— Это не то, ты путаешь с Саласпилсским лагерем смерти…
— Какая разница, где сидеть, но нервы у тебя ни к черту. Я понимаю, тебе пришлось нелегко, но ты держись. Сделаем работу, съездим в ноябре в Сочи, погуляем, разомнем кошельки… Кстати, когда ты последний раз имел женщину?
Однако Карташов не успел ответить — в комнату постучали. Вошла миловидная, с забранными назад белокурыми волосами женщина. На вид — не более двадцати пяти…
— Мальчики, кто из вас тут так красиво поет?
— Мцыри, кто же еще, — не повел бровью Одинец.
— Это партийная кличка? — женщина стояла в проеме дверей и на просвет хорошо была видна ее точеная фигурка. — Вас приглашает на обед Вениамин Борисович…
Снизу раздался голос Брода:
— Галина, где вы там застряли? Сосиски стынут…
За большим прямоугольным столом уже сидели Брод с Николаем. Оба орудовали приборами.
— Мцыри, садись рядом, — сказал Брод и немного отодвинулся вместе со стулом. — Галочка, принеси, пожалуйста, еще пива.
Они сидели напротив друг друга. Карташов болезненно ощущал внутреннюю вибрацию — ее лицо, как магнит притягивало его взгляд. Чтобы не засветиться перед Бродом, Карташов низко наклонил голову, медленно расправляясь с баварскими сосисками.
Николай шумно жевал, то и дело вытирая рот бумажными салфетками. Брод разлил по бокалам чешское пиво. Подняв фужер, громко сказал:
— Будем здоровы и по возможности счастливы!
Открылась входная дверь и на пороге, с мобильником в руках, появился молодой человек в сером костюме. Его коротко подстриженные волосы были спутаны, на висках отчетливо виднелись капли пота. Брод отложил в сторону нож с вилкой, поднялся и вышел с парнем на улицу.
— С чем, Валек, прибыл? — спросил Брод, вытирая платком руки.
— В эту субботу, на Учинском водохранилище, состоится «стрелка».
— Кто будет выяснять отношения?
— Шадринские и солнцевские. Правда, это только предварительная информация. Не исключено, что к ним присоединятся авторитеты Бауманского района, новодмитровские… Ожидается жесточайшая рубка…
— Что они друг от друга хотят?
— У них идет взаимный отстрел. По моей информации, шадринские хотят поставить на место солнцевских… Как это делается, мы с вами знаем… Вчера в «Московском комсомольце» сообщалось о взрыве в Подлипках. Дом площадью в полгектара и две иномарки разнесло в мусор.
— Позови Николая и Одинца. Нет, пусть сначала поедят… Пойдем, Валя, в дом, тебе тоже надо перекусить…
После обеда Брод, Николай, Одинец и Валентин направились в гараж. Карташов тоже вышел на крыльцо, усевшись на ступеньку, закурил. Перед ним был кирпичный, достаточной высокий забор, за которым виднелись развесистые купы старых вязов. Два охранника ходили вдоль забора, у калитки сидел рыжий кот и тщательно умывал круглую мордочку.
В гараже шло оперативное совещание. На капоте «ауди» Брод расстелил карту Москвы и длинной, словно указка, отверткой обозначал основные точки предстоящей операции.
— Мы поедем двумя группами: я, Николай и доктор Блузман — в одной машине. В Химках к нам подсядут еще двое — Кадык и бывший люберецкий. А ты, Валентин, поедешь со своими хлопцами на санитарной машине. С вами будут санитары и кое-какая медтехника, носилки и так далее. — Брод взглянул на Одинца. Ты, Саня, с Мцыри обеспечишь отвлекающий милицию маневр. В районе Черкизова вы свернете на Тарасовку и поменяете на машине номера. Где-то у Зеленого Бора сделаете хорошую тротиловую закладку. Там есть небольшой мостик… Не под самим, разумеется, мостиком, а немного в стороне, чтобы без лишних жертв… Вторую закладку оставите возле станции в Байбаках.
— Но там слишком людное место, — возразил Одинец, Поблизости находится дом инвалидов и обувная фабрика.
