. Считая ссору исчерпанной, привычно взяла руку мужчины и попыталась использовать ее в качестве «массажера». Не тут-то было! Любовник с раздражением вырвался и с такой силой сжал грудь женщины, что она вскрикнула.
— Больно…
— Разве? — удивился садист, укусив подругу за шею. — А так?
— Что ты делаешь, Сережка? Больно ведь!
Ах, больно? Сейчас еще не то будет! Он грубо навалился на любовницу и овладел ею с такой яростью, что она застонала. Одеяло сползло на ковер, туда же свалилась подушка. Собков обезумел. Женщина уже не стонала — кричала во весь голос, кусала партнера за грудь, терзала острыми коготками его спину.
Наконец, издала торжествующий вопль и обмякла. Александр в изнеможении перевалился на свое место. Не хватало воздуха, ломило колени, в голове — пустота.
— Спасибо, любимый, спасибо, милый… Прости меня…
— Прощаю, — закуривая, снисходительно ответил он. — Только прошу
убрать своего «топтуна». Ненароком могу пришибить.
— Сереженька, Валера ведь охраняет тебя…
— Сам себя поохраняю, — подумал и снисходительно согласился.-
Впрочем, будь по твоему, но только при моем согласии.
Окончательно отказываться от услуг телохранителя не стоит, он может оказаться полезным. Неизвестно когда появятся свои шестерки.
— Хорошо, сладкий мой, как скажешь, — покорно согласилась Костомарова.
— Я ему прикажу…
— Кстати, еще одна просьба, — Александр торопился насладиться плодами победы. — Понимаешь, криминальная обстановка в Москве довольно сложная. Что ни день — ограбления, убийства, захват заложников… А я безоружен…
— Хорошо, любимый, завтра же все сделаю…
На следующий день Костомарова с улыбкой протянула любовнику небольшой тупорылый пистолет и удостоверние на право его ношения. Ствол — так себе, на три с минусом, обычная женская мухобойка, но все же — оружие. Положил его киллер в карман и сразу почувстввал себя уверенней.
Через день — еще один подарок.
— Видишь, рядом с под"ездом, машину? — запустив жадную руку под
рубашку любовника и ощупывая его грудь, словно доярка — вымя коровы,
прошептала она. — Считай, блин, мой свадебный подарок.
У Сергея перехватило дыхание. Вот что нехватает ему — легковушки! Постарался погасить радость. Равнодушно спросил.
— О какой свадьбе ты говоришь? Если мне не изменяет память, мы порешили: ни регистраций, ни венчаний! Или ты передумала?
Костомарова мучительно наморщила гладкий лоб. Поглаживание мускулистой мужской груди вывело ее из состояния равновесия. Подаренные пистолет и легковушка, дни и ночи, гостиная и спальня — все перемешалось в ее сознании.
— Все равно — свадьба! — с детским упрямством заявила она. — Свадьба и… первая брачная ночь… Каждые сутки — первая… Пойдем, отдохнем? Вид у тебя болезненный…
— Рано спать, — сухо отказался Собков. — Кажется, мы еще не ужинали.
Он стряхнул со своей груди женские пальчики. Пришла пора избавиться от сексуальной зависимости. Потому что не любит бизнесменшу и никогда не полюбит. Она раздражает его.
Все подготовлено: основная и запасная базы, хоть и скромное, но — оружие, легковушка. Остается разыскать Бульбу, получить настоящий ствол и капусту. Первым проглотит пулю Ганс.
— Завтра отправлюсь на поиски приличной фирмы. Надо окончательно переселяться из Сибири в Москву…
Покоренная женщина покорно кивнула и снова запустила руки под рубашку. Ласково и требовательно. Пришлось возвратиться в покинутую постель. Она права: рынок есть рынок, за все нужно платить…
Глава 7
— Сегодня ты мне не нужен… Гуляй! — Собков похлопал телохранителя
по плечу. — Снимешь пухлую телку — побалуйся, захочешь побалдеть наркотой
— ради Бога, никаких запрещений. Я — добрый хозяин, забочусь о подчиненных, — тонко намекнул на возможность перевербовки телохранителя. Так тонко, что тот ничего не понял и расплылся в благодарной улыбке. — От меня еще ни один слуга не ушел, держатся, как бабы за подол.
Легкомысленная улыбка на лице Валеры сменилась озабоченной.
— Но хозяйка…
— Боишься бабу, слабак? Успокойся — разрешила. Отныне я — твой господин, как скажу — так и будет… Не веришь? Спроси у хозяйки. Я пока покурю в холле.
