— У него есть дача? — удивился я. — Что же вы раньше не говорили?
— Видите ли, Захар Петрович, дача куплена его тёщей. Автомашина «Волга» тоже оформлена на её имя.
— А у самого Дроздова, кажется, собственные «Жигули»?
— Да. Получается, в семье две машины.
— Откуда же у его тёщи такие средства? — спросил я. — Кто она?
— Пенсионерка. Но Дроздов утверждает, что она вдова крупного авиаконструктора.
— Это так и есть?
— Я проверил. Ничего подобного. То есть был всего лишь рядовым инженером на небольшой фабрике. А его жена, то есть тёща Дроздова, работала там же секретаршей директора. Как сами понимаете, в такой должности на дачу и «Волгу» не накопишь… И ещё одна деталь. Тёща не то что автомобиль, велосипед водить не умеет. Удостоверения на право вождения у неё нет. Так что, скорее всего, и дача и «Волга» приобретены на деньги самого Дроздова. Тёща — подставное лицо…
Я утвердил постановление на обыск. Два дня Орлов провёл на даче. И когда я поинтересовался, что же он там обнаружил, следователь ответил:
— Вы даже представить себе не можете, Захар Петрович, что это за вилла! С виду домик как домик. Но внутри!.. Камин отделан мрамором, ковры, финская мебель. Но самое главное — под дачей! Что-то вроде пивного погребка. Стулья-бочоночки, стены и потолки обшиты дубовыми досками. И где он только кованые светильники достал? Под старину… На полу — медвежьи шкуры. В один этот бар бешеные деньги вложены… Да ещё под домом гараж. Во дворе — сауна, рядом — бассейн. Чтобы с парку да в воду. Участок огорожен глухим забором, высота — рукой не достать…
— Понятно. От чужих глаз прятался.
— И все это Дроздов в прошлом году отгрохал. Значит, приехал в Зорянск уже с большими деньгами… Мне кажется, Захар Петрович, у него и драгоценности есть. Вот поэтому я два дня и сидел на даче. Все, кажется, осмотрели… Хочу снова на городской квартире обыск произвести. По-моему, в первый раз мы не очень тщательно поработали. Да и кто мог предположить, что у этого человека двойное дно?..
Мне тоже не давало покоя, почему такой человек, как Дроздов, оказался на должности начальника горжилуправления. Беспокоило это и первого секретаря горкома партии Железнова. Потому что он после очередного бюро попросил меня задержаться. Железнов поинтересовался ходом расследования и сказал:
— А не зарастаем ли мы тиной, Захар Петрович? Я понимаю, что всю нечисть вывести трудно. Но где появляется болото, там наглеют комары… Ума не приложу, как могли доверить Дроздову такой важный участок, как жильё!
— Его принимал Лазарев, председатель горисполкома. Говорит, был звонок из Москвы, из министерства. Порекомендовал ответственный товарищ… Взяли Дроздова старшим инспектором, а через год выдвинули на начальника. В исполкоме не могли нарадоваться: энергичный, прямо огонь…
— Да, такой, как я погляжу, мог устроить целое пожарище, — покачал головой секретарь горкома. — И неужели же не было никаких сигналов о его махинациях?
— К нам — нет. А вот в горисполком, я только теперь узнал, было письмо. Что Дроздов взяточник. Надо было дать письму ход, но Лазарев, председатель, тогда посчитал сигнал необоснованным доносом.
— Интересно, почему? — словно самому себе задал вопрос Железнов.
— Может, был заворожён звонком из Москвы? — высказал я предположение.
— Во всем этом надо разобраться, — решительно сказал секретарь горкома.
Забегая вперёд, хочу сказать: председатель горисполкома, как это удалось установить по книге входящих и исходящих документов, передал упомянутое письмо своему заму, а тот написал резолюцию: «Тов. Дроздову. Прошу доложить». Но письмо мы так и не нашли. Кто-то позаботился, чтобы оно исчезло.
В отношении товарища из министерства, якобы рекомендовавшего Дроздова к нам, в Зорянск, впоследствии выяснилось, что он, этот товарищ, и знать не знает Дроздова. Было установлено, что от его имени председателю горисполкома позвонил… сам Дроздов.
