Ботов сыщиков не любил и от такого неожиданного участия не расплакался, а только насторожился: что еще задумали мусора?
— Покормить его надо, — сочувственно сказал начальник СИЗО.
— Вот кормить его не надо, отдайте его пайку другим, — возразил Никифоров. — Он в артемовском ЦУМе столько бутербродов съел, что мне бы на неделю хватило.
Следователи переглянулись.
— Ладно, — согласился Ругберг, — проводите его в камеру.
— В одиночку?
— В седьмую, — распорядился начальник СИЗО, незаметно подмигнув прапорщику внутренней службы.
Ботов чувствовал, что они разыгрывают какую-то пьесу, заранее написанную и отрепетированную, да и весь допрос проводят в облегченной, игривой манере; видел подмигивание и улыбки на лицах, и от этого занервничал, сжался в комок. Поставив крестики на страницах протокола, встал и привычно заложил руки за спину.
Самая типичная камера, каких Ботов повидал великое множество, встретила его тошнотворной вонью; сразу стало ясно, что спать не придется — все нары были заняты. Татуированный блатной стучал о стол костяшками домино, Ботов определил авторитета и мужиков, занимавших нижние места.
Встретили его равнодушно, он решил без нужды не представляться, молча сел у противоположной от зарешеченного окна стены.
В течение суток все шло как обычно: арестантов дергали на допросы, некоторые в камеру больше не возвращались, на их места приходили новые. На второй день ввели небритого, исколотого урку в драном лепене, по всему — бывалого. Урка все время косился на Ботова, норовил выйти на «базар», и ночью, когда подошла очередь Ботова кемарить, подсел-таки, уставился немигающим взглядом:
— Бот? — ткнул его в грудь крючковатым пальцем. — Бот, бля буду!
— И что с того? — стараясь придать голосу максимум индифферентности, откликнулся Ботов.
— «Кащейку» в Петушках помнишь? — свистнул урка фиксой.
Учреждение КЩ-10-10 Ботов помнил, а урку — нет.
— Бригаду давно видал? — перешел урка на шепот.
— Какую еще бригаду? — сообразил Ботов.
— Ладно, падла, не сучи! Бригадира, которого ты «куму» продал, а после его в ШИЗО упрятали и через больничку в БУР перевели? А?..
Это была провокация. Никогда и никого за время отсидок Ботов не продавал, а если бы продал — Бригадир пришил бы его, не задумываясь. Дешевая ментовская провокация!
Ботов вскочил и ударил урку в лицо — наотмашь, резко, костяшками пальцев, метя «суке» в висок. Но тот оказался проворным, убрал чуть голову назад и врезал ему коленом в пах, а потом резко хлопнул ладонями по ушам. Ботов отлетел, стукнулся о дужку лежбища. Повскакивали мужики, обступили их: дюжий молодец, вошедший в камеру час тому и сильно смахивавший на одного из оперов, преследовавших Ботова, оказался к нему ближе других.
— Да ты шо, падаль?! — выпучил урка зенки. — Да я ж тя щас надену! Братва, это ж Бот! Сукой в «кащейке» был!..
Кто-то слева влез в образовавшийся круг и получил удар по лопатке — Ботов намеревался восстановить справедливость всерьез.
— Не верь, братва! Сиделку подпустили, бля буду! Век воли не видать! — верещал провокатор. Сбросив лепень, свернул его в комок и швырнул Ботову в лицо. — Крови, падла!..
В мгновение ока он выхватил откуда-то из-за спины ржавый штырь-заточку, широко полоснул воздух, потом с размаха попытался всадить его в живот «суки», и надо было очень внимательно присматриваться к его действиям, чтобы понять их провокационную направленность. Не иначе, в СИЗО он был штатным артистом.
— А ну, отлынь! — рявкнул дюжий, которого Ботов принял за опера. — Пусть разберутся, этот с бородкой мне не ндравится, а Летчик — мужик правильный, я его давно знаю.
Все произошло в несколько секунд. Ошалевшие от духоты и сонного безделья арестанты будто с цепи сорвались. Драка возникла спонтанно, из ничего, накалившаяся атмосфера прорвалась кровью — каждый дрался за себя. Крик, мат и тяжелые удары лязгом засовов не откликались, словно контролеры не слышали шума. Заточка угодила-таки упавшему Ботову в бедро.
