Неизвестный в длинном белом халате с повязкой на лице и медицинском чепце, надвинутом на глаза, убрал шприц в карман, взял со стола исписанный лист бумаги и не торопясь вышел из кабинета.
Секретарша появилась на работе через час. Она застала главного врача мертвым. Кмитт сидел в кресле с откинутой головой, мутными глазами и искривленным лицом, на котором застыли боль и ужас. Девушка так напугалась, что некоторое время не могла пошелохнуться, затем закричала и выскочила в коридор. В кабинет сбежались люди. Наконец кто-то сообразил позвонить в милицию.
Через шестнадцать минут прибыл наряд, возглавляемый майором Разживиным. Посторонних выдворили из помещения и тут же связались с полковником Трифоновым. Прошло не менее сорока минут, пока следователь прибыл на место происшествия со своей бригадой.
Секретарша сидела в приемной и плакала. Медэксперт осматривал труп, лейтенант Рогова беседовала с врачами, майор Дмитриев ползал по ковру и собирал пылинки, капитан Куприянов осматривал кабинет, а следователь выглядел каменным истуканом, застыв на месте и тупо разглядывая мертвеца.
- Борис, - хрипло окликнул Разживина Трифонов, - осмотри с ребятами лифт, лестницу, вестибюль и вход. В больнице карантин. Кто мог сюда проникнуть с улицы? Спроси вахтеров.
- Все понял, Алексан Ваныч.
Трифонов вышел в приемную и подсел к секретарше на кожаный диван.
- Кажется, вас Таня зовут?
- Да, Таня.
- Вы, как я помню, работали с доктором Кмиттом около двенадцати лет.
- Сразу после медучилища, - всхлипнула девушка. - Он очень хороший руководитель. Добрый, отзывчивый...
- Ну это для некролога. Когда вы его видели в последний раз?
- Когда вы звонили. Десять дней назад. Он уехал в Москву и вернулся только сегодня. Он звонил мне в субботу и сказал, что выезжает в ночь на понедельник. Сказал, что сразу приедет на работу с вокзала. Поэтому я не стала возвращаться за ключами.
Трифонов поднял брови.
- Какая связь?
- Ключи от приемной я забыла дома. Я же знала, что Никита Михайлович уже на месте и дверь открыта, ну и не стала возвращаться. Его поезд прибыл в шесть тридцать утра.
- Это его вторая поездка в Москву?
- Я вам уже говорила. Пять месяцев назад он уже ездил в столицу. Три недели отсутствовал. А сейчас ему позвонил какой-то мужчина, доктор очень волновался и тут же попросил заказать ему билет.
- Вы не помните имени этого мужчины?
- Доктор не называл его по имени. Они разговаривали о какой-то женщине. Точно не помню, но, кажется, ее звали Лариса Николаевна Сомова. Уверенной быть не могу. Помню только, что в какой-то момент во время разговора доктор крикнул: "Я так и знал! Иначе и быть не могло!" И после разговора с Москвой Никита Михайлович позвонил Ветрову и очень жестко сказал: "Максим, я еду в Москву, и теперь у меня будет документальное подтверждение на руках. Советую тебе обдумывать свои шаги. Скоро увидимся".
Трифонов кивнул и спросил:
- Вы замужем?
- Развелась три года назад.
Вопрос выглядел нелепым, и девушка посмотрела на следователя в полном недоумении.
- По дороге в больницу вы никого из посторонних не встретили?
- Я и своих-то не узнаю. Все ходят в масках. Я начинаю работать с десяти, как все на этаже, но сегодня пришла чуть раньше. Мало ли что доктору понадобится.
- Спасибо, Таня.
Трифонов встал и вернулся в кабинет.
- Ну что, Прохор Петрович? - спросил он у медэксперта.
- Смерть наступила час назад. Это почти точно. Причина мне не понятна. Очевидно, острый сердечный приступ. Нужно делать вскрытие.
- Согласен. Звоните в морг.
- Да тут рядом. Хорошо бы доктор Гончар дежурил. Молодой, но очень толковый патологоанатом.
- Да, я его помню. Со шрамом на подбородке и разными глазами.
- Мы уже с ним сработались.
Куприянов указал на ноги сидевшего в кресле мертвеца.
