— Отдыхает.
— Позови — пообщаемся.
Вообще-то, общаться с агентом по телефону не только не принято — категорически запрещено, но Баянов просто не в силах разговаривать с приговоренным к смерти человеком, глядя ему в глаза. Не дай Бог, сорвется, наговорит лишнее, намекнет на опасность. Тогда — провал, начальство ни за что не простит служебного преступления.
Конечно, встретиться с Пулей все равно придется. В конце недели тот должен либо согласиться стрелять в генерала, либо… Но к тому времени Баянов постарается успокоиться, взять себя в руки.
— Слушаю.
Супруги — как сговорились. Одинаковые, скрипучие голоса. Словно сквозь зубы ругаются по черному.
— Дружище, я — на минутку, — весело прокричал в трубку куратор. — Захотелось поплакаться в жилетку. Беда у меня вышла, уж не знаю, удастся ли исправить. Правда, начальник — понимающий мужик. Щедро пообещал помочь. Вот только лишний раз обращаться не хочется. Поехал на денек в командировку, а у меня украли дипломат с документами. Представляешь? Подозреваю охранника тамошней фирмы. Если подтвердится — удавлю! Положу на горло доску и прыгну обеими ногами…
— Кровожадным стал, интеллигент. Моей помощи не требуется?
— Обойдусь пока. В пятницу встретимся на концерте — поговорим…
Вот и все. К Щедрому чистильщик не сунется — запрещено, согласие на привлечение к операции Доски передано. Пусть раскручивает пружину. Если, конечно, решил… остаться в живых.
А какая, собственно разница — согласится киллер или не согласится? Приговор вынесен. Обжалованию либо отмене не подлежит. Как и для Доски, и Щедрого. Скорее всего, и для куратора.
По дороге домой Баянов мысленно представил себе далекую Америку, себя и Петьку на пляже. Рядом — Александра и Ксану…
Чушь собачья лезет в больную голову. Сейчас заявится домой, надерется до свинского состояния. Авось, тогда мозги станут на место…
Глава 25
Собков поехал на встречу с Виковыми вначале в метро, потом — на переполненном троллейбусе. Его толкали, сжимали, дергали, а он, не обращая внимания на толчки, думал о своем.
Еще на Дальнем Востоке Александр понял: добром жизнь государственного киллера не закончится, рано или поздно его непременно уберут. Найти человека, который выстрелит отработавшему киллеру в спину или в голову, для Службы безопасности труда не составит. Нашли же Летуна.
Откажешься принять участие в покушении на генерала-оппозиционера — ускоришь «процесс», уберут немедленно, может быть, даже по пути в Куликово. Согласишься — тот же конец, только через несколько дней. Если не прямо на позиции.
Как это в русской сказке? Направо пойдешь — смерть найдешь, налево — голову потеряешь, прямо — жизни лишишься. Вот и приходится лавировать, изображать сверхнаивного простачка, тянуть время…
Эх, взять бы «под мышку» Поленьку, схватить за руку Ксану и рвануть на благодатную средиземномоскую виллу!
Наверно, в конце концов, так и придется сделать. Только чуть позже. Дело за малым — документами. Будь он один, плюнул бы на них и просто исчез из Куликово. По английски — не прощаясь. Пусть Баянов вместе с вшивым своим начальством поднимают на ноги все силы безопасности, подключают уголовку, даже министерство обороны. Не достали бы российского терминатора, который уже дважды выскальзывал невредимым из настороженных капканов и раскинутых сетей. А вот вместе с женой и приемной дочкой не выскользнуть, на второй же день заметут. Не успеешь до границы добраться — перекроют дыхание.
Достать ксивы — не проблема. Собков через Мурата засек адреса нескольких умельцев. Не удастся с ними — Мурат сам возьмется. Хитрый старикан за деньги способен сделать все мыслимое и немыслимое. Но Поленька
— гири на ногах, браслеты на руках, для бегства с ней нужны настоящие бумаги, не поддельные. Фальши девочка не признает — одну только правду. При первой же проверке сломается.
Александр мысленно оглядел неожиданную мысль о Мурате, повертел ее, примеряясь с какой стороны ухватить. Вдруг бывший помощник с"умеет раздобыть настоящие ксивы. Стоящая идейка!
