Не буду утомлять тебя, драгоценный читатель, мелочами нашей изматывающей одиссеи, поскольку продолжалась она много дней, и слишком много неприятностей поджидало нас на пути. Лучше я упомяну лишь о том, что действительно важно.
Мы направлялись к деревне Вилкафор, где, как сообщил мне Ренко, его дядя был за старшего. Расположена она была у подножия больших гор к северу, там, где они встречаются с восточными джунглями.
По всей видимости, Вилкафор был секретной цитаделью, хорошо вооруженной и защищенной, чтобы инкской знати было куда укрыться в кризисной ситуации. Его местоположение держалось в строжайшем секрете: его можно было найти, только следуя вдоль каменных изваяний, поставленных в джунглях на определенном расстоянии друг от друга. Но чтобы попасть в джунгли, надо было сначала пересечь горы.
Итак, мы пошли в горы — громоздкие скалистые кручи, нависшие над Новой Испанией. Нельзя преувеличить великолепие этих гор. Крутые обрывы скал, острые вершины, весь год покрытые снегом, видны с расстояния в сотни миль, даже из густых джунглей долины.
Через несколько дней мы слезли с лошадей, предпочитая пешком пробираться по трудным горным путям. Мы бережно ступали по скользким, узким тропинкам, вырезанным в стенах крутых ущелий. Осторожно-осторожно переходили мы по висячим мостикам над ревущими горными потоками.
И все время, в лабиринте обрывов, за нами следовало эхо криков и топота испанцев.
Мы входили в деревни инков, расположенные в ложбинах гор. Каждая носила имя своего вождя, Румак, Сипо и Гуанко.
В этих деревнях нас снабжали едой, проводниками и ламами. Сельчане оказались удивительно радушны: как будто каждый знал о миссии Ренко и всячески старался помочь. Если у нас бывало время, Ренко показывал им черный идол из камня, они кланялись и молчали.
Но времени у нас было мало.
Испанцы не отставали.
Раз, когда мы выехали из Окую, городка в широкой горной долине, и взобрались на гребень холма, я расслышал перекаты мушкетного грома позади. Я повернулся.
То, что я увидел, ужаснуло меня.
Эрнандо и его отряд, гигантская колонна из ста, по крайней мере, людей, шли строем в дальней стороне долины. Кавалеристы ехали с боков и впереди. Они входили в город, который мы только что покинули, стреляя в безоружных инков.
Позже Эрнандо разделил сто человек на три дивизии в тридцать человек каждая. Он назначил им разное время для марш-бросков, так что пока одна дивизия шла вперед, две другие отдыхали. Потом они догоняли и перегоняли первую, и так далее. В результате, масса людей постоянно двигалась, шла вперед, приближалась к нам.
И все это время Ренко, Бассарио и я сам, волоча ноги, с трудом пробирались сквозь дикие скалы, неуклонно борясь с усталостью.
Я был уверен, что рано или поздно испанцы нас поймают. Неясно было только, когда.
Тем не менее, мы боролись.
Однажды, когда мои соотечественники уже настолько приблизились к нам, что позади в каньонах раздавалось эхо их голосов, мы остановились в деревеньке Колко, на берегу горной реки Паукартамбо.
Там я стал догадываться, почему Ренко захватил с собой бандита Бассарио.
В деревне Колко имелись шахты. Как я уже говорил, эти индейцы — мастера резьбы по камню. Все их здания построены из искусно вырезанных камней, иные — высотою в шесть саженей и весом в сто тонн. Их добывают в шахтах, подобных здешней.
После коротких переговоров с вождем, Ренко отвели в шахту, большую дыру в склоне горы. Скоро он вылез оттуда с мешком из козьей кожи в руке. Он был набит острыми, неровными камнями. Ренко отдал мешок Бассарио, и мы тронулись с места.
Я не знал, что там было, но когда мы останавливались на ночлег, Бассарио отходил подальше и зажигал свой собственный свет. Он сидел, скрестив ноги, и отвернувшись, делал что-то с мешком.
Спустя одиннадцать дней тяжелейшего пути мы спустились с гор и увидели нечто потрясающее.