При повторном обыске на квартире Дроздова в банке с мукой следователь Орлов обнаружил бриллианты на шестьдесят тысяч рублей!
Мы обсудили со следователем вопрос: мог ли Дроздов за два с небольшим года работы в Зорянске «нахапать» столько денег, чтобы построить роскошную дачу, купить «Волгу» да ещё бриллианты? Для таких результатов срок пребывания его в нашем городе был явно невелик. Да и масштабы доходов для скромного Зорянска слишком подозрительны. Помимо взяток на должности начальника горжилуправления, других преступных действий со стороны Дроздова Орлов не обнаружил.
Тогда я позвонил в прокуратуру города, в котором ранее жил Дроздов. Оказалось, что наш подследственный до переезда в Зорянск работал заместителем директора по снабжению крупного камвольного комбината.
Моё сообщение о том, что Дроздов находится под следствием и какие у него обнаружены ценности, очень заинтересовало городского прокурора. Он сказал, что они проверят, не занимался ли Дроздов тёмными делами на камвольном комбинате.
Я передал этот наш разговор следователю Орлову.
— Ничуть не удивлюсь, — сказал следователь, — если там за ним тянется хвост.
— Подождём, — кивнул я. — Ну, а у вас как, скоро закончите?
— Ещё один персонаж объявился… Тараданкин. Его тоже рекомендовал Дроздов в правление ЖСК «Салют». Бывший председатель кооператива показал, что получил от этого «представителя рабочего класса» в подарок магнитофон. Наш, советский, «Весна». А вот Дроздову презент был якобы подороже — «Грюндиг»… Очень разговорчивый этот Щербаков. Сам старается вспомнить всех, кто ему давал, сколько и за что. А уж про Дроздова — с радостью.
— А какие затруднения со вступлением в ЖСК были у Тараданкина?
— Он вообще не имел права на новую жилплощадь. У него был огромный собственный дом, который он как-то ухитрился оформить на жену. Здесь нужно разобраться…
— Понятно. У каждого Гришки свои тёмные делишки… А что, Тараданкин действительно рабочий?
— Вахтёр на проходной спиртового завода. Хочу заглянуть к нему на квартиру с обыском…
Назавтра, в двенадцатом часу утра, к прокуратуре подкатил огромный чёрный лимузин. Это был старый «ЗИМ», каким-то чудом сохранённый своим владельцем в хорошем состоянии. Машина сверкала отполированным кузовом и никелем радиатора. Каково же было моё удивление, когда из автомобиля вылез Орлов. Со стороны водителя появилась высокая крупная женщина в кожаной куртке и вельветовых джинсах, обтягивающих её пышные бедра. Следователь был ниже её на голову. Они прошли в здание.
Через минут пять Орлов появился у меня.
— Кто это? — поинтересовался я.
— Сейчас все объясню… Приезжаем мы с инспектором Фадеевым на квартиру Тараданкина. В кооперативе «Салют». Берём понятых. Открывает нам эта дама. В домашнем халате, бигуди. Спрашиваю, кто вы? Говорит, что жена Тараданкина. Но, понимаете, Захар Петрович, какая штука, она с этим Тараданкиным с прошлого года в разводе. Что оформлено в загсе. И в квартире бывшего мужа не прописана. У неё есть собственный дом, который раньше принадлежал Тараданкину… Понимаете?
— Пока не совсем, но догадываюсь.
— Слушайте дальше, — улыбнулся Орлов. — Мы спрашиваем, а где хозяин квартиры? Она отвечает: сегодня нам ремонтируют теплицу на даче, так что его не будет до вечера. А вечером, не заходя сюда, то есть на квартиру в «Салюте», пойдёт на завод. У него работа в ночную смену…
— Ясно, — сказал я. — Тараданкина находится в квартире бывшего мужа, а муж ушёл ремонтировать теплицу на участке с домом, принадлежащим его бывшей жене…
— Вот именно, — удовлетворённо хмыкнул следователь. — Развод у них, надо понимать, фиктивный. Чтобы сохранить дом с участком и получить двухкомнатную квартиру. Так сказать, зимнее жильё и дача в городской черте… Теперь нетрудно догадаться, зачем Тараданкин давал взятку Дроздову и Щербакову.
— А машина чья?
