Там же за стеклянной стеной, отгораживавшей зал ресторана, шла подготовка к поминкам.
— Оставь меня и пойди погуляй. Держись строго. На тебя сейчас накинется толпа народа, — тихо приказала Ариадна Васильевна.
Евгений не мог оторваться от ее локтя. Он смущался того внимания, которое неожиданно вызывал. Так плохой пловец боится отпускать борт шлюпки, глядя на бушующие вокруг волны.
— Иди же, — подтолкнула его мать Артема.
Первым к Евгению подошел высокий спортивного вида мужчина с открытым волевым лицом.
— Геннадий Иванович, — представился он. И не заметив в глазах Евгения никакого почтения, добавил: — Волохов.
— Петелин, Евгений Архипович.
— Да, да, понял. Школьный товарищ Артема… Какое несчастье… мы с ним тоже старинные друзья. Зря он меня не послушал… зря… Банк — это же всего-навсего инструмент… Ах, какое несчастье. Давайте вас представлю некоторым друзьям Артема.
Сопротивляться его властному напору Евгений не стал, тем более в одиночестве чувствовал себя неуютно.
— Начнем с Киры? Вы знакомы?
— Нет. Только слышал.
Они спустились на первый этаж и возле стойки буфета увидели одиноко стоявшую даму с бокалом шампанского. Ее стильное утонченное лицо было овеяно элегической грустью. Огромные продолговатые темные глаза, делавшие ее похожей на Майю Плисецкую, бесстрастно скользили взглядом по лицам людей, подходивших выразить ей соболезнования. Излом тонкой фигуры, черное облегающее платье — все было отмечено неотразимым шармом. Она казалась метафорой упадка и декаданса.
— Кира, мы с тобой. Это — Женя Петелин, друг Артема.
В огромных глазах качнулось удивление.
— Мы учились вместе. За одной партой, — поспешил уточнить Евгений.
— Его убили на ваших глазах? — без особого любопытства поинтересовалась Кира.
— К сожалению.
— Да… — протянул Волохов. — В какой-то мере символично, что именно вы, Евгений, возглавите банк.
На этот раз в загадочной бездне глаз Киры вспыхнули искорки интереса.
— Это еще неизвестно, — стушевался Евгений.
— Известно, — заверил Волохов и обратился к Кире: — Мне нужно господина Петелина еще кое-кому представить.
Кира как бы между прочим бросила:
— Спасибо за случайное знакомство. У вас зажигалки не найдется?
Волохов с готовностью поухаживал за ней и повел Евгения дальше.
— Сколько они были женаты?
— Лет двенадцать… хорошо смотрелись вместе. И разошлись как-то странно. Без скандала и сплетен.
— Красивая женщина.
— О, ты ее не видел лет двадцать назад. Народ на улице глазами ел и думал, что это заезжая кинозвезда. Артем и женился-то на ней, потому что посчитал это высшим шиком.
— Ариадна Васильевна ее недолюбливает.
— Она была уверена, что Артему нужно было что-нибудь попроще.
Евгений вздохнул. Он на своей шкуре испытал, что женщины «попроще» — самые невыносимые. А Волохов уже подвел его к представительному мужчине.
— Познакомьтесь, Иван Карлович. Петелин — преемник нашего любимого Артема.
Мужчина невысокого роста, с аккуратно зачесанными назад волнистыми седыми волосами, взглянул на Евгения темными стеклами очков и протянул беспалую руку.
— Крюгер.
— Евгений Архипович.
— Глядите, за сложное дело беретесь. Будете прислушиваться к советам старой карги Ариадны, никогда не приобретете уважение в финансовых кругах, — и тут же отошел в сторону.
— Кто он? — шепнул Евгений.
— Президент Финансово-промышленной группы. Твой потенциальный союзник.
Как странно было слушать вчерашнему безработному инженеру такие речи! Евгений хотел было вернуться назад к Ариадне Васильевне, но вдруг народ заволновался, пришел в движение и зашумел. По лестнице в траурный зал стремительно поднимался вице-премьер Суховей в окружении членов правительства, помощников и охраны. Евгений впервые видел вице-премьера живьем и оробел от осознания, на какую высоту по воле случая его занесло.