Он не мог знать, что накануне в Краснодольск прилетел майор Ревун с результатами дактилоскопической экспертизы: узор психопата Козина по кличке Бригадир сняли-таки с крышки бензобака пелевинской «девятки», валявшейся в кустах. В ГУИНе без труда установили факт давнего знакомства его с Ботовым.
— Всем стоять! Стоять! — контролеры наконец ворвались в
«седьмую», засвистели дубинки, растащили дерущихся. Липкая кровь сквозь продырявленную штанину, тусклый свет лампочки в сетке где-то высоко-высоко — все смешалось и стало удаляться: Ботова схватили за ноги и волоком потащили к двери.
…В тюремной больничке поверхностную рану зашили и промыли, поскупившись на наркоз, потом, с разрешения врача, Ботова повели наверх.
В пустой следственной камере он сидел долго, кемарил на привинченном табурете, испуганно просыпался и пытался ходить, придерживаясь за стенку — от стресса, кровопотери кружилась голова, и собственное тело казалось ему студнем. Часа через два он не выдержал и растянулся на полу, но заснуть не успел — тут же появились контролеры, рывком поставили его на ноги, снова усадили на табурет.
Уже совсем рассвело, и пыльный солнечный луч пронзил тесное пространство следственной камеры, когда появился свежий, благоухающий Кормухин.
— Мусора позорные, — пошевелил пересохшим языком Ботов. — Давай прокурора! Жалоба у меня!
Кормухин бросил на арестанта презрительный взгляд.
— Апартаментов у нас нет, Ботов. Зря теряем время. Смысла вас охранять я не вижу — от показаний вы отказываетесь. Да они нам, собственно, и не нужны: вы будете отвечать по законам страны, на территории которой совершили преступление. По нашему законодательству умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах наказывается лишением свободы от восьми до пятнадцати лет или смертной казнью. Учитывая, что оно совершено: а — с особой жестокостью; б — по предварительному сговору группой лиц; в — лицом, ранее совершившим убийство, шансов на то, что вам сохранят жизнь, у вас немного.
— Чего это?! — сверкнул глазами Ботов. — За что?! Кого я убивал, начальник?!
— Двадцать второго мая вы, Ботов, вместе со своим давним подельником Козиным Геннадием Викторовичем, с которым вместе отбывали срок в исправительно-трудовой колонии строго режима КЩ-10-10 во Владимирской области, в составе организованной преступной группировки напали на граждан республики Беларусь Турича, Пелевина, Гуляева, Кудрю, Борина, Шалова Василия и Шалова Леонида. При этом применяли огнестрельное оружие, Гуляева подвергли пыткам, облили бензином, остальных избили с особой жестокостью, после чего погрузили в автомобиль «Урал», принадлежавший пострадавшим, и сбросили с моста в реку Березина в районе белорусского местечка Черневка…
— Да не убивал я, е!.. — благим матом закричал Ботов и, словно испугавшись своего крика, зажал уши ладонями. — Не убивал!..
— Завтра вас допросит старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре республики Беларусь, вот ему вы все и расскажете. Если доживете до завтра. Мне кажется, что кто-то очень не хочет, чтобы вы давали показания. Нет?
Ботов безвольно свесил голову на грудь. Брать на себя кровавые дела Гены Бригадира он не собирался.
— Я не убивал, — повторил он упавшим голосом. — Это все Козин, все он!.. Прикажи отвести в правильную хату, начальник. Не надо к беспредельшикам, я расскажу…
* * *
Отель «Малахит» Влад искал минут сорок — кружил по Екатеринбургу, несколько раз справлялся у прохожих, пока наконец не увидел вензель рекламной вывески над пятиэтажным домом. От проспекта в глубь квартала вела узкая побитая дорога; справа глыбилось какое-то сооружение казарменного типа, слева серели проталинами облупившейся штукатурки стены «хрущоб», и по этому унылому окраинному пейзажу Влад определил, что отель далеко не «пятизвездочный». Несколько дешевых иномарок стояло у фасада, но он туда подъезжать не стал, обогнул здание и остановился во дворе.
