Шофер "перевозки" открывает окно, не выходя из машины, Эдик Чайка подходит к водителю и стреляет газовым патроном в лицо шофера. Пока все идет гладко, если не думать о свидетелях. А что дальше? В "душегубке" трое вооруженных инкассаторов. Фургон нужно открыть, подняться по ступенькам в машину и успеть выстрелить четыре раза. Ставлю себя на их место. Я не дам выстрелить постороннему ни одного раза. Как только дверь откроется, я уже буду начеку. Что скажешь, Борис?
- Продолжу твою мысль, Максим, - с холодным спокойствием сказал Коновалов, - но сначала вопрос к Чайке: - Ты опробовал пистолет?
- Пробовал. Пугнул какую-то телку в Купавне, когда та через пролесок шла. Стрелял с двух метров. Бабу, как косой, свалило. Но шум есть.
- Мое предложение такое, - продолжил Коновалов. - Инкассаторы не услышат выстрела, сидя в бункере. Когда открою заднюю дверцу и поднимусь в "душегубку", ребята решат, что мы приехали в хранилище. Вид милиционера, идущего следом, их тоже не напугает. Мы имеем дело со студентами, как вы, а не с профессионалами. Хорошие инкассаторы на "вечерке" работают. Сумочку сдал, полную взял и чаевые от старшего кассира получил. А у нас работа тяжелая, мешки да ящики. По многу лет на линии проработали, и никто никогда на "перевозки" не нападал. Фактор неожиданности тоже свою роль сыграет. В крайнем случае, Чайка может загородиться мной как живым щитом. В меня стрелять не будут. И дверь не забудь прикрыть, Эдик. Твою пальбу никто не услышит, даже если возле фургона толпа соберется. Разгрузка за три минуты пройдет конвейерным способом. Ваша машина должна встать задком к дверям "перевозки". Сироткин в салоне, Ветров на подхвате, Чайка у дверей, я подаю. Не мне вас учить. Потом Эдик стреляет в меня, и вы сматываетесь. Одно условие. Ваша машина должна уехать в противоположную сторону от хода "перевозки". Это понятно. Не вперед, а назад.
- Без проблем, - сказал Сироткин. - Но мне понадобится две машины. Весь ваш план хорош на словах, но выглядит, как детский лепет.
- Но это же черновик, уважаемый скептик,- улыбаясь, сказал Чайка. Не капризничайте. Хотите две машины, нет проблем. Только вертолет не просите.
- Ладно, мужики, - Родионов поднял руку, - давайте попьем пивка с крылечка. Простыни в предбаннике. Перевоплотимся в привидения.
Пятеро парней устроились на ступеньках под солнышком и пили "Жигулевское" прямо из горлышка.
- Почему две машины? - спросил Ветров.
- Одна должна стоять где-нибудь в лесочке за пределами города. Лучше всего "рафик". Сиденья выкинем и повесим занавесочки. Вторая цельнометаллический УАЗик с надписью "Милиция". Это для перегона денег через город и выезд из него.
- Угнать машину у мусоров? - удивился Родионов.
- Не обязательно. Нужно запастись московскими номерами, а машину можно позаимствовать в любом колхозе за городом. Придется разориться и кое-кому заткнуть рот.
- Деньги на это дело я достану, - твердо сказал Коновалов. - Идея стоящая.
Ветров ждал своей минуты. Новые предложения исходили не от него, и трон идеолога пошатнулся. Именно в такие минуты ему в голову приходят лучшие мысли. Он не мог позволить себе оставаться на вторых ролях.
- Вернемся к нашим баранам. На дороге стоит милицейская машина и гаишник. Едет "перевозка". Почему он должен ее останавливать?
Все притихли.
- Шофер может не останавливаться. Имеет право. Это вина милиционера, что он не может распознать банковскую машину. На дверце стоит надпись "Связь".
- Но я потребую, чтобы он остановился, - возмутился Коновалов.
- Вызовешь удивление, и только. А вот если он проедет под запрещающий знак, тогда все оправданно. Мы убиваем двух зайцев. Останавливаем поток машин, которые двигаются в нашем направлении, и тормозим нужную. Необходимо выставить "кирпич", но среди дороги.
- В центре Москвы создавать пробку? - спросил Сироткин. - Тут же настоящие гаишники прилетят.