— Можно подойти поближе к гробу, — предложил Волохов и стал энергично пробираться к лестнице.
Евгений последовал за ним. Когда он благополучно добрался до места, отведенного родственникам и близким друзьям, то увидел вставшую почти у изголовья Киру и услышал шепот Ариадны Васильевны:
— Что она себе позволяет?
Вице-премьер дождался, когда перед гробом установят венок от правительства, повернулся лицом к присутствовавшим и нервным голосом произнес небольшую траурную речь. Потом подошел к гробу, поклонился и направился к Ариадне Васильевне.
— Примите мои соболезнования.
— Спасибо, Олег Данилович… Вы были другом Артему. Он вас очень ценил, — проговорила Ариадна Васильевна. И указав на Евгения, добавила: — А вот преемник моего сына. Прошу вас запомнить — Петелин Евгений Архипович.
— Да, да, — кивнул Суховей и протянул руку Евгению.
— Он вам очень пригодится, — с нажимом сказала Ариадна Васильевна.
— Надеюсь, — коротко бросил вице-премьер и, даже не взглянув на Евгения, направился к Кире.
Бывшая супруга Артема с невероятным достоинством выслушала от представителя власти слова утешения и в ответ без всякой лести и подобострастия констатировала:
— Как же вам трудно оставаться просто человеком!
По-мальчишески открытое лицо Суховея на мгновение озарилось дружеской улыбкой. После чего, не задерживаясь у гроба, он направился к выходу.
Ариадна Васильевна сказала кому-то через плечо:
— Готовьтесь к выносу.
Через полчаса вереница черных «Мерседесов» направилась к Ваганьковскому кладбищу.
* * *
Евгений и Ариадна Васильевна шли по дорожке кладбища в тесном кольце охраны, которой руководил непосредственно начальник службы безопасности банка Смеян. Процессия чинно прошествовала мимо роскошных могил братьев Квантришвили и углубилась под сень вековых деревьев. Белый снег, пышный и пушистый, уютно утопил черные и серые надгробия в своих отеческих объятиях. От этого кладбище казалось сказочным, здесь не было ничего трагического. Задумчивый покой мягко примирял суетность и скоротечность жизни с вечным движением миров. Сам факт погребения приобретал мистический характер. Даже самые неисправимые атеисты незаметно для себя переходили на шепот. Длинная черная вереница людей двигалась медленно, скорбно и значительно.
Короткий митинг устроили, не доходя до вырытой могилы, на небольшом перекрестке кладбищенских дорожек. Евгений не прислушивался к тому, что говорили. Впрочем, остальные тоже думали о своем, а ораторы обращались прямо в многочисленные объективы кино — и телекамер. Неожиданно за спиной Евгения возникла какая-то возня и раздался напористый шепот:
— Да пропустите меня к Петелину! Мы с ним друзья.
— Не ко времени! — отрезал охранник. Евгений оглянулся. За могучими плечами телохранителей суетился маленький человечек в ушанке с опущенными ушами и огромными очками, закрывавшими большую часть лица. Но по вздернутому носу и беспокойным губам Евгений сразу узнал старого приятеля журналиста-международника Тимура Стенькина. Узнал и очень обрадовался. Но вступать в пререкания с охраной не отважился. Лишь кивнул головой, давая понять, что рад видеть. Тимур перестал напирать и успокоился.
Ариадна Васильевна, заметив оживление Евгения, строго прошептала:
— Прекрати дергаться. Здесь очень опасно.
Ее замечание показалось нелепым. Чего можно было бояться при таком скоплении народа, охраны и телекамер? Но Ариадна Васильевна для подтверждения своих слов схватила руку Евгения и оперлась на нее. Так, прижавшись друг к другу, они и простояли весь митинг. Гроб, возвышавшийся на каталке, покрытой парчой, напоминал трехпалубный корабль, готовый отплыть в далекое плавание к неизведанным берегам. Лицо Артема заслоняли цветы. Присутствовавшим был виден лишь череп, обтянутый матово-желтоватой загримированной кожей.