Подумал и разочарованно выбросил ее из головы. Будто отправил на помойку.
Мурат вместе со всем своим сопливым воинством не годится. По причине непомерной жадности. Подкинут ему сыскари, с которыми дед, наверянка, якшается, лишние сто баксов — подставляй, чистильщик, лапы под браслеты.
Как не крути, остается один Баянов. Даже с учетом мерзкой его душонки он не может отказать спасителю сына. Заговорит в нем порядочность честного человека или он побоится мести обозленного отказом киллера — какая разница? А вдруг капитан устрашится гнева Божьего?
Именно, устрашится! Пуля во время сравнительно немногочисленных встреч с куратором убедился: капитан верует! То и дело ссылается на волю Господа, постоянно осеняет себя крестом. Правда вера в Бога не мешает грязным насильникам вершить безбожные свои дела, безжалостным убийцам душить жертвы телефонным кабелем. И все же…
О предстоящем отстреле Ушатого Александр не думал. Обычная операция, ничего особенного. Просто отправить на тот свет бешенную собаку. Мало ли он уже отправил таких нелюдей…
Василиса ожидала Пулю на набережной Москвы-реки. В бледно-салатовом брючном костюме, в туфельках на модной сейчас толстенной платформе. Сейчас она не выглядела Василисой Прекрасной — народный сарафан шел ей значительно больше. И все же проходящие мимо мужчины окидывали красавицу восхищенными взглядами.
— А где Гена? — тихо спросил Александр, по дружески взяв женщину под руку. — Почему не пришел?
— Генка? Да он же пасет клиента, ни на секунду не спускает с него
глаз.
Василиса не говорит — напевает речитативом. Точно так же говорила покойная мать Поленьки, Татьяна Викторовна. Да и внешне они походят друг на друга — такие же плотные, пышногрудые, могучие, призванные рожать и пестовать многочисленных детишек.
— Кстати, хочу спросить… Только чур не обижаться, ладно?
— Не обижусь, — краешком пухлых губ усмехнулась женщина. — Небось, спросите, почему у нас с Генкой нет детей? Профессия такая — неохота сирот плодить… Больше нет вопросиков? — Собков кивнул. — Тогда выслушайте меня… Мы с Генкой малость прикинули и порешили: я отвлеку телохранителя
— мы с ним уже познакомились, — еще одна сдержанная улыбка, на этот раз — презрительная. — Вы потолкуете с клиентом… А может это лучше сделать Генке?
— Нет, только я! — жестко проговорил Пуля и в этой короткой фразе с трудом уместилась мстительная жестокость.
— Тогда Генка подстрахует меня… Телохранителя замочить или пусть живет?
Собков заколебался. Оставлять в живых свидетеля — лишний шанс попасть на зубы сыскарям. Если верить Поленьке, на расправу их вез именно телохранитель-палач. Девчушка так ярко описала внешность узколобого дегенерата с руками-лопатами и закаменелым лицом, что Александр мысленно видел его, как живого.
Но — лишняя кровь? Сейчас ему снова казалось, что он по горло залит кровью убитых им людей. Еще одна капля и он захлебнется, утонет.
Господи, да что же творится с киллером, наемным убийцей, российским терминатором? Ведь он в соответствии со своей профессией просто обязан быть этакой машиной, не размышляющей, никого не жалеющей. А сейчас — вздыхает, терзает себя жалостливыми вздохами…
Мучился ли сомнениями Ушатый, убивая одесситку, приговаривая к смерти ее малолетнюю дочь? Переживал ли исполнитель его воли телохранитель-палач? А мститель еще колеблется, не знает, как поступить!
— Мочить! — почти выкрикнул он и настороженно огляделся — не услышал
ли кто? Кажется, нет, гуляющие заняты своими проблемами. — Не побоишься?
Может быть, Генка?
— Как получится, — не стала ни возражать, ни соглашаться женщина. — Разберемся на месте…
Ушатый вывел знаменитого своего пса в половине десятого. Вслед за ним, переваливаясь с боку на бок, шевствовал второй «пес» — двуногий. Опоздание на руку боевикам: народа на улице поменьше, потемнело, перестал донимать мелкий осенний дождик. Иногда срывался порыв ветра, бросал на прохожих сорванные с листьев дождевые капли.