— Это на ваш выбор. Место найдете сами, поставите взрывчатку и сразу же возвращайтесь в Тарасовку. Заедите в гараж к Гудзю и возьмете его машину, а свою оставите у него.
— Желательно, чтобы это был микроавтобус, — сказал Николай.
— Если не ошибаюсь, у него «фольксваген» и «мерседес». Не забудьте проверить тормоза и количество бензина в баке… Чтобы никаких накладок, поняли?
— Ясно, — сказал Одинец, после этого мы звоним в ментовку и предупреждаем о готовящихся терактах. И называем любой район Москвы.
— И чем дальше этот район от Учинского озера, тем лучше… — Брод продолжал водить отверткой по карте. — Надо сделать так, чтобы первая закладка сработала в… Впрочем, я вам позвоню, когда это надо сделать. Вторую оставим на двадцать три часа, когда у блатных начнется самая разборка.
Куривший одну сигарету за другой, Одинец наклонился над картой и указательным пальцем ткнул туда, где, по его мнению, следует заложить вторую взрывчатку.
— Это место одинаков удалено и от Мытищ и от Ивантеевки, но зато ближе к Пушкино. А нам, как я понимаю, прежде всего и нужно выманить ментов из Пушкино.
— Если ничего не изменится и «стрелка» действительно состоится в Степанково, то ты, Саня, насчет милиции, безусловно, прав. Но если они место встречи перенесут? — Брод взглянул на Валентина.
— К сожалению, этого мы сейчас наверняка знать не можем, — ответил тот. — Но у нас еще есть время получить более полную информацию на счет «стрелки», о времени ее проведения, количестве людей и так далее…
— Как по вашему, сколько времени все это займет? — спросил Николай.
— Это смотря, как будет проходить у блатных диалог. Если они рано начнут выяснения отношений, то и у нас раньше появится работа…
Валентин предложил:
— Надо будет послать туда Кадыка, он быстренько столкнет их лбами.
— Это очень опасно, — возразил Брод, — мы не контрразведка и играть в шпионов не будем.
Кто-то неосторожно задел рядом стоящий «мерседес» и сработала сигнализация. Четверка заговорщиков переглянулась.
— Заткни ей глотку! — Брод кинул Николаю ключи от машины. — Теперь давайте выясним насчет оружия. Брать его с собой или нет…
— Конечно, везти стволы с собой опасно, но без них — смертельно, — высказал светлую мысль Николай. — Чтобы не рисковать, надо загодя послать на водохранилище Саню с Мцыри, пусть там где-нибудь сделают маленький тайничок… гранаты, пара автоматов, прибор ночного видения…
— Как минимум, нужно будет иметь под рукой пару-другую гранатометов, — сказал Валентин. — Возможно, нам придется выкуривать кого-нибудь из бронированных «кадиллаков».
— Для них «мухи» не страшны, — уточнил Одинец.
— У нас есть три кумулятивных насадки, — Брод выразительно взглянул на Николая, — Ладно, с этим покончили. Возвращаться с водохранилища будем…
— Вот этого, Веня, не надо! — запротестовал Николай. — Я не люблю перед таким делом загадывать. Закончим работу, вот тогда и будем решать, в какую сторону податься…
Брод невесело улыбнулся.
— Возможно, тогда с кого-нибудь из нас будет клочьями свисать мясо… Я вас прошу, перед поездкой на озеро, не напиваться и много не есть. Сделаем дело, тогда от души и отпружинимся.
— Нам еще понадобится милицейская сирена, — сказал Валентин. У него сшитая заячья губа и поэтому он немного шепелявит.