Поколебавшись, парень бодро потопал по лестнице ботинками сорок шестого размера. Казалось, ступеньки скрипят и гнутся.
— Он всегда такой угрюмый? — спросил Собков у коротышки. — Может быть, запоры замучили?
— Какие там запоры? — покачал головой Феликс. — Беда у парня, пацан занемог, операция нужна, а она стоит пять кусков баксов. Откуда взять?
Именно такая сумма лежала в бумажнике киллера. Рано утром Люба обследовала его карманы, увидела — всего двести долларов. Сожалеюще поморщилась. По ее мнению, настоящий мужчина не имеет права выходить из дома без куска зеленых. В противном случае — несчастный бомж, жалкий нищий.
Когда утомленный бессонной ночью любовник проснулся, она показала ему пустой бумажник, кокетливо улыбнулась и вложила в него стопку зеленых.
— Так… Стыдно, Сереженька, выходить на улицу с жалкими грошами. Тем более, блин, сибирскому предпринимателю. Не позорь свою женушку.
Когда-то ему пришлось занимать у любовницы деньги на междугородний разговор по телефону. Стыдился, ежился, оправлывался. А теперь спокойно принял подачку. Изменился российский терминатор, побила его жизнь об острые и тупые угла, почистила крупным наждаком, избавила от интеллигентной неловкости.
— Спасибо, Любонька. Считай — взял в долг…
Когда через полчаса Валера спустился в холл, решение уже было принято. Собкову всегда приятно выглядеть благодетелем. Это возвышает его, придает этакую значимость.
— Хозяйка разрешила, — об"явил телохранитель, усаживаясь рядом с коротышкой. — Подожду здесь.
— Никаких ожиданий! Возьми пять кусков и жми к врачам. Понял?
Парень недоуменно поглядел на человека, который разбрасыватся купюрами. Не привык он к сочувствию. А тут хозяйкин любовник протягивает ему немалые деньги, ничего не требуя взамен. Просто дарит и — все. Поневоле растеряешься.
— Бери, бери, — более мягко попросил Александр. — Мне будет худо — ты поможешь… Не откажешься ведь?
— Не откажусь…
Глядя в окно на свой «мерс», коротышка задумчиво улыбался. То ли одобряя поступок хозяйкиного хахаля, то ли осуждая его.
Собков успел расщифровать почти всех обитателей особняка. А вот Феликс
— еще неразгаданная загадка. Иногда кажется — обычный водитель, иногда — шестерка для особых поручений, нередко — ментовский «рыбак». Так кто-же он на самом деле?
Именно о непонятном коротышке думал киллер, шагая к машине. Ибо самое страшное в его жизни — неопознанные, не просвеченные люди. Приходится пробираться в их нутро предельно осторожно, старательно обходя опасные места. Типа минера на поле, усеянном замаскированными зарядами: неверный шаг, непродуманное движение — смертельный взрыв…
Теплый майский день омыт утренним освежающим дождем. Воздух, будто процежен через мощные «фильтры», насыщен ароматом цветов. Дышится легко и радостно. Прохожие кажутся добрыми, девушки — красавицами. Жизнь — прекрасной. Правда, взятой взаймы. Настоящая — на средиземноморском берегу.
Собков, наконец, отправился к офису Ганса. Хватит растрачивать силы на секс, пора заняться выполнением заданий Монаха. Ибо ликвидация кавказца
— первый шаг к возвращению на берег теплого моря, в блаженное безделье. Он ехал не на общественном транспорте — на подаренном любовницей «фиате». Медленно, осторожно, будто проверял и машину и себя. Послушно останавливался перед красными зрачками светофоров, аккуратно включал и выключал повороты, следил за скоростью.
Ехал и размышлял. О предстоящем разведочном визите.
Мимо, мигая проблесковым маячком, проскочил милицейская патрулька. За ней несколько тяжеловесных, бронированных, легковушек. В них — либо правительственные чиновники, либо политики высокого ранга, либо миллиардеры.
Все равно — ворюги! Собков презрительно поморщился, словно в рот попало что-то нес"едобное. Сейчас в России воруют все, разница только в количестве и в возможностях. По сравнению с пассажирами черных лимузинов с флажками и без флажков, киллер видит себя безобидным ангелом.
Каждый зарабатывает на жизнь как может. Только оплата разная. Бомж стащит бутылку пива — осудят, босс уворует сотни миллионов — чист, как отмытое стеклышко. Даже — герой. А уж повяжут несчастного киллера — смерть либо пожизненная каторга.