Дверь была заперта. Влад обошел вокруг, примечая решетки на окнах первого этажа, кондиционеры в окнах второго.
В холле пахло мастикой. За стойкой с кассетным ящиком для ключей, оснащенных брелоками величиной с бейсбольные биты, дремала администраторша с лицом вдовы спившегося сельского учителя.
— Добрый день, — поздоровался Влад. — Я ищу своего друга, который проживает в вашей гостинице. Он приехал на курсы повышения и оставил мне записку — меня не было в городе…
— Фамилия, — зевнув украдкой, придвинула к себе гроссбух администраторша.
— Кожухов Анатолий Борисович.
Она долго искала нужную страницу, водила по ней пальцем, украшенным кольцом из алюминия, качала «вороньим гнездом» на голове.
— Какого числа он приехал?
— Шестого. Шестого июня.
Она выдвинула ящик, профессионально быстро пролистала замусоленные гостевые карты.
— Нет у нас такого, — посмотрела на Влада. — Ни в мае, ни в июне не было. Вы ничего не путаете?
— А Земцова Александра Ивановича тоже нет?
— Вы что, не знаете, как зовут вашего друга? — выговорила она для порядка, но все же проверила и журнал, и картотеку еще раз. — Нет.
«Все правильно, — подумал он. — Потому и входили они через запасной выход, чтобы не регистрироваться. Значит, приезжали к тому, кто здесь уже поселился, и тот проводил их в свой номер».
— У вас двухкомнатные «люксы» есть? — спросил Влад, подумав, что в одном номере можно переночевать одному, может быть — вдвоем, но два номера без регистрации — это уже слишком, тем более что Савелий говорил о наличии дивана.
— Есть два таких, но в них не живут.
— Как это?
— Ну как, как!.. Не сдаются они.
— Не сдаются только панфиловцы, — грустно проговорил Влад, не рассчитывая быть услышанным.
— Не только, — неожиданно улыбнулась церберша. — Еще — российско-американская фирма «Редмет», которая арендует эти «люксы».
— Фирма? — обрадовался он. — Я могу туда обратиться?
— Сколько угодно, если вас впустит их охрана. Второй этаж, по лестнице направо.
Влад опрометью бросился по коридору, уже твердо зная, что разгадка близка, и сейчас главное — действовать осторожно, помня о своем сомнительном статусе «друга покойника» и птичьих правах. Второй этаж начинался с блестящей металлической двери, справа от которой была прикреплена зеркальная вывеска.
«РЕДМЕТ ЛТД», — прочитал Влад и на секунду остановился. — «Редкие металлы», что ли?.. То, чем в Краснодольске занимался Кожухов, а значит — Панич?.. Что, если это — контора старика, и ему станет известно о моем визите сюда?!»
Вспомнилась пошлая поговорка о риске и шампанском, и хотя шампанского он терпеть не мог, рискнуть все же решил — утопил в никелированной панели кнопку звонка.
Дверь отворил молоденький охранник в униформе с двухцветным шевроном службы безопасности.
— Я могу поговорить с вашим директором?
— Вы договорились с ним о встрече?
— Ему звонил наш общий знакомый Кожухов, — соврал Влад, запоздало сообразив, что о смерти Кожухова здесь наверняка знают.
Охранник исчез и появился через минуту.
— Проходите. Приемная вон там, вторая дверь от окна.
Влад вошел в уютный, отделанный темным деревом коридор; ноги утопали в дорогом паласе, изысканная отделка офиса действовала на него угнетающе. Он дошел до приемной, толкнул дверь, успев прочитать «ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР КАМАЙ ДЖЕК ДЖЕКОВИЧ», и усмехнулся: «Хоть бы отчество не городил! Адская смесь какая-то!..»
За металлическим, окрашенным в шаровый цвет офисным столом сидела молодая секретарша в очках и набирала что-то на компьютере.
— Здравствуйте, — кивнул Влад. Одетый в джинсовый костюм и обутый в кроссовки, он почувствовал неловкость, представив, как выглядит на фоне роскошной обстановки и этой мисс-97, но тут же успокоил себя тем, что оазис мирового бизнеса выглядит на фоне занюханного окраинного отеля точно так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36