Ветров ждал этого вопроса.
- Центр центру рознь, к тому же в предвыходной день среди жаркого лета. Предлагаю идеальное место. Под носом у нашего банка на набережной. Там и в часы пик машин немного. Рисую схему. Перевозка идет по Котельнической набережной. Коновалов сообразит, как на нее выехать, если ехать с Бережковского отделения банка. Далее, фургон сворачивает к "Иллюзиону" и встает на светофоре. Слева высотка, справа - Астаховский мост, поворот направо к Таганке, а прямо - Берниковская набережная. До моста Садового кольца и нашего банка полтора километра чистой дороги. Слева Яуза, справа газон, пешеходная зона и сплошной забор. Ни домов, ни людей. Любой случайный прохожий на сотню метров проглядывается. Тишь да гладь да Божья благодать. Мы ставим "кирпич" перед въездом на набережную одностороннее движение. Сами проезжаем еще немного и выпускаем на охоту гаишника. Весь транспорт идет в объезд по Ульяновской улице либо сворачивает на Астаховский мост. И только наша "перевозка" прет прямо, невзирая на знак. Если Борис сможет пригнать фургон в это место, то все проблемы решены. Стреляй хоть из "катюши".
Компания молча смотрела на рассказчика. Когда Ветров закончил, никто не проронил ни звука. Первым открыл рот Чайка.
- Есть и в этой схеме одна дырка.
- Какая? - усмехаясь, спросил Ветров.
- По набережной ходят машины нашего отделения. Они не остановятся на "кирпич" и не поедут в объезд. А если кто-нибудь меня узнает в милицейской форме?
- На твоей физиономии будет лежать килограмм грима. Мы даже веснушки тебе замажем и темные очки наденем. Вероятность столкновения слишком мала. На работу уйдет десять минут, не больше.
- И еще, - вмешался Родионов. - От двенадцати до часу самое тихое время. Утренние маршруты, обслуживающие сберкассы, заканчивают в одиннадцать. Ребята с "размена" приезжают в пять, как и вы, а "вечерка" выходит на линию от трех до четырех. Хватит дурака валять, мужики. Предложение Макса идеальное. Никто ничего лучше придумать не сможет.
- Согласен, - подтвердил Сироткин. - Если мы будем уходить назад к Астаховскому мосту, то заберем по дороге знак, и у нас есть выбор. На Ульяновскую, на Таганку или на Астаховский мост. А там Солянка, Бульварное кольцо или мост к Новокузнецкой. Только бы не растеряться.
- Но как Борис убедит шофера ехать на набережную и сворачивать в сторону? - спросил Родионов. - Ты ведешь людей в капкан. Тебе это тут же припомнят. Ты даешь распоряжения на маршруте.
Коновалов покачал головой.
- Шоферу мозги вправить нетрудно. Скажу: "Поехали в Чкаловское", и он поедет. Но как оправдать эту поездку? Если бы мы были у вас накануне в четверг, я бы нашел повод: забыл кобуру с оружием. Такое нередко случается. При погрузке мы его снимаем с пояса, чтобы пушка по яйцам не стучала, но у меня нет гарантии, что мы к вам заедем.
- Контора присылала к нам "перевозку" для отгрузки раз в неделю, рассуждал Родионов.- Но всегда приезжают разные бригады в разные дни. Это уж как начальство решит между собой.
- Вот именно. Есть один вариант, но он мокрухой пахнет.
Все настороженно посмотрели на Коновалова, но он не видел острых взглядов и продолжал:
- Когда все мы очнемся в "душегубке" и приедут мусора, я могу сказать, что на спуске Яузской улицы к нам на подножку вскочил бандит с оружием и потребовал свернуть на набережную. Дверцы кабины не закрываются, а стекла в жару опущены. Он мог сдвинуть меня в сторону и сесть рядом. Мы решили не рисковать, надеясь на ребят в салоне, и подчинились. Это могу сказать я один, но шофер ничего уже говорить не должен.
Никто на это предложение не согласился. Коновалов рассмеялся.
- Чудики! Мы же перебираем варианты. Одна идея толкается от другой. От бредовых можно подойти к реальной. Вариант с забывчивостью, когда кто-то забыл пушку в другом отделении, слишком хилый. Один на сто. Ищите. Я не возражаю.