— У нас есть два ревуна с мигалкой, — уточнил ситуацию Николай. — Мы же не первый раз выезжаем на такую охоту…
Вечером Карташов спустился в холл, чтобы посмотреть телевизор. Диктор НТВ Татьяна Миткова, в своей обычной манере прокудахтав вкратце главные новости дня, начала передачу. Но с первых слов улыбка слетела с ее намакияженного лица: в Москве, в районе Каширского метро взорвали дом. Общая картинка — девятиэтажка, словно после бомбежки. С разрушенных этажей свисают балконы, вернее, то, что от них осталось, из одного окна торчит часть тахты с развевающимся концом простыни, напоминающей белый флаг… «Пидоры македонские, совсем обнаглели, » — вслух выругался Карташов и до боли сжал кулаки. Он видел как корреспондент поднес микрофон ко рту лежащего на носилках человека. Все лицо того было в крови и копоти. И он вспомнил как перед самым приговором к нему в камеру заявилась кодла телевизионщиков, предвкушавших скорую кару над «черным беретом». Теледива задала ему первый и последний вопрос: «Что будете делать, если вас приговорят к исключительной мере наказания?» И нервно улыбнулась. Что он тогда подумал? Нет, даже не подумал, он старался изо всех сил, чтобы не схватить девицу за волосы и не ткнуть накрашенной мордой в парашу. С трудом сдерживая клокотавшую ненависть, он сказал: «Когда завтра мне будут читать приговор, я буду мастурбировать… Приходи, я с удовольствием разделю с тобой эту радость… » Девица вспыхнула, ее порушенная гордость содрогнулась и она пулей вылетела из камеры, прижимая платок к губам…
…Не успел Карташов перекинуться на другие мысли, как на экране появилось новое лицо. Это был красивый молодой человек, с черными усиками, и огромным фингалом под глазом. Карташов прочитал подкадровую подпись: «Старший оперуполномоченный отдела милиции Северного округа Москвы Виктор Недошивин». Диктор между тем вещал: «Вчера, в первой половине дня, на Дмитровском шоссе произошел странный инцидент. При задержании особо опасного преступника, совершившего побег из мест заключения Латвии, на сотрудников уголовного розыска было предпринято вооруженное нападение с целью освобождения арестованного криминала. Двое оперативников были тяжело ранены, стрелявшие с задержанным скрылись в неизвестном направлении. Как сообщает наш источник, человек, который был задержан, а затем отбит у милиции, является бывшим боевиком печально известного рижского ОМОНа, участвовавшего в 1991 году в штурме МВД Латвии, а также в разгроме нескольких таможен на границе с Литвой. В народе этот отряд называли „черными беретами“ — он отличался особой дерзостью и после августовского путча вышел из повиновения и превратился в грозное анархистского толка боевое подразделение. Фамилия бывшего омоновца Карташов Сергей, 1960 года рождения. В 1993 году он был приговорен к длительному сроку заключения, хотя как сообщали некоторые СМИ, приговор был инспирирован латвийскими властями за участие Карташова в акциях, направленных против суверенитета Латвии. По официальной же версии, Карташов обвиняется в убийстве литовских таможенников, за что и был приговорен к четырнадцати годам лишения свободы. В 1997 году он в числе других 96 заключенных сбежал из лагеря, полгода скрывался и, как теперь выяснилось, его убежищем стала Москва и одна из ее криминальных структур. Учитывая события, которые на той недели произошли на Рижском вокзале и на Дмитровской улице, можно смело утверждать: бывший страж правопорядка, гроза преступного мира, недавний зек, превращается в загадочную фигуру, каким-то образом связанную с уголовным миром Москвы.»
«А ни хрена себе! — изумился Карташов, — сколько можно о себе узнать, не отходя от телевизора». Ладони его взмокли, в груди заныло…
Он выключил телевизор и вышел в коридор. Услышал, как где-то рядом плещется вода. Из-за второй от него двери неслись странные звуки. Стараясь не шуметь, он сделал несколько шагов в сторону лестницы и остановился. Дверь не была заперта и он слегка ее толкнул. Это была ванная комната — на него пахнуло парным теплом и запахами шампуня. За цветной целлофановой занавеской Карташов разглядел силуэты двух людей, увлеченных сексом. Это была не совсем традиционная поза. Женщина, откинув назад голову, негромко постанывала, ее руки елозили по краю ванны, отчего занавеска колыхалась из стороны в сторону…
У Карташова захолодело где-то ниже живота. Он смотрел на ритмичные телодвижения пары и не мог оторвать взгляда. Узнал голос Брода: «Галчонок, ты выскальзываешь… еще, еще, я сейчас, я уже подъезжаю, еще секунду… » И Вениамин, издав звериный рык, откинулся к пологому борту ванны…
Карташов вышел в коридор и поднялся по лестнице к себе в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48