Не посмотрят на то, что осужденный не воровал и не грабил, не брал заложников, не мучил их средневековыми пытками. Наоборот, очищал общество от гнили, расползающейся ядовитой плесени.
Собков искренне уверен в своей нужности. В роли своеобразного санитара. Ни разу на мушку его оружия не попадались политики либо честные предприниматели, всегда — главари преступного мира, которых он мастерски выбивал из колоды. Разве их ликвидация не благое дело, за которое нужно вешать на грудь ордена, а не преследовать, как охотники преследуют дичь?
И все же, в конце концов, его повяжут и отправят на зону.
Нет, нет, никаких промедлений — разделается с Гансом, наведается в Армению, достанет Бестана и — домой! Окунуться в теплое море, посидеть за бутылкой слабенького сидра в небольщом бистро соседней деревушки, возвратившись домой, пошлепать Жанну-Анну по кругленькой попке и прошептать на алеющее ушко приглашение посетить его спальню.
Не жизнь, а настоящий рай, из которого он, дурень этакий, умудрился сбежать…
Берлога кавказского предпринимателя располагается в обычном жилом доме на первом этаже. Если говорить более точно — в полуподвале.
Первый осмотр — ознакомительный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Так… Все же на пятнадцать минут, блин, опоздал. Как не стыдно заставлять женщину волноваться, придумывать невесть какие несчастные случаи? Ведь один раз уже на тебя наезжали, блин, вдруг — повторение? — шипела она, начисто забыв, что прежнюю «неприятность» организовала и соответственно оплатила сама. — Валера, блин, почему не поторопил хозяина, не напомнил ему? — повернулась она к телохранителю. Уже не со змеиным шипением, с гневными раскатами в голосе.
Телохранитель покорно склонил голову. Прости, дескать, хозяйка, больше не повторится.
Призванный на расправу коротышка тоже не стал оправдываться — повинился.
Собкову извиняться пришлось в постели. Вернее, не извиняться — в очередной раз выяснять отношения. Гордость мужчины столкнулась с такой же гордостью женщины.
До позднего вечера Любовь Нестеровна ходила с обиженным выражением на лице. В полночь в спальне не сбросила халат. Наоборот, туге затянула пояс и прилегла поверх одеяла. Не заставила любовника раздеться.
— Люба, ты не выполняешь заключенного между нами соглашения. Ведь ты пообещала быть более мягкой, а на самом деле из-за чепухи заварила свару.
— Счаз-з! Я привыкла к послушанию. Ничего не поделаешь, блин, такой уж характер. Мне под тридцать, поздно меняться. Заняться этим придется тебе.
— А я — мужчина, глава семьи… Кажется, придется нам с тобой расторгнуть договор… Обидно, конечно, всю жизнь мечтал о такой женщине: красивой, понимающей, доброй.
Костомарова всхлипнула.
— Так… Может быть, в чем-то я и неправа? — заколебалась она. -
Ладно, блин, постараюсь измениться.
Ручка, играющая с кистью пояса машинально потянула ее. Полы халатика разошлись. Не совсем — слегка. Выглянуло голое тело. Те же аппетитные шарики. Александр про себя праздновал победу. Еще один нажим, парочку интимных комплиентов, легкое прикосновение…
— Ты права, характер придется менять! — твердо произнес он. — Ради сохранения нашего с тобой… содружества. Мне тоже не помешает…
— Значит, ты извиняешься? — с надеждой спросила Люба. — Тогда…
Костомарова сбросила халат. Считая ссору исчерпанной, привычно взяла руку мужчины и попыталась использовать ее в качестве «массажера». Не тут-то было! Любовник с раздражением вырвался и с такой силой сжал грудь женщины, что она вскрикнула.
— Больно…
— Разве? — удивился садист, укусив подругу за шею. — А так?
— Что ты делаешь, Сережка? Больно ведь!
Ах, больно? Сейчас еще не то будет! Он грубо навалился на любовницу и овладел ею с такой яростью, что она застонала. Одеяло сползло на ковер, туда же свалилась подушка. Собков обезумел. Женщина уже не стонала — кричала во весь голос, кусала партнера за грудь, терзала острыми коготками его спину.
Наконец, издала торжествующий вопль и обмякла. Александр в изнеможении перевалился на свое место. Не хватало воздуха, ломило колени, в голове — пустота.
— Спасибо, любимый, спасибо, милый… Прости меня…
— Прощаю, — закуривая, снисходительно ответил он. — Только прошу
убрать своего «топтуна». Ненароком могу пришибить.
— Сереженька, Валера ведь охраняет тебя…
— Сам себя поохраняю, — подумал и снисходительно согласился.-
Впрочем, будь по твоему, но только при моем согласии.