Шагах в двадцати от авторитета и его телохранителя виднелась фигура Викова.
Чумбук отстал от медленно бредущего по асфальту хозяина. Все время оглядывался, недоуменно пожимал плечами. Дескать, неужто обманула центровая телка? Ну, погоди, лярва, повстречаю — надвое разорву!
Виков ускорил шаг. Высматривал таблички с указанием улицы и номера дома, сверялся с раскрытой записной, что-то бормотал. Короче, изображал человека, который ищет записанный в книжке адрес и никак не может найти.
Собков обогнал авторитета, остановился под развесистым деревом.
Дождевые капли смачивали его лицо, проникали за воротник ветровки, но он их не замечал. Сейчас все ощущения киллера сосредоточены на рукояти «диктатора», сидят на пистолетной мушке.
Из темного провала между домами вышла Василиса. Обещающе улыбаясь, направилась к Чумбуку. При виде красавицы у любвеобильного парня мгновенно испарилась злость, по лицу расползлась блаженная улыбочка.
— А я думал… того… обманула…
— Что вы, что вы, — укоризненно пропела сооблазнительница. — Обмануть такого симпатичного, могучего мужчину? Ни за что… Пойдемте?
— Куда? — непонимающе заморгал телохранитель. Конечно, он все
прекрасно понял: его приглашают в гости, где он, наконец-то, познает
красавицу. — Сейчас?
— Ну, если не хотите, принуждать не стану, — «обиделась» Василиса. -
Мы ведь уговорились попить чай с мятой и ореховым тортом, — напомнила она, обстреливая детину сладкими улыбками.
— Рано сейчас… Вот… это самое… провожу хозяина домой — с нашим удовольствием…
«Могучий мужчина» окончательно размяк. Эх, если бы в нескольких шагах
от него не маячила спина босса, с каким бы наслаждением, не дожидаясь чая
с мятой и орехового торта, уволок бы он сооблазнительную телку в темное
место, разложил бы ее прямо на мокрой траве.
— Это и есть ваш хозяин, — изобразив восторг, остановилась женщина. Чумбук тоже был вынужден остановиться. — Красавец! Саыый настоящий красавец… А пес-то, пес! Признаться, впервые вижу такого!
Ушатый уходил все дальше и дальше, расстояние между ним и телохранителем уже превысило два десятка шагов.
Чумбук забеспокоился.
— Это самое… подожди меня здесь. Стань под навес комка — вымокнешь.
Я… того-этого… сейчас…
С другой стороны закрытой торговой палатки прижался к стене Генка. Если бы не строгое приказание супруги: не лезть, не мешаться — сама справится, он бесшумно снял бы верзилу. Приходилось таиться и ожидать своей очереди. Которая, вряд ли наступит.
Собков понял: пора. Нет, сразу стрелять он не будет — сначала побазарит с убийцей, полюбуется ужасом в его глазах. Потом уже — пуля в лживый рот.
Он хотел было выступить из-за дерева-великана, но неожиданно помог пес. Наверно, очень понравился ему могучий ствол, вот и решил задрать возле него заднюю ногу, поставить собачью «марку». Несмотря на противодействие хозяина, которому не хотелось идти по мокрой траве, собака потащила его за собой.
Так и получилось, что Ушатый и Пуля сошлись лицом к лицу. В стороне от тротуара.
— Кто ты? — отпрянул Панас, пытаясь достать из кармана застрявший пистолет. — Что надо?
Левой рукой — правая держит «диктатор» — Собков ловко обеззоружил унитазного авторитета.
— Побазарить пришла охота, — коротко проинформировал он, поднимая стволом за подбородок голову Ушатого. — Смотри прямо мне в глаза, падла, и читай молитву.
— Чумбук! — заверещал Панас единственно знакомую ему «молитву».
Услышав панический призыв, телохранитель мигом позабыл о чае с мятой и об ореховом торте — сорвался с места, на ходу доставая пистолет.
— Сейчас… это самое… бегу босс!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86