Евгений вдруг поймал себя на мысли, что завидует Артему — «Лежит себе в полном порядке. Солидно, достойно. За недлинную жизнь успел ощутить все: богатство, почет, роскошь — и наверняка имел связи с потрясающими женщинами… Сейчас его опустят в могилу, украшенную трехцветным полотнищем. И останется он здесь, под пушистыми ветвями деревьев, в тишине и величии. А живые поспешно разойдутся — каждый навстречу своей судьбе, которая лично мне никаких радостных сюрпризов не готовит»… — Он постарался отогнать эти гадкие мысли и сосредоточиться на последнем самом печальном аккорде происходящего.
Толпа пришла в движение и медленно начала приближаться к вырытой могиле. Охранники с переговорными устройствами на лацканах остановили ее метрах в пятнадцати от края. Сняли гроб с каталки и понесли на руках. Двое могильщиков резкими голосами направляли их действия. Все с волнением наблюдали, как завинчивались бронзовые винты на крышке гроба, навсегда скрывшей от дневного света лицо Артема. Потом гроб колыхнулся на шлеях и медленно пополз вниз.
Ариадна Васильевна уткнулась в плечо Евгения, не желая видеть эту страшную для любой матери картину. Могильщики сделали свое дело, оперлись на лопаты и застыли возле кучи свежевырытой земли в ожидании приказа. Возникла неловкая пауза. Никто не решался махнуть, чтобы закапывали. Все взоры устремились на Ариадну Васильевну. Она их почувствовала спиной. Отшатнувшись от Евгения и обращаясь в пространство, она властно произнесла:
— Не торопитесь. Я должна бросить горсть земли.
Телохранители пропустили ее вперед. С прямой спиной, надменно поднятой головой, она направилась к могиле. Евгений невольно последовал за ней. Из-за многочисленных следов могильщиков снег на дорожке растаял и превратился в бурую жижу. Не дойдя пяти метров до могилы, Ариадна Васильевна вдруг поскользнулась и, теряя равновесие, взмахнула руками. В мгновение ока двое охранников, стоявших у могилы, бросились к ней на помощь. Евгений, находившийся от нее в нескольких шагах, уже пригнулся, чтобы подхватить падающую женщину, и тут раздался взрыв…
Вернее, просто грохот из недр земли. Ударной волной Евгения отбросило в сторону, и он упал в глубокий мягкий снег, который, принимая его тело, как-то протяжно ухнул. Со всех сторон послышались крики.
Гроб, вылетевший пробкой из могилы, вместе с комьями земли и булыжниками развалился в воздухе на куски и обрушился на головы стоявших поодаль людей. Тела двух охранников, оказавшихся на пути взрыва, разорвало на части, и они кровавыми клочьями повисли на ветках. Сама Ариадна Васильевна лежала пластом на грязной дорожке, уткнувшись бескровным лицом в бурую жижу…
Через секунду все до единого попадали в снег, ожидая повторных взрывов. Но на кладбище воцарилась зловещая тишина.
* * *
Он лежал с закрытыми глазами и силился вспомнить, что с ним произошло. Где-то в области затылка тупо болела голова. Хотелось перевернуться на бок, но тело отказывалось повиноваться. Безотчетный страх не позволял разлепить веки. Мысли текли мутным потоком. В ушах слышался гул. Монотонность звучания таила в себе главную опасность. Так обычно мнительные авиапассажиры прислушиваются к мерному рокоту турбин, опасаясь, как бы они не захлебнулись и самолет не полетел камнем вниз. Казалось, еще чуть-чуть, и прогремит взрыв, от которого голова разлетится на части. Но гул продолжался…
Евгений ясно понимал, что, прежде чем открыть глаза, он должен вспомнить что-то очень важное. Но что? Течения, а тем более бега времени он не ощущал. Все зависело от какой-то мелочи, на которой никак не могло сфокусироваться сознание. Наконец столь желанная мысль обозначилась с решиительной очевидностью. «Я — умер?!» — пронзительно пронеслось в мозгу. Свело судорогой тело и заставило широко распахнуть глаза.