Перед нами простирались джунгли: безграничный ковер зелени простирался до самого горизонта. Единственными пятнами на ковре были плоскогорья, широкие ступеньки которых отмечали переход от сурового горного массива к цветущему бассейну реки, и коричневые извилины мощных рек, петляющих в джунглях.
Так что мы устремились в джунгли.
Они оказались сущим адом.
Дни напролет мы шли в вечной тени леса. Там было мокро, парило, и — о Боже — какими опасностями кишели заросли! Неприлично толстые змеи свисали с деревьев, крохотные грызуны вились у наших ног, а как-то ночью, я уверен, я видел смутные очертания пантеры: тень в темноте, тихо ступающая подушечками лап.
К тому же — реки: там-то и была главная опасность.
Аллигаторы.
Уже от вида их шершавых треугольных голов кровь стыла в жилах, не говоря уже о черных, тяжелых, непроницаемых телах шесть шагов в длину. Их глаза неотрывно следили за нами — отвратительные немигающие глаза пресмыкающихся.
Мы спускались по рекам на тростниковых каноэ, подаренных прибрежными деревнями: Паксу, Тупра и Роя. Маленькие лодки казались жалкими по сравнению с огромными рептилиями, что кишели в воде вокруг нас. Мы забирались на скалы плоскогорий с помощью искусных проводников-индейцев.
Вечерами, у костра, Ренко давал мне уроки своего языка, кечуа. В обмен я посвящал его в тонкости фехтования на двух блестящих испанских саблях, захваченных нами по дороге из Куско.
Пока мы с Ренко фехтовали, Бассарио, если не трудился где-нибудь в уголке, тренировался в стрельбе из лука. Судя по всему, пока его не посадили в тюрьму (я не знал, за что), Бассарио был одним из лучших стрелков в Империи инков. Мне в это верилось. Однажды вечером я видел, как он кинул тропический плод высоко в воздух и спустя мгновение пронзил его стрелой — таково было его мастерство.
Некоторое время спустя нам стало понятно, что практически непроходимые джунгли замедлили продвижение наших преследователей. Все реже и реже слышали мы, как люди Эрнандо рубили ветви за нашими спинами. Я даже подумал было, что Эрнандо решил отказаться от погони.
Но нет. Каждый день скороходы из пройденных деревень нагоняли нас и сообщали, что их поселение было взято. Эрнандо с солдатами продолжали идти.
Мы не оставляли усилий.
А потом вдруг, вскоре после того, как мы ушли из Ройи, я, идущий первым, раздвинул ветви и встретился взглядом с глазами ощеренной твари из семейства кошачьих.
Закричав, я отпрянул и рухнул в грязь.
На земле я услышал, как Бассарио хихикает.
Я посмотрел наверх: на самом деле я наткнулся на большой тотем из камня. Это было резное изображение большого, похожего на кошку зверя. Но скульптуру покрывали, как вуаль, ручейки воды, производя на неопытного путника впечатление поистине живого существа.
Когда я повнимательнее взглянул на него, я различил в нем сходство с тем идолом, из-за которого и началось наше безумное путешествие. Это был кто-то вроде ягуара, с огромными кошачьими клыками, ощеренный, нет, рычащий на неосторожного путешественника, приблизившегося к нему.
Мне не раз приходилось удивляться тому, что инков так завораживали большие кошки.
Они почитают их как богов. Воины, обладающие кошачьей грацией, больше всего ценятся в армии. Приземлиться на ноги и тут же принять боевую позу — вот истинное мастерство, по их мнению. Считается, что у таких воителей есть «джинга».
За вечер до того, как я опростоволосился с изваянием, Ренко рассказывал мне на самом деле, что самый страшный персонаж их мифологии — огромная черная кошка, «тити» на языке агмара и «рапа» на кечуа. Она вроде черна как ночь и высотой с человека, даже когда стоит на четырех лапах. Убивает с неподражаемой свирепостью. Ренко уверял даже, что страшнее зверя нет, потому что рапа убивает просто для удовольствия.
— Молодец, брат Альберто, — проговорил Ренко, пока я лежал в грязи и созерцал изваяние. — Ты нашел первое из изваяний, что приведут нас к Вилкафору.
— Как они нас приведут? — сказал я, поднимаясь на ноги.