Поставленная задача не нашла своего решения. Отчаиваться не стали. План в общих чертах был готов. Последний вопрос задал Ветров:
- У нас еще одна заноза есть. Ты, конечно, нам не скажешь, Борис, кто за тобой стоит и кому ты должен отвалить половину добычи. Черт с ним! Ну а где гарантия, что твои заказчики ничего не узнают о нас? Ты не скажешь, так они тебя выследят. А потом могут просветить нас во время операции. Как быть?
- Ничего они не узнают. Эти люди готовят нам отличное прикрытие. В последнее время я объездил всех своих друзей и старых подружек. По три визита в день. Если за мной следят, у них глаза на лоб полезут. Пусть ищут. А к вам я сегодня добирался три часа. Четыре такси поменял, пять пересадок в метро сделал и с электрички на электричку прыгал. И главное: я написал признание генеральному прокурору Союза, где всю вину свалил на них. Там есть такие подробности, что поверят мне, а не им. Письмо оставил надежному человеку, а фотокопию я отдам им за день до операции. Если они нас попытаются сдать как отработанный материал, письмо пойдет к адресату. Уж лучше пять миллионов получить, чем лишиться жизни.
"А не так он глуп, как кажется", - подумал Ветров. Чайка нахмурился. Не поторопился ли он со своим письмом? Родионов ничего не подумал. Он лучше других знал Коновалова, и ему стало страшно. Ну а Сироткин остался довольным. Ребята стоящие, и на них можно положиться.
О провале не думал никто. Его не может быть, и все тут. Люди устали забивать себе голову отрицательными эмоциями. Они верили в свою победу и знали, что победят. В то время никто из них не был жадным и алчным. О деньгах они помышляли меньше всего. Важна сама затея, риск, дерзость и самоутверждение.
Подготовка
В течение двух недель налетчики встречались на даче Сироткина. Оговорены были все мельчайшие детали. Но вопрос с появлением фургона на набережной Яузы так и остался нерешенным. Роману Сироткину помогали Эдик Чайка и Максим Ветров. УАЗик угонять не пришлось. Водитель совхоза с семидесятого километра сам пригнал машину в Москву. Получив за работу пятьсот рублей, он отправился в родной совхоз писать руководству объяснительную. У каждого свои трудности. Машину перекрасили, повесили московские номера и загнали в пустующий амбар вблизи от дачи Романа. На машине красовалась надпись "Милиция". Через день неподалеку от автобазы "скорой помощи" от столовой исчез "рафик" с красным крестом. Эдик Чайка стоял в очереди за шофером и подбросил ему таблетку в борщ. Водитель уснул прямо за столом. На "рафике" сменили номера и поставили его рядом с милицейским УАЗиком. Валерка Родионов упер с новостройки знак с "кирпичом", а потом приварили к нему треногу. Старший брат Родионова уехал в отпуск, его мундир вместе с вешалкой перекочевал в шкаф Эдика Чайки.
Но самое примечательное произошло за день до операции. Бригада Коновалова приехала в Чкаловское отделение банка за остатками. Такой удачи никто не ожидал. Коновалов, как и предполагалось, оставил пояс с револьвером на окне возле дежурки. Злой гений, который потворствовал отчаянным головам в грязных замыслах, совершил чудо. Это был знак! Коновалов уже не удивлялся. Все шло как по маслу. Приехав в контору, он позвонил в Чкаловское отделение банка прямо от своего дежурного.
- Ребята, привет! Это Коновалов с Неглинки говорит. Глянь-ка там на окошке в своей конуре, не лежит ли там пушка с поясом. Рыжая кобура... Есть, да? Отлично. Передай сменщику: мы завтра с Бережковского к вам заедем, и я заберу. Лады?
Коновалов положил трубку и взглянул на старика, сидевшего за стойкой.
- Все в порядке, Евменыч. Завтра заберу.
- А если проверка? Сейчас езжай.
- Ты что, Евменыч? С наганом на метро через центр Москвы? Ополоумел?
- Ладно, черт с тобой.
Поздно вечером Коновалов спустился с одиннадцатого этажа на девятый и позвонил в квартиру Родионова. Настроение у него уже не было таким радужным. Что-то парня беспокоило.
11 июня. Час свершений
День выдался сухой, жаркий. Солнце пекло нещадно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77