- Александр Иваныч, взгляните на ботинки покойника. Желтые башмаки на рифленой подошве, сорок третий размер. Точно такие были надеты на убитом в саду парне. И следы на пирсе оставлены с тем же рисунком.
- И что из этого?
- Ничего. Секретарша говорила, что у доктора Кмитта две пары таких башмаков. Одну он купил себе сам во время распродажи, а другую она. На день рождения, сотрудники скинулись и доверили ей купить подарок шефу. Девчонка не знала, что доктор уже купил такие. Когда ему их подарили, он сказал: "Теперь до конца жизни обувью обеспечен. Жаль, что одинаковые".
- Узнай, Куприянов, где, когда и сколько пар продано. Интересуйся только сорок третьим размером, и осмотрите квартиру покойника. Думаю, кроме ботинок, у него много интересного можно найти. Письма, записные книжки, блокноты, записи на календаре и прочее.
- Отправим туда Разживина. Это же его округ. Пусть включается в дело.
- Правильно мыслишь.
Трифонов перевел взгляд на Дмитриева, который обрабатывал порошком подоконник.
- Ну что, майор?
- Чисто. Тут делали уборку к приезду хозяина. Собака нам не поможет. Ковер затоптали. Стадо любопытных нас опередило.
- У тебя есть повод кого-то искать?
- После уборки корзина для бумаг обычно пустует, а тут есть один листочек. Чернила свежие и похожи на те, которыми заправлена ручка покойника. Он что-то писал. Не понравилось, выбросил, а новый лист начать не успел.
Дмитриев подал жеваный листок Трифонову. Следователь водрузил очки на кончик носа и подошел к окну. Разбирать почерк врачей - неблагодарное занятие и требует напряжения. Трифонов прищурил глаза и начал читать: "Как я и предполагал, Ларису Сомову найдут мертвой. Опознали ее благодаря моему заявлению и оставленной фотографии. Труп практически разложился. Родных у убитой не было, и никто ее не искал. Какие еще нужны доказательства?"
- Что-то доктору не понравилось, и он выкинул этот листок, - сказал Куприянов. - Только не понятно, кому адресовалось это письмо.
- Если предположить, что он писал Ветрову, то, вероятно, это предостережение. Сама по себе смерть Кмитта похожа на естественный конец, но если связать ее с серией смертей, то смахивает на очень хитроумное убийство. Мы уже убедились, что одно убийство не похоже на другое, однако у всех есть общее. Каждое выполнено безукоризненно. Преступники знают больше нас. Они обладают точной информацией и предугадывают шаги своих жертв и наши ответные действия.
- Но на данный момент речь идет о женщине, которую убили в Москве и, как я понял, давно убили.
- А у нас все связано с Москвой. Доктор Кмитт, сам Ветров, Эдуард Чайка, жена Ветрова - все они познакомились в Москве. Медсестра тоже из Москвы. Я позвоню Сычеву. Он сейчас копает старые легенды в столице. Думаю, нам надо знать, кто такая Лариса Сомова.
Куприянов усмехнулся.
- А мне нравится теория Алексея Дмитрича. Мистическое преследование окружения Ветрова сбывается. Странно, что сам Ветров ничего не боится.
- Он автор сценария.
Ответ показался Куприянову слишком двусмысленным и неопределенным, но он не стал углубляться в подробности.
2
Самые состоятельные люди Соснового Бора предпочитали холодные осенние дни проводить в уютном теплом помещении ресторана "Феникс". Высокие цены не смущали завсегдатаев, они тянулись сюда, как мотыльки на свет. Вечером залы всегда заполнялись до отказа, а для особых гостей выносили дополнительные столики.
Эдуард Чайка вышел из своего кабинета и прошел в кухню. Заметив своего любимчика, он подошел к рослому детине в поварском колпаке, глянул на него исподлобья и сказал:
- Не пора ли тебя, Кирюша, в отпуск отправить? Ты ведь у нас уже попал на карандаш к ментам. А нам здесь шухер ни к чему. Не мог себе найти бабу помоложе? Что ты прилепился к Недде? Она тебя на пятнадцать лет старше.
- Побойтесь Бога, Эдуард Кобович. Вы меня сами к ней приставили. Нормальная баба. Не повезло ей в жизни. Что она от своего алкоголика видит? Она еще в соку. Мужик-то ей нужен. Такая и молодой фору дать может. Горит, как бенгальский огонь.
Чайка поморщился.