Вдалеке тускло светился матовый плафон лампы. Белесые стены обступали Евгения. Потолок нависал какой-то тускло поблескивавшей аппаратурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Оставь меня и пойди погуляй. Держись строго. На тебя сейчас накинется толпа народа, — тихо приказала Ариадна Васильевна.
Евгений не мог оторваться от ее локтя. Он смущался того внимания, которое неожиданно вызывал. Так плохой пловец боится отпускать борт шлюпки, глядя на бушующие вокруг волны.
— Иди же, — подтолкнула его мать Артема.
Первым к Евгению подошел высокий спортивного вида мужчина с открытым волевым лицом.
— Геннадий Иванович, — представился он. И не заметив в глазах Евгения никакого почтения, добавил: — Волохов.
— Петелин, Евгений Архипович.
— Да, да, понял. Школьный товарищ Артема… Какое несчастье… мы с ним тоже старинные друзья. Зря он меня не послушал… зря… Банк — это же всего-навсего инструмент… Ах, какое несчастье. Давайте вас представлю некоторым друзьям Артема.
Сопротивляться его властному напору Евгений не стал, тем более в одиночестве чувствовал себя неуютно.
— Начнем с Киры? Вы знакомы?
— Нет. Только слышал.
Они спустились на первый этаж и возле стойки буфета увидели одиноко стоявшую даму с бокалом шампанского. Ее стильное утонченное лицо было овеяно элегической грустью. Огромные продолговатые темные глаза, делавшие ее похожей на Майю Плисецкую, бесстрастно скользили взглядом по лицам людей, подходивших выразить ей соболезнования. Излом тонкой фигуры, черное облегающее платье — все было отмечено неотразимым шармом. Она казалась метафорой упадка и декаданса.
— Кира, мы с тобой. Это — Женя Петелин, друг Артема.
В огромных глазах качнулось удивление.
— Мы учились вместе. За одной партой, — поспешил уточнить Евгений.
— Его убили на ваших глазах? — без особого любопытства поинтересовалась Кира.
— К сожалению.
— Да… — протянул Волохов. — В какой-то мере символично, что именно вы, Евгений, возглавите банк.
На этот раз в загадочной бездне глаз Киры вспыхнули искорки интереса.
— Это еще неизвестно, — стушевался Евгений.
— Известно, — заверил Волохов и обратился к Кире: — Мне нужно господина Петелина еще кое-кому представить.
Кира как бы между прочим бросила:
— Спасибо за случайное знакомство. У вас зажигалки не найдется?
Волохов с готовностью поухаживал за ней и повел Евгения дальше.
— Сколько они были женаты?
— Лет двенадцать… хорошо смотрелись вместе. И разошлись как-то странно. Без скандала и сплетен.
— Красивая женщина.
— О, ты ее не видел лет двадцать назад. Народ на улице глазами ел и думал, что это заезжая кинозвезда. Артем и женился-то на ней, потому что посчитал это высшим шиком.
— Ариадна Васильевна ее недолюбливает.
— Она была уверена, что Артему нужно было что-нибудь попроще.
Евгений вздохнул. Он на своей шкуре испытал, что женщины «попроще» — самые невыносимые. А Волохов уже подвел его к представительному мужчине.
— Познакомьтесь, Иван Карлович. Петелин — преемник нашего любимого Артема.
Мужчина невысокого роста, с аккуратно зачесанными назад волнистыми седыми волосами, взглянул на Евгения темными стеклами очков и протянул беспалую руку.
— Крюгер.
— Евгений Архипович.
— Глядите, за сложное дело беретесь. Будете прислушиваться к советам старой карги Ариадны, никогда не приобретете уважение в финансовых кругах, — и тут же отошел в сторону.
— Кто он? — шепнул Евгений.
— Президент Финансово-промышленной группы. Твой потенциальный союзник.
Как странно было слушать вчерашнему безработному инженеру такие речи! Евгений хотел было вернуться назад к Ариадне Васильевне, но вдруг народ заволновался, пришел в движение и зашумел. По лестнице в траурный зал стремительно поднимался вице-премьер Суховей в окружении членов правительства, помощников и охраны. Евгений впервые видел вице-премьера живьем и оробел от осознания, на какую высоту по воле случая его занесло.