Окончательно отказываться от услуг телохранителя не стоит, он может оказаться полезным. Неизвестно когда появятся свои шестерки.
— Хорошо, сладкий мой, как скажешь, — покорно согласилась Костомарова.
— Я ему прикажу…
— Кстати, еще одна просьба, — Александр торопился насладиться плодами победы. — Понимаешь, криминальная обстановка в Москве довольно сложная. Что ни день — ограбления, убийства, захват заложников… А я безоружен…
— Хорошо, любимый, завтра же все сделаю…
На следующий день Костомарова с улыбкой протянула любовнику небольшой тупорылый пистолет и удостоверние на право его ношения. Ствол — так себе, на три с минусом, обычная женская мухобойка, но все же — оружие. Положил его киллер в карман и сразу почувстввал себя уверенней.
Через день — еще один подарок.
— Видишь, рядом с под"ездом, машину? — запустив жадную руку под
рубашку любовника и ощупывая его грудь, словно доярка — вымя коровы,
прошептала она. — Считай, блин, мой свадебный подарок.
У Сергея перехватило дыхание. Вот что нехватает ему — легковушки! Постарался погасить радость. Равнодушно спросил.
— О какой свадьбе ты говоришь? Если мне не изменяет память, мы порешили: ни регистраций, ни венчаний! Или ты передумала?
Костомарова мучительно наморщила гладкий лоб. Поглаживание мускулистой мужской груди вывело ее из состояния равновесия. Подаренные пистолет и легковушка, дни и ночи, гостиная и спальня — все перемешалось в ее сознании.
— Все равно — свадьба! — с детским упрямством заявила она. — Свадьба и… первая брачная ночь… Каждые сутки — первая… Пойдем, отдохнем? Вид у тебя болезненный…
— Рано спать, — сухо отказался Собков. — Кажется, мы еще не ужинали.
Он стряхнул со своей груди женские пальчики. Пришла пора избавиться от сексуальной зависимости. Потому что не любит бизнесменшу и никогда не полюбит. Она раздражает его.
Все подготовлено: основная и запасная базы, хоть и скромное, но — оружие, легковушка. Остается разыскать Бульбу, получить настоящий ствол и капусту. Первым проглотит пулю Ганс.
— Завтра отправлюсь на поиски приличной фирмы. Надо окончательно переселяться из Сибири в Москву…
Покоренная женщина покорно кивнула и снова запустила руки под рубашку. Ласково и требовательно. Пришлось возвратиться в покинутую постель. Она права: рынок есть рынок, за все нужно платить…
Глава 7
— Сегодня ты мне не нужен… Гуляй! — Собков похлопал телохранителя
по плечу. — Снимешь пухлую телку — побалуйся, захочешь побалдеть наркотой
— ради Бога, никаких запрещений. Я — добрый хозяин, забочусь о подчиненных, — тонко намекнул на возможность перевербовки телохранителя. Так тонко, что тот ничего не понял и расплылся в благодарной улыбке. — От меня еще ни один слуга не ушел, держатся, как бабы за подол.
Легкомысленная улыбка на лице Валеры сменилась озабоченной.
— Но хозяйка…
— Боишься бабу, слабак? Успокойся — разрешила. Отныне я — твой господин, как скажу — так и будет… Не веришь? Спроси у хозяйки. Я пока покурю в холле.
Поколебавшись, парень бодро потопал по лестнице ботинками сорок шестого размера. Казалось, ступеньки скрипят и гнутся.
— Он всегда такой угрюмый? — спросил Собков у коротышки. — Может быть, запоры замучили?
— Какие там запоры? — покачал головой Феликс. — Беда у парня, пацан занемог, операция нужна, а она стоит пять кусков баксов. Откуда взять?
Именно такая сумма лежала в бумажнике киллера. Рано утром Люба обследовала его карманы, увидела — всего двести долларов. Сожалеюще поморщилась. По ее мнению, настоящий мужчина не имеет права выходить из дома без куска зеленых. В противном случае — несчастный бомж, жалкий нищий.
Когда утомленный бессонной ночью любовник проснулся, она показала ему пустой бумажник, кокетливо улыбнулась и вложила в него стопку зеленых.
— Так… Стыдно, Сереженька, выходить на улицу с жалкими грошами. Тем более, блин, сибирскому предпринимателю. Не позорь свою женушку.