- Дурак ты! Усадьба Ветровых попала под криминальную волну. Я не хочу, чтобы мы заразились этой бациллой. Бери билет в Сочи и уматывай. Я тебе дам знать, когда тут затихнет.
- Гляньте в зал. Там майор из уголовки сидит. Вряд ли я его интересую. Он вас больше любит. Опять зачастил. К чему бы это?
Широкоплечий великан улыбнулся и начал резать лук.
Чайка застегнул пуговицу пиджака на выдающемся округлом животе и вышел в зал ресторана. Каждый второй клиент здоровался с хозяином, а женщины посылали ему воздушные поцелуи, будто встречали кумира эстрады.
Чайка прошел через танцующую толпу и приблизился к столику у стены. Этих гостей он хорошо знал. Не спрашивая разрешения, хозяин взял свободный стул и присел за столик.
Майор Разживин в модном голубом костюме выглядел франтом. Парень знал себе цену и умел себя преподать как надо. Мужчины наравне с женщинами любовались им и восхищались его манерами. Рядом с ним сидел другой красавчик. Феликс Гончар также слыл профессионалом высокого класса. Правда, он не любил, когда его называли потрошителем и даже патологоанатомом. Он считал себя хирургом. Его красивое лицо портил небольшой шрам на подбородке, но о нем быстро забывали, когда молодой человек начинал рассказывать увлекательные истории. Гончар держал в своей ладони узкую нежную ручку девушки, серые глаза которой покраснели от слез.
- Да-да, слышал, - начал разговор Чайка, забыв поздороваться. - Какая печальная история. Мой лучший клиент, ветеран нашей гильдии холостяков, ушел из жизни. Он очень любил нашу кухню. Ни одна жена не сможет так накормить мужа, как это делают мои повара. Он повернулся к Гончару и спросил: - Каков диагноз, Феликс?
- Говоря на понятном всем языке, острая сердечная недостаточность. Сильные перегрузки. Недавно он перенес на ногах микроинфаркт и вряд ли сам знал об этом. Не следил за своим здоровьем. Нам, врачам, это знакомо.
Чайка перевел взгляд на майора.
- А ты как думаешь, Борис? Нет тут криминала?
- Я бы мог кое-что заподозрить, но вскрытие поставило все точки над "i". Мне добавить нечего. Все мы под Богом ходим. Правда, Трифонов нашел какую-то бумажку, но я ее не видел.
Феликс разлил коньяк по рюмкам и придвинул одну директору ресторана.
- Вообще-то, я с посетителями не пью, но в память о Никите Михайловиче обязан. Святой был человек.
Девушка всхлипнула, а Феликс вставил ей в руку рюмку.
- Ну хватит, Танюша.
- Значит, Трифонов приезжал? - покачал головой Чайка. - Они во всем видят преступления.
- И в чем-то правы, - заедая лимоном, сказал Гончар. - Одна компания. Целый клан вымирает. Один за другим ложатся ко мне на стол, а потом в могилу. Тут есть над чем подумать.
- Только без подробностей, - остановил приятеля Разживин. - Ни слова о потрошиловке, а то я бифштекс есть не смогу.
- Что делать, - Феликс продолжал поглаживать руку девушке, - к смерти надо относиться философски. Ко мне на стол каждый день доставляют стариков из этих цэковских мавзолеев. Их бы давно надо было усыпить, а они воздух коптят. Мучаются сами и других мучают. Апартаменты занимают, а молодые побираются. Вскрываешь грудину, а там труха. Гниль одна. Живого места при жизни не имели, а внимания к себе целой когорты профессоров требовали.
- Что значит "усыпить"? - возмутилась девушка.
- Есть такое понятие "эвтаназия" - легкая смерть в переводе. Когда я был хирургом в одной из известных московских больниц, ко мне попала одна девушка. Манекенщица, супермодель. Она получила от жизни все и уже по-другому существовать не могла. Сильная натура. Судьба, однако, не пощадила ее. Красотка разбилась на своем "мерседесе". Кости превратились в осколки, а от мордашки осталось кровавое месиво. Она умоляла меня сделать ей укол и дать умереть. Я не рискнул, но понимал ее и сочувствовал. Мучилась девчонка полгода. Ее кое-как выходили, но как только она пересела в инвалидную коляску, так тут же выехала на балкон и кинулась с двенадцатого этажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77