— Есть шифр, известный только старшим из инкской знати...
— Но если он тебе расскажет, ему придется тебя убить, — ухмыльнулся Бассарио.
Ренко снисходительно улыбнулся ему.
— Верно, — сказал он. — Но если я погибну, надо, чтобы кто-то подхватил мою миссию. Но для этого нужно, чтобы этот кто-то знал шифр. — Ренко повернулся ко мне. — Я надеялся, что ты возьмешь на себя эту ответственность, Альберто.
— Я? — я сглотнул.
— Да, ты. Альберто, я вижу, что ты можешь стать героем, даже сам об этом не подозревая. Ты честнее и смелее обычного человека. Случись что со мной, я без колебания доверю тебе судьбу моего народа, если ты мне позволишь.
Я согласно кивнул.
— Хорошо, — улыбнулся Ренко. — А вот насчет тебя, — он усмехнулся, глядя на Бассарио, — у меня были бы сомнения. Отойди-ка.
Когда Бассарио отошел на несколько шагов, Ренко наклонился ко мне, указывая на каменную резьбу.
— Шифр прост: следуй за хвостом рапы.
— Следуй за хвостом... — повторил я, глядя на изваяние. Точно, сзади у скульптуры змеился тонкий хвост, указывая на север.
— Но, — Ренко поднял палец, — не надо следовать указаниям каждого из изваяний. Это правило знают только старейшины. Мне об этом рассказала лишь верховная жрица Кориканчи, когда мы забирали идола.
— В чем же заключается правило?
— Каждому второму изваянию доверять не следует. Встретившись с ними, нужно идти по направлению знака солнца.
— Знака солнца?
— Подобного этому, — Ренко указал на треугольное родимое пятнышко у себя под левым глазом, коричневый участок кожи, похожий на перевернутую гору.
— У каждого второго изваяния, — сказал он, — мы должны следовать не за хвостом рапы, а в направлении знака солнца.
— А что случится с теми, кто пойдем за хвостом рапы? Наши преследователи не поймут уловку, когда не найдут больше изваяний?
Ренко улыбнулся.
— О нет, Альберто. Есть еще изваяния, даже если пойти не в том направлении. Но они поведут сбитого с толку путника все дальше и дальше от цитадели.
Итак, мы следовали указаниям изваяний в джунглях.
Они были расставлены на разных расстояниях — одни в нескольких шагах друг от друга, другие — в милях, так что надо было следить за тем, чтобы идти строго по прямой линии. Нам часто помогали реки, потому что иной раз изваяния выстраивались вдоль речных берегов.
Изваяния вели нас на север, пересекая широкие джунгли вплоть до нового плоскогорья.
Оно простиралось с севера на юг насколько хватало глаз, огромное, покрытое чащей плато, ступенька, которую построил себе Господь, чтобы шагнуть из джунглей к подножию гор. То тут, то там обрушивались водопады. Это было поистине великолепное зрелище.
Мы поднялись по скалистому восточному склону плоскогорья, волоча камышовые каноэ и весла. Там мы достигли последнего изваяния, которое указало нам путь вверх по реке, к снежным вершинам гор, нависших над джунглями.
Мы гребли против слабого течения под проливным послеполуденным дождем. Но потом он перестал, и в тумане джунгли показались нереальными. Стояла странная тишина: все звуки леса внезапно смолкли.
Птицы не пели. Грызуны не суетились в траве.
Я испугался.
Здесь было что-то не так.
Должно быть, Ренко и Бассарио это тоже почувствовали, потому что они гребли медленнее, тихонько опуская весла в спокойную воду, как будто не осмеливаясь нарушить неестественную тишину.
А потом мы прошли поворот и неожиданно увидели городок на берегу реки, примостившийся у огромной горной гряды. Крупное сооружение из камней гордо возвышалось посреди маленьких хижин, окруженных широкой канавой наподобие рва.
Цитадель Вилкафор.
Но не она потрясла нас. И не разрушенная деревня вокруг нее.
Нет, Мы смотрели только на тела, множество тел, усеивавших главную улицу города, тел в крови.
Второе действие
Понедельник, 4 января, 15:40
Рейс перевернул страницу, надеясь найти следующую главу, но ее не оказалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64