Когда-то ему пришлось занимать у любовницы деньги на междугородний разговор по телефону. Стыдился, ежился, оправлывался. А теперь спокойно принял подачку. Изменился российский терминатор, побила его жизнь об острые и тупые угла, почистила крупным наждаком, избавила от интеллигентной неловкости.
— Спасибо, Любонька. Считай — взял в долг…
Когда через полчаса Валера спустился в холл, решение уже было принято. Собкову всегда приятно выглядеть благодетелем. Это возвышает его, придает этакую значимость.
— Хозяйка разрешила, — об"явил телохранитель, усаживаясь рядом с коротышкой. — Подожду здесь.
— Никаких ожиданий! Возьми пять кусков и жми к врачам. Понял?
Парень недоуменно поглядел на человека, который разбрасыватся купюрами. Не привык он к сочувствию. А тут хозяйкин любовник протягивает ему немалые деньги, ничего не требуя взамен. Просто дарит и — все. Поневоле растеряешься.
— Бери, бери, — более мягко попросил Александр. — Мне будет худо — ты поможешь… Не откажешься ведь?
— Не откажусь…
Глядя в окно на свой «мерс», коротышка задумчиво улыбался. То ли одобряя поступок хозяйкиного хахаля, то ли осуждая его.
Собков успел расщифровать почти всех обитателей особняка. А вот Феликс
— еще неразгаданная загадка. Иногда кажется — обычный водитель, иногда — шестерка для особых поручений, нередко — ментовский «рыбак». Так кто-же он на самом деле?
Именно о непонятном коротышке думал киллер, шагая к машине. Ибо самое страшное в его жизни — неопознанные, не просвеченные люди. Приходится пробираться в их нутро предельно осторожно, старательно обходя опасные места. Типа минера на поле, усеянном замаскированными зарядами: неверный шаг, непродуманное движение — смертельный взрыв…
Теплый майский день омыт утренним освежающим дождем. Воздух, будто процежен через мощные «фильтры», насыщен ароматом цветов. Дышится легко и радостно. Прохожие кажутся добрыми, девушки — красавицами. Жизнь — прекрасной. Правда, взятой взаймы. Настоящая — на средиземноморском берегу.
Собков, наконец, отправился к офису Ганса. Хватит растрачивать силы на секс, пора заняться выполнением заданий Монаха. Ибо ликвидация кавказца
— первый шаг к возвращению на берег теплого моря, в блаженное безделье. Он ехал не на общественном транспорте — на подаренном любовницей «фиате». Медленно, осторожно, будто проверял и машину и себя. Послушно останавливался перед красными зрачками светофоров, аккуратно включал и выключал повороты, следил за скоростью.
Ехал и размышлял. О предстоящем разведочном визите.
Мимо, мигая проблесковым маячком, проскочил милицейская патрулька. За ней несколько тяжеловесных, бронированных, легковушек. В них — либо правительственные чиновники, либо политики высокого ранга, либо миллиардеры.
Все равно — ворюги! Собков презрительно поморщился, словно в рот попало что-то нес"едобное. Сейчас в России воруют все, разница только в количестве и в возможностях. По сравнению с пассажирами черных лимузинов с флажками и без флажков, киллер видит себя безобидным ангелом.
Каждый зарабатывает на жизнь как может. Только оплата разная. Бомж стащит бутылку пива — осудят, босс уворует сотни миллионов — чист, как отмытое стеклышко. Даже — герой. А уж повяжут несчастного киллера — смерть либо пожизненная каторга.
Не посмотрят на то, что осужденный не воровал и не грабил, не брал заложников, не мучил их средневековыми пытками. Наоборот, очищал общество от гнили, расползающейся ядовитой плесени.
Собков искренне уверен в своей нужности. В роли своеобразного санитара. Ни разу на мушку его оружия не попадались политики либо честные предприниматели, всегда — главари преступного мира, которых он мастерски выбивал из колоды. Разве их ликвидация не благое дело, за которое нужно вешать на грудь ордена, а не преследовать, как охотники преследуют дичь?
И все же, в конце концов, его повяжут и отправят на зону.
Нет, нет, никаких промедлений — разделается с Гансом, наведается в Армению, достанет Бестана и — домой! Окунуться в теплое море, посидеть за бутылкой слабенького сидра в небольщом бистро соседней деревушки, возвратившись домой, пошлепать Жанну-Анну по кругленькой попке и прошептать на алеющее ушко приглашение посетить его спальню.
Не жизнь, а настоящий рай, из которого он, дурень этакий, умудрился сбежать…
Берлога кавказского предпринимателя располагается в обычном жилом доме на первом этаже. Если говорить более точно — в полуподвале.
Первый осмотр — ознакомительный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86