— Можно подойти поближе к гробу, — предложил Волохов и стал энергично пробираться к лестнице.
Евгений последовал за ним. Когда он благополучно добрался до места, отведенного родственникам и близким друзьям, то увидел вставшую почти у изголовья Киру и услышал шепот Ариадны Васильевны:
— Что она себе позволяет?
Вице-премьер дождался, когда перед гробом установят венок от правительства, повернулся лицом к присутствовавшим и нервным голосом произнес небольшую траурную речь. Потом подошел к гробу, поклонился и направился к Ариадне Васильевне.
— Примите мои соболезнования.
— Спасибо, Олег Данилович… Вы были другом Артему. Он вас очень ценил, — проговорила Ариадна Васильевна. И указав на Евгения, добавила: — А вот преемник моего сына. Прошу вас запомнить — Петелин Евгений Архипович.
— Да, да, — кивнул Суховей и протянул руку Евгению.
— Он вам очень пригодится, — с нажимом сказала Ариадна Васильевна.
— Надеюсь, — коротко бросил вице-премьер и, даже не взглянув на Евгения, направился к Кире.
Бывшая супруга Артема с невероятным достоинством выслушала от представителя власти слова утешения и в ответ без всякой лести и подобострастия констатировала:
— Как же вам трудно оставаться просто человеком!
По-мальчишески открытое лицо Суховея на мгновение озарилось дружеской улыбкой. После чего, не задерживаясь у гроба, он направился к выходу.
Ариадна Васильевна сказала кому-то через плечо:
— Готовьтесь к выносу.
Через полчаса вереница черных «Мерседесов» направилась к Ваганьковскому кладбищу.
* * *
Евгений и Ариадна Васильевна шли по дорожке кладбища в тесном кольце охраны, которой руководил непосредственно начальник службы безопасности банка Смеян. Процессия чинно прошествовала мимо роскошных могил братьев Квантришвили и углубилась под сень вековых деревьев. Белый снег, пышный и пушистый, уютно утопил черные и серые надгробия в своих отеческих объятиях. От этого кладбище казалось сказочным, здесь не было ничего трагического. Задумчивый покой мягко примирял суетность и скоротечность жизни с вечным движением миров. Сам факт погребения приобретал мистический характер. Даже самые неисправимые атеисты незаметно для себя переходили на шепот. Длинная черная вереница людей двигалась медленно, скорбно и значительно.
Короткий митинг устроили, не доходя до вырытой могилы, на небольшом перекрестке кладбищенских дорожек. Евгений не прислушивался к тому, что говорили. Впрочем, остальные тоже думали о своем, а ораторы обращались прямо в многочисленные объективы кино — и телекамер. Неожиданно за спиной Евгения возникла какая-то возня и раздался напористый шепот:
— Да пропустите меня к Петелину! Мы с ним друзья.
— Не ко времени! — отрезал охранник. Евгений оглянулся. За могучими плечами телохранителей суетился маленький человечек в ушанке с опущенными ушами и огромными очками, закрывавшими большую часть лица. Но по вздернутому носу и беспокойным губам Евгений сразу узнал старого приятеля журналиста-международника Тимура Стенькина. Узнал и очень обрадовался. Но вступать в пререкания с охраной не отважился. Лишь кивнул головой, давая понять, что рад видеть. Тимур перестал напирать и успокоился.
Ариадна Васильевна, заметив оживление Евгения, строго прошептала:
— Прекрати дергаться. Здесь очень опасно.
Ее замечание показалось нелепым. Чего можно было бояться при таком скоплении народа, охраны и телекамер? Но Ариадна Васильевна для подтверждения своих слов схватила руку Евгения и оперлась на нее. Так, прижавшись друг к другу, они и простояли весь митинг. Гроб, возвышавшийся на каталке, покрытой парчой, напоминал трехпалубный корабль, готовый отплыть в далекое плавание к неизведанным берегам. Лицо Артема заслоняли цветы. Присутствовавшим был виден лишь череп, обтянутый матово-желтоватой загримированной кожей.