— Наш сердобольный вахтёр вместе с виллой подарил бывшей молодой жене и этот шикарный лимузин, — с юмором произнёс Орлов. — Между прочим, она на тридцать лет моложе его…
— А откуда у Тараданкина такие средства?
— Цветочки, Захар Петрович. Летом — гладиолусы, розы, зимой — гвоздики. Между прочим, даже в областной центр возят. А в «ЗИМ» знаете сколько помещается? Удобрения можно возить мешками. У Тараданкина были «Жигули», сменял на этого битюга… Соседи говорят, свою старуху эксплуатировал почище помещика. У него до теперешней гренадерши была другая жена. Надорвалась, говорят, на цветах. Померла года четыре назад. В общем, куркуль, каких поискать. Богато живёт. В квартире хрустальные люстры, шикарная обстановка, дорогие ковры. Но, сдаётся, он не только с цветочков нектар снимает. Когда мы производили обыск, в мебельной стенке нашли тысячу восемьсот двадцать четыре рубля. И что странно, вся сумма рублями… Считать устали…
— Рублями? — удивился я.
— Вот именно. Железными и бумажными. Я спрашиваю у Тараданкиной: почему одни рубли? А она в ответ: такими Кузьме Платоновичу дают. Я спрашиваю: кто, за что? Она спохватилась, что явно сболтнула лишнее. Я стал настойчивее, строже. В конце концов она заявила: теперь, говорит, везде давать надо… Телевизор починить — пятёрку мастеру, в ателье — закройщику дай. А за семена и луковицы дерут как хотят… Все, по её словам, «берут». А вот Тараданкину сами дают. Те, кто воруют на сотни.
— Ну а кто именно? — спросил я.
— Так конкретно и не сказала. И без этого ясно: дело тут нечистое… Старший лейтенант отвёл меня в сторонку и сказал, как это он сразу не вспомнил, что в прошлом году была одна история, связанная с именем Тараданкина. Он увидел на стене фотографию, и история всплыла в памяти. Как объяснил Фадеев, в прошлом году к ним в ОБХСС поступил акт, подписанный вахтёром Тараданкиным. О том, что на проходной спиртового завода был задержан рабочий с двумя бутылками спирта. Звать этого рабочего Егор Суржиков. Вызвали его в милицию. Суржиков клянётся-божится, что не воровал. Как попали бутылки в его сумку, не знает.
— А кем работает Суржиков?
— Техником… В общем, в милиции решили дела не заводить, передали в товарищеский суд. И ещё Фадеев вспомнил, что Тараданкин старался утопить парня. Очень старался. Теперь эта история показалась инспектору подозрительной. Тем более Суржикову дали отличную характеристику, в «комсомольском прожекторе» состоял. Только из армии вернулся. Имеет значок отличника боевой и политической подготовки.
Следователь замолчал.
— Ну и что вы решили? — спросил я.
— Фадеев поехал разыскивать этого Суржикова. А я — вот сюда. С Тараданкиной. Сказал ей: надо кое-что уточнить. Понимаете, не хочется, чтобы она встретилась с мужем или созвонилась и рассказала об обыске.
Я одобрил тактику следователя и инспектора ОБХСС. Потому что и нам, и в милицию поступали сигналы, что с завода уходил налево спирт. В нашем городе он стал чем-то вроде конвертируемой валюты. Спиртом расплачиваются за ремонт квартиры, за другие услуги. И ещё одна беда: как заберёт милиция пьяных подростков, они говорят, что пили спирт…
Я попросил следователя зайти вместе с Фадеевым, как только он объявится. Инспектор приехал через полчаса. Орлов и Фадеев зашли ко мне с невысоким пареньком в выгоревшей солдатской гимнастёрке.
Он был взволнован. И опять стал оправдываться, что те бутылки спирта, с которыми его задержали на проходной, он не воровал.
— Как же вы не почувствовали тяжести этих бутылок в сумке? — спросил следователь.
— Так у меня там были книги, продукты…
— Что вы сами думаете по этому поводу? — спросил я.
— Подсунули, товарищ прокурор. И голову даю наотрез, это дело Тараданкина! Отомстил мне.
— За что? — поинтересовался я.
— Да за то, что я рассказал на собрании о его делишках. Если Тараданкин стоит на проходной, выноси спирта сколько душе угодно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51