Евгений вдруг поймал себя на мысли, что завидует Артему — «Лежит себе в полном порядке. Солидно, достойно. За недлинную жизнь успел ощутить все: богатство, почет, роскошь — и наверняка имел связи с потрясающими женщинами… Сейчас его опустят в могилу, украшенную трехцветным полотнищем. И останется он здесь, под пушистыми ветвями деревьев, в тишине и величии. А живые поспешно разойдутся — каждый навстречу своей судьбе, которая лично мне никаких радостных сюрпризов не готовит»… — Он постарался отогнать эти гадкие мысли и сосредоточиться на последнем самом печальном аккорде происходящего.
Толпа пришла в движение и медленно начала приближаться к вырытой могиле. Охранники с переговорными устройствами на лацканах остановили ее метрах в пятнадцати от края. Сняли гроб с каталки и понесли на руках. Двое могильщиков резкими голосами направляли их действия. Все с волнением наблюдали, как завинчивались бронзовые винты на крышке гроба, навсегда скрывшей от дневного света лицо Артема. Потом гроб колыхнулся на шлеях и медленно пополз вниз.
Ариадна Васильевна уткнулась в плечо Евгения, не желая видеть эту страшную для любой матери картину. Могильщики сделали свое дело, оперлись на лопаты и застыли возле кучи свежевырытой земли в ожидании приказа. Возникла неловкая пауза. Никто не решался махнуть, чтобы закапывали. Все взоры устремились на Ариадну Васильевну. Она их почувствовала спиной. Отшатнувшись от Евгения и обращаясь в пространство, она властно произнесла:
— Не торопитесь. Я должна бросить горсть земли.
Телохранители пропустили ее вперед. С прямой спиной, надменно поднятой головой, она направилась к могиле. Евгений невольно последовал за ней. Из-за многочисленных следов могильщиков снег на дорожке растаял и превратился в бурую жижу. Не дойдя пяти метров до могилы, Ариадна Васильевна вдруг поскользнулась и, теряя равновесие, взмахнула руками. В мгновение ока двое охранников, стоявших у могилы, бросились к ней на помощь. Евгений, находившийся от нее в нескольких шагах, уже пригнулся, чтобы подхватить падающую женщину, и тут раздался взрыв…
Вернее, просто грохот из недр земли. Ударной волной Евгения отбросило в сторону, и он упал в глубокий мягкий снег, который, принимая его тело, как-то протяжно ухнул. Со всех сторон послышались крики.
Гроб, вылетевший пробкой из могилы, вместе с комьями земли и булыжниками развалился в воздухе на куски и обрушился на головы стоявших поодаль людей. Тела двух охранников, оказавшихся на пути взрыва, разорвало на части, и они кровавыми клочьями повисли на ветках. Сама Ариадна Васильевна лежала пластом на грязной дорожке, уткнувшись бескровным лицом в бурую жижу…
Через секунду все до единого попадали в снег, ожидая повторных взрывов. Но на кладбище воцарилась зловещая тишина.
* * *
Он лежал с закрытыми глазами и силился вспомнить, что с ним произошло. Где-то в области затылка тупо болела голова. Хотелось перевернуться на бок, но тело отказывалось повиноваться. Безотчетный страх не позволял разлепить веки. Мысли текли мутным потоком. В ушах слышался гул. Монотонность звучания таила в себе главную опасность. Так обычно мнительные авиапассажиры прислушиваются к мерному рокоту турбин, опасаясь, как бы они не захлебнулись и самолет не полетел камнем вниз. Казалось, еще чуть-чуть, и прогремит взрыв, от которого голова разлетится на части. Но гул продолжался…
Евгений ясно понимал, что, прежде чем открыть глаза, он должен вспомнить что-то очень важное. Но что? Течения, а тем более бега времени он не ощущал. Все зависело от какой-то мелочи, на которой никак не могло сфокусироваться сознание. Наконец столь желанная мысль обозначилась с решиительной очевидностью. «Я — умер?!» — пронзительно пронеслось в мозгу. Свело судорогой тело и заставило широко распахнуть глаза.
Вдалеке тускло светился матовый плафон лампы. Белесые стены обступали Евгения. Потолок нависал какой-то тускло поблескивавшей аппаратурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56